Решено было смотреть трансляцию в гостиной.

Потом, правда, Намджун передумал, потому что в спальне телевизор круче, хоть и меньше. Перетащили миски со снэками в спальню, устроились на подушках.

Намджун заснул.

Потом Хоби его разбудил.

Потом отвлеклись ненадолго.

Потом вспомнили, ради чего, собственно, тут собрались.

И начали перетаскивать снэки в гостиную во избежание повторения инцидента.

Потом позвонил Чимин.

— У меня не показывает! У меня не показывает! — проорала в трубку чиминоистерика.

— Погоди, ты телевизор включал? — начал с самого очевидного Хосок.

Намджун посмотрел на него как на визуализацию хэштега #яжмать, но Хосок сдвинул брови, из чего Намджун сделал вывод, что, видать, были прецеденты.

— Включал! — всхлипнула трубка.

— Выключи, — посоветовал Хосок. — У тебя еще не подключили в доме интернет…

— Как это «не подключили»? Как это «не подключили»? — завозмущался Чимин. — Я за что такую кучу бабок отвалил? Чтобы у меня интернета в доме не было???

— Тормози, Чимини, не ори мне в ухо, — посоветовал Хосок и вздохнул. — Ты же сам вчера требовал, чтобы тебе в ванной встроили плазму в стенку, помнишь? И тогда ребята из компании сказали что?

— Что?

— Что придется перекладывать некоторые кабели, так?

— Да.

— Поэтому у тебя дома до завтрашнего утра ВРЕМЕННО не будет интернета. Так?

— Так.

Чимин помолчал.

— Что мне делать? Я не могу смотреть на телефоне, мне нужны масштабы!

— Господи, да раздай ты сигнал с телефона, да и все! — нетерпеливо прорычал в трубку Намджун, — Хоби, мне нужно твое решение!

Хосок сбросил сигнал и обернулся:

— Так…

Намджун почесал пальцем висок:

— Спальня или гостиная?

— Безусловно, спальня мне нравится больше, — кивнул Хосок и зарделся, — но смотреть мы будем в гостиной, потому что больше я снэки и пиво туда-сюда перетаскивать не буду.

Пока Намджун сомневался, ноя что-то на тему разницы в диагоналях, позвонил Юнги.

— Наш малыш, наш Джейкееееееееееей… — всхлипнула концентрированная гордость фирменным шугиным голосом. — Он такой… он… недаром он наш золотой макнэ — у него как будто солнце под ногами…

— Ты напился уже что ли? — возмутился Хосок.

— Пока нет, — усмехнулся Юнги, — но я в преддверии. Надо отметить.

— Подожди, пусть хоть вступит… — снова вмешался Намджун. — Хоби, мы будем пиво или все-таки виски?

— Пиво, — Хосок кивнул на приготовленное не просто так, вообще-то, пиво.

— Или все-таки виски? — еще раз уточнил Намджун, хитро улыбаясь.

— Да пей ты и то, и другое, заебал, — возмутился Юнги. — Вы малому звонили?

— Писали, — кивнул трубке Хосок, наблюдая, как Намджун обрушивает полки в холодильнике, разыскивая емкость со льдом. — По телефону ему сейчас некогда…

— А я звонил! — хвастливо шипит в трубку Юнги. — Я же настоящий заботливый хен, не то что некоторые…

— И что? Ты позвонил — и что? — ехидно уточняет Хосок.

— Он трубку не взял, — сникает Юнги. — Ладно, сейчас Чимину позвоню.

В принципе, консенсуса удается достичь даже без драки. Хосок устраивается перед телеком в гостиной, а Намджун на всякий случай оставляет включенным телевизор еще и в спальне, мало ли…

— Наш малыш достоин голосить по всем экранам и мониторам мира! — провозглашает лидер, наливая себе виски и закидывая его сверху кубиками льда. Хотя все нормальные люди делают наоборот.

— Не все мониторы и экраны мира достойны того, чтобы с них голосил наш малыш! — выставляет вверх указательный палец Хосок. — У тебя вибрирует задница, Джуни.

То, что Хосок принимает за вибрирующую пятую точку, на поверку оказывается планшетом, экран которого озаряется уведомлением о видеовызове.

— Почему Тэхен звонит тебе на планшет? — удивляется Хосок, аккуратно вытаскивая гаджет, чтобы вышеупомянутый намджуноорган не ответил на звонок самостоятельно. — Где твой телефон?

