Addicted to Life

— Я самый старший, поэтому первым кусаю я! — говорит Хенджин, показывая остальным язык.

— Не честно! На следующей неделе мне исполнится пять! — Джисон канючит, и Хенджин улыбается, показывая без двух зубов рот — недавно выпали молочные. Между ними разница всего полгода, но у Хенджина они уже начали обновляться. Рановато, но ведь Хенджин всегда впереди остальных.

Хван прыгает с короткой стены, отделяющей игровую площадку от дороги, возвышаясь над Джисоном.

— Но Ликси тоже исполнится пять на следующей неделе, так что я могу дать ему первый кусок. — Хенджин подносит кусок хлеба к лицу Феликса, что робко прячется за спиной Джисона.

Хан чувствует запах свежеиспеченного хлеба, и его живот урчит.

— Хенджин… — он тянет «и» и надувает губу, отбрасывая гордость. У него осталось последнее оружие, последний туз в рукаве… — Мне еще нужно расти, ты сам так сказал, так что дай мне-

— Ха! — Из ниоткуда прибегает Сынмин и выхватывает булочку прямо из руки Хенджина, что выпучивает глаза так же сильно, как и Джисон. — Зевать надо меньше!

— Сынмин, ты… хуй! — Хван кричит, и Джисон чувствует, как его кузен задыхается сзади.

— Хенджин, ты не можешь так говорить, это плохое слово! — Джисон выпячивает грудь, чтобы круто выглядеть перед друзьями.

— Почему «хуй» — плохое слово? — спрашивает Сынмин с полным ртом хлеба.

— Я не знаю, это просто так, — говорит Джисон, и Феликс кивает.

Ким протягивает Хенджину остатки хлеба, и тот быстро отворачивает голову.

— Мне не нужны твои микробы, Сынмин.

— Как знаешь. — Сынмин пожимает плечами и ест остальное. В животе Джисона снова урчит.

Хенджин вытирает нос тыльной стороной ладони.

— Давай поиграем на качелях, мне скучно.

Если верить их родителям, они все играли вместе с рождения, вчетвером. Джисон не понимает, как это было возможно, ведь они были по настоящему тупицами, и он не может даже вообразить, как бы они играли вместе, но он доверяет словам отца.

Сынмин — единственный ребенок в семье, как и Джисон, поэтому они быстро сошлись, не имея возможности делиться с кем-то и все такое. У них было много общего. Их отцы почти одного возраста, работают в одной компании в гавани. Сынмин тоже живет в маленькой квартире, хотя и в нескольких кварталах от Джисона. Единственная разница в том, что у Сынмина есть мама, а у Джисона — нет. Однако Джисон никогда не думает, что это проблема. На самом деле, всегда только другие придавали этому большое значение.

Феликс — старый друг и любимый кузен Джисона. Они родились с разницей в один день, в одной больнице. Люди часто шутят о том, что их будто поменяли в больнице, и Джисон иногда желает, чтобы это было действительно так, потому что он любит свою тетю больше всего. Кому нужна мама, когда у тебя ведь самая лучшая тетя в мире?

Джисон мало что знает о семье Хенджина. Он просто знает, что у него есть мама и папа, и что они очень строго следят за чистотой его одежды. Отец Джисона часто называет их «аристократами», но Хан толком не понимает, что это значит.

Все, что он знает, это то, что Хенджин — самый крутой человек, которого он когда-либо встречал.

Хенджин очень высокий и может подняться до самой высокой перекладины на детской площадке, хотя лазить там им не разрешено. А ещё когда эти ужасные дети постарше подходят к Джисону, Хенджин всегда становится перед ними, чтобы защитить его.

Джисон с трепетом наблюдает, как Хван встает на качели и раскачивается опасно высоко.

Когда, наконец, подошла его очередь раскачиваться, мама Феликса кричит, направляясь к ним.

— Джисонни, твой отец должен работать сегодня вечером, так что ты снова остаешься с нами, хорошо? — говорит она мальчику, вытирая грязь с его колен.

— Ура! Можем ли мы посмотреть фильм? — спрашивает Феликс, и это первое, что он сказал с того момента, как они пришли на детскую площадку.

— Конечно, дорогуша. — Его тетя берет Феликса за руку, а другую протягивает Джисону. — Ты идешь, милый?

Джисон неохотно кивает и смотрит через плечо, чтобы помахать на прощание Хенджину и Сынмину, но, к сожалению, они его не видят.

***

Джисону восемь лет, когда он обнаруживает, что стоит перед запертой входной дверью. Он бросает свою школьную сумку на землю и быстро роется в ней, пытаясь найти листок бумаги, на котором его отец написал код двери, но его нигде нет в беспорядке его записей и пустых фантиках. У него болит животик.

Пару раз пытается позвонить в дверь, потом даже стучит, но ответа нет. Его отец должен был быть дома, верно? Он сказал ему об этом, и его папа никогда не врет.

Джисон чувствует, как у него перехватывает дыхание. Странная дама из соседнего дома выглядывает из входной двери, та, которая пахнет лакричником, та, которая постоянно кричит ему, чтобы он не бегал по дорожке. Поэтому он убегает, оставив свою сумку.

Он не может пойти к Феликсу, потому что его тетя может сказать его отцу, что он потерял бумагу с кодом на ней, и тогда его отругают.

Поэтому он бежит туда, где видел Хвана после посещения логопеда, когда они вместе возвращались из школы. Хенджин будет охранять его, верно?

Он ждет снаружи, глядя на тротуар, стараясь ни с кем не встречаться взглядом. Внезапно Хан понимает, что каждый взрослый здесь враг. Они могут увидеть, что его здесь не должно быть, и вызовут полицию. Джисон знает, что это глупая мысль, но его руки все равно вспотели.

— Джисон? — Голос Хвана вырывает его из мыслей, и Джисон сразу же чувствует, как его переживания рассеиваются.

— Хенджин, пожалуйста, помоги мне! — Не долго думая, Сонни бросается на другого, что инстинктивно обнимает его. Прошло много времени с тех пор, как они обнимались в последний раз, и Джисон замечает, как Хенджин снова стал выше. — Я потерял код нашей квартиры, и теперь я не могу войти, и я не знаю, куда идти, и я не могу пойти к Феликсу и…

— Ого, подожди, помедленнее, — чуть отталкивает Хенджин. Его руки кажутся большими на крошечных плечах Джисона. — Так ты хочешь сказать, — Хенджин сверкнул кривой усмешкой, — Ты убежал из дома?

— Н-нет, это…

— И ты хочешь, чтобы я стал твоим… соучастником в преступлении? Больше ни слова. — игривая улыбка Хенджина расцветает, когда он взъерошивает Джисону волосы. — Давай поиграем! Мы теперь соучастники! Хи-хи!

Они попадают на игровую площадку, на которой играли каждый день, когда были моложе. Сейчас она закрыта из-за ремонта, но Хван ведет его к дыре в заборе, спрятанной за кустами.

— Не говори Сынмину, он будет ругаться, — шепчет он, когда Джисон следует за ним внутрь.

Хенджин подбегает к качелям и запрыгивает на них, его длинные ноги шлепаются, чтобы получить какое-то движение.

— Надо почаще убегать из дома, это весело!

Джисон, хотя и нерешительно, присоединяется к нему, и садится на другой качели. Хотя он все еще беспокоится о том, что он плохо поступает, он должен признать, что это отчасти приятно играть с Хенджином в такие часы вне школы.

Каким-то образом все четверо оказались в разных классах. Сынмин был в классе A, профильном классе, Хван в классе B, а Феликс в классе C. А Джисон? Он, вероятно, оказался бы в том же классе, что и Хенджин, но, к сожалению, его перевели в другой. Глупый учитель сказал его отцу, что он не учится усердно так, как должен, и отец согласился.

Иногда Хану хочется, чтобы отец защищал его.

— Хенджин, я думаю, что папа может злиться на меня, — шепчет Сонни, когда его качели останавливаются.

— Зачем ему злиться на тебя? — спрашивает Хенджин, пиная землю под ногами.

Джисон прикусывает нижнюю губу.

— Прошлой ночью я… описался, — признается Хан.

Хван опускается пятками на землю, чтобы притормозить, и хмурится.

— Ты все еще мочишься в кровать?

Джисон смотрит на свои ботинки.

— Я не хотел идти в туалет, потому что папа снова кричал по телефону. — Он чувствует, как дрожит его нижняя губа. — Клянусь, я пытался сдержаться!

— Моя мама сказала мне, что вредно сдерживаться, — говорит Хенджин, легко меняя тему, прежде чем Джисон успевает заплакать. — Ты хочешь писать прямо сейчас?

— Фу, Хенджин, занимайся своими делами! — Джисон слабо пинает землю и ему удается ударить Хвана по голени. Потом признается: — Да, вроде как.

Хенджин снова улыбается.

— Тогда пошли в туалет. Там! — Он указывает подбородком на другой конец площадки.

Челюсть Джисона отвисает.

— Это запрещено! Нас арестуют.

— Мы уже нарушили закон, м? — Хенджин указывает на знак, мимо которого они прошли ранее. — «Нарушители будут оштрафованы» — говорится в нем. Я не знаю, что такое нарушитель, но уверен, что это про нас.

Джисон обдумывает это. Хенджин был прав, они уже вели себя плохо. Кроме того, после вчерашней ошибки было бы неплохо снова взять контроль над собой.

— Хорошо.

Хван тащит его за запястье в дальний конец площадки. Они писают через забор, пытаясь попасть по дереву с другой стороны. Хенджин, конечно же, побеждает. На этот раз Джисону все равно, и он не может перестать хихикать, когда старший случайно мочится на свой ботинок.

— Моя мама убьет меня!.. — кричит он, елозя своими туфлями по траве, пытаясь стереть пятно.

Хихиканье Джисона перерастает в смех, когда он кричит:

— Она не станет! Мы никогда не пойдем домой, помнишь?

Именно тогда соседский полицейский пролезает через крошечную дырочку в заборе и кладет конец их маленькому приключению.

Хенджин плачет в задней части полицейской машины, что, в свою очередь, заставляет плакать и Джисона. Если Хван, большой и сильный, не может держать себя в руках, то зачем ему, Хану, это делать?

Джисон наблюдает из машины, как полицейский объясняет, что они сделали с матерью Хенджина чтобы найти его, и вздрагивает, когда она резко хватает его за ухо. Он осторожно машет Хенджину, но не видит его.

Когда полицейский спрашивает его адрес, он говорит ему улицу, где живет Феликс.

К счастью, тетя Ли не хватает его за ухо. Вместо этого она обнимает его и поднимает, как только видит его слезы. Он не слышит голоса полицейского, когда тот разговаривает с тетей, слишком занятой рыданиями Хана в ее грудь, когда она его укачивает, прямо как раньше, когда он был меньше.

Когда полицейский наконец уходит, она спрашивает его, почему он вообще решил убежать с Хенджином, и Сонни рассказывает ей о дверном коде.

— Это странно. Обычно твой отец сказал бы мне, если бы у него была работа. Если бы я знала, то подобрала бы тебя после школы, — говорит она, наливая ему стакан горячего молока.

Джисон не говорит ей, что его отец в последнее время становится все более и более забывчивым.

Когда его двоюродный брат наконец приходит домой с урока игры на скрипке, тетя разрешает им играть на PlayStation, но только пока на улице не станет совсем-совсем темно. Когда Хан засыпает рядом с Феликсом, он мечтает когда-нибудь снова сбежать с Хенджином.

***

Когда ему исполнилось тринадцать, Джисон идет в среднюю школу. Все его друзья были на год старше его самого и уже были в ней. Хан уже не может дождаться того момента, чтобы видеть их снова каждый день. Конечно, он встречается с Феликсом почти каждые выходные и слышит всевозможные истории о средней школе, но это не то же самое, что участвовать в этих историях.

Ликс предупреждал его, что средняя школа — не всегда круто. Группа старшеклассников узнала, что его отец австралиец, и не упускала шанса посмеяться над ним. Также были девочки: дразнили Ли из-за веснушек, утверждая, что это выглядело так, будто у него была сыпь. Феликс никогда не вступал в конфликт, поэтому большую часть времени он позволял издевкам пролетать словно фанере над Парижем. Джисон запомнил, что лучше не отвечать хулиганам, так как это только раззадоривает их интерес.

Кроме того, он собирался снова увидеть Хенджина в средней школе. Конечно, он за него заступится если что, правда?

Он не видел Хенджина и Сынмина уже пару месяцев, и, честно говоря, он очень по ним скучает. В начальной школе они проводили вместе все обеденные перерывы и часто оставались у друг-друга после школы. Но в средней школе приходит новшество — домашние задания, поэтому у друзей почти не остается на Хана времени. Однако сейчас все изменилось, поскольку он будет ходить в ту же школу, что и они.

