***

Тарталья поистине пугал. 

Как гром среди ясного неба. 

До панической дрожи, до потеющих ладоней. Чжун Ли был не в силах отвести перепуганный взгляд от неожиданно явившегося предвестника, пока тот медленно приближался к нему, с каждым шагом надвигаясь всё ближе и ближе… Сердце в груди забилось быстрее. Он в миг растерял все силы, а былое чувство спокойствия бесследно улетучилось куда-то далеко, оставляя после себя только нескончаемую тревогу.

Чжун Ли слишком отчётливо помнит своё…наказание за непослушание, а нижняя часть лица отдает фантомной болью, стоит лишь вспомнить.

— Г-господин одиннадцатый! — мальчишка перепугался не меньше. Он сразу же подорвался с места, вставая по стойке смирно и утирая непрошеные слёзы, но всё же продолжая шмыгать носом, — С…с возвращением!

Тарталья нисколько не обращает внимания на парнишку, который сразу же послушно кланяется ему, а лишь направляется к вздрогнувшему мужчине. Его неспешные шаги сопровождал тихий звон цепей, которые украшали длинную накидку с пышным мехом на плечах, защищающую от суровых холодов Снежной, а стук каблуков от высоких сапог устрашающе разлетался о холодные каменные стены. Он невесомо улыбался чему-то, но совершенно не выглядел довольным, скорее более раздражённым, если не злым…

Тарталья останавливается рядом с побледневшим Чжун Ли, который сразу же быстро отворачивается, лишь бы не смотреть на предвестника. Парень его пугает, это чувство вдруг снова зарождается где-то глубоко в груди. Они плотно засело внутри, вцепившись своими клешнями и словно больше не собираясь отпускать. Такое неприятное, липкое и противное, сковывающее по рукам и ногам.

Его голову рывком возвращают обратно, насильно заставляя смотреть, когда придерживают за подбородок и приподнимают лицо повыше, чтобы заглянуть в испуганные глаза и насладиться чужим страхом. Тарталья упорно глядит прямо в глаза, чуть ли не в душу, словно видит мужчину насквозь, отчего на Чжун Ли накатывает очередная порция ужаса.

Что он сейчас сделает? Ударит? Погладит? Что же-

— Неужто… проникся сочувствием к пленнику? — чему-то коротко усмехаясь, Тарталья небрежно отбрасывает голову Чжун Ли, из-за чего его тело чуть набок не кренится, и переводит беспристрастный взгляд голубых глаз к вздрогнувшему агенту.

— Н-никак нет, сэр!

Парнишка стоит ровно, позорно опустив голову вниз, боясь лишний раз глаза поднять, а когда говорит, то его голос нервно срывается, становясь на несколько тонов выше. Напряжение чувствуется во всём его теле даже за километр, а паническим страхом веет за версту… Насколько бы сильно агент не уважал одиннадцатого предвестника Фатуи, как бы не стремился, желая быть похожим на Тарталью, он точно так же боится его, как и сам Чжун Ли.

— Хм-м…отчего же тогда эти несчастные слёзы? — складывая руки на груди и задумчиво прикладывая одну ладонь к лицу, Тарталья, с хитрым прищуром, сверлит обеспокоенного парнишку взглядом.

Чжун Ли чувствует это противное напряжение в воздухе. Чувствует страх парня, витающий по всему помещению на пару со своим, и отлично его понимает. Тарталья сейчас жутко раздражён, это уже можно сказать точно, поэтому ничего хорошего от него ждать не стоит, остается только опасаться того, какие ненормальные идеи вновь взбредут в эту «светлую» голову.

Его неожиданный приход ввёл в ступор, мужчина совершенно не ожидал столь быстрого возвращения, совсем не рассчитывал! Поначалу даже не понял, хотел по глупости списать на слуховую галлюцинацию, но нет, одиннадцатый предвестник действительно прибыл собственной персоной, нагоняя ужас одним своим присутствием. И, смело можно предположить, если Чайльд здесь — он полностью закончил с делами и пришёл развлекаться, как было всё время до этого…

— Я не… — начинает было оправдываться агент, но рыжеволосый прерывает его, молча мотает головой, мол ничего не говори, и пальцем подзывает подойти чуть ближе, словно хищник приманивает очередную добычу, отчего на сердце Чжун Ли становишься как-то неспокойно.

Он точно что-то задумал…

Парнишка весь на нервах. Но он без задней мысли подходит ближе, становясь наравне с предвестником, как и было приказано. Тарталья сразу же опускает одну свою руку на его дрогнувшее плечо, дружески похлопывая и тихо приговаривая:

— Он же тебе понравился, да?

Агент вздрагивает и взгляд неловко отводит, стоит только наткнуться на сидящего снизу Чжун Ли. Мальчишка упорно молчит, даже не зная, какие слова нужно подобрать, поэтому Тарталья решает сделать неожиданный ход первым. Протягивает руку, осторожно стягивая маску с чужого лица и являя Чжун Ли…самого обычного юношу. Раскрасневшегося подростка…Но не смотря на это его лицо было покрыто шрамами, боевыми ранениями. Чёрная чёлка сразу же непослушно спадает на глаза, которые, в попытке сбежать, судорожно мечутся из угла в угол. Парень себе места не находит, стоя рядом со своим кумиром.

Увидев наконец лицо агента, Чжун Ли лишь застывает, понимая, насколько же этот мальчишка ещё зелёный. Пухлые щёки, большие глаза и ещё несформировавшиеся черты лица. Семнадцать, чёрт возьми, ему всего лишь семнадцать…во что Тарталья собирается втянуть этого несмышленого юнца?

— Ну, понравился или нет? — приподнимая театрально одну бровь, предвестник, намекая поскорее дать ответ, дергает агента за плечо, сжимая руку крепче, — Отвечай.

Мальчишка, перепугавшись, несколько раз быстро кивает и глаза жмурит, опуская голову, чтобы скрыть залитые краской смущения щёки.

— Знаешь, а ведь я прекрасно тебя понимаю, малыш, — всё ещё придерживая парня за плечо, взгляд голубых глаз окатывает Чжун Ли очередной порцией холода и равнодушия. — Этот рот прекрасно умеет заливать твои уши сладкими речами, но…как думаешь, что он умеет ещё лучше?

У Чжун Ли вдруг голова наполняется пониманием и распахиваются в шоке глаза… Нет-нет-нет! Пожалуйста! Только не это! Тело охватывает тот самый, противный, животный страх. Ему совершенно не хочется об этом думать, не хочется! Но…мысли, столь отвратительные и ужасные, всё же невольно закрадываются в слишком смышлёную голову. И Тарталья, видя, как в глазах Чжун Ли отражается чёткое осознание ситуации, лишь коротко усмехается, прижимая агента поближе к себе.

— Нет! — нахватавшись остатков смелости, отчаянно выкрикивает Чжун Ли, перепугано смотря на охнувшего предвестника. Он дёргается всем телом вперёд, даже не зная — зачем? Тяжёлые цепи держат крепко на месте, ему не сдвинуться, как бы сильно не хотелось, — Чайльд! Прошу тебя! Он же-… — мальчишка пугливо вздрагивает от его криков, но всё равно продолжает слушать рыжеволосого, который, наклонившись ближе к его уху, томно прошептал одними губами:

— Отсасывать.

Парень вздрагивает и вновь заливается краской, хватаясь за ухо, словно его только что обожгли чем-то слишком горячим. Его дыхание сбивается, он потерянно оборачивается к одиннадцатому предвестнику, словно совершенно того не понимая, пока Чжун Ли перепугано мечется глазами от одного агента Фатуи к другому.

