Need a Hand?

Имеет ли право Феликс смотреть слишком много порно? Ну да ладно, каждый ответит на этот вопрос по-своему. Он юноша с высоким сексуальным влечением, и конечно, он смотрит много порно. Прям слишком много? Может быть, но, типа, кому какая разница.

Каждый день у него наполнен кучей стрессовых ситуаций для организма, как и для всех мемберов; и мастурбация — это здоровое и естественное средство для снятия стресса… на самом деле, это просто забота о себе, любимом.

Вот только у Феликса была… проблема, если можно так выразиться.

Несколько недель назад он смотрел видео, которое его так сильно очаровало… Но вот незадача — не может повторить его в реальности, и его это крайне расстраивает.

В прошлом его дразнили за маленькие ручки, но он никогда особо не обращал что на обидчиков, что на руки внимания. Фанаты тоже думают, что они маленькие и это мило, так что Феликс особо не жалуется. В его пальцах нет ничего плохого; у него никогда не было проблем с ними…

До тех пор, пока он не решил, что ему нужно знать, каково это — стимулировать простату.

Нет ничего плохого в том, чтобы подрочить; он определенно преуспел в этом, но он не может избавиться от ощущения, что упускает что-то, как ему кажется, потрясающее.

Он просто время от времени хотел кликать на видео с фингерингом; по крайней мере, он так думает. Феликс абсолютно точно не находил одиночные видео с парнями привлекательными, но когда такое видео заканчивалось, он просто щелкал по следующему рекомендованному видео с подобным содержанием.

Парень был горячим. Феликс раньше особо не задумывался о том, нравятся ли ему парни, ему просто было приятно смотреть на привлекательных людей, а иногда и на парней в том числе. Ничего страшного. Сначала это было довольно стандартно: человек на видео касался своего члена, но затем он засовывал пальцы в свою задницу и испытывал самый интенсивный оргазм, который, как думает Феликс, он вообще когда-либо видел, чтобы кто-то получал… не касаясь особо члена.

Естественно, ему нужно было выяснить, что именно он только что наблюдал… после того, как, конечно, он вытрет сперму со своих рук.

Он почти уверен, что на одном из школьных уроков по здоровью шел разговор о том, что простата является эрогенной зоной и что, вроде как означало — к ней приятно прикасаться. В Интернете было бесчисленное количество сообщений о парнях, независимо от сексуальной ориентации, которые писали о том, как проходит их фингеринг, делясь опытом и рассказывая, как это доставляет им одни из лучших оргазмов в их жизни.

Как можно это прочитать и не захотеть попробовать?

В конце концов, Феликс всего лишь человек, поэтому он дождался, пока большинство мемберов не уйдет в свой выходной, и заперся в ванной с лосьоном и триммером для ногтей. Он был готов, точно знал, что ему делать. И взволнован в предвкушении невероятного опыта, который ему предстояло пережить.

Только вот этого так и не случилось. Феликсу никогда не приходило в голову, что его пальцы будут слишком короткими, чтобы дотянуться до простаты, и это совершенно разочаровывало. Он даже не помнит, как долго он пытался, не желая сдаваться.

Впечатление было не совсем плохим; засунуть пальцы себе в задницу не было чем-то неприятным для него — Ли не торопился, пока не посчитал растяжку достаточной. Поначалу это было немного странно, но это было где-то на краю сознания и перекрыто его жгучим желанием получить хотя бы каплю наслаждения из рассказов всех тех пользователей форума. Когда у него уже было внутри три пальца и он тяжело дышал от напряжения, его рука начала болезненно твердеть за спиной и ее свело судорогой. Феликсу пришлось смириться с тем фактом, что он просто не мог попасть дальше… но можно же попробовать пропихнуть кулак в задницу, этот метод не такой уж и странный… нет, это ужасно.

Следующим шагом, думал Феликс, было бы неплохо найти что-нибудь длиннее, чем его пальцы, что можно запихнуть в задницу, правда Интернет быстро заставил Ликса оставить эту идею. Видимо, именно так люди и попадают в отделение неотложной помощи с застрявшими в заднице маркерами, бананами и с другими подобными приколами. Ну уж нет, он гребаный айдол, он не может просто пойти с баклажаном в жопе прямо в отделение.

У него оставалось всего лишь два варианта.

Он мог бы купить секс-игрушку… нет, не мог бы. Как бы он это скрыл? Что, если кто-то из других участников получит пакет первым? Слишком много всего может пойти под откос после такого.

В результате ему остается только найти кого-нибудь, кто ему поможет, что, опять же, не совсем вариант. Запрет на отношения, и даже если бы был в них, это было бы очень странно — просить кого-то сделать ему это во время секса. И вроде, конечно, он раньше дрочил с другими участниками. Они все это делают, это не секрет, они живут вместе. Но как он может подойти к одному из мемберов и попросить их засунуть пальцы ему в задницу? Как он вообще узнает, кого можно попросить об этом, а кто посмеется ему в лицо и расскажет остальным парням?

Это отстой, но Феликс пытается объяснить самому себе, что он просто не будет знать, на что это похоже, какое-то время. Если вообще когда-нибудь узнает.

Подпитывают его зависть (которую, как казалось, он должен был перебороть) такие люди, как Хван Хёнджин. Что он, блин, Феликс Ли должен вообще чувствовать, когда люди просто существуют со своими длинными пальцами? Это отстой, и это нечестно.

Он ничего не может поделать с тем, что продолжает смотреть на руки Хёнджина, он действительно не может. Он находит оправдания, чтобы прикоснуться к ним, изучить их; он быстро приходит к выводу, что у его мембера идеальные руки для фингеринга.

Это нечестно.

Дрочить уже не так сильно расслабляет. И это же ежедневное напоминание о том, что Феликс упускает. Он не полностью раскрывает свои сексуальные чакры, и это его чертовски беспокоит.

Возможно, это глупо, но вся эта ситуация действительно доводит Ли. Ему это не нравится — знать, что он физически неспособен делать то, что могут делать многие другие. Это неловко и… Феликс просто очень хочет знать, каково это.

Феликс знает, что Хёнджин, вероятно, рано или поздно заметит, что Ли внезапно заинтересовали его руки. Ликс просто ничего не может с собой поделать; одержимость продолжает расти и расти, хотя он знает, что ничего не получится. Просто отстой, что они — пальцы нужной длины — прямо здесь, прямо перед лицом, дразнят его.

Ли не хочет признавать, сколько раз он думал о них.

Они такие большие. Они буквально затмевают его собственные; это почти комично… разница в размерах. Феликс просто хочет знать, каково это, когда эти длинные пальцы бегают по коже, давят изнутри, массируют…

Он действительно не должен так много думать о Хване. Так что, может быть, Феликс извращенец, сексуальный наркоман или что-то еще, подайте на него в суд; но что он должен с этим поделать?

Он не может не фантазировать о его члене и его чертовски больших руках. Он сделал привычкой растягивать себя во время мастурбации, ему нравится это ощущение, и он изо всех сил пытается представить, что было бы, если бы пальцы внутри него были немного длиннее… немного толще… если бы внутри него были пальцы Хёнджина.

Пиздец.

Феликс по-настоящему одержим.

Он не должен удивляться, что Хёнджин в конце концов понимает, что что-то происходит.