Его первое занятие вызывает страх, даже дрожь. Джисон не знает никого из своего класса и чувствует себя совершенно не в своей тарелке. Во время короткого перерыва до второго урока он подслушивает некоторые разговоры, ища место, где он мог вставить свои мысли и завести новых друзей. Джисон вздыхает и так ни с кем не заговаривает, потому что он ничего не знает о тех вещах, о которых говорят эти дети. Он так привык разговаривать с тремя друзьями об аниме, играх или любимой музыке, что даже не знает, как вести обыкновенную беседу.

В конце концов, наступает большой перерыв на обед. У него кружится голова, когда он получает сообщение от Хенджина, чтобы встретить его за зданием, где тихо, чтобы они могли наверстать упущенное. Хенджин говорит, что будет через десять минут, что дает Джисону достаточно времени, чтобы найти нужное место.

Он вылезает из запасного выхода в небольшой дворик, где обычно действительно было бы тихо, если бы не небольшая группа старшеклассников, сбившаяся в угол. Джисон осматривает место в поисках Хвана, но его нигде не найти, и, прежде чем он это осознает, старшеклассники направляются к нему.

Все они, по крайней мере, на голову выше его, а если и этого недостаточно, то их настрой заставляет Хана чувствовать себя еще меньше.

— Что происходит? — вот что ему удается сказать, Джисонов голосочек звучит тихо.

— Че, дела есть какие-то? — возможно, самый уродливый из них поднимает на него подбородок.

— Я жду друга, — отвечает он, вздрагивая, когда один из них входит в его личное пространство.

— Да не ври, — поднимает бровь самый высокий из них, — девушку?

— Нет, мальчика. — Джисон сжимается, когда они окружают его. Он тянется к лямкам своего рюкзака, крепко сжимая их, готовый броситься бежать в любую секунду.

И вот тогда они это видят.

Во время его ночевки в доме Феликса за неделю до начала учебного года они слишком увлеклись доктором Пеппер и решили поиграть в переодевание. Феликс превратился в великолепного колдуна с отцовским халатом и пушистой наволочкой вместо бороды. Джисон, который всегда делал все до конца, превратился в ведьму, включая макияж и лак для ногтей.

Теперь, конечно, никому никогда не придется выяснять, какими занудными делами он и его двоюродный брат занимались на выходных, но так уж случилось, что у его тети не было под рукой средства для снятия лака. Он старался как можно лучше покрасить ногти красной краской, царапая ее все утро перед школой, но, разумеется, этого было недостаточно.

— Это че за херня? — уродливый парень фыркает и плюет Джисону в ноги, заставляя его подпрыгнуть.

Все тело Джисона трясется, когда он смотрит на отвратительный ком слюны, лежащий на земле там, где недавно стоял его ботинок.

— Ты че, педик? — высокий толкает его в плечо, требуя внимания Джисона. — Аха? Встречаешь своего парня? Знаешь ведь, это место для парочек?

Хан хочет сказать им «нет», хочет возразить и спросить, что, черт возьми, они здесь делают. Но он не может найти в себе смелости заставить свой рот складывать слова в предложения.

Один из них, Джисон даже не может сказать, какой из них, потому что у него в панике кружится голова, хватает его за воротник. Он едва успевает заметить, как парень отводит руку назад, как чувствует, как кулак касается его живота. На секунду его зрение теряется, и ему кажется, что он слышит, как один из них говорит другим не оставлять никаких следов.

Он поднимает руки, надеясь, что они остановятся или, по крайней мере, не коснутся его лица, и сквозь пальцы смотрит, как тот уродливый вынимает коробку с завтраком Джисона из рюкзака и начинает есть еду, приготовленную для него тетей Ли.

Туфля метко бьет ему по бедру, но Джисон даже не чувствует этого, когда падает на землю. Еще не прошло и десяти минут? Хенджин наверняка скоро будет здесь, чтобы положить всему этому конец.

Другой удар в том же месте заставляет его перекатиться на другой бок, и то, что он теперь видит, причиняет ему больше боли, чем любая пощечина, пинок или даже удар мог когда-либо причинить ему боль.

В дверном проеме стоит Хван, молча наблюдая за ним, с непонятным выражением лица.

***

С того дня он не разговаривал с Хенджином. Когда он видит его в коридоре, он избегает взгляда, и… Хенджин делает то же самое. Много ночей он лежит без сна, вспоминая выражение лица Хвана в тот день. Он не может спокойно спать, слушая, как его отец что-то опрокидывает в гостиной после того, как выпьет, и пытается понять, что вообще творилось в голове парня в тот момент. И когда солнце встает раньше, чем он успевает заснуть — Сон на самом деле благодарен, поскольку бодрствовать лучше, чем видеть бесконечные кошмары.

Феликс, конечно, много раз спрашивает его о том, что произошло между ним и Хенджином, но Джисон ему не говорит. Ему стыдно за то, что произошло в тот день, но если честно, даже он сам не знает, что произошло. Все, что он знает, это то, что Хван оставил его там, в пыли и грязи. Это, знаете ли, немножечко злит. И когда Джисон впервые в жизни огрызается на Феликса за лишние расспросы, Ликс замолкает.

Сынмин — это совсем другая история. Он пытается взять на себя роль посредника, и ему действительно удается однажды поместить Джисона и Хенджина вместе в пустой класс, что заканчивается хуже, чем можно было представить. Хенджин говорит Сынмину, что не хочет об этом говорить, ведя себя так, как будто Хана даже нет в комнате. Прежде чем Джисон успевает осознать, что он делает, он переворачивает ближайший к нему стол, и все лежащее в нем падает на пол. Он не знает, почему он это сделал, но вид, как Хван и Ким подпрыгивают, заставляет его чувствовать себя хорошо.

Ко второму классу средней школы Джисон уже неплохо умеет преодолевать препятствия в виде хулиганья. Он знает, какие маршруты более-менее безопасны и где спрятаться во время перерывов. Это означает, что он видит Феликса все реже и реже, но его утешает тот факт, что это означает, что Феликс также в безопасности от плохишей.

Однако в какой-то момент он действительно сталкивается со своими хулиганами по дороге домой. Он видит, как они выходят из компьютерного кафе, и Джисон быстро прячется за деревом — спасибо что он такой тощий. Он осторожно заглядывает за дерево, чтобы увидеть, не ушли ли они, и его желудок переворачивается, когда он видит, что Хенджин с ними идет рядом и смеется, хлопая одного из них по спине. Во рту у Джисона пересыхает, и он убегает в противоположном направлении.

В этот момент он решает, что ненавидит Хенджина.

К концу второго курса он понимает, что его хулиганы скоро заканчивают школу. Но это не имеет значения, потому что в таком маленьком пространстве, как средняя школа, слухи распространяются слишком быстро и делают свое дело — гадят жизнь участника сплетни. Он не знает, что о нем говорят, (что, по его мнению, хорошо,), но почему-то большая часть его класса повернулась спиной к нему. Это начинается медленно — люди игнорируют его, а уже в конечном итоге все превращается в неприятные подколы и обидные прозвища. Однако Джисон решил, что это более-менее лучший вариант, чем быть избитым.

Комментарии, которые люди бросают в его адрес, остаются из раза в раз одни и те же. И он не может не думать — а вдруг он правда такой… неправильный. Не такой. Он пытается разговаривать с девушками, пытается наблюдать за ними, чтобы найти что-нибудь привлекательное, но есть проблема. Большинство, если не все девочки в его школе, влюблены в Хван Хенджина. Джисон даже не застрахован от его упоминания или нахождения в собственном классе, потому что слышит, как его имя доносится то из одной части класса, то из другой. В какой-то момент появляется девушка, которая может ему понравиться, если он очень постарается. Она застенчивая, и у нее красивая челка, закрывающая глаза. Через неделю она уже держала Хенджина за руку.

Честно говоря, он её понимает. Хенджин привлекателен. У него ямочки на щеках, знак красоты под глазом — родинка и такая милая улыбка, что раньше она дурачила даже Джисона.

Хенджину все дается легко.

Джисон искренне его презирает.

***

Джисону пятнадцать, и он учится на третьем году средней школы, и он впервые обесцвечивает волосы. Брошенная коробка из аптеки лежит на полу, пока он смывает отбеливатель со своих волос в раковине. Пучок волос торчит на его макушке, как маленькие антенки.

Как ни странно, когда он смотрит в зеркало, он чувствует себя собой.

Чувство… Да, именно это он и чувствует. Себя.

— Зачетный причесон, Хан, — говорит его одноклассник, дав предварительно подзатыльник.

— В самом деле? — спрашивает он, надеясь, что его наконец признают окружающие.

Девочки в конце класса хихикают.

— Ага, — садится рядом с ним одноклассник. — Спасибо, правда, так мне легче определить цель. — пацан сминает одну из своих страничек тетради и швыряет ее прямо в голову Хана, где она бесцеремонно отскакивает, причем звук слышат абсолютно все, замолкая на минуту.

И после класс взрывается хохотом.

Даже паренек рядом с ним, которого он считал своим другом. Не то чтобы они на самом деле были подружками до гроба, но Сон считал, что у них есть хоть какое-то товарищество, типа как у двух изгоев и шутов класса.

Позже Джисон понимает, что это, должно быть, был стратегический прием. Он, должно быть, устал от издевательств и решил встать на сторону обидчика, как паршивая овца.

Но сейчас у Хана перед глазами только красная и жгучая ярость.

Берясь руками за подтяжки пацана, он представляет, что это Хенджин.

Школа отстраняет его на три недели, и это супер круто.

Он помогает своей тете в ее салоне груминга, и она вознаграждает его, давая ему каждый день немного денег за его помощь. Несмотря на то, что ему приходится каждый раз отдавать эти деньги отцу, чтобы оплатить стоматологические процедуры для одноклассника, это все равно приятно. Джисон чувствует себя полезным, как будто он действительно чего-то стоит, чего он не чувствовал уже долгое время. К тому же, когда его тело занято, он меньше думает, а значит меньше злится. Хан всегда был энергичным мальчонкой с небольшими проблемами со сдерживанием гнева, и в средней школе ситуация только ухудшалась. Особенно из-за повышенной тревожности, что до сих пор бьет дрожью по телу.

Во время отстранения он чувствует себя свободным, почти счастливым.

Так было до тех пор, пока он не встретился лицом к лицу с Хенджином в салоне.

На секунду Джисон думает, что он здесь, потому что беспокоится о нем или потому, что хочет помириться с ним. Но он здесь, чтобы забрать свою собаку. Джисон даже не знал, что у него есть собака, никто не удосужился сказать ему. Хенджин пытается оставить чаевые, и Джисон снова злится.

В тот день он не приносит деньги домой, а тратит их все в игровые автоматы, даже не боясь того, что его отец может наорать на него за это.

Он вбивает кулаки в боксерскую грушу, пока не бьет местный рекорд, и раны на его костяшках снова не начинают кровоточить.

***

Приближается его первый год в старшей школе, и Джисон проклинает тот факт, что в его городе есть только одна такая школа.

Это означает, что он должен видеть Хенджина снова каждый день. Он не предполагал, что это вообще будет возможно, но Хенджин становится ещё больше популярен в старшей школе, чем в средней. Он теперь входит в студенческий совет, и каждый месяц у него под рукой новая девушка. Вдобавок ко всему, он стал еще выше и красивее, а то, как он ходит, держит осанку и смотрит, будто он лучше всех остальных, заставляет Джисона чувствовать себя плохо.

Джисон обнаруживает, что пропуск занятий — это то, что ему может сойти с рук. Его учителя, должно быть, каким-то образом узнали о его истории в средней школе или, может быть, почувствовали запах алкоголя в дыхании его отца, когда он пришел на родительское собрание, и они сочувствуют Джисону. Как бы ни бесила его жалость, он рад, что может уйти с уроков, не создавая особых проблем.

Он находит утешение в игровых залах, где громкие звуки и мигающие огни успокаивают его мысли. Там есть и другие парни, которые тоже пропускают занятия, и в какой-то момент даже подходят к нему. Инстинктивно Джисон готовится к избиению, но парни кажутся нормальными, относятся к нему как к равному. Он выкуривает с ними сигарету у черного входа в галерею и старается не кашлять слишком сильно. Они смеются над ним, но без издевки, по-доброму.

Один из парней относится к нему намного лучше, чем остальные, и Джисон в конце концов перестает ходить в аркадный зал, предпочитая вместо этого прожигать вместе с ним целую пачку сигарет на крыше школы. Они говорят об аниме и о том, что капитализм является болезнью современного мира, и Джисон снова беззаботно смеется с кем-то впервые за долгое время. В конце концов смех перерастает в робкие прикосновения, а иногда и в осторожные поцелуи. Хан не понимает, что это значит, даже не хочет слишком много думать об этом. Он просто пытается насладиться этим чувством как можно больше в данный момент. Он чувствует, что наконец снова стал самим собой, словно проблеск того самого чувства, как будто в тот день, когда Сон впервые осветлил волосы.

