У Тэхёна болит зуб. «Жуб», как он говорит, «жубик мой, жубиииииик». Вернее, «говорит» — это прямо мягко сказано, потому что он это слово или мычит, или фырчит, или стонет, или, если вдруг решит, что ему так легче, орет своим басом на всю общагу.

— Сходи к врачу! — логичная и очевидная, казалось бы, фраза, правда? И Шуга ее, конечно, озвучивает, хотя уже по глазам окруживших Тэхёна ребят понимает, что зря, ибо…

— Шам иди! Умный шлишком! Я вшера швоего враща шпрашивал, он в Пушан к детям укатил. А к другому я не хощу! Я к этому привыкший!

— Терпеть что ли будешь? — уточняет скептически лидер. — А когда он вернется?

— Жавтра! — вздыхает Тэхён и прикусывает зубом ватный диск, пропитанный какой-то чудодейственной микстурой. — До жавтра выживу… как-нибудь.

   Джин вздыхает, уходит на кухню и приносит женьшеневый чай, и Тэхён вяло плетется в ванную, чтобы прополоскать зуб. Может, не поможет, как говорится, но не повредит. Не помогает нихера, кстати.

— Может, его выдрать? — предполагает Чимин.

— Я тебя щащ выдеру! — угрожает Тэхён.

— Я тебе выдеру! — в один голос вопят Шуга и Чонгук.

— Я не в этом шмышле! — оборачивается на них испуганно Тэхён и ржет от того, как они смущенно переглядываются. Чимин заливается краской и уходит к аптечке.

— Столько обезболивающих в сутки есть нельзя! — предостерегает его Хосок. — Он уже две таблетки с утра поглотил.

— Как показывает практика, если зуб решил болеть, он будет болеть, и хрен ты его таблетками переубедишь! — Намджун знает, о чем говорит, у него недавно тоже зуб болел, и он также выебывался, пока щека вздуваться не начала, а потом рысцой в клинику поскакал.

   Джин берет Тэхёна за локти и начинает что-то там усиленно тыкать пальцами, массируя и растирая. Из-за дивана, потягиваясь, снисходительно появляется Ёнтан.

— Иди шуда, Тани, утешь швоего хёна, — пищит жалобно своим басом Тэхён, но вредная собака запрыгивает на диван, устраивается на руках у взъерошенного после сна Хоби и злобно зыркает в сторону хозяина, как бы намекая, что пока он не станет адекватным и не пойдет к врачу, пес ничего общего с ним иметь не собирается.

— Ой, да пошли вы вще! Щащ лягу и помру! Будете жнать! — чуть не плачет Тэ, вскакивая. Он уносится в комнату, и оттуда через минуту начинают доноситься такие душераздирающие стенания, что Гукки не выдерживает и отправляется следом.

— Хён, — робко скребет он дверь и входит.

   Тэхён лежит на кровати, раскинув руки в разные стороны, запрокинув голову и свесив ноги через спинку кровати, тщательно притворяется мертвым, видимо, полагая, что именно в такой позе среднестатистический человек обычно умирает от зубной боли.

   Чонгук улыбается, подходит к кровати на цыпочках, садится на пол и осторожно касается пальцами там, где штанина задралась и виднеется полоска голой кожи. Потом наклоняется и легонько целует сливочную кожу, покрытую мягкими волосками. Улыбается, когда кожа покрывается едва заметными мурашками, поднимает штанину выше и целует.

— Гукки, отвали, — бурчит где-то в районе подушки Тэхён. — Это не помогает…

   Гук усмехается и поднимает пижамную штанину выше, проводит пальцами по нежной коже бедра и забирается дальше, ближе к паху, гладит, немного царапая ноготком.

— Совсем не помогает? — улыбается он.

   Тэхён молчит.

— А так? — спрашивает мелкий, сдвигая слабую резинку пижамных штанов на бедра и целуя гладкую кожу напрягшегося животика.