— Ха-ха, да от чего вы оба так перепугались?! — посмеиваясь и щуря от смеха глаза, Тарталья дружелюбно похлопывает агента по спине, пока сам показательно хватается за живот, чуть ли не скручиваясь в приступе смеха, который сопровождается тихим звоном цепей с его накидки. — Неужели подумал, что я позволю?

Глаза…его голубые омуты вновь потемнели. Стали напоминать шторм посреди бескрайнего океана. Тарталье было нисколько не смешно и Чжун Ли это заметил, отчего сложившаяся ситуация пугала его ещё больше. Он лишь губы поджимает и отворачивается, чувствуя себя не в своей тарелке. Ощущение максимально противные, неприятные, загоняющие в угол. Мужчина ничего не сможет с этим поделать, лишь молча терпеть, а после отпустить, будто и не случилось ничего.

— Ха…ха… — довольно наиграно выдавливает из себя агент, всё ещё боязливо держась за своё ухо, как за единственную веточку спасения, пока Тарталья продолжает посмеиваться и утирать невидимые слёзы. — Вы, оказывается, такой шутник, господин Одиннадцатый…

— Но, думается мне… — в какой-то момент он резко перестаёт смеяться, а на лице не остаётся и тени былой улыбки, лишь пугающий оскал. Предвестник, неестественно улыбаясь, медленным шагом обходит съёжившегося на месте парнишку, останавливаясь прямо за спиной и грозно возвышаясь над ним, — Ты всё же хочешь этого, я ведь прав?

Устраивая руки на его плечах, Тарталья невесомо подталкивает охнувшего мальчика вперёд, прямо к Чжун Ли, который, боязливо дёрнувшись, сразу же отодвинулся назад и голову опустил, лишь бы не видеть весь этот показушный цирк. Огненно рыжие волосы Чайльда спадают на лицо, когда тот вновь наклоняется к уху парня, опаляя чувствительное место горячим дыханием:

— Давай, рискни, так уж и быть — разрешаю.

Агент вздрагивает от каждого слова, которое распаляет его всё больше и больше, заставляя по-детски смущаться и пугаться всего вокруг, словно маленький зверёк. Он оборачивается к Тарталье, сам не зная, чего ожидая, но, стоит лишь увидеть потемневшие глаза и пугающую улыбку, он резко возвращает голову на место, с испугом смотря на Чжун Ли, будто тот сможет чем-то помочь.

Но нет, он беспомощен и жалок. Не в силах никак противостоять, никак ответить. Мужчине остается лишь позорно вытерпеть очередную пытку и после забыться сном, стараясь не вспоминать всё, что с ним сотворили. Такие мысли сжирали сознание день за днём, приносили противные чувства и меняли восприятие мира окончательно. Последнее время агенту почти удавалось отвлечь бывшего Архонта от гнетущих мыслей, но… В конце концов Чжун Ли просто смирился и до боли прикусывал губу, пытаясь отвлечься и лишний раз не думать об этом от слова «совсем».

Получалось плохо.

Руки рыжеволосого вдруг смело заскользили вниз, струящимися потоками пробегаясь к запястьям мальчишки, который весь дрожит и блещет румянцем, стоит одиннадцатому предвестнику коснуться его.

Он двигает руками заместо мальчика, направляет, протягивая их прямо к мужчине, поднимая его голову и открывая вид на отчаянное выражение лица. Агент тяжело, несдержанно вздыхает, подрагивая, стоит лишь ладоням в чёрных перчатках прикоснуться к бледной коже.

— Смелее, не бойся… — словно изголодавшийся до сладких эмоций демон, сидящий прямо на плече, всё подталкивает мальчишку Тарталья, ухмыляясь и щуря глаза, пока наблюдает за всей картиной со стороны. — Взгляни же на эти нежные губы, разве тебе не хочется их немного осквернить, м?

— Г-господин, я…я… — севшим голосом пищит мальчишка, держа Чжун Ли за побледневшие щёки и невольно проходясь большим пальцем по мягким губам. Ему неловко, он боится. Он ещё слишком мал, чтобы испытывать подобные всплески эмоций, слишком юн, чтобы быть участником этого отвратительного представления.

— Прошу, Чайльд… — тихо, отчаянно тянет снизу мужчина, жалобно кривя брови и глядя на предвестника с надеждой, мольбой, лишь бы тот не заставлял парня делать все эти ужасные вещи, лишь бы не втягивал невинного человека в эти дурацкие игры.

— Тебя смущает, что он мужчина? — продолжает, усмехаясь, Тарталья, а после отпускает руки парня, совсем не слушая, что там бормочет Чжун Ли.

Он заинтересован совершенно в другом.

Мальчишка отрицательно мотает головой и вновь заливается пунцовым румянцем, но неожиданно охает и вздрагивает всем телом, стоит обнаглевшему предвестнику коснуться его паха, надавливая и сжимая уже затвердевшее возбуждение.

— Господин! — возмущённо вскрикивает мальчик, прижимая ладони к лицу, прикрывая раскрытый от удивления рот. Мальчишка шокирован, он совсем не был готов к такому резкому повороту событий.

Чжун Ли и слова вымолвить не в силах, стоит рту только открыться, начать умолять, как испуганные глаза натыкаются на помрачневшее лицо предвестника, отчего мужчина сразу же позорно закрывает рот. Тарталья смотрит прямо на него, прямо в его глаза, чуть ли дыру не просверливая. Его взор пугает до чёртиков, словно придавливает к месту и прямым текстом говорит: «заткни пасть».

— Давай же, сделай это, твой наглый член уже изнывает от желания… — томно шепчет прямо в краснеющее ушко, прихватывая зубами мочку и немного оттягивая. Руки предвестника по-хозяйски шарятся ниже, уже медленно расстёгивая чужие штаны и немного приспуская, обнажая узкие юношеские бёдра.

— Боги, Чайльд! — Чжун Ли в панике дёргается, отворачиваясь, чтобы не видеть всё то, на что вдруг открылся обзор. Мерзость…какая же это мерзость, просто отвратительно! — Что… Что же ты творишь, он…! Он же…он ребёнок! — повышая тон и стараясь не растерять остатки несчастной гордости, безнадёжно кричит Чжун Ли, жмурясь, когда до его волос дотрагивается…нет… — Прошу тебя, у…умоляю! Остановись!

Тарталья, ухмыльнувшись, довольно быстро отпускает парня, на что тот ликующе выдыхает и немного расслабляется, но с места так и не сдвигается. Но от агента он отстал лишь для того, чтобы оказаться рядом с подрагивающим Чжун Ли, который старается всеми силами отодвинуться от Чайльда. Тарталья привычно присаживается рядом на корточки и резко хватает мужчину за щёки, ставя голову ровно перед…членом агента…

— П-пожалуйста! Я прошу тебя! Не нужно! Я… — мужчина отчаянно кричит, чувствуя, как его глаза наполняются слезами горечи, обиды…на его челюсти с силой надавливают, нажимая и всё-таки открывая рот. — Я…! Я что угодно сделаю! П-прошу! Только не это! Чайльд!

Сердце в груди дубасит о стенки рёбер, дыхание сбивается, ему давно не было так страшно. Бывший Архонт уже отвык от этого противного чувства, которое заставляет его молить о пощаде, лишь бы смиловались и больше не мучали. Перед глазами пролетают воспоминания о том, что рассказывал ему мальчик. О его большой и дружной семье, о братьях, о рыбалке, мужчина даже собаку вспоминает и как её зовут, пока перед лицом маячит вставший, сочащийся естественной смазкой член, а на щёки с нажимом грубо надавливают, приближая лицо всё ближе и ближе, словно медленно подталкивая к краю.

Вот-вот и он сорвётся…

— Закрой рот и делай то, что у тебя отлично получается, — зло рычит рыжеволосый сбоку, держа мужчину, чьё тело в конвульсиях бьётся в попытке сбежать.