Но все хорошее когда-то заканчивается, как всегда. Однажды днем ​​к ним подкрадываются девушки и фотографируют их вместе, что, конечно же, распространяется слухами как лесной пожар. Его друг не может справиться с негативной реакцией и в конечном итоге бросает учебу. Но Джисон к этому уже привык. Привык к жестокому обращению сверстников и к тому, что его бросают те, о ком он заботится.

Поэтому он решает никогда больше ни о ком не заботиться.

Его тетя забирает его из школы, говоря, что будет лучше, если он останется с ними ненадолго. Джисон предполагает, что Феликс, должно быть, сказал ей об инциденте, но… Хан не может даже найти в себе силы злиться на него. Он просто хочет уйти от всего, уйти в себя, и больше никогда не возвращаться.

Две недели спустя ему нужно вернуться в школу, и он делает это уже с прядью только что обесцвеченных волос и двумя новыми проколами в ухе, любезно предоставленными Феликсом. Когда он проходит, в коридоре становится тихо, и Джисон думает, что это хуже, чем люди, выкрикивающие в его адрес оскорбления.

— Хан Джисон. — Знакомый голос заставляет желчь подниматься ко рту. Он поворачивается и видит, что Хенджин остановился посреди коридора. Все смотрят на них.

— Ну? — Он старается казаться как можно более безразличным, надеясь, что Хенджин или кто-либо еще, если на то пошло, не услышит дрожь его голоса.

— Твои волосы. Они противоречат школьным правилам.

Конечно, блять. Джисон знает это. Именно поэтому он это сделал в первую очередь. Он смотрит на Хвана с головы до ног, хмуро смотрит на значок школьного совета, который он так гордо носит. Видит группу девушек позади него, наблюдающих большими глазами, подняв руки к груди, как будто они болели за Хенджина.

Хенджину все дается легко.

Джисон даже не удосужился ответить. Он уносится прочь — ему нужно убежать от ненавистного президента.

По пути на улицу он встречает знакомое лицо. Это его хулиган из средней школы, тот уродливый. И он совершает огромную ошибку, бормоча себе под нос «пидор».

Джисон чувствует, как хрящ переносицы парня ломается под его кулаком при первом ударе.

Хан быстро понимает, что если ты будешь бить людей достаточно сильно, они больше не будут тебя запугивать.

***

Ему семнадцать лет, и Феликс дает ему дневник. Это красивая кожаная книжка, с замком. Он несколько раз открывает замок, и это действительно кажется… Нормальным.

— Для чего это?

— Мне нравится записывать свои мысли, это помогает мне очистить голову. Подумал, может, ты захочешь попробовать. — Феликс улыбнулся, и Джисон чуть ли не огрызнулся, сказав что-то в духе чтобы он «не занимался не своими делами», но затем часы пробивают полночь, и наступает день рождения Ли.

Он тащит свой подарок из гостиной, даже не потрудившись его завернуть, потому что подарок слишком велик. Это огромный плюшевый мишка, почти такого же роста, как Феликс. Джисон провел в зале игровых автоматах три недели, чтобы собрать достаточно билетов, чтобы купить его. Выражение лица Феликса того стоило.

— Надеюсь, тебе все еще нравится подобная хрень, — говорит Джисон, указывая на медведя.

Ликс ничего не говорит, просто крепко обнимает его.

Джисон все еще заботится о Феликсе.

Поэтому он прислушивается к его совету и начинает писать.

Поначалу он просто рисует на странице члены, так как у него буквально спутаны мысли в один большой комок, и он не знает, что написать. Но потом выходит первое слово.

И он не останавливается.

Когда Джисон закончил, он написал шесть полных страниц своих чувств и мыслей. И... Феликс солгал ему. Совершенно не помогает.

То, что обычно крутится у него в голове, — это, по-видимому, только верхушка айсберга. У него так много скелетов в шкафу, столько мрачных мыслей, столько ненависти, и когда его перо касается бумаги, они все выливаются наружу. Он даже не знал о половине этих чувств, даже не хотел знать, но теперь они смотрят на него из дневника. Это, мягко говоря, противно, но он заинтригован.

Так он пишет каждый день.

Через две недели он заполняет последнюю страницу дневника и на свои сбережения покупает новый.

Он замечает, что становится лучше в обращении со словами, даже более поэтичным. Хотя они остаются уродливыми и болезненными, но они исходят из глубины Хановой души. Он наконец-то оставляет в мире какой-то след, кроме сломанных носов и неудачных тестов.

Когда он пытается направить ту же энергию в работу по истории и набирает только 56%, он решает, что система образования — это сплошное надувательство и что ему лучше без нее. И снова выпадает.

Быстро, простого письма уже недостаточно. Он ищет чего-то большего, но еще не знает, что это такое.

Он меньше времени проводит дома, в основном потому, что его отец становится чаще пьяным, чем трезвым. Но Сон также меньше времени проводит с Феликсом. После учебы он не хочет с ним тусоваться, так как Феликс усердно готовится к вступительным экзаменам. Джисон чувствует себя плохо.

Может быть, он найдет то, что ищет в новой компании, — вот что он думает, когда ему удается уговорить себя пойти в ночной клуб. Пахнет потом и чем то сладко-липким, Джисон встречает людей и выпивает свой первый глоток алкоголя.

После чего думает, что алкоголь отвратителен и пахнет, как его отец, поэтому, посетив ещё несколько вечеринок, выбирает розовые таблетки.

Таблетки заставляют его чувствовать себя лучше. Пока он принимает их, они сразу очищают его голову, но это мешает его письму. На бумаге больше не появляется уродливых слов, и Джисон не совсем уверен, нравится ли ему это.

Чаще всего он пробирается обратно в дом своей тети ранним утром, забираясь в кровать Феликса, чтобы выспаться после похмелья, которое обычно длится два дня. Ликс не спрашивает и не жалуется, просто крепче его обнимает.

Однажды ночью он оказывается на вечеринке на заброшенной фабрике. Громкий бас заставляет его трястись головой, когда он запивает половину таблетки теплым пивом. Музыка и окружение ужасные, но ему надо чувствовать себя живым.

Хан блуждает по коридорам, оставляя вечеринку позади, натыкаясь на случайных крыс, которые выбегают из тени. Такая картина заставляет его смеяться про себя, поскольку он проводит параллель с коридорами своей средней школы.

Дверь в конце заперта, и Джисону совсем не любопытно, поэтому он пинает ее, даже не чувствуя боли в ноге — таблетка делает свою работу.

Помещение похоже на то, что раньше было бы офисом, к тому же большим, вероятно, принадлежащим владельцу фабрики. Он пыльный и мерзкий, но его внимание привлекает большой объект посреди комнаты. Джисон подходит, чтобы погладить покрывающее его одеяло или что-то вроде того, ощущая покалывание в пальцах… химические вещества проникают в его вены. Быстрым рывком он снимает ткань, и под ним оказывается рояль.

С любопытством он вытаскивает табурет, даже не удосужившись стряхнуть с него пыль, и садится. Инструмент должен быть ужасно расстроен, но, что удивительно, когда он экспериментирует с некоторыми клавишами, это не так.

Хан еще немного поигрался, даже немного не понимая, что делает, но, кажется, не может остановиться. В этот момент он даже не наслаждается кайфом, наркотики в его организме только мешают его слуху, и он хочет слышать больше, больше, больше чудесной музыки.

К тому времени, когда действие пилюли заканчивается и наступает похмелье, на улице щебечут птицы. И все же Джисон не перестает играть.

Это оно.

***

Ему только исполнилось восемнадцать, и его отец набросился на него. Сейчас 6 утра, и Джисон только что возвращается домой после одного из своих многочисленных походов на заброшку, сжимая в руках блокноты.

Когда он видит кулак, летящий на него из темноты, он так удивляется, что почти не может увернуться. Почти.

— О, это ты. Не узнал тебя там, Чжун-а! — Его отец трясет плечом, запах спиртного проникает в нос Джисону, зрение отца не сфокусировано.

Джисон не понимает, что происходит, почему его отец называет его не тем именем, но в следующее мгновение он понимает, что пакует свои вещи и выходит за дверь, поклявшись никогда не возвращаться.

Когда он появляется на пороге дома тети, она не спрашивает, просто наливает ему стакан горячего молока и растирает успокаивающие круги на его спине, пока он плачет за их обеденным столом.

Этим утром он крадет один из блокнотов Феликса, потому что он забыл забрать свой, и заполняет восемь страниц.

В конце концов, он не выдерживает. Рассказывает своей тете, что случилось. Она пытается отвезти его отца, своего брата, в больницу, но возвращается домой с покрасневшими глазами. Она говорит Джисону не беспокоиться ни о чем.

Джисон тоже предпочитает больше не беспокоиться. Вместо этого он еще больше отдаётся музыке. Он проводит большую часть своих дней на заброшке, пытаясь сопоставить свои слова с нотами, голос его дрожит, когда он пытается петь впервые за долгое время. Ему не нужно много времени, чтобы это понять.

У него это хорошо получается.

Когда он не в глухом забытом здании, не играет на скрипке Феликса или пишет так много, что у него болит запястье, он помогает своей тете в ее салоне.

Какое-то время жизнь просто течет своим ходом. Но, должно быть, Сон просто не заслужил покоя?

Сынмин появляется в салоне холодным днем ​​вскоре после Нового года, Джисон подметает пол. Он выглядит хорошо, прилично, совсем не так, как будто он из того же дерьмового района, где вырос Джисон.

Он говорит Хану, что его приняли в крутой университет, и Джисон поиздевался бы над ним за хвастовство, если бы только Сынмин просто не посмотрел ему в глаза.

— Хенджин не прошел, — говорит он, — дважды сдавал вступительные экзамены, но не сдал.

— Мне похуй, — плюет Джисон, крепче сжимая метлу, пытаясь не представлять, что бы он мог сейчас с ней сделать.

Сынмин вздыхает, но без раздражения. Кажется, будто он набирается смелости, чтобы сказать следующие слова.

— Хенджин рассказал мне об этом дне, — На минуту тишина становиться осязаемой между ними, и Джисон даже не понимает, о чем говорит Сынмин, пока не видит на его лице такое же выражение, какое было у Хенджина в тот день пять лет назад. — Я думаю, что для вас обоих было бы лучше, если бы вы просто поговорили об этом.

— Уходи, Сынмин, — шипит ему Хан.

— Я думаю, что вы двое нуждаетесь друг в друге больше, чем вы думаете, — говорит Ким и затем тише добавляет: — Ты ему нужен, Джисон.

Он? Нужен? Было время, когда Джисон нуждался в Хенджине больше всего на свете, больше, чем в любви его отца, больше, чем в признании одноклассников, больше, чем в воздухе. Но Хенджин предал его. Плюнул прямо на то доверие, плюнул на дружбу, и отправился жить своей идеальной жизнью в своей собственной идеальной маленькой школьной фантазии. Хенджину ведь все давалось так легко.

Сынмин, к счастью, замечает изменение в его поведении и уходит за дверь, прежде чем Джисон успевает причинить ему вред.

Дни проходят как в тумане. Сон обнаруживает, что время от времени думает о Хване, и ему это не нравится. Несмотря на то, что он не желал ничего, кроме красивого лица Хенджина, он не мог не проявлять любопытство, желая знать, о чем Сынмин говорил в тот день. Интересно же.

Феликса также приняли в выбранный им университет, такой же, как у Сынмина, и его родители устраивают ему большую вечеринку. Джисон прячется в подвале возясь со старой гитарой, пока его бывшие одноклассники болтают в гостиной.

Его тетя никогда не беспокоит его вопросами о школе, университете или его будущем, никогда не подталкивает. Она просто всегда рядом с ним, на случай, если Джисон наконец решит что-нибудь сделать из себя. Хан знает это и чувствует себя виноватым.

Чувствует себя виноватым за то, что воспользовался бесконечным гостеприимством семьи Ли, за то, что разбудил их ранним утром, за то, что ел их еду, за то, что забирал их деньги. За то, что забирал их любовь.

Джисон не знает, как вернуть эти услуги.

В день совершеннолетия его тетя удивляет его новеньким пианино, которое стоит в гостиной перед большим окном, выходящим в сад. Джисон не знает, что делать.

Впервые в его жилах течет не гнев. Когда он осторожно прикасается к полированным клавишам, это чувство напоминает ему о той первой ночи на фабрике, все, что он чувствует, — это чистая грусть.

Ему удается изобразить благодарную улыбку и смахивать слезы, когда тетя крепко обнимает его. Джисон этого не заслуживает.

В ту ночь он тихонько собирает сумку, в которой на самом деле помещаются все его вещи. Некоторое время он смотрит, как Феликс спит, прежде чем поцеловать его в лоб, стараясь не разбудить его. У него есть половина желания оставить записку на кухонном столе, чтобы они не послали за ним копов.