Первым намеком было то, что Хёнджин начал просто больше прикасаться к младшему. Он стал без всякой причины держать Феликса за руки, играть с пальцами, сжимая их ладони для сравнения, проводя кончиками пальцев по тонким выступам его суставов. Для них это было не ново; они оба довольно тактильные, но Феликс знает, что что-то с ним происходит. Хёнджин тоже это понимает.

Сначала Ли это лишь немного волновало, но после быстро стало болезненно. Казалось, что он ничего не сможет сделать, если Хёнджин когда-нибудь не войдет в его личное пространство, не положит руки на его тело… это превратилось в пытку.

Феликс не может не покрываться мурашками за кулисами, на танцевальной практике или буквально в любом месте, где Хёнджин решает дотронуться до него. Это чертовски неловко, и, в конце концов, у него будут проблемы. Есть очень много оправданий, которые он может использовать, но, как Хёнджин заметил, — Феликс начал цепляться за него сильнее, Хван также заметил, Феликс начал его избегать, его уши загорались всякий раз, когда Хёнджиновы руки гладили волосы Ли или касались его талии, колена, и особенно всякий раз, когда они сцеплялись ими, перекрывая большой ладонью Хвана маленькую Ликса.

Из-за этого Феликс не мог контролировать весь свой движ в штанах, свои чувства. Это просто смешно. Длинные пальцы с идеальными выступающими суставами и венами, с золотистой кожей, гладкой и мягкой благодаря тщательному уходу Хёнджина за своим телом…

У него действительно великолепные руки.

И это не должно было бы волновать Ликса, сравнение рук хёна с его собственными, но это происходит. Их руки — Феликсовы маленькие, бледные, нежные, даже немного пухлые… милые, а у Хёнджина — руки, как эталон силы и красоты.

Может быть, иногда, когда у него будет время, чтобы предаться своим извращенным фантазиям, он будет представлять, как Хёнджин высмеивает то, как маленький Феликс выглядит под ним, легко зажимая оба его тонких запястья одной рукой. И как он широко раздвигал бы пальцы своей свободной руки и смеялся над тем, как они могут обхватить всю Феликсову талию. Или, может быть, он мог бы одной рукой обхватить член Феликса… Боже, Хёнджин, вероятно, смог бы взять только одной ладонью. Бля, не то чтобы у Феликса маленький член, по крайней мере, он никогда особо не думал об этом, но, вроде бы, он пропорционален его телу, и он видел его только в своей руке. Интересно, как бы на него посмотрел Хёнджин…

Бля.

Хёнджин сильный. Он мог так легко прижать Феликса, и дразнить его тем, что у него есть мускулы, заставить Ликса умолять его прикоснуться там, где он действительно этого хочет…

Это серьезная проблема. Это несправедливо, он так чертовски возбужден от того, с кем он постоянно находится. Феликс просто сотрет свой член в труху.

И не помогает то, что Хёнджин… это Хёнджин. Добрый, немножечко дурашливый, любящий, эмоциональный друг, который всегда заботится о Стрэях, знает, как их всех рассмешить. Он хороший человек, и было бы невозможно не влюбиться в него, даже если бы он не был влюблен в его внешность.

Он действительно должен быть благодарен за то, что Хёнджин, наконец, утащил его поговорить.

Это было воскресенье, их расписание закончилось рано, и большинство парней решили пойти куда-нибудь. Феликс был почти уверен, что Чан, как обычно, отсиживается в своей комнате, чтобы ещё чуть-чуть поработать, и с нетерпением ждал возможности присоединиться к остальным, настраивающим видеоигры на телевизоре в гостиной. Так продолжалось до тех пор, пока Хёнджин не загнал его в угол.

— Мы можем поговорить?

Это действительно плохая идея.

— Конечно! Что такое?

Ты гребаный идиот, Феликс Ли.

— Я просто чувствовал себя так… я не знаю, как будто между нами было что-то неладное, или что-то в этом роде, — Хёнджин уклончиво пожимает плечами, но так, как он это делает, когда он искренне переживает из-за чего-то и плохо справляется с тем, чтобы скрыть свое волнение… и у него такое выражение лица, как будто он изучает Феликса, пытается понять его. — Думаю, я просто волновался, что сделал что-то, что доставило тебе дискомфорт.

Что, черт возьми, Ли должен на это ответить?

— О нет, боже, все хорошо! Спасибо за беспокойство, хотя…

Мягко, Феликс, очень мягко.

— О, хорошо… ты же знаешь, что можешь быть со мной честен, верно? — Хёнджин выглядит искренне расстроенным, и, типа, что Феликс должен делать? Что он должен сказать? «Извини, чувак, просто я дрочил и прикасался к себе с мыслью о твоих руках, но не беспокойся об этом»?

— Феликс? — Блять.

— Извини, я просто чувствовал себя не очень в последнее время… — Ну да… На самом деле он слишком сильно себя чувствует.

— О боже, Феликс, может… — Нет, подожди, бляяяять, он не хотел заставлять его больше волноваться!

— Ничего серьезного! Правда, не хочу тебе докучать с этим! — Сука, это самый неловкий разговор, который у него когда-либо был. Что он может сказать, чтобы Хёнджин просто ушел?

— О… ну, ты знаешь, можешь мне доверять… было бы неплохо просто снять это с души. — Хёнджин замирает, пожевывая свою нижнюю губу. Есть что-то очень неприятное в том, что он чувствует себя неуютно. — Или, ты знаешь… я мог бы позвать Сынмина или кого-нибудь еще, если ты, конечно, хочешь…

Блять, блять, блять, блять, блять.

— Я… Хёнджин-хен… это просто… это глупо и очень стыдно… — О господи.

Он не может сказать Хёнджину, он просто не может. Это сделало бы отношения между ними намного более неловкими, чем они есть, учитывая то, как странно он вел себя в последнее время. Но… да, определенно есть часть его, которая хочет просто… выпустить весь пар… просто бросить игральные кости на доску и посмотреть, есть ли шанс, что Хёнджин хоть сколько-нибудь заинтересован в нем…

Плохая, глупая, ужасная идея, Феликс.

— А! Хорошо, — хмыкнул Хёнджин, часть напряжения спала с его широких плеч (не думай об этом, Феликс), и это хороший знак, верно? — Ты заставил меня волноваться, будто я что-то недопонимаю.

Подождите…

— Ч-что ты имеешь в виду?

Хёнджин просто пожимает плечами, выражение его лица все еще остается немного настороженным, но теперь на нем эта легкая улыбка… что, черт возьми, это значит?

— Я имею в виду, я думаю, что я, вроде как, знаю, что происходит… И когда сказал, что тебе следует быть честным со мной.

Он не может серьезно знать в чем проблема, да…?

Типа, да, ладно, Феликс признает, что он не был так осторожен со своим небольшим кинком, но он действительно не думал, что Хёнджин и правда его поймет и даже, возможно, будет не против…

— Что, ммм… что именно, по-твоему, происходит?

— Я заметил кое-что… в том, как ты недавно на меня смотрел… касался меня, ходил вокруг меня, — Хёнджин подошел ближе, внимательно наблюдая за ним, оценивая его реакцию, пока его гребаные руки не легли на плечи Феликса. Кончики пальцев обожгли его спину, и Феликс на мгновение отключился, пока его мозг пытался определить, какого размера участок кожи они покрывают. Феликс знал, что Хёнджин знал…

Ликс чувствовал себя ебано.