— Нет! Нет! Нет-нет-нет! Я-

Слёзы брызгают из раскрасневшихся глаз, стоит знакомому солоноватому вкусу оказаться на языке. Его щёки отпускают, а на затылок сильно надавливают, от его мужчина жмурится и пытается напрячься, оттолкнув голову назад. Он что-то неразборчиво мычит, головой пытается мотать из стороны в сторону, дёргает руками, но у Тартальи хватка стальная.

Если вцепился, то больше не отпустит.

На затылок болезненно давят чужие пальцы, заставляя принимать ещё глубже, отчего глотку откровенно раздирает, и он буквально давится членом у себя во рту.

К этому всё и шло. Тарталья, как и задумывал, пришёл развлечься и воплотить очередной мерзкий план в жизнь, втягивая в суматоху совершенно невинного человека. Глупо было ожидать, что предвестник не начнёт свои игры сразу. Глупо было и надеяться на то, что Тарталья не вернётся в ближайшем будущем. Каждый день приближал его к очевидному концу, а мальчишка лишь скрашивал время ожидания.

У Чжун Ли внутри сейчас просто ураган из отвратительнейших эмоций. Всё такое до боли знакомое, уже пережитое: и горечь, и страх, и неприязнь, стыд, беспомощность и…

В какой-то момент глаза мужчины шокировано раскрываются и поднимают свой взор наверх, когда рука в чёрной перчатке присоединяется к напору, прямо под гогочущий смех Тартальи. Крепкая, давно знакомая, хватка исчезает, остается только рука агента, которая, не надавливая, не заставляя, просто аккуратно придерживает, даже немного поглаживая, будто снисходительно хваля за послушание.

Слёзы новой волной накрывают, он хнычет с членом во рту, жмурясь от тоскливых слёз и дрожа всем телом. Его сердце разрывается от боли, словно сразу несколько предательских стрел вонзили в грудь, а на душе так погано, что даже словами не описать. Хочется поскорее уйти, избавиться от этого липкого чувства беспомощности, но он лишь кривится, чувствуя, как его голову невесомо подталкивают вперёд, насаживая глубже. Агент перед ним дышит тяжело, прерывисто, поглаживает по голове, а член во рту начинает двигаться с определенным ритмом, не оставляя и надежды на светлое будущее.

Пожалуйста…

Чжун Ли выдохся, ему срочно нужен перерыв…немножечко отдохнуть, совсем чуть-чуть…

Он отчаянно поднимает глаза, полные слёз, на раскрасневшегося агента, чьё лицо залито пунцовой краской смущения. Парень глубоко дышит через рот, сильно потеет и смотрит на него, но…этот взгляд полностью отличается от привычного. От того, когда у мальчишки глаза горели восхищением, или, когда он с жалостью смотрел на мужчину, обрабатывая раны и заставляя пить лечебные отвары. Его бёдра двигаются медленно, осторожно, но с нажимом, проталкиваясь внутрь. У мужчины не осталось сил, он уже просто вынужденно держит рот открытым, пока тело полностью обмякло на холодном каменном полу, и единственная опора — это руки парня, аккуратно придерживающие за голову.

Тарталья что-то говорит, его рыжая макушка раздражающе маячит на фоне, но мужчина его даже не слышит, чувствуя лишь, как сознание медленно уплывает… Хочется вроде о чём-то попросить, умолять прекратить, но сил не хватает даже на это.

Отвратительно, как же это до боли отвратительно.

Чжун Ли в упор смотрит на агента, в его золотые глаза, которые незнакомо поблескивают похотью, пока мальчишка неспешно двигает бёдрами.

Но, буквально момент, может секунда…

Чжун Ли давится членом, который сразу же выскальзывает из глотки, когда прямо на лицо брызжет что-то красное, откровенно напоминающее кровь. Он, в шоке, широко распахивает глаза, словно просыпаясь от долгого сна.

Лицо агента вдруг страшно искривляется в гримасе боли и мучений, а рот открывается в немом крике, пока парнишка бешеными глазами глядит на торчащий в своей груди конец водного клинка.

— Боги… — подрагивающим шёпотом выдавливает из себя бывший Архонт, чувствуя, как по лицу медленно стекают капли чужой крови, смешиваясь с солёными слезами.

Чайльд, устрашающей тенью нависая над парнем, гадко ухмыляется и придерживает бьющееся в предсмертных конвульсиях тело. Резко вытаскивает из агента клинок, по пути медленно прокручивая, делая ещё больнее, отчего мальчик, срывая глотку, начинает истошно кричать, хватаясь за свою грудь и стараясь дышать, словно рыба, выброшенная на сушу.

— Что…что ты наделал…? — не веря, шепчет мужчина, но его никто не слышит. Крики разносятся по всему подвалу, отталкиваясь душераздирающим эхом о стены и будто закладывая уши.

Мальчишка задыхается, грузно валится на колени прямо перед застывшим Чжун Ли, держится за свою грудь, словно в силах остановить кровь только этим, а после их глаза сталкиваются.

Испуганные, полные боли и сожаления. Агент смотрит на него с надеждой, мольбой…прекратить эти страшные муки, остановить этот ужас. Чжун Ли видит в блестящем от слёз золоте скорбь, что не успел попрощаться, не успел напоследок увидеть свою любимую семью, он ничего не успел…

Ему семнадцать, чёрт возьми, всего лишь семнадцать!

Он ребёнок…всего лишь…

Невинный парнишка…

— Что ты сделал?! Зачем?! — срывая глотку, вдруг выкрикивает мужчина, чувствуя, как слёзы вновь брызгают из глаз. Он всем телом дёргается к мальчику, в попытках помочь, но кандалы держат на месте, не давая лишний раз двинуться, — Зачем ты сотворил это?! Он ни в чём не был виноват! Зачем? Зачем?! — надрываясь, ревёт Чжун Ли, ощущая, как сердце постепенно разрывается на куски, стоит лишь взглянуть на агента.

Что-то неразборчиво крича и смотря при этом, как огонёк жизни в глазах парня медленно потухает, Чжун Ли вновь рвётся вперёд. Ему больно, так больно! Душу раздирает на части, а глаза застилает пелена слёз. Он так привязался к этому мальчику без имени, это ведь…его дорогой друг… Парень так заботился о нём, обхаживал, ни разу не побрезговал, даже тогда, когда помогал справлять нужду. Мальчик рассказывал так много историй и радовался, стоило мужчине начать глаголить свои нудные и, казалось, никому не интересные байки. Он же такой добрый, милый ребёнок! Он совершенно не был виноват в том, что Тарталья на голову отшибленный! Чжун Ли отчаянно дёргается, извивается на месте, дрожит всем телом, чувствуя, как истерика накрывает с головой, а кожа на запястьях стёрлась в мясо из-за его попыток сдвинуться хоть на сантиметр ближе…

Глаза испуганно распахиваются, и бывший Архонт на секунду поражённо замолкает, когда безвольное, еле дышащее тело мальчика жёстким пинком откидывают к стене, а перед лицом оказывается…одиннадцатый предвестник.

Его гадкая улыбка…

Его голубые глаза…

Довольное выражение лица и руки…по локоть в крови.

— …Не…навижу… — одними губами шепчет Чжун Ли, потерянным взглядом смотря на рыжеволосого.

— Что говоришь? — усмехаясь, Тарталья прикладывает ладонь к уху и наклоняется ближе, стараясь расслышать, что там бормочет его пленник.