Когда они наконец находят записку, Джисон уже находится на другом конце страны.

***

Сеул шумный.

Когда он пытается выйти из поезда, его практически выталкивает старушка, что неодобрительно качает головой. Повсюду мигают огни, из динамиков звучит голос диктора, группа детей толкается друг в друга, чтобы первыми воспользоваться торговым автоматом. Вау.

В интернете ему удается найти квартиру с низкой арендной платой. Он должен поделиться ею с пятью другими людьми, но это нормально, потому что это лучше, чем жить на улице.

Он пишет в дневник каждую ночь.

Ему удается найти себе две работы. Мытье посуды и сортировку почты на всю ночь. Это тяжелая работа, и он почти не спит, но у него быстрые руки и быстрая реакция. В течение месяца ему удается скопить достаточно, чтобы купить клавиатуру, а еще через месяц он покупает себе б\ушный ноутбук.

Через соцсети он узнает, как писать музыку на своем ноутбуке, как он может превращать звуки, которые он издает на клавиатуре, в биты, и, прежде чем он это осознает, он пишет свою первую песню. Ночи, когда он не работает, он тратит на то, чтобы возиться с клавиатурой и создавать программное обеспечение, на то, чтобы убедиться, что все звучит идеально… пока его глаза не становятся слишком сухими и болезненными от компьютера. Он пробует свой новый микрофон и обнаруживает, что его голос звучит даже лучше через обработанный звук. Слушая свой трек, почесывая укус клопа, он понимает, что жизнь не так уж плоха.

Пока не…

Пока однажды он не приходит домой и обнаруживает, что у него нет клавиатуры. Когда он сталкивается с одним из своих соседей по комнате, парень просто смеется над ним и зажигает свою трубку, говоря ему, что ему вообще не следовало держать ее там валяться.

Джисон разбивает пустую пивную бутылку парню по голове и задается вопросом, почему его выгнали потом.

Некоторое время он падает на диван в квартире своего коллеги, пытаясь заработать достаточно денег, чтобы купить новую клавиатуру и найти новое жилье. Конечно, клавиатура — его главный приоритет. Взяв как можно больше дополнительных смен, он, наконец, накопил достаточно. Он рассчитывает на свое благословение за то, что его еще не собирается выгонять коллега, поэтому решает потратить немного больше и купить микрофон еще лучше.

Когда он идет домой из музыкального магазина, он видит его.

На автобусной остановке висит небольшой плакат, на котором ему пытаются продать новую формулу BB-крема. Модель ярко улыбается и прижимает палец к щеке, как раз рядом с тем местом, где его глубокая ямочка. Эффекты редактирования и сверкания изображения заставляют Джисона чувствовать себя еще хуже.

Это Хенджин.

Пение больше не помогает.

Гневные и уродливые слова снова выливаются на бумагу, и как бы он ни старался, он просто не может выразить свои эмоции своим сладким медовым голосом. Поэтому он пытается их превратить в рэп.

Поначалу он звучит так неуклюже, что многие треки попадают в корзину. Однако он не сдается. Он занимается исследованиями, начинает слушать хип-хоп вместо баллад и так много тренируется, что это сводит с ума его соседа по комнате.

В конце концов, как он и ожидал, его выгнали. Но это нормально, ведь он становится лучше в музыке, и это все, что имеет значение.

Он находит пожилую женщину, у которой есть дополнительная комната, где он может жить. Она берет слишком много, но там чисто и клопов нет. Кроме того, у него наконец-то есть отдельная комната, которая дает ему достаточно уединения для записи своих песен.

В Итэвоне ему удается получить работу в кафе. На этой работе ему платят намного больше, чем на другой работе, которую он в конце концов бросает. Менеджер часто жалуется на то, как он выглядит, советует ему хотя бы накраситься и приодеться, чтобы привлечь больше посетителей-туристов, но Джисон не торопится. Эта работа дает ему больше времени для работы над своей музыкой.

Он начинает собирать свои треки в микстейпы, отсеивая плохие и исправляя лучшие. В какой-то момент ему интересно, что Феликс может подумать о его песнях, но он отгоняет мысли так быстро, как только может. Ему нужно сосредоточиться.

Теперь есть план. Настоящий план на будущее Хан Джисона, и от этого у него кружится голова. Он собирается сделать самый совершенный микстейп в мире, и это даст ему работу продюсера в компании. Это должна быть большая компания, потому что Джисон чувствует, что ему нужно что-то доказать миру, и он не согласится ни на что меньшее, чем на идеальное.

После отправки своего микстейпа в несколько компаний его приглашают только в одну, и Сон принимает предложение. Он сидит, ждет и ждет в приемной компании. Его потные руки оставляют следы на штанах, и он в сотый раз пытается стереть складки со своего дешевого блейзера H&M. Чтобы скоротать время, он листает рекламные журналы компании, в которых они хвастаются своими достижениями. Когда он видит разворот на две страницы с заголовком «Хван Хенджин, восходящая звезда KT Entertainment», он встает и уходит.

В двух кварталах от его рабочего места находится бар для таких же людей, как он. Хан знает, потому что однажды, когда он проходит мимо него по дороге домой с работы, он видит, как пара выкуривает сигарету.

Когда он получает электронное письмо о том, что его микстейп отклонен другой компанией, он решает пойти в бар.

Сначала это немного пугает, но люди дружелюбны, и достаточно быстро кто-то предлагает ему купить пива. Когда алкоголь успокаивает его нервы, в окружении людей, которые, как он знает, не будут судить его за то, кто он есть, он впервые за долгое время чувствует себя спокойно.

Вскоре после того, как ему исполнилось девятнадцать, он лишился девственности в одном из туалетов бара. Это грязно и странно, и он заканчивает слишком быстро, но уже на седьмом небе от счастья. Во всем своем волнении он даже забывает спросить имя парня, но это нормально, потому что он не планирует снова с ним спать. Это подтверждение, которое он искал. Люди хотят быть с ним, люди хотят его.

С каждой ночью он становится увереннее. Совершенно незнакомые люди смеются над его шутками и говорят, что он очаровательный. И когда они кладут руки ему на талию и говорят, что он хорошенький, Джисон громко соглашается. Теперь он приподнимает плечи, даже не сканируя комнату в поисках потенциальных угроз, когда входит в нее.

В голову закрадываются мысли, что ему вроде как следует отказаться от больших компаний и вместо этого перейти к более мелким, где у него будет больше творческой свободы. Где-то, где он сможет быть самим собой, наконец-то наслаждаться тем, кто он есть как личность.

Есть бывший айдол-рэпер, который недавно основал собственную продюсерскую компанию, и Джисон — один из первых, кто прислал ему свой микстейп. Когда в тот же день он получает электронное письмо, он очень взволнован. Не задумываясь, он делает то, что ему написано в электронном письме, и отправляет им свои файлы Cubase. Они говорят, что хотели проверить, действительно ли он сам сочинял песни.

Через неделю Джисон узнает, что рэпер загрузил песни Хана в свой SoundCloud, его собственный голос был записан там, где раньше был он, и никаких упоминаний о его имени нет.

Сон чувствует себя отвратительно, когда ждет на красный свет светофора, слушая через наушники, как рэпер едва успевает за ритмом Джисона. Загорается зеленый свет, но Джисон просто стоит, часто-часто моргая.

Он поднимает взгляд и видит лицо Хенджина на огромном рекламном щите, насмешливо улыбающегося ему.

Хенджину все дается так легко.

***

Джисону остается месяц до двадцати, когда он встречает Чанбина. Этот парень выделяется, сидя у бара, потому что вместо спиртного пьет шоколадный молочный коктейль.

— Это мой любимый напиток, — говорит Джисон, — позволь мне заплатить за него.

— Я уже заплатил, — говорит Чанбин, полностью снимая маску с лица, чтобы показать ему улыбку. — Купи мне следующий?

Они сразу же поладили, и когда тема переходит на музыку, Джисон перестает с ним флиртовать. Бин мог бы стать ему другом.

Чанбин пишет музыку, как и он сам, но по тому, как он говорит об этом, Джисон делает вывод, что он, вероятно, намного более опытен в этом деле. Его глаза вспыхивают, когда он рассказывает ему о новой микшерной консоли, которую Бин недавно купил. Со замечает любопытство на лице Джисона и предлагает отвести его в квартиру, чтобы показать ему.

— Но типа, но хомо, — добавляет он, возясь с салфеткой.

Джисон только усмехнулся.

— Да, но хомо.

Студия находится в маленькой комнате в квартире Чанбина, и, честно говоря, она может сойти за стенной шкаф, насколько она тесна. Куда бы он ни посмотрел, Джисон может видеть вещи из своего списка желаний, от двойных мониторов до контроллеров MIDI и фиолетовой лавовой лампы.

Чанбин учит его всему, что нужно знать о музыке, и даже большему. Он позволяет Сону играться с его оборудованием и никогда не говорит ему уходить, даже когда Джисон начинает тусить в студии более 48 часов подряд.

Спустя всего месяц Бин предлагает ему запасную спальню, говоря Хану, что ему даже не нужно платить за аренду, так как его родители купили ему квартиру. Он богатый ребенок, но не такой зажравшийся, как те, кого Джисон знал. Тем не менее, он немного избалованный и, возможно, один из тех самых бесполезных взрослых, которых Хан когда-либо встречал. Это заставляет Джисона чувствовать себя более-менее крутым, когда он наблюдает, как Чанбин пытается разбить яйцо. Чанбин придурковатый, но и Сон точно такой же.

Конечно, Хан говорит «да».

Со для него как брат-одногодка, хотя он на год старше. Он прислушивается ко всему нытью Джисона, но никогда не навязывает ему свои советы, а высказывает свое мнение только тогда, когда Сон просит его об этом. Хан больше не ходит в бар, просто машет охраннику, когда тот проходит по дороге домой, и Джисон почти прыгает ему на встречу с мыслями о том, чтобы вернуться в маленькую студию.

И вот они прижались друг к другу на диване, смотрят фильм, пытаясь переварить недавно съеденного жареного цыпленка, когда дверь открывается и кто-то входит.

— Ой, ты уже вернулся? — небрежно спрашивает Чанбин.

Парень у двери кладет свой гигантский рюкзак и проводит рукой по вьющимся волосам.

— Ты уже забыл обо мне? — Он приподнимает брови, глядя на Чанбина, и Джисон замечает солнечный ожог на его носу.

— Это Чан, — говорит Чанбин, — он тоже здесь живет. Он отправился в поход в Австралию или что-то в этом роде. — Джисон наблюдает, как Чанбин прячет ухмылку, и, наконец, понимает — старший только притворяется, что ему все равно на Чана.

— А это кто? Моя замена? — Чан показывает на Хана, и Джисон не знает, что сказать.

— Это Джисон. Теперь он часть нашей команды.

Джисон не знает, что это за «команда», о которой говорит Чанбин, но рукопожатие Чана крепкое, а его улыбка добрая, поэтому Джисон не спрашивает. Когда Чан говорит Джисону подвинуться, чтобы все трое могли уместиться на крошечной кушетке, Джисон чувствует себя в такой безопасности.

Вскоре, когда они трое вместе заканчивают свой первый микстейп, Джисон наконец понимает, что такое команда. Или, скорее, он это чувствует.

Они так легко работают вместе, дополняют слабые стороны друг друга и бросают вызов тому, чего нет у других. Как будто они открыли дверь в некий бесконечный источник вдохновения, потому что в какой-то момент Джисон даже не помнит, когда в последний раз спал. Но это нормально, потому что у них хорошая музыка. Даже удивительно.

Чан лидирует во всем, и Джисон позволяет ему. Не потому, что он старше, а потому, что доверяет ему. Чан также прислушивается к его проблемам, как и Чанбин, но Джисон на самом деле принимает его советы, когда он их предлагает. И когда Чан разговаривает по скайпу со своей мамой в Австралии, Джисон слушает с дивана и понимает, как сильно он скучает по Феликсу. Он чуть ли не отправляет ему сообщение. Но нет.

Когда он видит Хенджина в рекламе по телевизору, лишенный сна Джисон не может сдерживаться и бросает пустой стакан в экран. Он промахивается и смотрит, как он разбивается о стену. Это пугает Чанбина и Чана, Джисон знает, что это пугает, но они не ругают его. Они обнимают его, пока он плачет, но не спрашивают, и не заглядывают в чужую душу.

Через пару месяцев они вместе образуют компанию.

Это небольшое агентство, совсем не похожее на традиционные развлекательные компании. Он больше ориентирован на менеджмент и нетворкинг, в нем есть актеры, танцоры и продюсеры.

