Сегодня штиль. Странно, такое бывает здесь редко. Мужчина вглядывается в треугольник моря, проступающий за домами, и вздыхает: ветра нет, значит, завтра будет гроза.

— У соседей сегодня какое-то торжество? — оборачивается он к жене, сметающей с крыльца принесенные вчерашним ветром желтые хвоинки. — Уже третья машина такси подъезжает.

— Внук приехал, — кивает жена. — Вчера хвалилась соседка Чон своими обновками.

— Это тот, что сломал будку нашего Гун-су? — мужчина смеется.

— Ой, ну это когда было –то? — тоже смеется жена. — Целую жизнь назад! И мальчишка как лучше хотел же… собаку вызволял…

   Еще один автомобиль такси подъезжает, и высокий парень со странной прической улыбается, выходя, машет рукой, кланяется.

   Госпожа Чон выходит на крыльцо, и паренек кидается ей в объятия, тепло обнимая.

— Хосоки, ну что же ты, — смеется бабушка Чон. — Уже все ребята здесь, уже половину пирожков растащили, но я тебе припрятала парочку.

— Хоби-хен приехал, — раздается откуда-то из недр маленького уютного домика радостный голос ее внука. — Бабуль, угомонись! Я же сказал: на стол не нужно накрывать, мы возьмем продукты и уйдем на пляж, на пикник…

   И Хосок, не успевая толком разуться, втягивается решительной рукой макнэ в дом.

   Госпожа Чон всплескивает руками и оглядывается. Пустая улица поблескивает чистым асфальтом и убегает беспокойной лентой к морю. Сегодня в Пусане влажно, сыро и душно.

— И то верно, на берегу сейчас хорошо, — кивает она своим мыслям и тоже входит в дом.

— Всё взяли? — оглядывает компанию из семи человек Чонгук. Он на правах хозяина руководит организацией пикника, и поэтому преисполнен важности как младший школьник на выпускном балу у старшаков, которому доверили наливать пунш.

   Юнги гнется под тяжестью скрученных в трубочку ковриков и хмуро кивает. Ему вообще непонятно, почему нельзя отпраздновать день рождения группы в нормальной обстановке, дома, под сплитсистемой и в комфортной близости от наполненного пивом холодильника.

— Давай, я понесу, — пытается вытащить у него из-под мышки рулон с ковриками Джин.

— Сам справлюсь, — фыркает Юнги.

— Или я понесу коврики, — пристально глядя ему в глаза, снисходит до шантажа Джин, — или я понесу тебя вместе с ковриками. Не то чтобы у тебя особо был выбор…

   Шуга вздыхает и отдает рулон Джину, а сам забирает у Чимина коробку с пивом.

— Да я бы донес, хён, — пищит Чимин.

— У меня сохраннее будет, — бурчит Шуга.

— Ну что, вперед? — уточняет Намджун. — Где мясо?

— Мясо у Тэ, жаровня у макнэ, — рапортует Хоби.

— Зря вы доверили мясо Тэ, — говорит Тэ, что-то яростно пережевывая, и Чонгук кидается к контейнеру с маринованным мясом, чтобы убедиться, на месте ли запасы.

— Ты реально думал, что я буду жевать сырое маринованное мясо? — щиплет его за локоть Тэхён.

— Маринованное — уже не сырое, — категорично заявляет Чонгук и отбирает у него контейнер. — А ты только с дороги и не успел еще перекусить, и в таком состоянии ты способен на все, уж я-то знаю!

   Маленькая компания неспешно направляется вниз по улице в сторону моря: розовые закатные краски лакируют лица ребят, делая их сказочными и одухотворенными.

   На каменистом пляже ощутимее ветерок, но гладкие скалы нагрело за день солнышко, и на них уютно разлечься и приложиться ухом к бугристому, пропахшему морем и солнцем камню.

— А давайте настоящий костер разведем? — предлагает Намджун, указывая на выложенное толстыми булыжниками кострище. — Сто лет уже возле костра не сидел!

— Я — за хворостом! — подпрыгивает от энтузиазма на одной ножке Чимин и, цепляя Хосока за шиворот, утягивает его в направлении хвойных зарослей.

— О! Маяк! — взмахивает рукой Намджун в сторону громоздящегося на берегу красного строения. — Идем?

   Юнги встает молча и кидает Намджуну легкую куртку:

— Накинь, там дует, наверное…

— А мне вот интересно, какая здесь будет рыбалка? — копается в сумке с продуктами Джин.

— Рыбалка здесь будет… никакая не будет! — смеется Чонгук. — Не начинай, хён! Если вы с Юнги достанете удочки, мы умрем у костра от голода, обезвоживания и перегрева, пока будем дожидаться вашего улова!

— Твоя бабушка сдает комнаты? — интересуется Джин. — Мне пришла в голову идея выбраться сюда на пару дней…

— Э-э-эй! — Тэхён машет руками, стоя на большом сером осколке скалы. — Смотрите, чего я нашел!

   В руках у него кусок деревяшки, странно напоминающий человеческое лицо, искаженное страхом.

— Моё! — уверят Тэхён. — Это моё лицо!

   Он разворачивается и зашвыривает деревяшку в разгорающийся костер:

— Сегодня, в день шестилетия BTS, я торжественно сжигаю собственные страхи в этом очищающем огне!

— Прикольно! — смеется Чонгук. — Тогда…

   Он на секунду задумывается и тут же уносится в сторону сосновой рощицы, в которой все еще бродят в поисках веток Чимин и Хосок.