Автор фика и переводчик надеются, что буквально.

— Мне очень жаль, я не хотел доставить тебе дискомфорт. — Эти слова заставляют Феликса нервничать. Он чувствует себя очень подавленным, его бедный мозг пытается осознать, что руки Хёнджина мнут его плечи, и тот факт, что его друг на самом деле намекает, что он тоже чем-то заинтересован.

— У меня есть… проблема… — Ли корчится; это чертовски неловко.

— Проблема?

— Да, вот, наверное, как это началось… — Глубокий вздох, Ликс, просто скажи это: — Я не могу д-дотянуться… Блять, да, хорошо, я не могу дотянуться до своей простаты.

Брови Хёнджина взлетают вверх, и Феликсу буквально кажется, что он может умереть от смущения:

— А.

Бля.

Его лицо медленно расплывается в широкой ухмылке.

— У тебя слишком короткие пальцы.

Это не вопрос; Хёнджин говорит это с полной уверенностью, и от этого Феликс краснеет до пят.

— Тебе следовало просто сказать мне, Ликс, я мог бы помочь. — Феликс буквально вот-вот взорвется. Это, вау, да, это слишком, чтобы просто принять это.

— Ты мог бы что? — Хёнджин пожимает плечами, эта уверенная улыбка все еще на его глупом красивом лице.

— Я мог бы помочь… если хочешь? — Он реально должен перестать тереть большими пальцами впадинку ключиц Феликса. Сейчас действительно не время; он и Хёнджин живут вместе и работают вместе, и это не просто дрочка рядом друг с другом на диване, это руки Хёнджина на его теле… в его теле…

— Ты бы… сделал это для меня? Плохая идея, но… — Блять, это на самом деле происходит?

Хёнджин просто смеется, с легким намеком на нервозность, но его слова звучат уверенно:

— Ты милый, и я думаю, это круто, что тебя возбуждает мысль о том, что я трогаю тебя…

Ладно, круто, это не значит, что у него в голове короткое замыкание или что-то в этом роде.

По крайней мере, Феликсу не нужно объяснять ему все с самого начала. Сам догадался. Соединил точки в прямую линию… ну, наверное, не очень прямую, учитывая обстоятельства.

Хёнджин продолжает ухмыляться, глядя на напуганного Ликса, хихикая и скользя этими глупыми красивыми руками по руке младшего, пока он не прижимает к себе одну из рук Феликса, играя с его пальцами, и, ладно, члену Феликса определенно тяжело и неудобно в его джинсах.

— Мы могли бы сделать это сейчас… — Хёнджин буквально собирается убить его, или, может быть, он действительно умрет прямо сейчас от смущения. Это лучший сценарий, который мог вообразить Феликс, но он все еще такой неловкий, что едва может думать.

— Лады. — Это прозвучало, как писк, и Ли залился краской.

— Хорошо. — У Хёнджина до сих пор такая улыбка, как будто он удивлен происходящим и, может быть… взволнован? — Почему бы тебе не пойти в душ, а я пока все подготовлю?

Ммм, да ладно.

Стыдно не просто думать о пальцах его друга в своей заднице, но и… блять, унизительно даже просто принимать душ и очищать своё тело, готовясь к предстоящему. Он очень старается замедлить дыхание, успокоить учащенное сердцебиение… и не трогать свой член, (но это сложно).

Смывание макияжа позволяет румянцу на его щеках по-настоящему сиять, показывая, насколько покраснели его уши и шея, контрастируя с веснушками на его коже. Голый, он всего лишь Феликс, и ему нечего скрывать.

Определенно помогает немного побыть наедине с собой, и, безусловно, к чувству стыда примешивается волнение. Да, он этого очень хочет, давно хотел этого…

Они могут запереть дверь, и Феликс будет молчать; никому больше не нужно знать.

Хёнджин никому не расскажет, верно? В конце концов, он тоже будет замешан в этом.

Может, это нормально.

И Хёнджин тоже этого хочет.

Насколько это безумно?

Феликс не знает, сколько участников находятся в гостиной, похоже, что это могут быть только Минхо и Сынмин, но в любом случае они кажутся полностью погруженными в свою игру. Пока Чан работает, он в наушниках. Он начинает немного расслабляться и возвращается в их комнату только в полотенце. Пока их не поймают, все будет в порядке.

Когда он толкает дверь, Хёнджин сидит на кровати и лениво перекатывает бутылку. Феликс не знает что это у него в руках. Хван улыбается, когда слышит, как входит Феликс, его ухмылка становится шире, он нервно смеется, когда смотрит на его обнаженную фигуру.

Странно, когда его друг так на него смотрит, но… блять? Он много недель фантазировал об этом. Что-то дрожит внизу живота Ликса от этой мимики, какая-то нервная и возбужденная энергия закипает, и он радостно улыбается в ответ.

Хёнджин великолепен, и его смесь азарта и уверенности ощущается как безопасность, он манит Феликса к своей кровати. Феликс так долго думал об этом, и это просто Хёнджин, но это… блять, это Хёнджин. Он взволнован… реально нервничает, но и Хван тоже кажется взволнованным и нервным, поэтому Феликс старается не смущаться, когда его полотенце падает. Однако обматывается им снова.

Хёнджин раздвигает бедра, протягивая руку, чтобы мягко обхватить руками его талию, как только Феликс неуверенными шагами подходит достаточно близко. Ли старается не думать о том, что Хван, если бы попытался, возможно, мог бы полностью обхватить его талию ладонями, соединив кончики пальцев за спиной Ли вместе. Не то чтобы Феликсу что-то подобное жизненно необходимо. Большие пальцы Хвана, массирующие его с трудом заработанный пресс, уже многое значат.

— Расслабься, ладно? Это просто я. — Феликс закрывает глаза, глубоко вздыхает и кивает, прежде чем улыбнуться в ответ красивому лицу Хёнджина.

Он, действительно, такой красивый!

— Извини, я немного взволнован, — он нервно хихикает, и парень ухмыляется Феликсу, как будто тоже чувствует это.

— Знаешь, — и, да, блять, уши Феликса снова горят красным. Хёнджин наклоняется и нежно целует его в грудь, хихикая над собой и продолжая секунду спустя: — Я тоже.

Слова, сказанные в кожу Феликса, вызывают мурашки, а Джин ничего не делает, чтобы помочь Ли расслабиться! Его член, наверное, сейчас может расколоть бриллиант, он такой твердый. Он хотел бы обвинить в этом свои гормоны, но гораздо точнее будет обвинить до смешного красивого парня, который держал его между бедер и прислонял голову ко все еще влажной груди.

Глубокий вздох.

Левая рука Хёнджина медленно опускается на несколько дюймов ниже, мягкие кончики пальцев скользят по участку кожи на его бедре прямо над полотенцем:

— Могу я снять это, или тебе будет удобнее, чтобы я подождал?

Это такой милый, внимательный вопрос, и Феликс чувствует, как все колебания «быть или не быть» исчезают, когда он проводит пальцами по мягким волосам Хёнджина.