Джисон ожидает, что будет разочарован тем, что не услышит собственный голос в своих битах, но когда он смотрит по телевизору, как многообещающая айдол-группа исполняет его песню, он не чувствует ничего, кроме гордости. Гонорары — это не повод для хвастовства, но на данный момент их достаточно, поэтому он бросает работу с частичной занятостью и тратит оставшиеся деньги на красивые часы, которые отправляет Феликсу с парой слов на карточке.

Работа в компании имеет свои преимущества, особенно медицинские. Когда он ломает мизинец о стену, ему почти не нужно платить, чтобы начать лечить его. И когда Чан предлагает ему пойти к терапевту, он не видит причин не делать этого.

Поначалу это ужасно. Сидение в маленькой комнате с терапевтом вызывает у него беспокойство. Он не может держать ноги на месте и хочет уйти, но пообещал Чану, что сделает это, поэтому он остается.

После третьего сеанса становится лучше, и он не так настороженно относится к врачу, как вначале. Он рассказывает мужчине о том, что пишет, и получает похвалу за то, что выразил свои чувства на бумаге. Джисон говорит ему, что он должен хвалить Феликса за это, и через это мужчине наконец удаётся убедить Сона рассказать ему о своей семье.

Это похоже на прорыв дамбы. Он рассказывает ему все, о чем спрашивает его терапевт, а затем еще кое-что. Джисон даже говорит о Хенджине и о том дне, когда он разрушил его жизнь.

Когда доктор предполагает, что он может проецировать свой гнев с отца на Хенджина за то, что тот бросил его, Джисон пинает кофейный столик с такой силой, что тот летит в стенку.

У него уходит месяц, прежде чем он вернется на следующий сеанс.

Когда он вернулся, терапевт уже приготовил для него рецепт на СИОЗС, но Джисон отказывается. Он уже принял достаточно таблеток за свою жизнь, чтобы знать, что они ему не помогут. Вместо этого он просит мужчину предоставить ему все доступные книги по самопомощи, каждое гребаное упражнение по перепрограммированию мозга или все, что может предложить клиника, и воспринимает это как вызов — исправить себя без лекарств.

Через несколько месяцев он приходит к горькому осознанию того, что никогда не поправится. Он ходит на терапию два раза в неделю, читает, получает образование, меняет то, как он пишет о себе, меняет то, как он думает. Это тяжелый и болезненный процесс, но он Чан и Чанбин рядом с ним. Каждый день — это два шага вперед и один шаг назад, но, по крайней мере, это прогресс.

Когда они приводят его в кинотеатр на его двадцать второй день рождения и он видит лицо Хенджина на постере фильма, Джисон почти не реагирует.

Он исцеляется.

***

Когда Феликс приезжает в Сеул, Джисон очень нервничает.

Он связался с ним всего несколькими днями ранее, отправив ему длинное сообщение с извинениями, которое он перечитывал снова и снова, по крайней мере, двадцать раз, просто чтобы проверить, не упустил ли он что-нибудь. Он извинился не только за то, что убежал, не сказав ни слова, но и принял Феликса как должное. На протяжении всей его жизни поддержка Феликса была для него единственной постоянной вещью, как скала в волнах. Поэтому Джисон лишь слегка удивился, когда Феликс решил бросить все и сесть на следующий поезд до Сеула.

Сон встречает его на станции, и они не говорят ни слова, когда они замечают друг друга. Феликс просто крепко обнимает его, и Джисон плачет, уткнувшись носом в волосы Феликса, впитывая знакомый запах. Только в этот момент он понимает, как сильно он скучал по своему кузену.

Феликс быстро ладит с Чаном и Чанбином. Он выглядит немного ошеломленным, и Джисон говорит Ли, что в квартире три продюсера, а не два.

Они делят одеяло на диване, обнимаются и смотрят аниме по огромному новому телевизору. Джисон так плотно обнял своего кузена, не планируя отпускать его в ближайшее время. Он хочет, чтобы Феликс никогда не уходил.

Хан снова пытается извиниться, но Феликс настаивает, что извиняться не за что.

Феликс рассказывает ему все об своей университетской жизни, и, честно говоря, для Джисона это звучит как ад, но Феликс, похоже, хорошо проводит время. Он также передает сообщение своей тети, что Джисон может вернуться домой в любое время и что она не злится на него. Феликс не упоминает отца Хана.

В университете Феликс и Сынмин наконец воссоединились, даже поселились вместе. Феликс описывает это так, как будто они — команда, как Джисон с Чаном и Чанбином. Они помогают друг другу в учебе, работают в одном кафе и вместе работают над проектом по сбору средств. Джисон чувствует себя ужасно, наблюдая, как Феликс говорит об этом с радостным блеском в глазах, потому что Хан знает, что единственная причина, по которой эти двое не разговаривали, в первую очередь, была из-за его проблемы с Хенджином.

— Хотя Сынмин в последнее время немного нервничал, — Феликс делает паузу, обдумывая свои следующие слова, — из-за всей ситуации с Хенджином.

Джисон не вздрагивает при упоминании имени Хвана, вместо этого он делает вид, что искренне заинтересован.

— Что за ситуация?

Феликс хмурится.

— Ты не видел новости?

***

Джисон читает каждую статью, которую может найти, и читает их дважды.

Несмотря на то, что информация в каждой статейке подается по разному, Хан понимает очертания происходящего.

«Популярную модель Хван Хенджина засняла камера наблюдения в сопровождении с мужчиной».

«Хван Хенджин приносит публичные извинения после того, как с него сняли обвинения».

«KT Entertainment разрывают отношения с моделью Хван Хенджин после скандала. Innisfree увольняет Хван Хенджина как лицо бренда».

Джисона бьет дрожь, когда он читает все это. Он напуган, сбит с толку, но больше всего зол. На этот раз его гнев направлен не на Хенджина.

Он застревает на конкретной фотографии, на которой Хенджин скрещивает руки перед собой, пара десятков камер смотрит ему в лицо — снимок, как он якобы извиняется. Хвановы глаза пустые, и он выглядит худым, как будто внутри него на самом деле ничего нет.

Джисон перекатывается на спину и отбрасывает телефон в сторону, после смотрит в потолок, слушая, как Чан и Феликс разговаривают на кухне. Живот крутит от всего вихря эмоций, что он сейчас испытывает.

Его разум возвращает его к первому дню в средней школе. В тот день все изменилось.

Лицо Хенджина, когда он смотрел, как избивают Джисона, было таким же ярким и четким, как и прежде, будто это произошло буквально пять минут назад.

Джисон думает, что наконец понял.

***

Это требует некоторых споров и разговоров по телефону, но в конце концов Сынмин дает ему адрес Хвана.

После слабого извинения и показа парню на стойке регистрации своей визитной карточки, ему разрешили подняться на лифте на этаж Джина. Это необычный лифт — из динамиков нежным голосом объявляет девушка номер этажа — совсем не похож на старый ржавый лифт в здании Джисона. Конечно, Хенджин будет жить в самой дорогой части города, думает Хан. Но когда он пытается угадать, сколько арендной платы он должен за это все платить, и Джисон ни капли не завидует.

Холодный пот покрывает его руки, когда он достигает нужного этажа. Он понимает, что Хенджина может даже не быть дома, или он может просто захлопнуть перед ним дверь. Или Сынмин уже сказал ему, что Джисон придет, и Хван собирается игнорировать его, что является худшим вариантом из всех.

Так что Джисон просто стучит и надеется на лучшее.

Когда старший открывает дверь, выражение его лица — Джисон впервые в жизни может описать его одним словом.

Страх.

Хенджин совсем не похож на модель, что Хан видел на плакатах и ​​в журналах. Он выглядит усталым и слишком худым, его скулы выступают так сильно, как Джисон никогда раньше не видел. Его цвет лица бледный, даже нездоровый, а глаза опухшие, как будто он только что проснулся. Или плакал.

Джисон чувствует неприятный комок в своем горле.

— Давай поговорим.

В квартире Хвана холодно. Интерьер безупречный и хорошо продуманный, в отличие от сочетания рандомной мебели Ikea в квартире Джисона. Но помимо того, что квартира выглядит так, как будто только что оказалась тут прямо из журнала по дизайну интерьера, она кажется пустой. В большой гостиной нет личных памятных вещей или каких-либо ярких красок. Закрытые шторы создают мрачную атмосферу.

— Я бы предложил тебе чего-нибудь вкусного, но у меня нет сил. В последнее время у меня действительно не получается даже… покупать продукты. — Голос Хенджина хриплый, он слабо смеется, и Джисон понимает, сколько времени прошло с тех пор, как он слышал его речь.

— Все в порядке. — Младший видит, как Хенджин падает на один из двух белых кожаных диванов, поэтому Хан выбирает тот, который находится напротив, не желая быть слишком близко к модели.

Они сидят в тишине минуту или больше. Джисон полностью забыл все, что хотел сказать Хенджину, каждую строчку, которую он практиковал во время поездки в метро. Но Хван опережает его.

— Мне очень жаль, — выдыхает Хенджин, и Сон поднимает взгляд. Видит, как Хван закрывает лицо руками.

Джисон паникует, потому что, как ни странно, его сердце подсказывает ему пойти прямо к парню и утешить его, но он не может. Между ними еще слишком много вещей, которые нужно исправить, слишком много невысказанных слов. Так что он просто сидит и слушает рыдания Хенджина на кушетке напротив него.

Хвану не нужно говорить про то, о чем он сожалеет, потому что Джисон знает. Это не значит, что он еще сможет простить его, но самое меньшее, что он может сделать, — это попытаться понять его.

В конце концов, Хенджин успокаивается, хлопая себя по щекам, размазывая слезы.

— Думаю, я должен тебе все объяснить.

Джисон просто кивает.

Хенджин рассказывает ему о своем первом году в средней школе и о том, как сильно он скучал по Хану на протяжении всего этого года. Ученики средней школы были другими, и они дразнили Хвана за его неуклюжие длинные конечности и его склонность плакать буквально из-за всего подряд. Ему потребовалось всего пару месяцев, прежде чем он создал из себя совершенно новую личность, такую, которая была круто-таинственной. Такую, которая не плакала, когда ударялась об что-либо.

Его одноклассники, казалось, быстро забыли о старом нюнчике Хенджине — он легко стал самым популярным ребенком в своем классе, а вскоре и во всей школе. И с этим он должен был поддерживать репутацию. Единственная проблема заключалась в том, что он скрывал большой секрет.

Хенджин всегда был в компашке тем, кто опережал всех в самосознании или в чем либо ещё, поэтому он уже начал замечать свой интерес к другим мальчикам к концу начальной школы. Когда он пошел в среднюю школу, это предположение подтвердилось — он впервые влюбился в другого мальчика. По глупости он сказал об этом своей няне, а она рассказала в свою очередь его отцу.

Щека Хенджина все еще горела, когда он пришел в школу на следующий день.

Когда Джисону пришло время идти в среднюю школу, Хван был чрезвычайно взволнован. Он всегда считал Сона своим ближайшим другом, своим партнером-в-преступлениях. Ему не терпелось показать его своей компании и убедиться, что его все полюбят.

И Хван услышал разговор друзей, сделал выводы, и понял, за что избивают Джисона. Это было именно из-за того, что он скрывал в себе. То, что заставило его отца перестать обнимать его. То, что лишит его любой формы безопасности, которую он построил для себя в школе. То, что он ненавидел больше всего в себе.

Это был ужасающий страх, который помешал ему спасти Джисона в тот день, и сокрушающее чувство вины за тот самый страх, который помешал ему когда-либо снова попытаться связаться с Ханом.

Каким-то образом его глупый мозг такого же глупого подростка решил, что лучше быть ненавидимым одним человеком, чем всей школой.

Однажды мальчик из его класса заметил, что Хенджин слишком пристально смотрит на него, и пошутил над этим. Именно тогда Хван начал встречаться с девушками.

Он совершенно не интересовался ими и расставался прежде, чем все становилось слишком серьезным. Похоже, что ни у одной из девушек не было проблем с этим, потому что они уже были достаточно счастливы, что хоть какое-то время были рядом с ним. Никто из них никогда не проявлял искреннего интереса к Хенджину, потому что их заботило только то, как он выглядел. Парень считал это мерзким.

Когда Джисон бросил учебу, Хенджин был на последнем году обучения. Тогда он впервые сломался.

Как выяснилось, притворяться кем-то, кем ты не являешься, требует много энергии.

Однажды утром Хенджин проснулся и не мог встать с постели. Он не знал, что случилось, все, что он знал, это то, что у него не было сил двигаться и он не мог перестать плакать. Его отец вызвал врача, который проверил его температуру, взял кровь и задал ему несколько вопросов.

Три недели спустя, когда Хенджин все еще был в постели, его отцу позвонили. Доктор предположил, что это могла быть депрессия, на что его отец ответил, что в их семье нет такого понятия.

На следующий день Хенджина отправили обратно в школу, и теперь все стало по-другому. Старшеклассники быстро забывают обо всем и уже выбрали нового принца школы. Когда наступили выборы, Хван был исключен из студенческого совета, и ему… было все равно.