— Не…навижу…ненавижу…ненавижу… — бесконечное количество раз повторяет Чжун Ли, полностью пустыми глазами смотря куда-то сквозь Тарталью. — Я тебя ненавижу! — рванувшись на предвестника и грозно клацая зубами, кричит прямо в ухмыляющееся лицо мужчина, он дёргается всем телом, в попытках схватить виновника, но, как обычно, ничего не выходит.

Всё без толку.

— Больно тебе, да? — широко улыбается Тарталья, сверкая белоснежными клыками и поворачивая голову в сторону парнишки, который, кажется, больше и не дышит вовсе, пытаясь ухватится за последние крупицы жизни. Теперь он лишь лежит безвольной куклой.

— Хорошо провели время?

— Я убью тебя, Чайльд… — бесстрастно и тихо вдруг говорит мужчина, смотря на Тарталью, который театрально вскинул одну бровь на подобное заявление. — Убью…разорву на куски! Ты отвратителен! Я тебя ненавижу! Ненавижу всем сердцем! Я самолично убью тебя и принесу по кусочку твоей чёртовой Царице! — ревёт мужчина, задыхаясь от неостанавливающихся слёз, глядя в голубые глаза и бросаясь несбыточными обещаниями. — ТЫ! Ты не достоин этой жизни! Таким тварям место лишь в бездне! Откуда ты и вылез, ничтожество, недостойное зваться человеком!

Тарталья, прищуриваясь, на удивление внимательно слушает разгневанного Архонта. Тень улыбки пропала с самодовольного лица и остался только мрачный холод, присущий Снежной. Но Чжун Ли это нисколько не пугает, он лишь порывается снова вперёд, рыкнув, и упорно продолжает:

— Сломить меня хочешь, да?! Думаешь, я упаду до того, что буду ползать пред тобой на коленях?! Ни за что в жизни! Ты можешь бесконечно отыгрываться на мне из-за своей детской обиды, но мою гордость и волю сломать ты никогда не сможешь! Ты… — быстро извернувшись на месте, мужчина резко выталкивает ногу, стараясь с силой ударить предвестника прямо в живот.

Но лодыжку, по иронии судьбы, всё равно перехватывают, реакция у рыжеволосого оказывается намного быстрее.

— Не…достоин этого…

Тарталья вдруг по-доброму ухмыльнулся, большим пальцем поглаживая выступающую косточку на обнажённой лодыжке.

И по помещению раздался звук хруста костей.

У Чжун Ли глаза от боли расширяются, но долгий и истошный крик он с трудом, но сдерживает, прикусывая нижнюю губу, раздирая её чуть ли не в мясо. Он крупно дрожит от пронизывающей боли, стискивает кулаки и ногтями впивается в собственные ладони. По всей ноге проходятся болезненные импульсы, словно со всей дури током ударило, но мужчина стойко терпит это и с вызовом смотрит прямо в голубые глаза предвестника.

— Ох? Вздумал показывать характер? — горячая ладонь опускается на лицо, но Чжун Ли отшатывается, хмурясь, скидывает с себя руку, стараясь выглядеть донельзя грозно, как бы не был жалок его вид сейчас. — Мы же…

Тарталья всегда двигался быстро, отточенными движениями, отчего все его противники были застигнуты врасплох. Тренировки никогда не проходят даром, а постоянная практика лишь улучшает доведённый до идеала навык. В один момент мужчину просто хватают за волосы и со всей дури прикладывают об стенку. Выступающий камень больно врезается в затылок, отчего бывший Архонт напряжённо жмурится и старается вырваться.

— …это уже проходили.

Снова и снова.

Голова кругом идёт после каждого удара, в глазах темнеет, но страшный оскал с потемневшими глазами мужчина всё равно в силах разглядеть. По разбитому затылку откровенно течёт. Кровь у Чжун Ли такая тёплая, густая, она стекает прямо по макушке, на шею и бежит ровно по спине, пачкая рубашку ещё больше.

— Мне кажется ты ошибаешься, Моракс… — шепчет рыжеволосый, отпуская разбитый затылок и хватаясь за побледневшие щёки, заглядывая бешеным взглядом в помутневшие глаза мужчины.

— Н-н…не…

— Я сломаю тебя, — опаляя дыханием нежные губы, тихо, с придыханием, уверяет его Тарталья, — От твоей великой гордости не останется и следа, ты понял?

Мужчина, напряжённо сглатывая и жмурясь от боли, отрицательно мотает головой, ощущая, как искры боли проходятся по затылку, стоит только лишний раз двинуться. Никогда, ни за что… Он не позволит этого. Будет терпеть до последнего, пусть хоть убьют, хоть запытают, но… От себя Чжун Ли отказываться не собирается, а подчиняться в особенности! Он много думал об этом, мусолил в голове и твёрдо решил…

— Ха-ха…сейчас и узнаем.

***

Сердце в груди заходится галопом, когда цепи вдруг неожиданно дёргаются вверх, поднимая его безвольное тело в воздух. Его ноги почти не достают до каменного пола, словно стоя на цыпочках. Вывихнутая лодыжка пульсирует болью, а голова неумолимо кружится после того, как мужчину несколько раз приложили об стенку, поэтому он просто повисает на своих оковах, пока Тарталья расхаживает вокруг, даже не обращая внимание на мёртвое тело агента в углу.

— У меня для тебя подарок, Чжун Ли, — гадко усмехаясь, на стол приземляется какая-то коробка, больше напоминающая небольшой чемодан. Мужчина прищуривается, стараясь разглядеть что там, но спина предвестника заграждает весь обзор. — Я посоветовался со знакомым изобретателем, пока тот не отбыл в Сумеру, и он предложил мне опробовать его новые приспособления.

Чжун Ли глаза жмурит. Его затылок откровенно ноет противной болью, а стоит лишний раз двинуть головой, как его простреливает ощущение, словно голова сейчас на две части расколется.

— Мне он никогда не симпатизировал, если честно, — неприязненно скривившись, Тарталья тихо щёлкает замком чемодана, открывая крышку. — Но я должен поблагодарить его, он так же учёл все мои пожелания!

Мужчина чувствует в его голосе разыгравшийся азарт и проскользнувшее веселье, пока рыжеволосый шарился в чемодане. Чжун Ли лишь молча наблюдал, но когда парень что-то вытащил, то сразу же ужаснулся. Рыжеволосый предвестник, с хищным оскалом, обернулся к нему, угрожающе держа в руках огромный металлический шприц и полупустую колбочку. Его наконечник пугающе поблескивал на свету, пока Чайльд приближался к мужчине.

— Ч…что это? — позволяя себе задать столь глупый вопрос, Чжун Ли заторможено отшатывается, когда шприц, с какой-то непонятной зеленоватой жидкостью, начинает маячить перед лицом.

Тарталья, прищуриваясь, резко хватает его за щёки, крепко сжимая лицо и отодвигая голову вбок, чтобы обнажить тонкую шейку. Кадык мужчины дёргается, когда тот напряжённо сглатывает, и Тарталья пользуется этим, угрожающе проходясь острой частью шприца по «Адамову яблоку».

— Не узнаешь, пока не попробуешь, — лукаво улыбаясь, предвестник за несколько секунд высчитывает траекторию, всаживая шприц прямо в выступающую венку. Мужчина испуганно дёргается, жмурясь и что-то нечленораздельно мыча, при этом буквально ощущая, как странная, непонятная субстанция распространяется по его телу, когда Тарталья, всадив в него весь флакон, отпускает, всё ещё продолжая чему-то невесомом улыбаться.

Чжун Ли, кривя лицом, чувствует, как по телу вдруг табун мурашек пробегается. Он, подозрительно хмурясь в непонятках, дёргается от странных ощущений, удивлённо смотря на предвестника, который уже вновь оказался у чемоданчика, что-то активно ища.

