— Надоело все, — как-то грустно сказал Намджун. — Устал я…
Сказал после того, как на него традиционно обрушился поток бантаноинформации вперемешку с бантаноновостями и бантанонытьем, когда он шагнул вечером из кабины лифта в холл родной бантанообщаги.
— Джуни, привет. На тумбочке файлы от сонбэ!
— Я твой сломанный скейт выброшу, Чиминище, он мне портит жизнь! Лидер, скажи ему, что за безобразие?
— Да ты же сам его и сломал, гребанный Халк! Джун, он же сам его и сломал!
— Сломал и сломал, я уже новый купил, чего ты этот-то под кроватью хранишь?
— А чтоб тебе стыдно было! А то вырос как жираф, не видит, куда наступает!
— А-а-а! Так тебе мой рост покоя не дает, Чиминогном!
— Намджун, передай этому шепелявому, что за продуктами все равно ехать придется! Я с ним не разговариваю!
— Я ж ведь не посмотрю, что ты — хён, за шепелявого мочкану…
— Если допрыгнешь!
— Так, блять, хватит! — где-то на этом моменте у Мона рвануло крышу, и он хрястнул кулаком по обувной полке. Сломал, разумеется.
— Надоело все… — пояснил в ответ на напряженное внезапное молчание. — Устал я. Не хочу быть лидером.
На него молча хлопали ресницами шесть пар глаз.
— Хм, — сдержанно возмутился Джин.
— Я серьезно! — опережая его вопрос, ответил Намджун. — По работе — еще куда ни шло, а вот дома… Прошу освободить меня от этих обязанностей. Иначе у меня мозг закипит.
И скрылся в своей комнате. Все перевели взгляд на Хосока.
— А я что? — вытаращил он глаза. — Я сам охуел!
Развернулся и потихоньку просочился в спальню следом за Моном.
— Уговаривать меня пришел? — хмуро зыркнул на него лидер, сидя на кровати.
Хосок мягко двинулся к нему и, обхватив руками шею, повалил его на кровать.
— Неа, — защекотал он своим дыханием кожу у мочки моновского уха. — Я решил воспользоваться ситуацией и заняться с тобой жарким экстремальным сексом при незапертых дверях.
Его узкая изящная ладонь легла на потеплевший бугорок, пальцы легко погладили шершавую ткань джинсов.
— Сюда сейчас может вломиться вся толпа, — шепнул Намджун ему в ухо, мешая легкий смех с глубоким стоном, — Ай, полегче…
Он сжал пальцы на боках Хосока, сминая в гармошку его футболку, и дернулся, опрокидывая Хоби на кровать, оплетая его руками и ногами.
— А ну-ка, лежать! — перекатился, обхватив его руками, Хосок. — Это там, на сцене ты лидер, а тут будешь делать то, что я скажу!
И выразительно вжикнул ширинкой.
— Слушаю, товарищ Верховный Главнокомандующий, — прорычал Мон, ловя взглядом смешливые лучики в глазах сидящего на его бедрах Хосока. — Блин, кажется, я провожу с тобой наедине катастрофически мало времени…
***
Чай пьют в подавленном молчании.
Тэ, правда, попытался развеселить всех с помощью эквилибристики на табуретке, но грохнулся, и это единственное, что в итоге всех развеселило.
Хосок выходит из комнаты сильно раскрасневшимся и провозглашает:
— Лидер сказал, что надо выбрать главного по общаге, чтоб тут кто-нибудь разгребал этот пиздец вместо него.
— Может, нам еще и выборы устроить? — пищит Чимин, хихикает, и вот это он зря, ибо…
— Да! Точно! — перебивая друг друга, начинают суетиться по кухне мелкие. — Выборы Президента общаги! Чтобы самый-самый главный был! И чтоб командовал, и все чтоб его слушались обязательно!
Тэхён захлебывается эмоциями:
— И чтобы утром ему кофе в постель…
— …выливали… — подсказывает ехидно Шуга.