Его оценки начали падать, и он винил в этом свой стресс-вступительных-экзаменов. Учителя спрашивали его об его успеваемости, надеясь, что его очаровательная улыбка все еще действует на людей. Сынмин пытался спасти его шкуру, каждый день водя старшего в библиотеку, объясняя задачки по алгебре и грамматику английского языка, но мозг Хенджина просто не воспринимал это.

Он провалил первый тур вступительных экзаменов, а затем и второй.

Когда он услышал, что Джисон уехал в Сеул, он тоже решил попробовать, его нашли на улице агентство и в итоге он оказался где оказался.

— Я мечтал встретить тебя здесь. И много думал, что я мог бы показать… Показать, что я стал лучше, но я этого не сделал, — говорит Хван.

Джисон не знал, что сказать. Его щеки чуть чешутся от высохших дорожек слез. Он не помнит, когда он в последний раз плакал.

— Могу я курить? Мне нужна сигарета, — говорит Хан в конце концов.

— Да, балкон вон там, — неопределенно указывает Хенджин на окно, — я заварю чай.

Джисон смотрит, как солнце садится над небоскребами, и курит.

Хенджину никогда не было легко.

Осознание этого повлияло бы на Джисона больше, если бы оно пришло годами раньше, но теперь он другой. Он уже исцелился и отпустил свою злобу.

Терапия уже заставила его понять, что он выбрал Хенджина в качестве козла отпущения из-за всех проблем, существовавшим тогда. Несмотря на то, что он сыграл в них большую роль, гнев и одержимость младшего Хваном, являющегося единственной причиной его проблем в жизни, были нездоровыми. Однако, услышав в этой истории другую сторону монеты, стало понятно, почему все произошло именно так. Но это не оправдание.

Закуривая еще одну сигарету, он понимает, что в какой-то странный поворот событий, он на самом деле сейчас находится в лучшем состоянии, чем Хван. Несколько лет назад это вызвало бы у него болезненное чувство превосходства, как некую кармическую справедливость, но сейчас это просто заставляет его задуматься, как бы все сложилось через ещё пару-тройку лет.

Когда он возвращается внутрь, Хенджин снова плачет.

Джисон подходит к нему на кухню и смотрит, как он пытается вытереть пятно от томатного супа на столе.

— Я… промахнулся, — говорит Хенджин между всхлипами.

Джисон поднимает руку в воздух, колеблется, и кладет ее на плечо Хенджина, успокаивающе сжимая. Старший замирает от его прикосновений.

— Ты действительно причинил мне боль, много боли, понимаешь? — Джисон пытается говорить как можно более нейтральным тоном, и он чувствует, как плечи Хенджина дрожат. Хван кивает. — Я пока не могу тебя простить, но дам знать, когда это сделаю.

После долгого молчания Хенджин снова говорит.

— Мне нравятся… твои песни.

Джисон просто фыркает.

Сейчас дела не в порядке, но будут.

Они оба исцеляются.

***

Сынмин наконец находит кого-то, кто заменит его на работе на полставки, и отправляется в Сеул.

Он осторожен с Джисоном, нерешительно наблюдая за ним, пока они вчетвером обедают в любимом ресторане Хана.

Джисон считает, что он имеет полное право так вести себя. Сынмин очень заботится о Джине — он был единственным из них, кто оставался с ним, будучи подростком.

Однако, когда он видит, как Джисон шутит, а Хенджин даже кладет руку ему на плечо, Сынмин расслабляется.

Они вспоминают былые времена, когда все еще были дружны. Феликс признается, что на самом деле он немного боялся Сынмина, и как это изменилось, когда Ким поцарапал свое колено в восемь лет, неуклюже наклеив на него пластырь с «Хеллоу Китти».

Хенджин пересказывает историю о том, как они отчаянно в прошлом пытались смыть пятна травы с его штанов с помощью мыла из магазина, чтобы он не получил нагоняй от родителей. В то время это была самая стрессовая ситуация в их жизни. Все смеются.

Джисон хочет упомянуть, как они с Хенджином пробрались на закрытую игровую площадку, но почему-то этот момент кажется слишком интимным.

Настроение веселое, игривое, в этом, вероятно, играет роль немалое количество пустых бутылок соджу. Когда Джисон набивает щеки мясом, у него кружится голова и он полон надежды. Он не может не задаться вопросом, будут ли его старые друзья ладить с его новыми.

Вспышка отвлекает их внимание от еды.

— Сэр, вам нельзя здесь фотографировать!

Прежде чем они успевают хорошенько разглядеть парня, официантка уже выталкивает журналиста за дверь.

Джисон чувствует знакомую красную пелену перед глазами, но вместо того, чтобы проучить недофотографа, он глубоко вздыхает и считает до двадцати.

Хенджин кладет палочки для еды и отодвигает миску с едой.

— Извини за это, — говорит он.

— Нет, мне следует извиниться. Он явно был здесь, чтобы сфотографировать этого невероятно известного продюсера. — Джисон тыкает большим пальцем себе в грудь, типа показывая на себя.

Хван визуально расслабляется, и все смеются над глупой шуткой Сона.

Они провожают Сынмина и Феликса на вокзале, и когда Джисон обнимает Феликса, обещает однажды приехать домой. Он даже не врет.

Хенджин настаивает на том, чтобы заказать такси, говоря Джисону, что такой знаменитый продюсер как он не должен ехать в метро. Джисон знает, что слово «знаменитый» — это огромное преувеличение, но это было так приятно слышать.

— Я всегда восхищался тобой, знаешь? — говорит Хенджин, после того как сообщает таксисту адрес. — Как бы тяжело тебе ни было, ты всегда оставался верным себе. Хотел бы я быть таким.

Джисон обдумывает это. Было странно представить школьного принца Хенджина, который… положительно… относился к Сону. Насколько он помнит, старший смотрел на него только свысока.

Он наблюдает, как неоновые огни города отражаются на лице Хвана, когда тот смотрит в окно с задумчивым выражением лица.

Джисон мягко ткнул его в бок.

— И что тебя останавливает? Начни с сегодня!

Хенджин не отвечает, вместо этого он улыбается и наклоняется, чтобы положить голову на плечо Джисона.

— Можно? — осторожно спрашивает он.

Джисон понимает, что это должно быть первым шагом на пути старшего быть самим собой, поэтому в ответ он просто кладет голову на голову Хвана.

***

Хенджин удивительно хорошо ладит с Чаном и Чанбином. Джисон еще не планировал их знакомить, но после того, как они с парнем застряли под дождем после того, как вместе пообедали в месте недалеко от квартиры, и Хан предлагает Хенджину немного сухой одежды.

С момента их воссоединения прошла пара месяцев, и отношения между ними налаживаются медленно, но верно.

Хенджин по-прежнему безработный, постепенно растрачивая свои сбережения в поисках новой работы, и обычно он приглашает Хана на любое развлечение, когда не занят поисками. Джисон с радостью соглашается, так как в какой-то момент ему нужно просто уходить из студии, иначе он сойдет с ума.

Они клянутся встречаться за обедом хотя бы раз в неделю. Другая причина, о которой они не говорят, заключается в том, что время, которое они проводят вместе, помогает им исцелиться от травм прошлого. Те ещё больно шкрябают по нежной душе. Джисон снова начинает чувствовать себя в безопасности рядом с Хваном, не колеблясь обнимает его в знак приветствия или прощания, прижимаясь носом к шее, чтобы вдохнуть знакомый и любимый запах.

Даже Хенджину становится лучше. Несмотря на постоянный стресс из-за того, что ему приходится платить за свою слишком дорогую квартиру и получать отказы от каждой компании, в которую он обращается, дела идут на поправку. Репортеров больше нет возле его дома, и люди на улицах узнают его все меньше и меньше. Что, вероятно, также как-то связано с тем фактом, что Хенджин снова выглядит здоровым, набирая то, что он называет «счастливым весом» от всех хороших обедов, которые он разделяет вместе с Сонни.

— Убери от меня свою собаку, Джисон, — скулит Чанбин с дивана, когда он слабо отталкивает Хенджина. Хван в ответ гавкает на него.

Джисон подходит к дивану, чтобы положить руки на Чанбиновы плечи, и с хитрой улыбкой как у Хвана, закрепляя Со на месте. Бывшая модель трясет мокрой головой, словно промокший пес, и Чанбин кричит.

— Ребята, а ну заткнитесь нахуй! — Чан кричит, и все поворачивают к нему головы, не привыкшие слышать, как Бан ругается.

— Что случилось, хен? — Чанбин пытается сесть, Хенджин неуклюже соскальзывает с него.

Чан на кухне, лицо спрятано за ноутбуком в баре.

— Все в порядке, просто дай мне секунду. — Он энергично записывает какие-то слова в блокнот. — Боже блять мой.

— Что такое? — спрашивает Джисон, подходя к нему и читая список имен и номеров в записях Чана.

— Наша песня, — Чан наклоняется над ноутбуком с нервной улыбкой на лице, — она ​​номер один во всех чартах.

***

Деньги — странное понятие для Джисона. Чем больше у него этого, тем больше он хочет потратить на других. Поэтому, когда на его банковском счете, наконец, набирается достаточно нулей, он звонит тете.

— Я хочу отдать вам должное, — говорит он.

— Глупый мальчик, ничего не надо делать, — отвечает она.

Однако она предлагает ему предложение, кому действительно понадобятся его деньги.

Хенджин тихо сидит рядом с ним в поезде, понимая, что Джисону сейчас нужно пространство.

Он не видел своего отца более четырех лет.

Почему он попросил Хенджина поехать с ним, он не знает. Может быть, это потому, что он не хочет больше обременять Феликса своими проблемами, или, может быть, потому, что ему слишком стыдно приводить Чана или Чанбина. Но Хенджин согласился, причем не раздумывая, и спокойно взял его за руку, когда они вышли из поезда.

Когда они приедут, смотрители уже будут ждать его возле дома со своим фургоном. Джисон быстро подписывает все бумаги.

Корсаков — это название расстройства, и быстрый поиск в Naver рассказал Джисону все, что он уже знал. Когда он разговаривал по телефону с доктором своего отца, он сказал ему, что это чудо, что этот человек все еще жив. Получив все документы от врача, Джисон нашел самую дорогую частную клинику в стране, и все пошло в гору.

— Вы хотите побыть с ним наедине, сэр? — спрашивает один из смотрителей.

Хенджин кивает, и Джисон думает, что хочет. Это может быть последний раз, когда он видит своего отца.

Джисон случайно опрокинул одну из пустых бутылок из-под виски рядом с входной дверью, обнаружив, что она не заперта. Интерьер такой же, какой он был, только более пыльный и пахнущий.

— Джесук, это ты? Где мои гребаные деньги? — Его отец врывается из-за угла, и Джисон застывает в крошечном коридоре.

Когда его отец поднимает кулак, он закрывает глаза, ожидая удара. Он больше не хочет драться.

Удара он не чувствует, но он слышит ужасный звук ударов кожи по коже, и когда он открывает глаза, Хенджин оказывается прямо перед ним, закрывая ему обзор. Следующее, что он понимает, это как смотрители прорываются мимо них, удерживают его отца и выносят его. Он слышит, как отец кричит всю дорогу до машины, пока звук закрывающейся двери фургона не прерывает его.

Теперь они одни, и Хенджин падает на пол, чтобы обнять его. Джисон не помнит, как он туда попал, но слабость в коленях говорит ему о многом. Хван сейчас такой большой и теплый, когда обнимает такого маленького Джисона.

— Теперь ты в безопасности, все в порядке.

— Тебе больно, — мягко говорит Джисон после долгой паузы. Он чувствует, как на его плечо капает теплая густая кровь.

Хенджин откидывает голову и тянется к своей разбитой губе.

— Хорошо, что я больше не модель, правда?

Хенджин улыбается, а затем вздрагивает от боли.

Тетя Джисона обрабатывает губы Хвана, заделывая ее бинтами-бабочками. Она не спрашивает Джисона, почему он привел с собой старшего, и он за это ей благодарен.

Джисон какое-то время сидит перед окном, возится с пианино, со своим пианино, и думает обо всем произошедшим сегодня.

Он чувствует свет в своей голове и в своем сердце. Осознание, что теперь о его отце заботятся профессионалы, дает ему чувство покоя, и он должен признать… Осознание, что папу ещё и где-то заперли, дает Хану чувство безопасности. Но есть еще одна причина, по которой он чувствует себя лучше.

В тот момент, когда он понял, что Хенджин для него сделал, как он прыгнул перед ним, чтобы защитить его, последний кусок его стены недоверия и ненависти разрушился. Неуверенность, постоянно шепчущий голос в его затылке, говорящий ему, что Хенджин однажды снова его бросит, теперь молчал.