В голове ноль мыслей, но страх до сих пор преследует по пятам, не останавливаясь, пока Тарталья, напевая себе под нос какой-то легкий мотивчик, играется со своими новыми странными приблудами, которые вгоняют в ступор. Кто это всё создал? Откуда предвестник это достал? Что оно делает? Зачем?

И что же будет дальше?

— Я просил что-то по-настоящему необычное, — вдруг снова начинает Тарталья, откупоривая крышечку у странной склянки и принюхиваясь. — Что-то такое, что сведёт мужчину с ума, понимаешь? Поэтому я очень надеюсь на твою ответную реакцию.

Содержимое этой склянки больше напоминает слишком густое масло. Мужчина брезгливо кривится, чувствуя довольно резкий запах, который буквально забивает ноздри. Такой терпкий, неприятно сладкий. Ему становится некомфортно от осознания того, что эта странная жидкость, по словам Тартальи, сможет «свести мужчину с ума». Он такого ещё никогда не видывал, сколько живёт на белом свете.

Ещё и тело агента нагоняет незримую тоску, Чжун Ли даже смотреть страшно в ту сторону.

Он тяжело вздыхает, ощущая, как боль пульсирует в висках, но всё равно дёргается испуганно, когда рука вдруг медленно отодвигает ткань грязной рубашки, обнажая еле вздымающуюся грудь.

— Прелестно, — чуть ли не облизываясь, Чайльд восторженно прикасается к бледной коже лишь кончиками пальцев, заставляя подрагивать от неприятных прикосновений. — Несмотря на все условия, твоё тело в отличном состоянии…заслуга того малыша?

— Замолчи… — зло шепчет мужчина. — Ох!

Он испуганно дёргается, когда горячая ладонь прикасается к груди, крепко сжимая в своих тисках. Длинные пальцы пробегаются по коже, заставляя покрываться паническими мурашками и задыхаться от возмущения.

— У тебя такие розовые соски…выглядит мило, так бы и съел, — ухмыляясь, Тарталья сжимает маленькую бусинку соска меж фаланг, несильно прокручивая, играясь.

По всему телу странная дрожь пробегает и неожиданно в обжигающий жар бросает, мужчина поражённо застывает, чувствуя какие-то…незнакомые ранее ощущения. Он теряется, глупо глазами хлопает и хмурится, пропуская момент, как Тарталья зачерпывает пальцами жидкость из склянки и подносит это к груди мужчины.

— Мне подробно изложили каждую инструкцию к применению, а я, ради тебя, запомнил всё до единого слова… — приближаясь, томно шепчет рыжеволосый, заглядывая своими голубыми омутами в по-детски удивлённые глаза. — Вот это надо наносить втирающими движениями, чтобы хорошенько впиталось в кожу, но для пущего эффекта можно нанести побольше…

Маслянистые пальцы прикасаются к соскам, хорошенько смазывая, при этом массируя, отчего у Чжун Ли низ живота начинает напряженно тянуть. Он чуть ли не задыхается, чувствуя себя странно. Так не должно быть, не должно быть приятно! Но умелые руки заставляют его краснеть, смущаться и глаза прикрывать, лишь бы не видеть весь этот абсурд. Заканчивая с одним соском, Тарталья переходит к другому, так же массируя, надавливая и сжимая, от чего мужчина не может сдержать дрожь.

— Приятно? — Чжун Ли отрицательно мотает головой, чувствуя очередную волну мурашек, когда Чайльд наносит ещё больше этой непонятной субстанции, оставляя её так, что она буквально стекает сладкими соками с вставших сосков мужчины.

Чайльд оставляет его отрицание без ответа, видимо не находя надобности, он лишь наносит на ладонь ещё больше жидкости. Мужчина уже дышит тяжело, его дыхание срывается на быстрый ритм. В голове царит всепоглощающая пустота, только странновато приятные отголоски из-за прикосновений приводят его в чувства. Но, не смотря на то, что мужчина сейчас не в силах трезво мыслить, он всё равно чувствует себя не в своей тарелке. Это всё ещё остается чем-то неправильным, мерзким, но обманчиво приятные ощущения заставляют мысли заходить в откровенный тупик.

Как вдруг чужая рука прикасается к полувставшему члену.

Замирая, Чжун Ли ошарашено глядит вниз, на свой пах, как Тарталья тщательно смазывает его со всех сторон, даря просто отвратительно прекрасные чувства. Почти не дыша, мужчина резко поднимает потерянный взгляд на довольного предвестника, но следующее прикосновение заставляет крепко сжать челюсти, потому что из его рта только что чуть не вырвался позорный стон наслаждения, полный похоти и разврата.

— П-прекрати! — севшим голосом еле выдавливает мужчина, болезненно прикусывая губу и прикрывая глаза.

Ему приятно, чёрт возьми. Так приятно, что всё тело судорогами сводит. Потряхивает немного, а внизу живота уже закручивается узел возбуждения.

— Не нравится? Быть не может, — Тарталья продолжает смазывать его член, орудуя руками столь умело, что Чжун Ли пальцы на ногах поджимает от умопомрачительных ощущений.

Мужчина уже невольно начинает толкаться в горячую ладонь, подмахивая бёдрами и совсем не ведая, что творит, как вдруг рука исчезает, отчего он возмущённо стонет, совсем забывая сдерживать те звуки, которые, по глупой случайности, вырываются из его рта. Тело сейчас требует скорейшей разрядки, в голове ни единой здравой мысли, кроме как желания поскорее освободиться от этих оков возбуждения и наслаждения. Странно, это так странно, что Чжун Ли совсем ничего не понимает. Он словно опьянён и ему хочется…

— Хм? Неужели подействовало? А я и не надеялся.

Подействовало? Что подействовало? Он помутневшим взглядом ищет ответы на чужом лице, пока одну его ногу по-хозяйски приподнимают, сгибая в колене. Его тело сейчас полностью расслаблено, вся былая боль ушла, оставляя место лишь странной пустоте и возбуждению, которое почему-то усиливается с каждой последующей секундой. Эта дрянь, которую Тарталья ему вколол, делает из него какую-то послушную игрушку. Где-то в голове он всё ещё понимает, что надо воспротивиться происходящему, мыслить более трезво и расчётливо, но от любых прикосновений бьёт словно разрядами тока, которые приятными отголосками пробегаются по всему телу.

Чжун Ли, расслабленно откидывая голову на плечо, следит за Тартальей помутневшими глазами и вдруг глупо улыбается, на что предвестник удивленно вскидывает брови, но всё равно молча продолжает.

Нога оказывается закинута на широкое плечо предвестника и Чжун Ли крупно вздрагивает, приоткрывая рот, когда к сжатому колечку мышц вдруг прикасаются наглые пальцы. Он мычит сквозь сомкнутые губы, томно прикрывая глаза, и сжимает кулаки, чувствуя странные, приятные отголоски, которые волнами разливаются по всему телу. Чуть ли не кончает, когда горячие пальцы мучительно медленно массируют вход, мельком надавливая, почти проникая внутрь.

Чжун Ли, честно, не верится, но ему сейчас так хорошо, что он начинает коротко подмахивать бёдрами. Тарталья уже не кажется таким плохим, а дни, проведённые в заключении, кажутся ненастоящими, фальшивыми. Дыхание сбивается окончательно, он хватает ртом воздух и почти задыхается, стоит одной фаланге проникнуть в него.

— Чайльд! — не думая, выкрикивает мужчина, почти сам насаживаясь на палец, но держащие крепко кандалы ограничивают его, не позволяя получить то наслаждение, в котором его тело так сильно нуждается. — Ха…я…я хочу!

— Терпи, ты же мужчина, — строго говорит предвестник, ухмыляясь и сразу же проталкивая второй палец внутрь, отчего бывший Архонт в его руках крупно вздрагивает, голову назад откидывая.