— Да, все в порядке, давай.

Это странное ощущение, полотенце падает, оставляя его голым, в то время как его друг все еще сидит в своей футболке и шортах. Он чувствует себя незащищенным, и у него кружится голова. Он никогда ни с кем подобным не делился. Никогда не был полностью обнаженным перед другим человеком с какой-то целью. С намерением.

В старшей школе у Феликса было кое-что и с девочками, и с мальчиками; горячие поцелуи и потные руки, скользящие по одежде и под ней, но никогда ничего подобного. Хёнджин отстраняется, рука Феликса все еще лежит в его волосах, так что он может запечатлеть изображение перед собой. Это захватывающе, нервно и чертовски жарко, когда взгляд Хвана скользит по его обнаженной коже.

Он не ожидает, что руки другого мужчины внезапно сожмутся на его талии и посадят на колени хозяина, но именно здесь Феликс обнаруживает себя: он сидит на одном из твердых бедер Хёнджина. Одна рука на его талии, легко, но надежно удерживает на месте, в то время как другая нежно гладит его по бедру.

Ага, член Феликса дернулся.

— Все хорошо? — Феликс неуверенно кивает в ответ, глядя на эти длинные пальцы, которые обхватывают тонкие, очень тонкие мышцы его ноги и сжимают, прежде чем продолжить скольжение по Ликсовой коже. Они останавливаются выше на дюйм, и Феликс чувствует, как Хёнджин смотрит ему в лицо, оценивая его реакцию.

Он издает приглушенный стон, когда рука Хвана, наконец, встречает цель, гладя подстриженные волосы в паху, чтобы надежно взять его член.

Феликс был прав.

Кончик его члена не высовывается из кулака Хёнджина, и это должно бы очень, очень смущать или задевать его гордость, или что-то в этом роде, но это трудно хоть как-то анализировать сейчас, когда он дергается в объятиях своего друга, отчаянно желая оргазма и в то же время опасаясь сделать что-то действительно ужасное, например, кончить слишком рано.

Хёнджин дает ему всего несколько экспериментальных поглаживаний, от которых Феликс практически вибрирует у него на коленях. Он не ожидает почувствовать горячие, мягкие губы на своей шее, когда его отпускают, а рука возвращается к его бедру. Другой его большой палец касается выступов и впадин ребер Феликса, и младший чувствует себя в секундах от того, чтобы по-настоящему кончить вот прям сейчас.

— Сначала тебе нужно кое-что сделать, — эти слова сбивают его с толку на несколько мгновений, но это может быть просто потому, что Хёнджину, кажется, нравится чувствовать, как Феликс вздрагивает, когда он вдыхает слова в его кожу, вызывая дрожь по спине. — Это не сработает, если ты ещё не возбудился…

— ...но я не думаю, что у нас возникнут проблемы с этим, — Дразнит Хван, улыбаясь ему, и это отчасти озорная, самоуверенная ухмылка, а отчасти что-то совсем другое, что-то яркое, искреннее и счастливое. Это заставляет Феликса таять против его воли, и он не может бороться с желанием поцеловать его в щеку, что заставляет Хёнджина вздрогнуть от милого смеха, вызывающего улыбку на лице Феликса.

— Да, мне кажется, я готов… — Задыхаясь, отшучивается Феликс. Этого всего слишком много, и у него нет претензий к тому, что он сейчас в объятиях Хвана, но все началось ради одной конкретной цели, и Феликс так близок к тому, чтобы наконец ее достичь.

Хёнджин снова громко смеется, словно Ли сказал что-то глупое, кивая, и помогая Феликсу лечь на кровать. Феликса снова поражает, что он вообще-то полностью голый лежит перед Хенджином, в то время как Хван все еще одет. Это странно, и Феликс определенно немного стесняется, но это также захватывает, возбуждает его фантазию.

Ему нравится быть таким… открытым ко всему, что Хёнджин запланировал.

Другой мальчик берет подушки, и кладет их под Ликса так, чтобы его спина оказалась изогнута и Хёнджину легче было начать процесс.

То, как Хёнджин смотрит на него сверху вниз… немного пугающе? Голодно? Желудок Феликса снова и снова то сжимается в горошину, то приходит в обыкновенное состояние, член Ли подергивается. Старший наклоняется, чтобы прижаться губами к бедру Феликса, слегка слизывая пот, который начал выступать на его только что вымытой коже.

Он полагает (просто верит), что у Хёнджина есть опыт, он знает, что делает… похоже, что он знает. За его движениями стоит осторожное намерение, как будто он делал это раньше. Это заставляет Феликса чувствовать себя в безопасности и в то же время таким крошечным. Немного смущенно и комфортно одновременно.

Все это так головокружительно.

— Почему бы тебе не показать мне, как ты пробовал раньше? Хочу убедиться, что ты просто не делаешь что-то не так. — Феликсово лицо стало невероятно красным. Может быть, он немного больше эксгибиционист, чем предполагал ранее.

— Ладно… — Слова хриплые, это все слишком смущающе. — Но я говорю, что перепробовал все, что мог придумать… они просто не достают.

В глазах Хёнджина искры, искры интереса, и у Феликса перехватывает дыхание, когда он поднимается, чтобы осторожно поднять свою правую руку.

Феликс на самом деле не знает, что такое руки Хёнджина, но его дыхание прерывается, когда он видит, как его рука… берет Ликсову ручку…

Хёнджин играет с его пальцами, рассматривая их, двигая ими, и, все с тем же блеском в глазах:

— Да, я не могу и представить, что они делали… — Он, наконец, снова обращает свое внимание на лицо Феликса, улыбаясь с поддразнивающим сочувствием. — Бедняга.

Только тогда он извлекает бутылку, которую Феликс заметил ранее; конечно, у Хёнджина была настоящая, самая настоящая смазка.

Он скользит холодной жидкостью по пальцам Феликса, и это кажется странно чувственным… не то чтобы раньше это не было чувственным. Они уже давно не притворяются, будто это всего лишь два бро, помогающие друг другу. Затем он направляет руку Феликса под бедро, чтобы она была рядом с задницей Ли. Феликсу приходится приспосабливаться, немного выгибая спину, чтобы было удобно дотянуться, и затем Хёнджин ждет, пока Феликс двинется.

Итак, он это делает.

Было бы глупо говорить, что Хёнджин, наблюдающий за ним, не возбуждает его в десять раз больше. Его кожа кажется более чувствительной, чем обычно.

Первый палец ни на что не похож, Феликс уже слишком привык к этим ощущениям, но второй палец позволяет ему почувствовать растяжение немного сильнее. Это не больно, никогда не было, и ему уже нравилось это чувство. Ему нравится, как кольцо мускулов сжимается вокруг его пальцев, когда он двигается, и как все гладко ощущается на кончиках пальцев, щедро покрытых смазкой — единственное новшество в этом опыте.

Он несколько раз медленно раздвигает пальцы, чувствуя сопротивление мышцы, удовлетворяется, когда она немного поддается, и можно проскользнуть на треть. Быстро становится очевидно, что он не может даже притвориться, что приблизился к тому месту, где должен находиться в этой позиции, поэтому осторожно вытаскивает пальцы и пытается снова. Ли опирается на локоть свободной руки, обхватывая ею промежность, задевая свой чувствительный член, что уже изнывает от бездействия.

