Пальцы Саске прочёсывают пряди его волос, стараясь их распустить и растрепать из пучка, рассыпать повсюду, обложить ими скулы, овал лица, угол челюсти. Зубы ведут по слегка загорелой коже, вниз до горловины белой рубахи, и смыкаются на стыке шеи и плеча, слегка перекатывают захваченный участок плоти, и распутный стон, так и не родившись, умирает на кончике языка в расщелине его открытого рта, когда щёки втягиваются и всасывают, метят, оставляют синяк — темнее и безобразнее лепестков бугенвиллей, которые мать выращивает в саду возле дома; пурпурно-красный, с более светлыми краями, точно капля чернил на плотном пергаменте. Итачи поднимает руки, чтобы обхватить его повыше локтей — не в попытке отодвинуться, ведь он и так уже вжат спиной в деревянный столб на переходной галерее и младший брат наваливается на него всем весом — но лишь для того, чтобы сохранить равновесие, неподвижность.

Трубка бамбукового фонтана опускается на камень с полым стуком, достаточно громким, чтобы перекрыть звук его сбившегося, оборвавшегося на уровне зубов дыхания, когда Саске кусает его, всаживает в него свою жажду, и кончики пальцев Итачи в ответ морщат ткань его закатанных рукавов, пока он не ощущает брата везде. Сердце заходится в ускоренном барабанном ритме, и он откидывает назад голову, выставляя напоказ уязвимый стан шеи. Саске вынужден приподняться на цыпочки, чтобы дотянуться до нижней части его подбородка и совершить там языком мимолётное движение, влажное и скользкое, а Итачи тем временем водит руками по его бокам, и солнечный свет пронзает это движение белизной и бледной серостью.

— Ты меня в могилу сведёшь, — произносит он вполголоса, когда младший брат даёт появиться между ними расстоянию толщиной с волос. Его грудь учащённо вздымается и опадает — потому что дыхание сгорает на языке.

Саске одаривает его улыбкой, полуприкрытые глаза — в обрамлении тёмных ресниц, хищнический оттенок в дрогнувших уголках рта. Губы глянцево блестят, и он пробегает по ним языком, дразня, искушая. Итачи отвечает лукавой ухмылкой и прижимается подушечкой большого пальца под нижней губой брата, чтобы медленно вытереть часть слюны. Стык между шеей и плечом холодит от ветра, и это место никак не скроешь от любопытных взглядов родителей за столом во время завтрака. Вновь стукает горлышко бамбукового фонтана, раздаются шаги по половицам коридора, голоса в стенах дома — поначалу тихие, затем всё громче — и Итачи ускользает со своего места, нащупывает резинку в волосах и распускает их окончательно.

Пока старший брат переделывает себе пучок, Саске с удовлетворением наблюдает за ним, прислонившись затылком к деревянному столбу (ещё хранящему тепло от спины брата); подмечает взглядом метку на загривке, самолично оставленную вечером два дня назад, когда Итачи учил его заполнять отчёты в связи с новой руководящей должностью. Сегодняшняя отметина получилась больше.