Его соски сейчас так напряжены, член пульсирует от возбуждения, уже настолько сильно затвердев, что он вот-вот кончит, а внутри буквально всё пылает огнём, когда Тарталья, медленно двигая пальцами, вдруг надавливает на сжатые стенки, находя заветную точку. Мужчину с хрустом выгибает, он шокировано глаза распахивает, испуганно-возбуждённо глядя на улыбающегося предвестника, который, словно на переключатель, снова давит прямо туда! Чжун Ли не в силах сдержать протяжного стона, его сейчас словно молнией прошивает, он дергается в конвульсиях, чувствуя, как близок феерический оргазм.

— Б-боги… Мгх… Чайльд! Я сейчас-

— Нет, мой хороший, ты не испортишь нам веселье, — сверкая хищной улыбкой, Тарталья прижимает ладонь к головке напряженного члена, от чего мужчина кривится болезненно, постанывая и уже не сдерживаясь. — Всё ведь только начинается.

Чжун Ли краем глаза замечает, как Тарталья вытаскивает какую-то непонятную продолговатую палочку, когда, наконец, отпускает его член и вытаскивает пальцы из разработанной задницы. Он широко улыбается, когда выливает на эту странную штуку то масло из склянки, откидывая её подальше, а после показывает перед лицом. Эта штука…железная, поблескивает от светильника, а ещё извилистая, с небольшими бугорками. Опьяненный мозг мужчины совсем не понимает, что это перед ним, но он всё равно старается получше разглядеть.

— Хочешь узнать, что это? — смотря на полностью разомлевшего Чжун Ли, Тарталья, не получая должного ответа, восхищенно продолжает, разглядывая странную игрушку в своих руках. — Это уретральный катетер, мне его посоветовал тот самый исследователь, сказав, что тебе будет очень хорошо.

— У-уретраль… — старается внятно повторить мужчина, но язык словно заплетается, и он отбрасывает столь глупые попытки.

— Знаешь, куда его вставляют? — словно ребёнку, старается донести Чайльд, игриво улыбаясь.

Чжун Ли, совсем не задумываясь, сглатывает слюну, смачивая горло, а после отрицательно мотает головой, опьянённо глядя в голубые омуты и уже совсем не пугаясь.

— Вот сюда.

Чжун Ли чувствует, как дыхание сбивается и его сердце панически замирает. Доходит очень медленно, но верно, когда Тарталья утыкается кончиком катетера прямо в головку возбужденного члена. Он хочет было отказаться, начать хныкать, чтобы ему дали поскорее кончить, но предвестник всегда оказывается быстрее.

— Начнём?

И проталкивает немного заостренный кончик прямо внутрь.

Чжун Ли давится воздухом, чувствуя, как стенки уретры, в прямом смысле, расширяются под сильным давлением. Он, словно рыба, только и успевает в немом крике открывать рот, ощущая себя заполненным до краев, хотя Тарталья даже толком не вошел. Бугристые края больно давят на член прямо изнутри, от чего мужчину крупно трясёт, но Тарталья держит крепко на месте, жёстко вцепившись в бедро, словно клещ.

— Не…дёргайся, — грубо рявкает на него предвестник, сильнее сжимая ногу.

— Я! Мне…мх! Б-б-бо…льно! — задыхаясь от новых ощущений, он не сдерживает слёз, они рекой хлынули из глаз, стекая по раскрасневшимся щёкам.

— Потерпишь. 

И, больше не собираясь ждать, проталкивает катетер до упора.

Чжун Ли испуганно дёргается, громко звеня цепями, и дрожащими губами ловит воздух. Он сейчас возбуждён настолько, что эта пугающая боль кажется…приятной. Крупные, выпирающие бугорки катетера давят на стенки уретры, от чего член пульсирует сильнее прежнего, а сам кончик напирает на определённую точку там, прямо внутри. Так странно, это так странно! Он, кажется, настолько переполнен, что сейчас вот-вот лопнет, но вдруг Тарталья вновь проталкивает пальцы в разработанную дырочку, надавливая на простату, с другой стороны.

— Ах! — громко, гортанно стонет мужчина, натыкаясь лицом на плечо предвестника, который стоит слишком близко.

Тарталья горячий, но Чжун Ли, кажется, сейчас ещё горячее. Его тело буквально горит, пылает огнём, только сейчас мужчина понимает, насколько сильно потеет. Ему до ужаса жарко… Он, словно в агонии, мечется, трётся щекой о ткань рубашки Чайльда, которая в данный момент кажется немного прохладной, по сравнению с его телом. Он тихо вздыхает, ощущая пальцы внутри себя, хнычет, как ребёнок, требуя ещё и ещё. Возбуждение болезненно тянет внизу живота, ему так хочется поскорее излиться, избавить себя от мук, что он старается прижаться ближе, но кандалы всё ещё держат его в подвешенном состоянии.

Его дырочка пульсирует вокруг умелых пальцев Тартальи, периодически сжимаясь, а катетер давит прямо на простату, от чего ощущения становятся намного острее, приятнее.

Хочется кончить…

Пожалуйста…

Этот катетер словно затычка, не дает толком закончить. Он сидит очень плотно, надавливая внутри и даря, как наслаждение, так и боль. У мужчины смешанные чувства, но понимает он одно — это нужно вытащить.

— Чайльд… — подрагивающим голосом, тихо зовет мужчина. — Я…я хочу…

— Я знаю, — ухмыльнувшись, Тарталья аккуратно приподнимает его голову за подбородок, заглядывая в помутневшие глаза. Чернота зрачка красиво затопила весь прекрасный золотой цвет, от чего Тарталья лишь хмыкает, вытаскивая пальцы из мужчины.

Чжун Ли вновь повисает на цепях, когда Чайльд отходит от него на несколько шагов. Он дёргается, крупно вздрагивает и жмурится от боли, которую приносит напряжённое возбуждение. Шикарные бёдра стискивает, поджимая пальцы ног, тихо скулит, ощущая противную заполненность.

Дивная картина, честное слово.

Дай Тарталье волю, и он бы любовался ей изо дня в день, не собираясь прекращать чужие муки.

Ему многое хотелось сделать и воплотить все свои извращённые планы в жизнь. Например — сжать эту дивную тонкую шейку, надавливая на болевые точки настолько сильно, что бывший Архонт будет на грани жизни и смерти. Будет, задыхаясь, цепляться за его крепкие руки, в попытках отцепить Тарталью, дрожать, трепыхаться, но всё равно не силах что-либо сделать в ответ. Его лицо бы покинула краска, он побледнел, больше напоминая окочурившийся труп, но глаза…эти чертовски красивые глаза всё ещё были бы по-своему живы. Смотрели на него с испугом, страхом смерти, чем-то настолько незнакомым великому Архонту.

Переломать ему все кости, заставляя страдать от страшной боли, он бы кричал, молил, но Тарталья всё равно не остановится, какими бы истошными не были чужие крики. И в этот момент хотелось засадить по самые гланды, затыкая и давая понять — кто в этом месте главный. В этом затхлом подвале, глубоко-глубоко под землёй, где ни одна живая душа лишний раз не прошмыгнет без его, Тартальи, разрешения.

Это его территория и только ему решать, какие законы тут будут властвовать. И то, что Чжун Ли стойко твердил, словно мантру читая, о том, что никогда не сломается, не прогнётся под чужим напором — звучит довольно смешно.

Он уже ломается, но настойчиво не замечает за собой промаха.

По маленьким кусочкам, которые Тарталья, с пребольшим удовольствием, готов постепенно отрывать от мужчины день за днём. Этот Архонт, несомненно, был до невозможности силен, всё ещё остался умён и безгранично мудр, вот только… Одна простая истина, которой Тарталью научила Бездна:

Если есть кто-то сильнее тебя — ты слаб.

