— У тебя пять минут.
Аль-Хайтам лениво скрещивает руки на груди. Поздний гость его едва ли заботит. За его спиной едва различим тусклый свет настольной лампы и слышен запах свежезаваренного чая. Должно быть, понимает незваный гость, опять планирует провести ночь за отчётами.
Но это ведь не повод так холодно его встречать!
Кавех недоволен, но всё равно пытается прошмыгнуть внутрь. Там тепло и уютно, и можно присвоить себе чужой чай, и, может быть, даже что-то поесть… Да, условия в общем-то такие себе, но за неимением лучшего возмущаться не приходится.
Приходится пытаться прибрать к рукам хотя бы эти: сначала он пару раз пытался влезть в окно, потом — взломать замок, но, как уже можно понять, не один из этих гениальных планов не осуществился, поэтому сейчас он стоит на пороге и просит, молит о том, чтобы его пустили.
— Я переезжаю к тебе! Разве ты не счастлив?
— Нет.
Прямота аль-Хайтама ранит как острый клинок. Ну, или, по крайней мере, Кавех мастерски эту самую рану изображает: он делает ровно полшага назад — этого достаточно, чтобы изобразить бессилие, но всё ещё достаточно близко, чтобы успеть поймать дверь до того, как она закроется у него перед носом; хватается за одежду где-то в районе сердца и возмущённо спрашивает:
— Что «нет»?
— Я не счастлив.
Аль-Хайтам — кремень. Ни одна мышца не дрогнула, даже голос — и тот холодное железо. Кавех порой действительно задумывается, что же он в нём нашёл — как ни посмотри, но Аль-Хайтам — ужасная и очень неприятная личность. Хотя, говоря честно, именно смотря с разных сторон, можно понять, почему Кавех на него позарился: характер — говно, но выглядит он просто потрясающе.
Хотя и к характеру можно привыкнуть. Если постараться. Кавех уже который год старается.
Кавех кивает собственным мыслям: да, да, хорошо, замечательно! Нет, правда замечательно! Ему не отказали в части «я переезжаю к тебе»!
— Если это всё, то пусти меня уже, — Кавех улыбается, чуть щурит лисьи глаза и уже готовится вцепиться в ручку проходной сумки, в которую он собрал все свои пожитки.
— Я же сказал, что нет.
— А потом сказал, что «нет» относится к вопросу «счастлив ли ты?»!
Аль-Хайтам хмурится, смотрит ему куда-то за спину и, возможно, не найдя что ответить (Кавех очень в этом сомневается), вздыхает:
— Это значило «нет» в принципе.
— Да брось! — Он взмахивает руками. — Правило «одного нет и одного да» все ещё работает!
Правила никакого нет. Но Кавех всеми силами пытается создать видимость, что во-о-от тогда давно, когда ты напился со мной в стельку и ничего с того дня не помнишь, это правило начало свое существование.
Фактически, они стали встречаться с «того самого дня», поэтому ссылаться на него в подобных ситуациях — дело привычки.
— Ну радость моих глаз, — начинает Кавех, замечая как к не малому количеству зрителей их небольшой перепалки присоединяется все больше горожан, — любовь моей жизни, моя муза, мой дорогой, любимый…
— Заходи. Не смей устраивать сцены возле моего дома.
Возможно, великая госпожа Дендро Архонт услышала его молитвы, возможно — в Аль-Хайтаме осталось что-то человеческое, а возможно, что он пропил ещё не всю свою удачу. Кавех не хочет сейчас разбираться, какая из высших сил ему помогла.
— Я знал, что твоё сердце все ещё умеет любить!
Кавех радостно дёргает руками вверх — «победа!», быстро чмокает аль-Хайтама в щёку, наблюдая, как его уши немного краснеют, и ныряет ему за спину — в дом.
Аль-Хайтам ещё пару секунд смотрит перед собой, собирает с пола походную сумку, едва слышно ругается и заходит в дом.
Дверь хлопает. Шоу закончилось.
***
Аль-Хайтам обладал уникальной, по мнению Кавеха, способностью, — сидеть на обычном стуле как на чёртовом троне. Сразу вспоминаются байки о том, что много уважаемый секретарь на самом деле реинкарнация какого-то божества. Верил ли в них Кавех? Не особо. Возможно, он просто ещё не напивался до такого. Ну или не напивал аль-Хайтама.
В любом случае, в его парне — ох, как же Кавех любит время от времени вспомнить, что аль-Хайтам, самая душная и одновременно с этим самая прекрасная задница всего Сумеру — его парень, — тайн было полным полно, а Кавех — отнюдь не кладоискатель. Захочет — расскажет, не захочет — не расскажет, обругает, ещё и выгонит.
В общем, так глубоко в душу Кавех лезть не собирался. По крайней мере, пока либо не пропишется здесь насовсем, либо не вернётся в свой дом.
Сейчас вопросы должны задавать ему. Жаль, что это не интервью или «тысяча вопросов для влюблённых». Обычный допрос. Обычный нудный допрос, который Кавеху очень хотелось бы пропустить.