Теперь он готов простить его.

Они остались в комнате Феликса на ночь — она выглядит пустой, поскольку Ли отнес большую часть своих вещей в общежитие. Джисон тащит коробку, которую взял из отцовского дома, в середину комнаты.

— В подростковом возрасте мне было что сказать, — отмечает он, глядя в коробку на свои старые дневники.

Хенджин сидит, скрестив ноги, на тонком коврике на полу.

— Могу я их прочитать?

Джисон фыркнул.

— Ты уверен? Я бы не стал.

— Я уверен. Я просто хочу лучше понять тебя, Джисон, — отвечает Хенджин с кривой улыбкой с смешно обработанной губой.

Хенджин молча читает. Джисон почти искушается пролистать одну из книжек, из дневников, но в этом нет необходимости, потому что он точно знает, что в них.

— Ты должен был просто сделать это, понимаешь? — Хван в какой-то момент шепчет.

Джисон перестает возиться со шнурком своей одежды и смотрит на Хенджина.

— Что?

Лицо Хенджина распухло, и он пытается вытереть глаза, только краснея еще больше.

— Ты должен был просто избить меня, сломать мне нос, все, что ты здесь написал. Я определенно заслужил это.

— Я-. н-нет, точно нет, — возражает Джисон. — Это бы ничего не решило. — Он подходит, чтобы забрать дневник из рук Хенджина. Хан сунул книжку обратно в коробку. — Кроме того, все драки, все насилие… В тот момент я только так чувствовал себя лучше, но в конечном итоге… Мне стало еще хуже.

Хенджин медленно кивает и фыркает. Некоторое время они сидят в тишине, пока Джисон убирает коробку.

— Боже, я так не плакал с детства. — Джин откидывает голову назад и прижимает пальцы к опухшим глазам.

Джисон смеется.

— Ты был таким плаксой.

Хенджин хватает подушку и прижимает ее к груди.

— Помнишь, как мы ходили на детскую площадку? И как полицейский отвез нас домой?

Конечно, Джисон никогда не мог забыть, он думал об этом почти каждый день.

— Ты тогда всю дорогу плакал.

Джисон имитирует его плачущее лицо, и Хенджин бросает в него подушку.

— Я думаю, этот день — мое любимое воспоминание из детства. — Хенджин говорит это мягко и шепотом, как будто это секрет.

Джисон наблюдает, как он задумался и ковыряет кутикулу. Это безумие, насколько большую роль Хенджин сыграл в его жизни, как в хорошем, так и в очень плохом смысле. Будь то его герой, его образец для подражания, когда они были еще маленькими детьми, или объект всего его гнева в подростковом возрасте. Даже сейчас, возможно, как хороший друг.

Он подползает ближе и садится перед ним, ткнув его в колено.

— Хэй, Хенджин.

— Хм? — Хван поднимает взгляд, приподняв брови.

— Я прощаю тебя.

***

И на этом плотина прорывается.

Джисон всегда подозревал, что Хенджин сдерживался все время, но теперь он знает это наверняка.

По возвращении в Сеул они встречаются почти через день. Хенджин сначала объясняет это тем, что ему все равно нечего делать, но позже признает, что ему одиноко. Они ходят вместе поесть, смотрят плохие фильмы в кинотеатре, а иногда Хван просто бездельничает на диване в их студии, громко поедая закуски.

— Я передумал, — говорит Чанбин, закинув руки по бокам, наблюдая, как длинные конечности Хенджина вытянуто лежат на диване, — он не собака. Он гребаный кот, посмотри на него.

Джисону приходится смеяться, когда Хенджин просто мяукает ему в ответ, поднимая руку, изображая лапу. Чанбин убегает в мгновение ока, смущенный. Хан и Хван вместе хихикают над этим.

Однажды генеральный директор их компании заходит в их студию, и Хенджин выливает все содержимое своей коробки с Oreo на пол. Пытаясь скрыть это, щеки парня краснели от смущения.

Мужчина тут же предлагает ему актерский контракт.

Хенджин говорит, что подумает об этом, а позже Джисон ругает его за то, что он не принял это сразу.

— Мне просто не нравится, что люди дают мне что-то только из-за моей внешности, — объясняет он.

Несколько лет назад Джисон ругался и говорил, что Хенджину все дается легко. Теперь он думает, что Хван заслуживает целого мира.

Вместо принятия предложения, Хенджин подает заявку на прослушивание, и, конечно же, он принят.

— Теперь мы коллеги, — говорит он, кладя голову на колени Джисону.

Джисон отвлекается от фильма, и смотрит на свои пальцы, что расчесывают волосы Хенджина и играют с прядями.

— Нет, — поправляет он, — партнеры-по-преступлению.

***

Когда что-то меняется, оно меняется медленно, и Хан замечает изменения в мелочах.

Джисон замечает, когда видит собаку в забавной шляпе по дороге домой. Он вежливо спрашивает, можно ли сделать несколько снимков, а потом, когда он открывает свое текстовое приложение, он сначала отправляет фотографии Хенджину, а не в групповой чат с Чаном и Чанбином.

И когда они все вместе смотрят телевизор, и Хенджин кладет голову ему на плечо, Джисон зарывается носом в макушку, утонув в чудесном запахе волос Хвана. Он закрывает глаза, его окутывает спокойствие — он полностью забывает об аниме, которое они смотрели.

Когда Хенджин смеется и дрожит всем телом, фыркает так, что это должно быть непривлекательно, Джисон не может не думать, что выглядит мило. Когда он протягивает руку, чтобы затискать щеки старшего, чтобы сказать ему об этом, Хенджин только закрывает глаза и чуть наклоняется, для удобства, с нежной улыбкой на губах.

Джисон, конечно, знает, что это значит. Он может и бросил школу, но он невероятно умен и знает это. Но… это первый раз в его жизни, когда он чувствовал что-то подобное, поэтому он не знает, что с этим делать. Однако он и Хенджин только недавно вернули друг другу доверие, так что дружба, которая у них сейчас, — это нечто хрупкое и драгоценное. Что-то, что Джисон не хочет разрушать, если его чувства окажутся всего лишь временными.

Поэтому он решает подождать.

Хенджин наконец-то снимается в фильме. Это инди-ужастик, и его убивают в первых десяти минутах, но это что-то. Джисон и Чанбин прячутся за своими ведрами с попкорном, пока Чан и Хенджин громко смеются над фальшивой кровью — момент, когда персонажа Хвана убивают. По мере просмотра фильма, оно становится все более скучным, поскольку Хенджин в нем больше не появляется. Джисон замечает, что Хван смотрит на него со своей стороны, и по началу младший пытается игнорировать, пока это не становится слишком раздражающим действием.

— Что? — шипит он.

— Ничего, — шепчет Хенджин, — Просто… можно?

Он указывает на его плечо, и Джисон понимает, что от него хотят. Рукой, не покрытой сладким попкорном, парень опускает голову Хенджина вниз, пока та не ложится ему на плечо. Волосы щекочут Джисону шею.

— Обычно ты не спрашиваешь. — Он старается говорить как можно тише.

— Хм, но мы на публике… — отвечает Джин.

Поначалу это не имело для Джисона никакого смысла, поскольку для друзей вполне нормально проявлять некоторую привязанность на публике. Черт, Чанбин держал Чана за руку с тех пор, как на экране появился первый зомби.

Но потом Джисон вспоминает.

У Хенджина не очень приятная история того, чтобы его видели на публике с другими мужчинами.

Он смотрит оставшуюся часть фильма, стараясь не думать о том, что это происходит между ними.

***

— Мы можем поставить здесь джакузи, — предлагает Чан, указывая на место в середине пустой гостиной.

— Да. Мне нравится твоя идея, — соглашается Джисон.

Чанбин наклоняется и стучит кулаком по мраморному полу.

— Предлагаю уже сейчас поставить на того, кто первым поскользнется тут после джакузи и умрет.

Джисон подходит к панорамным окнам от пола до потолка и смотрит на горизонт города. После того, как они получили свой первый Perfect All Kill в чартах, о них разошлись слухи, и крупные компании выстроились в очередь, чтобы купить их треки. На их счетах сейчас было больше денег, чем им когда-либо понадобится.

— Сколько спален есть? — Джисон обращается к агенту по недвижимости.

— Всего пять. Мы могли бы задействовать кого-нибудь, чтобы он пришел и звукоизолировал какую-нибудь из них. Вы могли бы её использовать его как студию, — отвечает она, явно изучив их персоны заранее перед встречей. Она обязательно должна продать этот дом.

— Тогда у нас все еще будет запасная сп-… подождите, я знаю, как мы можем это исправить! — говорит Чан, глядя на Джисона с озорным блеском в глазах.

***

Прежде чем они четверо переехали, Чан, Чанбин и Джисон позволили Хенджину позаботиться об интерьере, (поскольку он единственный, кто на это смотрит). Он немного ворчит, когда Чан заставляет его делать покупки в Икее ради экологически чистой древесины, но перестает жаловаться — Чан протягивает ему свою черную карточку.

Когда Джисон входит со своим багажом, он замечает большие различия со старой квартиры Хёнджина.

Этот дом больше похож на… Дом. Уютно.

Чан был тем, кто попросил Хенджина переехать к ним, и, конечно же, он сказал «да», но не после того, как проверил, согласен ли с этим и Джисон.

Джисон, конечно, взволнован. Но он также немного напуган, так как до сих пор не разобрался в своих чувствах. Он не знает, омрачит ли ежедневное пребывание рядом с Хенджином его чувства. По крайней мере, что он действительно знает, так это то, что ему больше не нужно придумывать оправдания, чтобы увидеть Хенджина. Он ведь так отчаянно скучает по нему в течение недели.

Хенджин и Джисон вместе готовят первый ужин в новом доме, «чтобы сохранить девственность кухни», как выразился Чанбин. Джисон не разбирается в кулинарии, но, по крайней мере, он не представляет большей опасности за плитой, в отличие от его хенов. Хенджин помогает ему надеть фартук, пока Джисон режет немного моркови, а когда ему приходится дважды обматывать ремни вокруг талии Джисона из-за того, насколько он тощий, Хенджин называет его милым. Хан тут же нечаянно порезал пальчик.

После пары недель совместной жизни Джисон замечает влияние Хенджина на него.

Его песни меняются.

Не обязательно в плохом смысле, они просто… разные. Назовите их романтичными, сентиментальными или чем-то еще, но Джисону нравится. Чан поддерживает новое звучание, он за и все такое, и Чанбин немного стонет из-за того, что скучает по старому Хану, но быстро закрывает рот, когда один из треков Джисона приносит им огромную прибыль.

Однажды, выйдя из душа, Сон слышит, как его песня воспроизводится через динамики в гостиной. Наблюдая за тем, как Хенджин лениво танцует под нее, пока готовит еду, покачивая бедрами в такт и тихо подпевая, Джисон понимает, что выхода нет.

Он оказывается в своем старом баре в Итэвоне, разглядывает толпу, потягивая их новый тройной шоколадный коктейль с дополнительной порцией шоколада по его просьбе.

— Что, скучаешь? — Незнакомец подсаживается рядом, его намерения ясны.

Парень горячий, очень горячий, в точности такой, как хочет Джисон. Однако при мысли о том, чтобы принять его ухаживания, весь молочный коктейль чуть ли не выходит обратно.

Когда он приходит домой, Хенджин свернулся клубочком и спит в своей кровати. Только тогда он читает свои сообщения.

[хенджин]: когда ты приедешь домой: (

***

Феликс и Сынмин возвращаются в Сеул на двадцать третий день рождения Джисона.

Идея была приятной и понравилась всем — отпраздновать день рождения Сона и Ликса вместе, но эта идея валится крахом, как только они решают поручить Чанбину заниматься плейлистом, и позволить Чану покупать спиртное.

Бас отдавал вибрациями по телу Джисона, когда он сидел с пивом и смотрел, как Чанбин и Хенджин вместе пьют рюмки текилы. Он слышит хихиканье Хвана через музыку — Чанбин теряет равновесие, такой быстро пьянеет. Словно загипнотизированный, Хан наблюдает, как Хенджин слизывает соленый след с тыльной стороны ладони и делает еще один шот — его лицо смешно корчиться, когда он пробует ломтик лимона.

Джисон резко встает.

— Хэй, Феликс, я хочу покурить. Пойдем со мной?

Феликс, который пытался создать мелодию из пары полупустых пивных бутылок, встаёт и послушно следует за ним на балкон.

Он закуривает сигарету и глубоко вдыхает. Феликс всегда был тем, кому он мог больше всего доверять в жизни,

Феликс был его лучшим другом и его братом. Поэтому Хан знает, что может рассказать ему все, что угодно.

— Думаю, я влюблен в Хенджина, — быстро говорит Джисон, как будто он вдруг мог передумать на полуслове.

Глаза Феликса распахиваются в удивлении.