И сейчас, на месте сильнейшего, выступает именно Тарталья. Мужчине лишь осталось понять это и принять, либо предвестнику придётся насильно вдолбить в эту «светлую» голову очевидные вещи.

Чужой гортанный стон разрезает образовавшуюся тишину, приводя Тарталью в чувства и возвращая обратно в реальность. Он завис на долгое время, рассматривая столь чудесную картину перед глазами, которая заставляет окунуться в собственные мысли.

У мужчины окончательно поехала крыша от избыточного возбуждения, которое не может найти выход из организма. Он, забываясь, тёрся о холодную каменную стену пульсирующей задницей, сжимал крепко бёдра, закусывая губы и что-то нечленораздельно мычал при этом. Напрягался всем телом, ощущая, как его соски поджимаются, дрожат вместе с ним, а желание, чтобы хоть кто-нибудь прикоснулся к саднящей груди, с каждым разом лишь усиливается.

Член продолжал стоять колом, непрерывно сочился смазкой, которая невольно просачивалась через имитированную пробку, мешающую нормально кончить. Сыворотка Дотторе действовала отлично. По крайней мере сейчас Чжун Ли окончательно потерял способность здраво мыслить. Он был полностью поглощён ощущениями, а глупые мысли не смели лезть в голову. Всё тело возбуждённо дрожало, а бледная кожа была настолько чувствительна, что любое прикосновение к поверхности дарило мнимое удовлетворение, но всё ещё ненадолго. Его частое дыхание сбивалось, подрагивало, а тихие стоны, невольно вырывающиеся из приоткрытого рта, приятно ласкали уши. Мужчина чуть ли слюной не давился, которая откровенно стекала по подбородку и капала вниз, на грудь.

Тарталья очарован.

Кто бы мог подумать, что сам великий Моракс, даже в таком отвратительном свете, будет выглядеть великолепно. Его обнажённое тело было распято, полностью раскрыто на показ. Весь краснеющий, дрожащий, потный и грязный, но всё ещё чертовски красивый.

Видя такого Чжун Ли все его скрытые садистские желания вырываются наружу, Тарталья не может держать себя в руках, чувствуя приятный трепет внутри. Не сдерживается, быстрым шагом оказывается рядом, хватаясь за горящие румянцем щёки и приподнимая голову мужчины. Глаза в глаза, прямо как он любит, только сейчас напротив себя он не видит страх, лишь безграничное желание.

Он чертыхается, прикусывая щёку изнутри, смотря на беспомощного Архонта в своих руках. Его взгляд окончательно плывёт, он словно и не здесь вовсе. Дрожит, старается прижаться ближе, дёргая ногами и бёдрами, но выходит плохо. Он старается ластиться к чужой руке, когда та медленно спускается вниз, останавливаясь на тонкой шейке и невесомо сжимая её в своих руках.

Чжун Ли жалок.

Тарталья, хмурясь, не в силах совладать с собственным телом, тянется вперёд. Бездумно впивается в эти до невозможности мягкие, сочные губы, не чувствуя в ответ никакого сопротивления. Это удивляет, но не особо радует. Его, последнее время, вообще ничего не веселит, как бы парень не старался. Но смазанный поцелуй немного удовлетворяет, а то, как Чжун Ли страдальчески стонет в ответ, стоит прикусить нежные губы, пробирает до глубины души.

Он отрывается с громким причмокиванием, смотря на мужчину презрительно сверху вниз.

— Ч-Чайльд…прошу… — жалобно хнычет Архонт и вновь с надеждой тянется к нему, к Тарталье, к своему личному источнику боли и сожалений. И, кажется, сейчас это его нисколько не беспокоит.

Его голову затопило развращенное желание, обычная похоть, свойственная всем людям. Кто бы знал, что Архонты могут быть такими похотливыми?

— Вы так сильно хотите кончить? — усмехаясь, Тарталья одним пальцем касается мокрой головки стоящего колом члена, который упирается в его ногу, от чего Чжун Ли крупно вздрагивает и напряжённо вздыхает, прикусывая губы. — Вы настолько нетерпеливы?

…Не будет ползать перед предвестником на коленях, да?

Хмыкнув собственным мыслям, Чайльду в голову приходит просто гениальная идея. Состояние мужчины оставляет желать лучшего. Вряд ли тот в силах даже ноги нормально переставлять, а о попытке к побегу можно вообще не думать, особенно с ныне вывихнутой лодыжкой. Именно поэтому рыжеволосый тянется к тяжёлым кандалам, нетерпеливо улыбаясь и голодно облизываясь. Его глаза горят азартом, желанием поскорее увидеть…

Кандалы тихо щёлкают, несмотря на размеры, и мгновенно отпускают руки охнувшего от неожиданности мужчины. Чжун Ли безвольной куклой валится вниз, отбивая острые коленки и ударяясь вывихнутой лодыжкой, но острая боль меркнет где-то на фоне, когда чувствительная кожа соприкасается с холодным каменным полом. Боги, ему так тяжело, так хочется кончить, но он не в силах…не в силах выпустить всё то, что накопилось за последнее время. Катетер сидит плотно, а стенки возбужденного члена стискивают его, не отпуская.

Бывший Архонт почему-то даже не думает о том, как бы поскорее сбежать. Вновь противоречит самому себе. Спасительная свобода, вот она, прямо перед носом. Оттолкни он сейчас Тарталью, со всей силы врезавшись в колени, мог бы прошмыгнуть к лестнице даже с больной ногой. И уйти. Выйти наконец отсюда. И не вспоминать вовсе об этом поганом подвале.

Но заместо этого Чжун Ли лишь тянется к собственному члену, чувствуя, как тяжело поднимать онемевшие и подрагивающие руки. Дыхание сбивается. Он съеживается на месте, сдвигая ноги. У него запястья в мясо стёрты, кровью сочатся, а пальцы совсем не слушаются, когда он, наконец-то, касается себя. По телу паническая дрожь пробегает, он с натягом вздыхает, тихо скуля, и даже не представляя, как же ему вытащить эту чёртову мешающую затычку.

— Я готов помочь, — напоминает о себе улыбающийся Тарталья, огромной тенью возвышающийся над ним.

Архонт с надеждой поднимает на него помутневший взгляд, умоляюще смотря в голубые глаза, молча прося лишь об одном. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, позволь мне…Мужчина, не думая, тянется к чужой ноге, собираясь ухватиться за нее, как за последний спасательный круг посреди бескрайнего океана, но Чайльд брезгливо отдёргивает ногу, отступая на шаг назад и ухмыляясь, когда Чжун Ли чуть ли вперёд не заваливается, потеряв мнимую опору.

— Ч-Чайльд… — с придыханием вздохнув, он вновь тянется к нему, но тот опять отступает. Всё дальше и дальше, пока не упирается в каменную стену за своей спиной. — Сделай…что-нибудь, я больше не могу терпеть! — хнычет, как ребёнок, Чжун Ли, чувствуя себя настолько беспомощно, что хочется расплакаться.

У него всё тело на пределе. Соски постоянно зудят, требуя прикосновений, член стоит колом, что приносит уже неприятную боль. А внутри так пусто, что эту пустоту хочется поскорее чем-нибудь заполнить. Внутренности сжимаются, его в жар бросает каждый раз, стоит лишь двинуться. А Чайльд продолжает играться с ним, мучить, из-за чего становится грустно и обидно. Где-то на периферии сознания мужчина прекрасно понимает — Тарталья унижает Архонта своими изощрёнными способами, но сейчас, когда ему настолько плохо, Чжун Ли совсем не думает об этом.