   Джин оглядывается вокруг, подбирает с земли кусок древесной коры, отполированный морем, и тоже кидает в костер.

— Неуверенность! — поясняет он. — Я сжигаю свою неуверенность.

   Подошедшие Намджун и Юнги включаются в игру с полпинка.

— О, я кидаю в костер… саджеги! Да, парни? — Намджун подбрасывает в костер толстый обломок какой-то ветки, и огонь принимается облизывать его с удвоенным энтузиазмом.

— Саджеги, — растягивает слово, перекатывая его на языке, Юнги. — Сейчас это даже вспоминать смешно… А когда-то это почти разбило мне сердце…

   Чимин с Хосоком подтаскивают огромное полено, которое высушено ветром настолько, что из него активно сыпется труха, пока мальчишки волокут его по камням.

— Глядите-ка! — кричит Хосок.

   Чимин бросает полено под ноги, и оно торжественно разваливается на несколько неказистых частей.

— На, — подает Чимин Хосоку одну часть, — Это «Хосок некрасивый». Бросай.

   Хосок краснеет, поднимает глаза на остальных, и те молча смотрят и улыбаются. Намджун шагает к нему, обнимает со спины и шепчет:

— Хочешь, вместе бросим?

— Неа, — мотает головой Хоби. — Я сам!

   Костер с жаром набрасывается на новую пищу, а Хосок входит во вкус:

— «Хосок бездарный» тоже туда! «Хосок без микстейпа»! А еще… еще…

   Все замолкают в ожидании нового озвученного страха.

   А Хосок молча поднимает кусок полена с земли и аккуратно опускает в самый центр костра.

— Что это, Хоби-хён? — интересуется Чонгук, но Тэхён дергает его за руку, и тот замолкает.

— Престарелому хёну поможет кто-нибудь или нет? — раздается ворчливый голос сзади.

— Ого! Юнги, ты когда успел сбегать за топором? — восхищается Чимин, помогая Шуге подтащить к костру тяжелую сосновую ветку, обломанную сильным ветром и уже успевшую высохнуть и покрыться мхом.

— Это моя депрессия, познакомьтесь! — ласково стучит по теплому сухому дереву Шуга.

— Она уже у тебя и высохла, и мхом поросла, а ты все с ней таскаешься! — тюленит Джин, выковыривая из контейнера кусочки маринованного мяса и нанизывая их на металлические пруты.

— Да уж, — задумывается Юнги. — Думаю, дальше нам с ней не по пути…

   Ветка падает в центр костра, и в темнеющее небо взвиваются снопы слепящих искр.

— Ну, Юнги, даже твоя депрессия не может без спецэффектов, чего уж от тебя-то требовать! — ржет Намджун. — А где Чимини?

— Да тут я! — раздается из темноты голос.

   И Чимин выволакивает на освещенный луной берег пучок мелких веточек, спутанных высушенной морской тиной.

— Смотрите! Все мои страхи море связало в один пучок и выбросило на берег, чтобы мне их разом легче сжечь было! — смеется он и бросает пучок в костер.

— И что у нас там полыхает? — вопросительно кладет ему руку на плечо Тэхён.

— Ну… — Чимин смущается. — Комплекс роста, например.

— Надеюсь, все твои диеты тоже там? — интересуется мрачный Шуга, которому никак не удается подцепить пальцем кольцо на банке с пивом. — Да, блять, откройте человеку пиво, а то у меня сейчас новая депрессия начнется!

   Хосок забирает у него банку из рук и вскрывает со смачным вкусным звуком.

— И диеты, — хихикает Чимин. — И еще страхи… ну… что голос сорвется…

— Ого! — складывает руки на груди Джин. — Да у нас тут всемогущий монстр вырастает на глазах. У кого еще что?

— У меня! — подтаскивает к костру охапку разнокалиберных веток макнэ. — Смотрите-ка!

   Он сгибает ногу в колене как заправский питчер и начинает со страшной скоростью и очень свирепым выражением лица швырять в костер ветки, перечисляя:

— Это хейт. И это хейт. И это тоже хейт. Хейт. Хейт. Хейт, хейт, хейт…

— Хорошо сидим… — тихо говорит Намджун, пережевывая жаренное мясо. — Да?

— Ага, — кивает Джин. — Дышится, главное, легко так… Свободно…

— Это потому что очищающий костер очистил наши души… — проникновенным глубоким голосом вещает Тэ и обходит вокруг рассевшихся в кругу у огня пацанов, раскинув руки как ворон. Видимо, очищающее действие костра представляется ему именно так.

— Это потому что очищающий костер прочистил нам мозги, — смеется хрипловато Шуга и обнимает за шею Чимина и притягивает к себе. — Да, малой?

   Чимин сонно кивает и утыкается носом Шуге в грудь.

— Ну… — Хосок задумчиво смотрит в небо. — И души тоже… немножко…

— С днем рождения, парни! — поднимает Намджун над головой свою недопитую банку пива.

— Надеюсь, хотя бы на десятилетие группы мы нажремся как люди до полной немычачести? — страдальчески отхлебывает свое пиво Сокджин.

— Если у нас не будет на следующий день никаких мероприятий, то, конечно, нажремся… — блещет логикой Юнги.

— Ну, за шестилетие! — поднимает выше банку с пивом Намджун. — И чтобы все наши страхи и неуверенность, сомнения и обиды горели синим пламенем!

— Пульта орынэ! — добавляет Шуга.