   Тэхён продолжает молчать как партизан.

— А так? — не унимается макнэ, трогая языком жесткие волосинки на лобке, и накрывает теплой ладонью наливающийся твердостью бугорок.

— Щащ шуть-шуть помогло… — заинтересованно поднимает голову Тэхён и ерошит длинными пальцами шевелюру малого, склонившегося у его паха.

— Ну, вот видишь, есть все-таки способы! — хихикает Гук и поднимается на ноги. — Ну, я пошел…

— Штоять! — подскакивает с кровати Тэхён и тянет малого за руку назад. — Еще раж так шделай!

— Ну, говорю, я пошел дверь закрою тогда… — поясняет Чонгук и щелкает дверным замком. — Чтобы никто не прерывал лечебный сеанс.

   Через секунду он оказывается в цепких ладонях Тэхёна, который заваливает мелкого на кровать и на себя одновременно и как-то очень по-детски требует:

— Тшелуй!

— Где болит у моего мальчика? — ласково дует Чонгук ему в шею. — Где поцеловать?

— Ты, блять, одно ж другим не путай! — настороженно отодвигает его Тэхён от себя. — Болит у меня жуб, а тшелуй там… шам жнаешь, где… где помогает…

   Чонгук хихикает и спускается поцелуями по животу ниже и ниже, с улыбкой отмечая, как реагирует тело Тэхёна на его теплое дыхание. Но мелкий не торопится, кружит поцелуями вдоль резинки штанов, не подбираясь ближе к основным «местам для поцелуев», и Тэхён не выдерживает, стонет жалобно:

— Гукки, у меня што-то в вишках лопнуло!

   Чонгук вскидывается и обеспокоено смотрит на хёна:

— Что лопнуло? В висках?

— Терпение, блять, у меня лопнуло! — нетерпеливо и сердито зыркает на него Тэхён и выплевывает ватный диск с лекарством. — Не видишь, человеку плохо? Мне нужна неотложная медицинская помощь, а не твои вот эти детсадовские игры!

— Не уверен, что в детском саду в такое играют… — булькает от смеха макнэ. И решительно принимается за дело, стаскивает с Тэхёна штаны до колен и встречает своими влажными губами тэхёново возбуждение.

   В дверь громко стучат.

— Тэхён, собирайся, твой врач экстренно вернулся! — кричит через дверь Намджун.

— А мне как Седжин позвонил, так просил, так просил… — слышится за дверью голос доктора. — Сейчас я ему укол сделаю, и пока мы до клиники доберемся… как раз можно будет сразу приступить…

— У меня уже меньше болит… — с трудом сдерживая лихорадочные вздохи, пытается ответить Тэхён, но Чонгук соскакивает с кровати и поспешно поправляет одежду на себе и на Тэхёне.

— Куда ты? — пытается привести в норму дыхание Тэхён, но выходит не очень: щеки горят, грудь ходуном ходит, а в штанах очевидный стояк. — Стой, Гукки.

— Сейчас мой хён встанет, оденется, наденет футболку подлиннее и посвободнее… — хихикает Гукки уже у самой двери, — поедет с врачом, полечит свой «жубик»…

   Тэхён обиженно садится на кровати и дует губы, придумывая для вероломного макнэ оскорбления пообиднее.

— … а потом он вернется, и я устрою для него самую эффективную реабилитацию в мире! — договаривает Гук, посылает Тэ многообещающий воздушный поцелуй и выскакивает за дверь.

— Вот гад! — бросает Тэхён ему вдогонку тапок. Тапок звучно ударяется о дверь и рикошетит в стенку, потому что дверь резко открывает с той стороны рассерженный Джин.

— Тэхён! — негодует он. — Сколько можно тебя ждать? Доктор Чхве и так ради тебя приехал, прервал свой отдых, а ты тут копаешься… А ну, бегом!