Цветущие

Угораздило же на пятом десятке влюбиться…

Думая об этом, Катакури поправил воротник, что скрывал его лицо, и перевёл взгляд вниз. На его коленях, откинувшись спиной на грудь мужчины, спал Ичиджи. В его волосах запутались лепестки цветущей сливы, рубашка была расстёгнута наполовину, а лицо настолько было расслабленным, что даже непривычно.

Обычно Ичиджи хмурится, эмоций не проявляет, вечно серьёзен. Даже когда они наедине. Есть, правда, исключения. И в такие исключения… он расцветает.

Катакури не знает, как ещё объяснить подобное видение. Стоит проявить хоть немного ласки, элементарно взять за руку, как лицо Ичиджи меняется. Щёки краснеют, в голубых глазах искры пляшут. Катакури пытался подобрать синоним к слову «нимфетка», но не выходило, а иначе назвать такое поведение он не мог.

А ещё его удивлял тот факт, что к нему отнеслись как к обычному человеку.

— Подумаешь — уродство на лице! В мире фриков дофига и больше, — фыркнул однажды Винсмоук, когда внезапно они заговорили о необычной внешности. — У тебя младшая сестра ничем не лучше. Но при этом к ней ведь относятся нормально.

Пришлось согласиться. Действительно, Санджи изменил Пуддинг, показал её истинную красоту и принял её с тремя глазами, как есть. А она, дурочка, долго не верила. Спасибо Шифон и Лоле, они умеют убеждать.

Впрочем, это касалось и Катакури. Похоже, вся семья Винсмоуков категорически не умела находить минусов во внешности. И это привлекало, тянуло. Ведь впервые за столько лет можно было не стесняться себя! Не скрывать уродливые шрамы на лице, словно их компрачикосы* нанесли. Не скрывать неправильно выросшие клыки и прикус в целом. Есть пончики, не скрываясь ото всех, и делиться ими.

Это похоже на какой-то сон, проскальзывала иной раз мысль в голове Шарлотты. Не может такого быть!

Эта мысль исчезала, стоило Ичиджи снять осточертевшие за день очки, встать на носки и подарить поцелуй, которого так жаждал последние часов пять. А потом поцелуй станет более сладким, возникнет желание прикоснуться к телу, ощутить на себе ласки и подаваться им навстречу. И ради этого они перейдут в спальню, раздевая друг друга.

Солнце приятно пригревало, цветущая слива мерно покачивалась на ветру, срывая лепестки. Это дерево росло в самом отдалённом углу парка, куда никто никогда не заходил. Об этом месте знали только они.

Катакури обнял спящего на нём парня и судорожно вдохнул запах его волос. Только Ичиджи мог пахнуть смесью граната и острого перца. И эта смесь пробуждала где-то глубоко инстинкты, поглощала целиком, заставляя сохранять. Вряд ли Шарлотте посчастливится встретить такого понимающего человека ещё раз.

Внезапно мужчина ощутил, как чьи-то руки заботливо оттягивают воротник, касаются его лица, а к его губам приникают другие, не менее сладкие, чем глазурь на пончиках.

Ладонь Катакури легла на руку Ичиджи, прижимая к себе осторожно, словно боясь сделать больно. Хоть Винсмоук никогда не жаловался, если что-то болело, но лишний раз доставлять дискомфорт не хотелось.

— Разбудил? — коротко спросил Шарлотта, мягко разорвав поцелуй и не прекращая зрительного контакта.

— Нет, — так же ответил ему парень, полуулыбаясь и гладя шрамы на лице.