Феликс снова смотрит на Хёнджина, обнаруживая, что его улыбающиеся глаза полностью насторожены и сосредоточены на Ликсовых пальцах. На шортах Хвана виднелась выпуклость, и Феликс старается не отвлекаться на то, как может выглядеть член Хёнджина.

Он делает глубокий вдох и возвращает свое внимание к задаче, осторожно нажимая на два пальца. Он не заботится о третьем, вместо этого сосредотачиваясь на том, чтобы погрузить их как можно дальше. Его брови нахмурены, рука слегка дрожит, когда он надавливает, но он ничего не чувствует. Феликс ерзает на кровати, пытается изменить угол, но бесполезно.

Он поворачивается к Хёнджину, практически надуваясь, когда его пальцы выскальзывают, и он плюхается обратно на простыни, положив скользкую руку на бедро. На лице Хёнджина до сих пор присутствует лёгкая сочувственная улыбка, которая, как знает Феликс, дразнит его. Часть его хочет ударить Хёнджина, а другая хочет умолять его поторопиться и просто помочь, как он и обещал.

Хёнджин захихикал в ответ на его разочарованный стон, но Феликс замечает, как его взгляд скользит между блестящими пальцами и дырочкой. Боже, очень неловко представить, как это выглядит. Он никогда не обращал особого внимания, не думал об этом слишком много, когда он был один, но он видел достаточно порно, чтобы вызвать в воображении некоторые идеи теперь, когда кто-то смотрит на него.

Хёнджин наконец-то сел, и да, Феликс поймал его на том, как старший поправляет свои шорты. Замечательно знать, что он не совсем одинок в том, насколько возбужден всей этой странной ситуацией. Здесь он не один такой странный.

Хёнджин снова проводит рукой по бедру Феликса, и обещание того, что должно произойти дальше — или, по крайней мере, того, что Феликс чертовски надеется, вот-вот произойдет — кажется, усиливает ощущение, его кожу почти покалывает под вспотевшими ладонями Хёнджина.

— Хочешь, чтобы я попробовал?

Феликс фыркает, и Хёнджин ярко улыбается ему.

— Давай.

Ли становится нетерпеливым, ерзая по кровати. Такое ощущение, что прошли часы с тех пор, как Хёнджин прикоснулся к его члену, и он болит и течет от того, насколько возбужден.

— Хорошо, хорошо, — смеется Хёнджин, придвигаясь ближе и устраиваясь поудобнее между бедрами Феликса, прежде чем снова достать бутылку лубриканта.

Феликсу хочется кричать, когда он делает паузу и, кажется, что-то обдумывает. Он сердито фыркает, когда старший снова хватает его за руку и просто сжимает их ладони вместе.

— Что там? — Он почти скулит от не такого уж и легкого раздражения. Когда Хёнджин, наконец, засунет эти дурацкие длинные пальцы в его задницу. Его друг смотрит на него с удивлением.

— Какой ты нетерпеливый, Ликси. — Да, он нетерпеливый, нуждающийся и какие-то другие нелестные прилагательные, но он просто хочет…

Ой.

Руки Хёнджина больше его рук. Намного больше. Значит, его пальцы тоже больше. Это глупо, но Феликс не был в этом уверен прям на все сто процентов.

Типа, да, очевидно, что пальцы Хёнджина больше, чем у него, в том-то и дело, но разве ему понравится… или будет больно? Это наверняка поставит под удар все.

Хёнджин видит, что Феликс это понимает, и переплетает их пальцы, чтобы сжать руку младшего, но ощущение того, что его пальцы такие огромные, не внушает особой уверенности. Вот почему они редко держатся за руки нормально; Феликс обычно держится за большой палец или ладонь Хёнджина… Ну, знаете, как гребаный ребенок.

Потому что его руки крошечные… А у хена определенно не крошечные.

— Все в порядке, я буду осторожен, обещаю, — старший так искренне смотрит ему в глаза, и Феликс почти сразу позволяет напряженным мышцам расслабиться. — Просто доверься мне, хорошо?

Он кивает, успокаиваясь, кладя руки на простыни. Наконец, Хван открывает смазку и щедро покрывает ею два своих пальца. Феликс не задается вопросом, почему он не беспокоится о третьем. Пальцы Хёнджина не такие уж и широкие, но все же определенно шире, чем его собственные, особенно вокруг суставов…

Феликс хочет, чтобы они были внутри него.

Хёнджин только прижимает указательный палец к ободу, чтобы начать, осторожно, как и обещал… может быть, даже слишком осторожно, и это мило.

И Феликс все равно немного вздрогнул от этого первого контакта; это совершенно ожидаемо и очень волнующе, такого еще никогда не было, чтобы к нему кто-то прикасался. Хёнджин делает паузу, взгляд устремляется вверх, чтобы встретиться с Феликсовым, и рука, лежащая на его бедре, начинает массировать маленькими кругами кожу мягкими кончиками пальцев.

— Хорошо?

Боооже, Хёнджин чертовски хорош, его глаза серьезные и искренние, челюсти слегка сжаты, когда он ищет на лице Феликса признаки беспокойства. Он понимает, что ему действительно повезло; Хёнджин такой внимательный и чуткий, он помогает ему в том, что ему совсем не обязательно делать.

— Д-да, конечно.

Хван ободряюще улыбается, а затем его палец медленно описывает круги около сжатого кольца Феликса, что, конечно, того совершенно не отвлекает и не заставляет запинаться в словах еще больше или что-то в этом роде.

— Я просто никогда не…

Он нервно хихикает, пытаясь сосредоточиться на своих словах, но улыбка Хёнджина вернулась вместе с тем блеском в его глазах, и желудок Феликса делает сальто:

— Ага, ммм, никто другой… да, никто раньше меня не трогал, знаешь?

Хёнджин кивает, все еще улыбаясь, и продолжает водить пальцем вокруг отверстия Феликса. По его опыту, прикосновение к себе там обычно немного снижает чувствительность кожи, но это похоже на то, как если бы нервы действительно обнажились, маленькие искры загорались от прикосновений парня.

Он медленно увеличивает давление, которое оказывает на анус Феликса, пока осторожно не скользит в центр, начиная постепенно давить внутрь.

Это странно… и хорошо. Отсутствие необходимости сосредотачиваться на том, что делают его собственные пальцы, когда что-то давит внутри него, позволяет ему больше сконцентрироваться на ощущении. Он чувствует, как палец Хёнджина погружается внутрь, задевает его стенки.

Он входит в него, а затем продолжает скользить все дальше… и дальше.

Он и Хёнджин сравнивали размеры рук бесчисленное количество раз; он визуально знает, насколько длиннее пальцы Хёнджина, чего ему следует ожидать, но все равно приятно чувствовать, как они погружаются на дюйм или около того глубже в его тело. Он знает, что так, как это делает Хёнджин, он никогда не смог бы проникнуть внутрь себя, и это…

Интересно. И, как ни странно — а может быть, не так уж и странно — очень возбуждающе.

Он знает, что Хёнджину просто нужно немного согнуть палец, призрак какого-то чувства уже живет в животе Феликса, но вместо этого тот начинает медленно убирать палец. Он несколько раз погружает его в тело Феликса, и на этот раз младший мальчик не чувствует необходимости жаловаться на его поддразнивания. Он сам все еще привыкает к этому ощущению, и на Хёнджина хочется посмотреть подольше.