— Ого, чел. — Феликс вытаскивает сигарету из губ Джисона и делает экспериментальную затяжку, от чего начинает как сумасшедший кашлять.

— Что за хрень? — Джисон хлопает его по спине, забирая сигарету.

— Извини, это кажется уместным после того, как ты кинул в меня эту информацию… — Феликс стучит себе по груди и прочищает горло. — Ты имеешь в виду типа… Влюблен как в… Парня?

— Да-да, прошло уже около шести месяцев. — Джисон опирается на перила, глядя на ночной город. — Черт, может быть, даже дольше. — Он пытается вспомнить все свои встречи с Хенджином после того, как они снова стали друзьями, а затем это еще больше возвращается в тот день на детской площадке. — На самом деле, когда я думаю об этом, я, наверное, был влюблен в него, ещё когда мы были детьми.

— И это не просто тяга? Ну там секс-… — Феликс уточняет, возясь со своими часами, те, которые Джисон купил для него.

— О боже, нет. — Джисон качает головой. — Он красивый, правда, очень красивый, и я схожу с ума, когда смотрю на него, но я никогда не думал в таком ключе…

— Ты собираешься ему сказать? — спрашивает Феликс.

Джисон вздыхает.

— Я должен, да?

Дверь на балкон открывается, и Сынмин просовывает голову.

— Феликс! Твой день рождения вот-вот наступит, давай, иди к нам!

Они открывают шампанское, произносят тосты за Феликса — Ликс стесняется, когда Джисон произносит слишком сентиментальную речь в его честь. Все смеются, когда Феликс практически умоляет его остановиться, и в какой-то момент Чанбин просто снова включает музыку.

Джисон начинает чувствовать, что алкоголь ударил ему в голову, и ищет Хенджина, но его нигде нет. Чанбин говорит ему, что он пошел в свою спальню с Сынмином, и Джисон не придает этому большого значения. Он садится со стаканом дорогого виски, купленного Чаном, и морщится от вкуса.

Когда через час Хван возвращается, у Джисона тело стало совсем тяжёлым.

— Что ты делал? Я скучал по тебе… — он плаксиво вытягивает последнее слово.

— Ой, — Хенджин садится рядом с Джисоном на диване, — у нас с Сынминни были некоторые секретики, о которых нужно было поговорить, но теперь я здесь.

Джисон медленно кивает, мысли спутываются в нечто непонятное каждый раз, когда его голова покачивается.

— А я пьян~

— Потанцуй со мной? — спрашивает старший, но не ждет ответа, просто утаскивает тяжелое тело Джисона с дивана туда, где должна была быть их ванна.

Джисон смеется в объятиях Хенджина, не способный идти в ногу с ритмом, но Хван помогает ему.

— Ты как Бэмби, — говорит он, пытаясь позволить Джисону немного потанцевать в одиночестве.

— Тогда не отпускай меня! — Джисон кричит сквозь музыку, и когда Хенджин снова обнимает его, Хан чувствует себя как дома.

***

На следующее утро Джисон просыпается с ужасной головной болью, сухостью во рту и с руками Хенджина на своей талии. Он осторожно оборачивается и смотрит, как Хван мило спит. Старший тихо храпит, его лицо такое же припухшее, как и лицо Джисона. Хан вздыхает и проводит рукой по щеке Хенджина.

Он так влюблен.

Он осторожно снимает с себя чужие руки и выходит из комнаты. В квартире беспорядок, пустые бутылки и конфетти разбросаны повсюду, и в завершение всего, Чанбин спит на диване лицом вниз в одном нижнем белье. Джисон усмехается и хлопает его по заднице, когда проходит мимо — Чанбин лишь слегка шевелится и бормочет пару матов во сне.

Приняв кучу обезболивающих и помывшись в ванной, он направляется прямо в студию. Построить студию дома былой самой офигенной идеей, которая когда-либо приходила им в голову. Потому что, когда Джисон садится в свое кожаное кресло, он больше никогда не хочет вставать.

Он как сумасшедший начинает писать тексты, и к тому времени, когда Хенджин спотыкается где-то около порога в студию, Джисон уже закончил около трех песен.

— Голова болит?

Хван просто стонет, подкатывая другой стул как можно ближе к стулу Сона, и младший в свою очередь опускает руку на мягкие волосы хена.

— Вот так, — говорит он, гладя Хенджина по волосам.

Джин зевает и трется сонным личиком о толстовку Джисона.

— Ты работаешь?

— Нет, просто вдохновение пришло. Поможет этим старикам прийти в себя. — Джисон щелкает мышкой на кнопку сохранения, так как больше не в состоянии сосредоточиться ни на чем, кроме Хенджина.

— Молодец… Один из твоих друзей сейчас бухой на диване, а второго я даже не увидел. — Хенджин хихикает, а затем постанывает, когда снова чувствует подушечки пальцев Хана. — Сыграй мне несколько демо, ммм? — спрашивает он, обнимая Джисона за талию.

Джисону очень нравится похмельный Хенджин, потому что он еще более ласковый и тактильный, чем обычно.

— Конечно, какое?

— Я никогда не слышал ничего про демо-версию песни «Spring Rain». А она моя любимая.

Сердце Джисона замирает. Он чертовски хорошо знает, что это любимая песня Хенджина, но есть причина, по которой он никогда не показывал кому-либо её демо версию. Мало того, что это его собственный голос на демо, так и к тому же текст слишком сладкий. Настолько, что Хенджин никогда не должен был слышать его.

Но Хван выпячивает нижнюю губу, и Джисон не может отказать, поэтому он находит трек и проигрывает его.

Хенджин закрывает глаза, слушая его, медленно качая головой в такт.

Джисон вспоминает, когда он впервые написал это, что его чувства были все еще такими неуверенными, такими деликатными, что совсем не сравнить с тем, что он чувствует сейчас. Теперь его чувства глубоко пустили корни в его сердце, и он думает, что даже если Хенджин отвергнет его… все будет в порядке. Хан просто хочет, чтобы старший знал, как много он для него значит.

— Боже, это даже лучше, чем… То что вы выпустили. Можешь отправить её мне? — спрашивает Хенджин, и Джисон просто кивает, думая, что он в безопасности, но затем старший спрашивает: — Что тебя на неё так вдохновило?

Джисон похож на воздушный шар, который вот-вот лопнет. И когда Хенджин наклоняется так близко к нему и так мило смотрит на него, Джисон больше не может сдерживаться.

— Ты.

Сначала Хенджин смеется, вероятно, думая, что он шутит, пока не видит серьезное выражение лица Джисона. Хенджин отклоняется от него, и Джисон думает, что на этот раз он действительно облажался. Старший некоторое время смотрит на экран компьютера, нахмурив брови, и это самые длинные пять минут в жизни Хана.

Хенджин прокашливается.

— Подожди. Я… Ты действительно сказал, что я услышал, или… — На лице Хенджина нет эмоций, но Джисон понимает. Он серьезно к этому относится. Он серьезно относится к нему.

— Да, — Джисон неловко почесал затылок, — я очень люблю тебя?

Хенджин улыбается, после начиная смеяться. Джисон беспомощно моргает, и Джин бьет его по плечу.

— Ты хоть представляешь, как долго я скрывал свои чувства?

Джисон потерял дар речи.

— Глупый, — Хенджин стаскивает Джисона со стула и обнимает его, — я был влюблен в тебя все это время.

Джисон наконец начинает вновь дышать и позволяет себе раствориться в объятиях. Он почти не верит в это. В его голове крутится миллион вопросов. Холодный пот прилипает к его шее, а руки дрожат. Вау.

— Все… время?

— Да. Всю свою жизнь. — Хенджин отвечает, обнимая его еще сильнее, выдавливая воздух из легких Джисона.

Джисон позволяет себе насладиться ощущениями лишь на секунду, а затем отталкивает Хенджина, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Почему ты мне не сказал?

Старший кладет ладонь на щеку Джисона, и Хан почти льнет, но напоминает себе, что ему нужно оставаться сосредоточенным.

— Что ж, — начинает Хенджин, — после того, что произошло между нами тогда… Я был так счастлив, когда мы наконец помирились, и я чувствовал, что не должен навязывать себя и свои чувства. Ты уже оказал мне огромную услугу — простив меня. Я подумал, что мне не следует просить большего. Инициатива должна была исходить от тебя.

Джисон поворачивает голову, чтобы поцеловать ладонь Хенджина.

— Боже, я уже говорил тебе, как сильно люблю тебя?

Хенджин фыркает.

— Да, ты только что сделал.

— Скажи мне-… — милым голосом говорит Джисон.

— Я люблю тебя. — наконец отвечает Хенджин, и его ямочки на щеках начинают появляться — Хван улыбается. — Могу ли я поцеловать тебя?

Джисон отвечает просто: подается вперед и касается губами губ Хенджина. Он и раньше целовал людей, но сейчас он снова чувствует себя чертовым подростком в руках старшего. Хван кладет руки на щечки Джисона и клянется, что никогда не чувствовал себя еще в большей безопасности, чем сейчас.

Когда Хенджин улыбается ему в рот, Джисон чувствует чужой шрамик на губе.

***

Премьера нового фильма состоялась неделю спустя.

На этот раз у Хвана более заметная роль, и его не убивают вовсе. Хенджин старался не радоваться этому, но Джисон думает, что это может стать его большим прорывом как актера.

Джисон неловко возится с галстуком перед зеркалом, и ему совсем не удается завязать узел правильно.

— Позволь мне сделать это для тебя, — говорит Чан, оказываясь перед Джисоном и быстро поправляя галстук. — Ты готов увидеть своего парня?

Джисон просто приподнял бровь, глядя на него.

— Да ладно тебе, ты думаешь, мы не знаем? Прошлой ночью ты практически целовался на диване позади нас. Мне пришлось ущипнуть Хенджина за палец, чтобы он остановился. — Чан поправляет складки пиджака Сона.

Джисон хочет спросить, как Бан относится к ним, но просто быстро вертит головой. Да. Он знает Чана, и Сон знает, что все в порядке.

Они прибывают на место, и оно намного больше, чем в прошлый раз, есть даже пресса. Джисон вздрогнул, когда был сделан снимок, но только его персоны. И только потом вспомнил, что он и его хены тоже немного известны. Но не так, как известен Хван Хенджин.

Когда они заходят в кинотеатр, Хенджин оборачивается со своего места в первом ряду и машет им. Все кричат ​​ему, поддерживая, но быстро затихают, когда гаснет свет.

Фильм в лучшем случае посредственный, но Джисону все равно. Хенджин потрясающий.

На вечеринке после он ходит с гордой улыбкой и с тарелкой оливок в руках, которую украл с подноса официанта, пока искал Хенджина.

Хван здоровается с ним и говорит, что он хорошо выглядит. Джисон смеется над этим, потому что этот комплимент от того, кто носит дизайнерский костюм высшего класса, и чьи волосы аккуратно зачесаны назад. Его парень крадет одну из оливок и наклоняется, чтобы тихо спросить его:

— Могу я тобой похвастаться?

Джисон сглатывает, когда Хенджин осторожно кладет руку ему на поясницу. Он знает отношения Хвана с прессой и знает, что они воспользуются шансом снова застать его с другим мужчиной. Но тот факт, что Хенджин готов попытаться преодолеть свой страх перед публичным разоблачением, много для него значит. И, честно говоря, Джисон тоже очень хочет похвастаться им.

Итак, Хенджин знакомит его со всеми важными людьми на вечеринке: с режиссером, с главной актрисой, даже с актером, ставшим айдолом (который настолько красив, что Джисон обнаруживает, как запутывается в словах, и он знает, что Хенджин будет дразнить его потом.)

Джисон так доволен руками Хвана, как будто они принадлежат ему. Они выпивают пару бокалов шампанского, и когда выпивка нагревает щечки Хенджина, Сонни думает, что он самый красивый человек, которого он когда-либо видел.

Чан и Чанбин объявляют о своих планах пойти в клуб, поэтому Джисон и Хенджин на следующем такси едут домой.

Они целуются в лифте, и Джисона лишь слегка раздражает то, что ему приходится вставать на цыпочки, чтобы дотянуться до его высокого парня, но… боже, это одновременно так горячо.

Джисон пытается быть романтичным и унести Хенджина в их теперь уже общую спальню на руках, но у него ничего не получается, и они оба падают на пол.

Хенджин потирает больное место на заднице.

— Хотелось бы, чтобы сейчас у нас было это джакузи…

— Я куплю тебе одно завтра. — Джисон снимает свой галстук. — Просто заткнись и поцелуй меня прямо сейчас.

Хан просыпается на следующее утро. Рядом с ним лежит обнаженное тело Хенджина, обнимающее его руку. Кожа слипается в некоторых местах, дыхание хена такое теплое и приятное. Хан чувствует себя таким счастливым, что почти плачет.

Джисону теперь так легко.