Чонгук ржет, но сам заинтересован не меньше Тэтэ.
— Можно меня выбрать! — заявляет он. — У меня уже и кабинет отдельный есть!
— В твой кабинет нельзя людей приглашать — обрывает ему мечту в полете Шуга — Нельзя так сразу без подготовки людям картину Апокалипсиса показывать.
— …И чтоб если сказал «Можно рубиться в приставку до утра!», значит рубимся до утра! — восторженно загибает пальцы Тэхен.
— Сказал «За пивом, а ну-ка!» — значит, сгоняли за пивом! — захлебывается от предвкушения Чонгук. — Даешь выборы!
— Ой, нет… Может быть, как-то без выборов… — нерешительно кашляет Хосок.
— Правильно! — внезапно поддерживает его Чимин. — Не нужны нам выборы! Пусть у нас будет анархия!
— Вашими стараниями она у нас уже и так есть, — улыбается Джин. — Монархия, ты хотел сказать?
— Нет уж! Выборы! — орут Чонгук с Тэхеном. — Выборы!
Вы-бо-ры!
Вы! Бо! Ры!
Джин пожимает плечами:
— Ну, если хотите… Только я свою кандидатуру выставлять не буду…
— Чего это? — лениво развалившись на диване, ехидно уточняет Шуга. — Боишься, что электорат тебя не выберет как самого занудного кандидата?
— Я хотя бы не просплю выборы, как некоторые! — беззлобно фыркает в его сторону Джин и продолжает составлять посуду в посудомойку. — Меня и так уже записали и в мамки бантан, и в кухарки бантан, и в принцессы бантан, и вообще… Не хочу, пусть кто-нибудь другой берет на себя ответственность.
— Я выдвигаю свою кандидатуру! — вытянув руку, провозглашает Тэхён, а потом еще и на табуретку влезает, чтоб казаться всем повыше. — Голосуйте за Ким Тэхёна!
— Тогда и я выдвигаю свою кандидатуру! — орет Чонгук, громоздясь на другую табуретку. — Всем, кто за меня проголосует, я буду говорить уважительно «хён» и кланяться!
— Ой, я тебя умоляю! — стонет Джин. — Этого можно добиться простым подзатыльником! И незачем тратить на такую мелочь свой драгоценный бюллетень.
— И потом, это ведь прямой подкуп избирателей, — скрипит с дивана Шуга. — Так дела не делаются. Хотите быть кандидатами — организуйте предвыборную кампанию, программу свою составьте…
— И я тогда свою кандидатуру выдвигаю, — раздается писк со стороны Чимина.
— Ого, малыш, не подозревал в тебе политических амбиций! — вытягивает ошарашено физиономию Шуга.
Чимин хихикает и за неимением свободных табуреток громоздится на журнальный столик.
— Еще желающие выдвинуть свою кандидатуру есть? — уточняет, появляясь в дверях, Намджун. — Хосок?
— Я? — Хосок немного краснеет и опускает глаза. — Нет, спасибо. Мне и так хорошо. Я вообще не люблю командовать.
— С каких это пор? — качает головой Чонгук, но тут же спохватывается, что через свою нахальную натуру может лишиться голосов избирателей, и сверкает одной из самых подкупающе-умильных кроличьих улыбок.
— Вот именно, с каких это пор? — опаляет смешком хосочье ухо лидер.
— Я тоже не буду, — Юнги устраивается на диване поудобнее. — Я буду электорат. Давайте, убеждайте меня. Только фантазию проявите, я очень искушенный. Я крайне противный в этом вопросе и никому не доверяю.
— Господи, а я уж думал и не доживу до того дня, когда Мин Шуга, наконец, признает свою сволочную натуру публично, — облегченно вздыхает Джин. — Сегодня никакого солнечного затмения не случилось, не?
***
Предвыборную агитацию разворачивают масштабную.
Тэхён устраивает бесплатную раздачу конфет, автограф-сессию и контактный зоопарк (приволакивает за шиворот Ёнтана и полусонных сахарных летяг).