— Это все Дори, — всё-таки захватив в свои руки чужую кружку с ароматным чаем, начинает Кавех. Он честно дал возможность аль-Хайтаму начать допрос номер два, но раз тот ею не воспользовался — Кавех все расскажет сам. — Она наколдовала что-то с договором, и я теперь ей должен кучу денег. С процентами!
Аль-Хайтам продолжает молчать. Кавех предполагает, что за молчанием скрывается тысяча и одна мысль как прогнать его из дома. Ну, ещё он, наверное, в очередной раз назвал его безмозглым придурком.
— Поэтому я надеюсь, что ты любезно предоставишь мне рабочее место, чтобы я мог как можно скорее расплатиться с долгами.
«И я съеду, » — он не говорит, Аль-Хайтам, вероятно, хочет это услышать, но не уточняет.
Аль-Хайтам кивает. Возможно, по нему и не скажешь, но он точно дорожит им. Ну, Кавех надеется на это.
***
Его не выгоняют через неделю. И это, по правде, очень удивляет. Ровно так же, как и то, что с аль-Хайтамом очень комфортно жить: он варит классный кофе и готовит вкусные завтраки, а ещё приносит ему плед, когда Кавех засыпает прямо за рабочим столом, и — самое главное! — целует его в макушку.
Да, вероятно, он не знает, что Кавех об этом знает.
Но Кавех-то знает! Все-все знает!
Первое время, когда образы аль-Хайтама, который целует его в макушку, и аль-Хайтама, который намеренно забирает с собой вторые ключи, не сходились, и Кавех было решил, что первый всего лишь его фантазия, но…
Разве все могло быть так просто?!
В одну из таких ночей он ловит его за руку — плед падает.
— Ну и?
Кавех крепко держит его за руку, не даёт возможности одёрнуть её назад. Держит зрительный контакт. Улыбается.
Аль-Хайтам выглядит сердитым и смущенным одновременно.
— Что?
— Я нравлюсь тебе! — Его голос звучит ужасно уверенно, хотя сам Кавех готовится обороняться. — О, Архонты! Мой парень наконец-то вспомнил о том, что он мой парень!
Кавех ужасно громкий, аль-Хайтам морщится, чуть фыркает.
— Это вежливость.
Аль-Хайтам ужасно мнительный, серьёзный и… тугодум. Кавеха это в нем бесит.
— Ага, а поцелуй на ночь — древний обычай.
Он тянет его на себя, аль-Хайтам, не ожидавший этого, поддаётся и падает, упираясь рукой куда-то в стол. Чертежи неосторожно съезжают на пол.
Аль-Хайтам злится.
Кавех злится тоже.
Нет, серьёзно, разве они не встречаются?!
Почему этот тип не может быть мягким не только когда спит?!
— Прекращай это.
— Сам прекращай.
Расстояние между их лицами становится таким мелким, что в какой-то момент Кавех не выдерживает и преодолевает его первым — целует, бьётся губами о губы.
Аль-Хайтам совершенно не удивляется. Кавех удивляется, что он не удивляется.
Они редко целовались. Возможно, из-за того, что аль-Хайтам до сих пор отрицает наличие их отношений как таковых, а Кавех… что ж, у него есть остатки какой-то гордости и базовые понятия личных границ.
Ну а ещё он не хотел получить меч между рёбер и деревянную доску вместо надгробья.
— Мы встречаемся, в курсе?
Аль-Хайтам закатывает глаза:
— И поэтому ты ко мне переехал?
Кавех щёлкает пальцами.
— Это одна из причин, вторая — я знаю, что ты хороший парень, который не бросит меня в беде.
Аль-Хайтам вздыхает куда-то ему в плечо. Кавех смеётся.
Он ведь может теперь считать их отношения более серьёзными, чем до этого?
***
Кавех зовёт его на полноценное свидание спустя пару дней. Аль-Хайтам вредничает, но приходит. Они ходят по лавочкам, Кавех дарит ему какую-то заколку, рассказывает какие-то байки, а потом зовёт смотреть на закат, и — к удивлению Кавеха — они снова целуются. Не с его инициативы. Аль-Хайтам сам делает первый шаг: берёт его лицо в ладони и решительно, будто бы они делают это каждый день, целует.
— Я изучил этот вопрос, — говорит аль-Хайтам после, — в отношениях нужна инициатива обоих.
— О! — Вскрикивает Кавех. Его щеки ещё теплые от чужих ладоней, он всё ещё чувствует оставшийся на волосах запах аль-Хайтама. И он смущен! И счастлив! — Ты!
Слова как на зло не хотели становиться чем-то, имеющим смысл.
Аль-Хайтам смотрел на него как на последнего придурка. Проходящие мимо люди смотрели на него как на последнего придурка.
Но!
Но!
— Ты наконец-то признал это!
И — о Архонты! — Кавех сейчас взорвётся от переполняющих его эмоций. У него нет дома и денег, зато есть куча долгов и просроченные дедлайны, но…
Но!
Его самый упертый парень только что признался, что у них отношения! Да разве может что-то быть лучшего этого?!
Вероятно, Аль-Хайтам уже несколько раз пожалел о том, что пришёл на это свидание в принципе.
Вероятно, Кавех больше не даст ему спокойной жизни.
Вероятно… стоит сказать спасибо Дори?