Он так сконцентрирован на том, какие эмоции сейчас у младшего, и этот вид его длинного пальца, исчезающего в нем…

Полные губы Ли слегка приоткрыты, и он может видеть учащенное дыхание Хёнджина, когда тот сосредотачивается на поставленной задаче… на Феликсе. На лбу у него уже выступило пару капелек пота, что только начинает блестеть в ярком свете их комнаты в общежитии, и напряженные мускулы его рук немного смещаются при каждом небольшом движении.

В какой-то момент Феликс тоже вспотел; его член такой твердый, красный и течет в пространстве между бедрами, что просто закрывает ему обзор главного события; он настолько пропорционален его собственному телу, но выглядит маленьким на фоне сгибающейся руки Хёнджина.

Это просто… такое зрелище.

Феликс уже знает, что в ближайшие месяцы он будет часто жить воспоминаниями.

— Как ты думаешь, я могу добавить еще один? — Хриплый голос Хёнджина отвлекает его от мыслей.

— Угу… — Зрачки Хёнджина расширяются, когда их глаза встречаются, и… ладно, Феликс будет дрочить на это в течение долгого времени.

Там, где он не чувствовал ничего нового с первым пальцем, он определенно ощущал это со вторым, и это было пиздец как необычно. Он привык чувствовать, что мышцы поддаются его собственному прикосновению, но теперь у него нет ничего, что отвлекало бы его от того, что эти мышцы сами по себе сжимаются.

По-прежнему не больно, или что-то в этом роде; Хёнджин такой нежный, и это, вероятно, было глупым страхом… хотя он не сомневается, что было бы немного неудобно, если бы он попытался добавить третий прямо сейчас.

Это определенно не плохо, нет, определенно нет. Все ощущения усиливаются от дополнительного давления, и Феликсу это нравится.

Ему не нужно ни о чем беспокоиться, он может просто откинуться назад и наслаждаться этим ощущением, и он не может притвориться, что ему не нравится, как пальцы Хёнджина проникают глубже, растягивают его шире…

Итак, Феликсу, вероятно, следовало должным образом раньше осознать, что ему очень-очень нравится фингеринг, но лучше поздно, чем никогда.

Хёнджин постепенно прибавляет темп, и это приятно.

А потом он еще дальше двигается в него пальцами и чуть толкает вверх, и это… ох.

Феликс не имеет и понятия, как это описать. Он просто знает, что это заставляет его извиваться, закидывать голову обратно на подушку и издавать какой-то супер-неловкий высокий звук. И он видит, что когда он широко раскрытыми глазами смотрит на Хёнджина, его встречает испуганное выражение, которое быстро превращается в широкую ухмылку.

— Думаю, я нашел, — поддразнивает он голосом, который использует, когда пытается вести себя мило, но затем эта хитрая искра в его глазах возвращается, и его голос понижается, — Ты, должно быть, очень чувствительный, да?

— Хорошо, правда? — И вроде, да, но он едва успевает кивнуть, как Хёнджин снова поднимает кончики пальцев вверх.

Так сложно точно описать, на что это похоже, Феликс просто знает, что это хорошо, невероятно.

Это как… давление… или, может быть, напряжение? Это что-то глубоко в его тазу, и это… интенсивное, удивительное, странное…?

Как будто… каждый раз, когда Хёнджин прижимает пальцы к его простате, его тело пытается кончить; все его мускулы напрягаются и напрягаются, из члена вытекает предэякулят, и он ничего не может поделать с тем, как он извивается на простынях.

Да…

Он абсолютно точно что-то упускал.

***

Что ж.

Это… ситуация.

Прекрасная ситуация — даже невероятная. Буквально лучший сценарий, о котором он, честно говоря, даже не мог мечтать, когда он решил спросить Феликса, могут ли они поговорить.

Младший избегал его, как сегодня, так и в течение прошлой недели или около того.

Он предположил, что был немного сбит с толку, когда Феликс начал тусить с ним чаще, чем обычно, но это было не так, как он думал. Раньше он действительно не смотрел на своего друга так внимательно. Как, конечно, они были привязаны друг к другу в течение долгого времени, но он просто знал, у него было такое чувство, будто что-то изменилось.

Руки Ликса это была просто вещь… Он никогда особо не думал о своих собственных руках; типа, он знает, что они довольно большие, или что-то в этом роде, но, помимо этого, они просто… прикольные и практичные… Они нормальные.

Но руки Феликса — самое красивое дерьмо, которое он когда-либо видел.

Феликс милый. Слишком милый и искренний, всегда думающий о других участниках и желающий сделать их счастливыми… как глубокий его голос контрастирует с его красивым лицом и миниатюрным телом…

И его руки.

Они такие маленькие и выглядят еще меньше, когда он держит Хенджина за руку.

Феликс и выглядит, и чувствует себя еще меньше.

Он не может объяснить, откуда это взялось и почему… Хенджин просто знает, что ему это нравится.

И Феликсу, видимо, это тоже очень нравится… что очень удобно. Он действительно думал, что все испортил, слишком… сильным вниманием, которое оказывал ему его друг. Оглядываясь назад, на самом деле, это имеет большой смысл, почему Феликс начинал находить оправдания, чтобы уйти, когда Хенджин обнимал его или пытался подержать его за руку… даже если мысль о том, что Ли на самом деле становится тяжело только от того, что Хенджин касается его все ещё поражала разум старшего.

Однако это довольно сложно отрицать…

Совершенно нереально, когда маленькое тело Феликса лежит на его кровати, находиться между его подтянутыми бедрами, когда его рука входит в тугой маленький анус Феликса, заставляя его стонать в подушку.

Сюрреалистично.

Бля, он завелся.

Как он мог не?

Всего лишь малейшее движение его пальцев, и Феликс корчится и стонет, из его симпатичного маленького члена вытекает капля спермы, одна из его хорошеньких рук тянется вверх, пытаясь приглушить звуки, которые он издает, когда другой хватается за простыни. Его бедра время от времени пытаются сжаться, колени натыкаются на бока Хёнджина, Ликс дрожит под ним.

Джин убирает руку с бедер, чтобы упереться в талию Ли, удерживая его на месте как можно дольше. Это просто означает, что он теперь сможет чувствовать, как симпатичный пресс Феликса снова и снова сжимается и расслабляется под его ладонью. Его кожа залита потом.

Хенджину нравится осознавать, что даже со всеми этими подтянутыми мышцами он все еще сильнее. Мысль о том, чтобы по-настоящему прижать Феликса к матрасу, является абсолютно агрессивной, но не совсем необоснованной в данной ситуации. Боже, это восхитительно даже просто представлять.

Его член по-прежнему болит, в шортах о нем просто забыли, а Хенджин серьезно настроен помочь Феликсу.

Он чувствует, как это приближается, как он заводит младшего мальчика все крепче и крепче, пока…

Феликс не издает шума — это скорее его отсутствие, дыхание полностью успокаивается, дрожащие пальцы скользят, обнажая его мягкие, красные, широко раскрытые губы, его большие глаза буквально закатываются, ресницы закрываются, а его спина выгибается. Каждый мускул в руках Хёнджина напрягается и дрожит.