— Контактный зоопарк! Впервые в бантаньей общаге! Животных можно кормить и трогать, — надрывается он в красном углу большой гостиной.
— А что, раньше нельзя было? — Хосок треплет Тани по взлохмаченной макушке.
— Можно, — хитро склоняет голову на бок Тэхён, — Но сейчас я могу и запретить!
— Это можно квалифицировать как шантаж! — бурчит Хосок и на всякий случай, про запас еще раз гладит Тани.
Чонгук в рамках предвыборной кампании предлагает всем потискать себя за любые части тела, обнимать, сколько влезет. И вообще дает согласие на выполнение всех макнэшеских тактильно-сенсорных функций, обещая при этом не фыркать, не отплевываться, не материться и не драться.
Предложение, прямо скажем, заманчивое, и многие избиратели в лице Джина тут же кидаются тискать макнэшу за бицепсы и за ушки, но все портит напряженный ревнивый взгляд Тэхёна, который норовит всячески сорвать ход предвыборной агитации и пообрывать особо активным избирателям их слишком политически шаловливые ручки.
Чимин просто стоит с пучком табличек и транспарантов в руке, а на них красиво разноцветными фломастерами выведено:
«Даешь мандаринки в любое время дня и ночи! Особенно ночи!»,
«Младшим — лучшие места в минивэнах!»,
«Долой куриные грудки и синтетические пиджаки!»,
«Нет — светлым линзам и гидропериту!».
Он просто стоит с табличками в руках. И улыбается. И вот это вот уже тяжелая артиллерия, поскольку мимо улыбки Чимина не может пройти даже Ёнтан — он начинает явно кокетничать и странно вилять хвостом.
***
Предвыборные дебаты разгораются стихийно и незапланированно на кухне.
— Да из тебя президент, как из меня кимчи!
— Хён, ты однажды танцевал в костюме капусты…
— Можно подумать, из тебя будет президент хороший! Кроме ржания твои писклявые приказы никакой реакции не вызовут!
— «Буээээ!» — сказал голос из унитаза!
— Хён, прекрати, ты уже весь красный!
— Ахахаха! Смотри, закипишь! И так маленький, а так еще больше высохнешь и сморщишься.
— Погасите кто-нибудь Чимина, а то нам пожарники избирательный участок закроют!
— Тэ, заткнись уже! Еще подраться вам не хватало!
— Пусть дерутся, какие выборы без драки? Малой, ты можешь ему еще в лицо водой из стакана плеснуть — так всегда на дебатах делают, я по телевизору видел!
— Юнги-я-хён, ты разве не на моей стороне?
— Прости, малыш, но я Диспатчу фотки обещал! Надо же как-то наше с тобой палево на пикнике выкупать?
Пока не разгорелась масштабная драка, решают скорее начать процедуру голосования.
— Я буду общественным наблюдателем! — заявляет Джин, усаживаясь посреди гостиной, когда кабинку для голосования сооружают из простыней, стульев и диванных подушек. — Чтоб никто не мухлевал.
— Тогда ты не голосуй! — прикрикивает на него Шуга. — Ты же не можешь следить, чтобы никто не мухлевал, и мухлевать одновременно?
— У нас демократическое общество, каждый имеет право выразить свое мнение, а шуршащих и шипящих вообще никто не спрашивал! — бросает через плечо общественный наблюдатель.
Ёнтан выбирается из своего контактного зоопарка, подскакивает и яростно кусает общественного наблюдателя за большой палец ноги, явно выражая протест.
— Кандидат, ваша собака угрожает наблюдателю! — взвизгивает Джин и ускакивает на кухню за антисептиком.
Юнги берет на руки нарушителя спокойствия, ласково треплет его за ушко:
— Ты единственный вменяемый человек в этом царстве животных, дружище!
Хосок приволакивает из комнаты семь избирательных бюллетеней легкомысленно мятного цвета, а еще коробку, в которой ковыряет ножиком дырку.