Это напоминает состояние, когда мужчину лихорадило настолько, что он начал нуждаться в предвестнике. Ждал его скорейшего возвращения. Метался от одной мысли к другой, не понимая — что вообще творится в его воспаленном мозгу. Но сейчас этих мыслей нет, в голове откровенная пустота, а понимание того, что предвестник ему нужен — совсем не угнетает.

— Давай, ползи сюда, — хмыкнув, Чайльд опёрся спиной о каменную стену, сложив руки на груди, и стал ждать. Терпеливо, смотря сверху вниз, со знакомым презрением. — Если приползёшь на коленях и хорошенько попросишь, так уж и быть — вытащу.

Условие поставлено, теперь выбор остался за Чжун Ли.

Тарталья удовлетворённо наблюдает, как мужчина растерянно на него уставился. Словно потерянный щеночек, который случайно сбежал из дома и не знает куда же ему теперь идти, куда податься? А Чжун Ли, как открытая книга, даже задумываться толком не надо о чём он там думает — всё прекрасно отражается на лице. Как он с сомнением смотрит на собственные подрагивающие руки, думая, сумеет ли доползти? Как вспоминает слова, брошенные в гневе и истерике, чертыхается, но очередная возбуждённая дрожь подталкивает мужчину на крайние меры.

Он несмело делает первый шаг.

Как же иронично всё-таки наблюдать за тем, как люди, чувствуя сильное желание, забывают обо всем. Словно животные, следующие за инстинктами поскорее удовлетворить себя. Архонт даже позабыл о том, что где-то с краю лежит труп его драгоценного друга, к которому тот так сильно прикипел и гневно кричал, стоило Тарталье всадить нож в спину агента. Забыл и о том, какие мерзости предвестник творил с мужчиной. Забыл где он находится, под чьим контролем. Забыл о боли, страхе, совсем обо всём. Сейчас ему важно поскорее кончить, насладиться этим коротким моментом, но вот потом, когда Тарталья оставит его наедине с собственными мыслями…

И, о боги, мужчина действительно ползёт к нему на коленях. Медленно, с трудом, но пересиливает себя, смотря возбуждённо на Тарталью. Переставляет ноги, опирается на дрожащие руки, но идёт к своей цели. Лихорадочно дыша, чуть не оступается, когда ладонью натыкается на каменный выступ, но продолжает.

Чудно.

Архонт ползает перед ним на коленях. Тот самый великий Моракс, который твёрдо заявлял парню совершенно обратное. Эти руки были в силах уничтожить целый континент, эти руки убивали великих существ, страшных монстров, возводили целые города и скалы, а сейчас…беспомощно цепляются за него, умоляя наконец-то дать волю возбуждению и позволить кончить.

Это будоражит, приятно удивляет.

Заставляет кровь застывать в жилах и скалиться, как какой-то ненормальный псих. Понимание того, какая мощь ползает у него в ногах… Архонты…

— Хороший…мальчик, — с придыханием, трепетно шепчет Тарталья, улыбаясь во все тридцать два, когда устраивает ладонь на всё ещё кровоточащей макушке.

Архонт в его ногах лишь сильнее жмётся к нему своим возбуждением, тихо постанывает, глаза прикрывает и жалобно брови искривляет. Весь потный, грязный, распаленный до предела. Бормочет что-то, что Тарталья не в силах разобрать и панически дрожит всем телом. Чуть ли позорно тереться членом не начинает о чужие штаны, как какая-то псина в течке, скуля и прося поскорее ей засадить. Глубоко, жёстко, без сожалений. Чжун Ли, кажется, буквально создан для жестокого и безжалостного секса. Его красивое лицо, шикарное тело и прекрасная задница так и требуют поскорее воплотить все постыдные желания в жизнь.

Тарталья слишком давно его не видел и…о Архонты, как же приятно вернуться домой. Он слишком нетерпелив, вновь отклоняется от построенного заранее плана действий, но всё же старается сдержать свой член в штанах, когда присаживается на пол, видя, как мужчина сразу же заваливается на него, прижимаясь ближе и чуть ли не обнимая за шею.

Его сочащийся предэякулятом член тыкается Чайльду в живот, пачкая дорогую рубашку, когда рыжеволосый быстро притягивает мужчину к себе, придерживая за талию и позволяя сесть на свои ноги. Слава Архонтам, что он заранее снял свой плащ, а не то бы пришлось потрудиться, чтобы отстирать прихотливую к стирке вещицу. Чжун Ли тихо стонет ему прямо на ухо, опаляя горячим дыханием. Трётся всем телом о предвестника, словно тот огромная и мягкая подушка, которую очень удобно обнимать. От мужчины несёт потом, пылью и грязью, но предвестника это нисколько не смущает, он лишь сильнее прижимает Архонта к себе, взволнованно заглядывая в донельзя красивое лицо.

Чжун Ли окончательно отключился от сознания, осталась лишь похотливая оболочка. Сыворотки Дотторе действуют просто на ура! Надо будет обязательно поблагодарить доктора за такое чудесное представление.

— Мгх…ах- Чайльд… — прикрывая глаза и полностью отдаваясь ощущениям, Архонт красиво выгибается в его руках, когда Тарталья касается напряжённо стоящего члена.

Мужчина весь горячий, буквально опаляет кожу ладоней своей высоченной температурой. Чайльд не собирается больше тянуть, он сам уже не в силах терпеть, хочется поскорее увидеть чужое унижение. Увидеть то, как Великий Гео Архонт позорно кончит от его рук.

— О боги…м-м…прошу тебя! — громким шёпотом выстанывает мужчина, жмуря глаза и приоткрывая рот, от чего слюна снова стекает с краюшка его губ, стоит Тарталье медленно потянуть за колечко на конце катетера, постепенно вытягивая тот из стоящего колом члена.

— Скажи… — хмуря брови и вдруг останавливаясь, замирая на полпути и сразу же слыша разочарованный стон. — «Позволь мне кончить, Аякс».

Мужчина немного растерянно открывает глаза, словно совсем не понимая, что от него хотят. Смотрит прямо в серьёзные, потемневшие океаны напротив и, тяжело дыша, сипло выдавливает из себя, нисколько не сопротивляясь чужим капризам:

— П-прошу, позволь…позволь мне кончить, Аякс…

Тарталья, глупо улыбаясь и глядя удовлетворённо на чужое лицо, желая зацепить каждую проскользнувшую эмоцию во время долгожданного оргазма, резким и быстрым движением вытаскивает катетер, который всё это время сдерживал Архонта, держа того на коротком поводке.

Чжун Ли кончает феерично, выглядя при этом донельзя прекрасно. Его глазки неожиданно распахиваются, смотря куда-то сквозь Тарталью, потеряно, даже немного испуганно. Брови жалобно изгибаются. А ротик красиво, но столь пошло, приоткрывается и тонкая ниточка слюны тянется между губами, что у предвестника возникает желание подхватить её языком, а после и глубоко, страстно поцеловать. Он крепко сжимает ладони на широких плечах, вцепляясь в Чайльда так, словно упасть боится. Весь замирает, спуская себе на живот и белёсые, густые капли попадают прямо на рубашку Тартальи, которого это уже совсем не волнует.

— Вау… — не сдерживает восторженного вздоха Чайльд, чувствуя, как последние силы покидают мужчину в его руках.

Он обессилено валится на спину, расслабившись и прикрыв глаза, видимо окончательно отключаясь. Тарталья реагирует мгновенно, подхватывает Чжун Ли, придерживая того на своих руках.

Чёрт, вид на вставшие розовые соски и открывшуюся грудь возбуждает…

Нужно держать себя в руках!

Позже.

Он наиграется с этим телом позже, осталось подождать совсем чуть-чуть.

***