— Блять, — Шепчет он, широко раскрывая глаза и пытаясь проморгаться.

Он следует за ним, работая и массируя его изнутри, пока Феликс не задыхается и почти не бьется от толчков, его анус почти болезненно сжимается вокруг пальцев Хвана. Только после этого он позволяет пальцам немного выскользнуть, внимательно следя за чужим телом, когда оно снова падает на простыни.

Господи Иисусе, Феликс великолепен.

Его грудь так красиво краснеет, поднимаясь и опускаясь, когда Хенджин гладит вверх и вниз по неровностям и бороздкам его гладкого торса; его загорелая кожа контрастирует с бледно-розовым румянцем Феликса, а его рука подчеркивает, насколько миниатюрно его маленькое тело. Его рот широко раскрыт, когда он задыхается, ресницы дрожат.

Подождите-… блять, у него на подбородке сперма? Да, он забрызгал всю его грудь и шею, останавливаясь, едва не доходя до его дрожащих губ.

Хенджин почти уверен, что у него никогда не было такого оргазма, даже оргазма простаты, который вроде как чертовски крутой. Типа, у него были потрясающие оргазмы, но похоже, что Феликс только что пережил что-то вроде рая на земле.

Член старшего ноет и посылает импульсы, чтобы он отпустил Феликса и вместо этого обратил на него внимание… и Хван мог это сделать. Кончил Феликс, чего он и хотел, чего хотели они оба…

Так что ему, вероятно, не следует снова начинать шевелить пальцами, просто нежные и медленные движения внутрь и наружу. Он знает, что Феликс все еще должен быть сверхчувствительным, но… Хенджин просто хочет поиграть с ним еще немного.

И то, как Феликс дышит своим залитым спермой, вспотевшим телом, действительно не помогает. Он выглядит полностью убитым…

— Могу ли я добавить ещё один? -… — Тихий стон, который издает Феликс, идет прямо к члену Хёнджина, и то, как он запрокидывает голову, демонстрируя мягкую безымянную кожу шеи, туго натянутую вокруг своего острого адамового яблока… бляяяять.

— Ты собираешься убить меня, — Черт, его голос такой низкий, что Хенджин чувствует, как он грохочет в груди, прямо под тем местом, где его рука небрежно размазала сперму, — Серьезно, я умру. Смерть от оргазма… я не хочу это видеть на своей могильной плите.

Хенджин не может сдержать смеха, который вырывается из его груди из-за Феликса, но послушно убирает руку. Феликс немного скулит, и Хенджин приподнимает брови, глядя на него.

Он смеется, защищаясь, поднимая руки вверх, когда молодой человек в шутку пытается его ударить. Феликс бросает на него крайне подозрительный взгляд, прежде чем снова расслабиться:

— Это было чертовски потрясающе.

Его голос такой глубокий и хриплый, а Хенджину все еще тяжело и неудобно в шортах.

— Я заметил, — Хихикает Хван. Чертовски жарко — видеть, как Феликс греется в своем посторгазмовом блаженстве, одаривает его яркой улыбкой, и он просто ничего не может с этим поделать. Он нажимает пуговицу на своих шортах, на секунду оглядываясь на сперму и смазку, которые ему придется смыть с ткани — он пока даже не может беспокоиться о своих простынях. Младший мальчик немного оживляется от шума, и вид того, как он сидит, чтобы лучше видеть, как Хенджин расстегивает штаны, заставляет его и без того возбужденный член дернуться.

Хенджин подсознательно следит за языком Феликса, который выскакивает, чтобы смочить красные губы:

— Не возражаешь, если я-… ?

Возможно, это немного смешно спрашивать, но член Хенджина не входил в их плохо детализированные планы на вечер. Честно говоря, они действительно особо ничего не планировали, просто увлекались моментами. Хенджин просто импровизирует, и было бы неплохо, если бы Феликс мог просто сидеть и смотреть на него вот так: светлые волосы торчали во все стороны, пот и сперма медленно высыхали на его веснушчатой ​​коже. Может быть, он мог бы просто позволить Хвану кончить из-за него… это было бы очень мило с его стороны…

Младший рассеянно кивает, все еще ерзает и садится, сползая бедрами с подушек, чтобы наблюдать, как Хенджин наконец стягивает нижнее белье и шорты. Его член покачивается в воздухе, когда он высвобождается, шипение вырывается изо рта Хенджина. Он немедленно берет его в руку, слишком возбужденный для чувства такта и манер… не то чтобы Феликс и он еще не прошли это.

Он бля дрочит на своего друга… блядь.

Член Хенджина красный и болезненный, опухший и, возможно, самый тяжелый из всех тех разов, что у него были, кончик измазан спермой, вены вздуваются от его учащенного пульса. Это не займет много времени.

Он только начал водить своей скользкой рукой вверх и вниз по всей длине, сосредоточившись на том, как Феликс наблюдает за ним, его дыхание все еще немного резче, чем обычно, глаза полностью сосредоточены на том, как рука Хенджина движется по члену. Он лениво задается вопросом, впервые ли Феликс смотрел на член другого человека.

Они и раньше дрочили в одной комнате, и он, вероятно, делал это и с другими участниками, но для этого есть свои правила. Ты не смотришь, когда твой брат дрочит и все такое… Но Хёнджин почти уверен, что Феликс никогда раньше этого не делал.

И почему эта мысль в какой-то момент приближает его надвигающийся оргазм?..

И, да, хорошо, Феликс медленно тянется к своему члену этими крошечными ручонками? Хенджин вот-вот кончит.

— Могу я потрогать его? — Член старшего сейчас лопнет, Хван почти отрицает просьбу Феликса, потому что знает, что если он это сделает, все закончится очень быстро, но все равно кивает.

Губы Феликса слегка приподнимаются, и он садится еще дальше, его ноги все еще широко расставлены вокруг тела Хенджина. Он движется так медленно, не то чтобы колеблется, но, может быть, нервничает?

Он чертовски хорошенький.

Хенджин заставляет себя отпустить свой член, позволяя ему покачиваться в воздухе между их телами, решая, что он может быть терпеливым, и пусть Феликс не торопится. Он может подождать.

Когда Феликс, наконец, обхватывает его член рукой, черт возьми, нет, когда он пытается обхватить рукой член Хенджина, его прикосновения становятся нежными, но быстро становятся сильнее. Его брови нахмурены, он немного сдавливает его член. Блядь. Хенджин задается вопросом, не пытается ли он полностью сцепить пальцы.

Заметьте, у Хвана не большой. Каждому парню хочется думать, что у него писька до небес, но это не значит, что у него на самом деле огромный член или что-то в этом роде. Он немного больше среднего, вполне приличного размера, (спасибо большое,), но руки Феликса заставляют этот сранный член выглядеть огромным. По сравнению с собственными Хенджина, они едва покрывают какую-либо поверхность и выглядят чертовски грязными. Эти симпатичные маленькие пальчики тянутся, чтобы держать его как следует, как он быстро отказывается от использования одной руки, помогая второй. Кончик члена старшего все еще высовывается из обоих кулаков Феликса, и это просто охуенно. Как Хенджин вообще мог легко держать милый маленький член Ли в ладони, полностью закрывая его кулаком… Господи, он такой твердый.