— Это чего это? — подозрительно зыркает на коробку Тэхён.
— Урна для голосования, — трясет ею над головой Хосок.
— Я знаю как минимум два предмета, которые можно назвать этим словом, и ни один из них на дырявую коробку не похож.
— Что лишь доказывает объективность твоих школьных оценок, неуч! — хлопает его по макушке Хосок.
***
В целом процедура голосования проходит спокойно. Если не считать полуторачасовых споров о том, как должна выглядеть «галочка» в бюллетене для голосования. И истерики Чимина по поводу своего фото в агитационном плакатике.
— У меня претензии к моим предвыборным фото! — визжит Чим.
— Каким фото? Разве у нас есть предвыборные фото? — скребет переносицу пальцем Чонгук.
— Вот именно, что нет! — стучит для убедительности пальцем по груди макнэ Чимин. — А должны быть! Давайте фотосессию проведем, а то я не буду баллотироваться!
— Ой, давай не будем превращать праздник в обычный день! — ноет Тэхён, только недавно залечивший прыщи на лице, высыпавшие в обилии от макияжа с последнего фотошутинга.
И голосование начинается.
Хосок ржет как Джей-Хоуп, когда входит в импровизированную кабинку, но выходит оттуда почти в слезах, потому что конструкция из простыней и стульев чуть не разваливается прямо на его перепуганную вусмерть макушку.
Шуге лень вообще вставать с дивана, и он просит подтянуть кабинку к нему. Но кабинка угрожающе скрипит, и приходится свэгушке под давлением общественности все-таки поднять свою гениальную местами пострадавшую задницу и отнести ее к урне.
Намджун отдает свой голос пафосно, торжественно, с чуток виноватой улыбкой, а потом выходит и жмет руки каждому из кандидатов:
— Удачи вам, друзья! Кто бы ни победил в этой нелегкой равной борьбе, я буду рад передать вам всю ответственность и весь лидерский геморрой.
Оглашать результаты решают под пиво — все-таки решается судьба общаги, не меньше! Джин как общественный наблюдатель вытряхивает из коробки бюллетени и начинает выкрикивать:
— Рэпмон, Рэпмон, ЁНТАН?
— Наиболее надежный из кандидатов, ящитаю! — скрипит со своего дивана Шуга.
— Рэпмон, Рэпмон, Юнгия-хён…
— Малыш, ты зачем за меня проголосовал? — приобнимает Шуга сидящего рядом Чимина. — Я же не кандидат!
— Ты самый достойный, хен. — краснеет Чимин. — А как ты узнал, что это я?
— Ты рядом с моим именем сердечко пририсовал…
— Вот, тут и Тэхён сам за себя проголосовал… — бормочет Джин, разворачивая мятный листок бюллетеня.
— С чего ты взял, хён? — возмущается Тэ.
— Ну, во-первых, тут дописано «Тэхённи-хён — самый лутьший из кандедатов 4rever» с тремя ошибками. Во-вторых, кто твой почерк не узнает? В-третьих, кто мог назвать тебя хёном кроме Чонгукки, если это не Чонгукки?
Тэхён смущенно скребет затылок.
— Ты называешь сам себя хёном, хён? — шепчет ему на ушко красный от румянца Чонгук. — Это та-а-а-ак заводит!
***
— Итак, по итогам подсчета голосов побеждает кандидат, который вообще не выдвигал свою кандидатуру. Намджуни, никуда тебе от лидерского ярма не деться!
— Ну елки ж ваши моталки, а! — стонет Намджун и обхватывает голову руками. Он смущенно краснеет. — Ну… Раз вы уж меня выбрали…
— Да мы тебя давно выбрали, лидер… — улыбается Шуга.
— Скрипун дело говорит… — кивает Джин.
Тэхён подбирается к Намджуну сзади, обхватывает со спины, обнимает руками его талию.
— Ну если тебе так уж тяжело, хен, я могу командовать дома за тебя… Ладно уж…