Феликс выглядит очарованным, двигает руками, все еще слишком медленно и непоследовательно, чтобы вывести Хвана из себя, и он изо всех сил пытается справиться с поддразниванием. Он стискивает зубы, сама силу принять глубокие вдохи через нос и просто наслаждаться. Феликс все еще был покрыт собственной спермой после того, как кончил из-за фистинга, сосредоточенно посасывая губы, пытаясь понять, как ему следует быть со своими смехотворно маленькими кулаками.

Хенджин думает, что если бы он сосредоточился достаточно сильно, он мог бы кончить в одиночку. К счастью, ему это не нужно, потому что Феликс быстро понимает, что, скользя одной рукой по головке его члена, в то время как другая накачивает остальную часть его длины, бедра Хвана неконтролируемо дергаются, и из глубины его груди вырывается стон.

От счастливой красивой улыбки Феликса его сердце тает. Через несколько секунд его сперма начинает пузыриться вокруг пальцев Феликса. Он благодарит любое божество, которое могло слышать сейчас, что Ли не испугался, и дрочит ему, сжимая и сжимая пальцы. Хенджин стонет и позволяет своей голове откинуться назад.

Феликс в замешательстве, пока его зрение не проясняется и… о, блять.

Феликс сидит, широко расставив гибкие ноги, покрасневшие и скользкие от слюны губы опухли, неуверенный взгляд сосредоточен на его руках, которыми он вытирал сперму с члена Хенджина.

Хёнджин действительно не думает, прежде чем взять в руку одно из тонких запястий Феликса и направить его ко рту. Он и раньше пробовал собственную сперму, и никогда не сходил с ума по вкусу; оно немного солоновато, но выражение лица Феликса, когда он облизывает его короткую ладонь и засасывает два покрытых спермой пальца в рот, почти заставляет его поверить, что это лучшее, что он когда-либо пробовал.

Пальцы Феликса такие гладкие и маленькие, кажутся такими прекрасными и нежными, касаясь его языка, что даже близко не касаются задней стенки его горла. И Феликс… он выглядит почти готовым ко второму оргазму, или может быть, он вот-вот потеряет сознание. Его рот широко раскрыт, челюсти отвисли, дыхание прерывистое, когда Хенджин тщательно облизывает и высасывает каждую каплю спермы из обеих рук.

Его драгоценные, широкие глаза восхитительно моргают, когда Хванов язык проникает в щель между двумя пальцами. Он не заботится о том, чтобы быть тихим или аккуратным, позволяя пальцам непристойно выскакивать изо рта, покрытым слюной.

— Блять. Ты действительно-… я не думал-… тебе не нужно было-… Господи.

Феликс девственник? Он однажды упомянул, что у него было несколько подружек, но… считалось ли все это тем, что Хенджин лишил его девственности хотя бы частично?

Вау, им действительно стоило обсудить это заранее.

Разве это неправильно, что размышления об этом… о том, насколько неопытен Феликс, заставляют Хенджина хотеть повторить это с ним снова, еще больше? Типа, да, в целом это было потрясающе, и он действительно, очень надеется, что Феликс может подумать о том, чтобы сделать это снова, но он также хочет сделать даже больше, чем это, помочь научить его некоторым вещам…

Он чертовски хорош со своими широко открытыми глазами. Хенджину нравится тёплая уверенность, которая появляется в его груди, когда Феликс смотрит на него, так трепещущий от чего-то такого простого…

Это просто заставляет его задуматься…

Феликс определенно не выглядит расстроенным, его глаза сияют, когда он ярко смотрит на него, но Хенджин все равно заботится о эмоциональной составляющей его партнера. Ой… Хван случайно пачкает его спермой, кладя свою ладонь ему на щеку. Он улыбается, даже если это немного неуверенно, и делится с Хенджином, что определенно хорошо провел время.

— Серьезно, чувак, это было… просто… вау, — Голос Феликса стал более осознанным, он вернулся к нормальному состоянию, несмотря на то, как он выглядит совершенно развратным. Боже, он такой красивый.

— Ага, — Смеется старший, не заботясь о том, какой он сейчас не мытый, и проводит пальцами по волосам Феликса так, как ему нравится, — Просто вау.

Феликс набрасывает уже грязную одежду, и Хенджин поправляет свою, чтобы прокрасться в ванную, но никто не обращает на них внимания. Хенджин ни на секунду не верит, что никто не слышал Феликса раньше, не понял, что они задумали — или, по крайней мере, суть того, что происходило, но если Сынмин и Минхо хотят притвориться, что они полностью поглощены своим все это время в видеоигре, то Хван будет подыгрывать.

Душ хорош, горячая вода струится по его телу, а Феликс явно цепляется сильнее, чем когда-либо прежде. Ему это нравится, ему нравятся небольшие звуки, которые Феликс издает, когда помогает мыть шампунем хеновы волосы, и то, как младший настаивает на том, чтобы помочь вымыть тело старшего. Он выглядит так красиво, кусая губы, когда его мыльные руки гладят его плечи. Он как бы просто хочет побаловать Феликса, не так, как будто это не то, чем он обычно занимался весь вечер, но это приятно.

Феликс такой милый, его волосы взлохмачены, а руки мягкие. Он красив, и Хенджину не следует притворяться, что он не совсем впечатлен.

Потому что губы Феликса прижаты к его собственным, такие же мягкие, как он предполагал. Это медленный и сладкий, не предназначенный для того, чтобы стать чем-то другим. Их тела уже достаточно устали. Просто они двое под горячими струями душа продолжают заново учиться касаться друг-друга.

Хенджин очень надеется на большее.

Они слишком долго остаются в душе. Сперма и смазка давно смыты, но он не хочет отпускать Феликса. Он хочет запомнить каждый дюйм его тела, нанести на карту все, что находится под руками, во рту… Феликс, кажется, хочет того же…

Хенджин нервничает, тишина тяжелая из-за отсутствия разговоров, но Феликс сейчас находится в его объятиях, и он говорит себе, что может быть удовлетворен этим.

В какой-то момент Феликсу попадает шампунь в глаза, и температура воды падает настолько, что им приходится наконец выходить оттуда.

Хенджин пытается не обращать внимания на то, как его сердце сжимается, когда Феликс протирает голову пушистым полотенцем, улыбается так ярко, смеется, когда вода стекает с его носа, или как выглядит Феликс, плотно закутанный в собственное полотенце… напоминая только… что?

На обратном пути в свою комнату они снова не беспокоятся.

Феликс наклоняется к нему, уткнувшись щекой в ​​плечо Хенджина, и ему приходится отказаться от притворства, что занимается стиркой сегодня вечером.

Достаточно просто накинуть свободное одеяло на мокрые пятна на его простыне.

Достаточно просто надеть самую мягкую одежду, которая у них есть.

Достаточно просто позволить младшему затащить его в кровать.

И достаточно легко позволить Феликсу обнять свое тело, прижаться к нему, словно больше нигде он не хотел бы быть, перебросив ногу через его бедро и положив руку ему на грудь.

Ответить на застенчивый невнятный вопрос Феликса проще всего.

Да.

Они определенно смогут сделать это снова.

Все будет хорошо.