Намджун задумчиво смотрит сначала в планшет, где заставка контакта мигает улыбающейся физиономией Ентана, потом на Хосока, который вопросительно двигает бровями и все-таки отвечает на вызов единоличным волевым решением, а потом вспоминает, что телефон мог затереться в межподушечном пространстве кровати, и ускакивает в спальню.

Возвращается и застает Хосока, умилительно заигрывающим с экраном.

— Он все-таки научил свою собаку пользоваться телеграмом? — заглянув в экран и улыбнувшись уставившемуся оттуда собакену, уточняет Намджун.

— Между прочим, еще немного, и Ентан сможет запросто выполнять работу моего секретаря и даже менеджера, — многозначительно хмыкает Тэхен, появляясь на экране, правда, не до конца — половиной небритой физиономии.

— Чтобы выполнять работу твоего менеджера, надо уметь пользоваться огнестрельным оружием… — язвительно замечает Намджун.

— Чтобы вовремя меня защитить? — вздыхает Тэхен, вспоминая сегодняшнюю толпу в аэропорту.

— Чтобы вовремя тебя обезвредить, если ты начнешь стоять на голове и создавать инфоповоды, — необидно ржет Хосок, но тут же хлопает Намджуна по коленке, — Так! Заткнулись все!!! Следующий — наш малыш!!!

Намджун с Тэхеном по ту сторону связи замолкают, звук на телевизоре выкручивается на всю, но у Хосока тут же начинает трезвонить телефон.

— Блять, Чимин, ну что еще? — сипит Хосок, и Намджун выскакивает в спальню, чтобы посмотреть выступление в тишине и на любимой плазме.

— Я включил! — шепчет в трубку Чимин. — У меня все получилось, и я включил. Ты смотришь, смотришь?

— Я с тобой разговариваю, — тоже шепотом высказывает ему Хосок.

— Давай смотреть вместе, я один этого не переживу, у меня сердце сейчас разорвется от гордости! — у Чимина в шепоте явно посверкивают слезинки. — Он такой… такой… у него как будто солнце под ногами…

— Ты слишком много общаешься с Юнги, — вздыхает Хосок, но согласен: лучше и не скажешь.

Фигурка Чонгука совсем маленькая на фоне этого огромного стадиона. Совсем крошечная. Но она движется и сверкает ярче самой яркой звезды, и все взоры Вселенной, кажется, прикованы в этот момент именно к ней. Голос Чонгука — знакомый и незнакомый одновременно — пронизывает это пространство и будто рикошетит эхом о стены стадиона, о руки и лица людей, о многочисленные объективы камер.

Выступление кажется непростительно коротким и одновременно долгим, как целая жизнь. И когда музыка умолкает, губы Хосока расплываются в улыбке.

— Ты успел сфоткать, успел? — всхлипывает в трубку Чимин. — Это так круто, так… ладно, пока, мне надо позвонить Юнги.

— Да, позвони и скажи, что если он не отредачит свой скрин, то в Твиттере теги #котзавелкота обгонит теги Чонгука, — кричит ему вдогонку Хосок, но не успевает — Чимин отключается.

Он оборачивается на шаги Намджуна и немного смущается, заметив, что у лидера как-то странно блестят глаза.

Впрочем, Хосок ничего не спрашивает.

Он чувствует себя примерно так же.

— Он так быстро вырос, правда? — шепчет Намджун в его макушку, когда Хоби подходит и обнимает его молча.

— Он вырос таким крутым, — кивает Хосок. — Мы хорошо его воспитали.

— Интересно, что он сейчас делает? — у Намджуна так сильно бьется сердце, что Хосок, прижимающийся щекой к его груди, вот-вот оглохнет, — Что он сейчас чувствует? Как всегда, недоволен? Или, все-таки, хоть немного, хоть маленькую капельку позволил себе быть безоглядно счастливым?

— Позвоним?

Но позвонить они не успевают, потому что экран телефона оживает входящим вызовом.

— Юнги-хен? — многозначительно кидает взгляд на Хосока Намджун. И тут же поворачивает телефон к нему экраном. — Он поет гимн Кореи.

— Уже??? — округляет глаза Хоби. — Он так быстро вылакал бутылку вискаря? Обычно же до гимна дело доходит только к концу буты…

— Сегодня особый случай, — прерывается гимн шершавым юнгиным голосом. — Сегодня наш макнэ прославил нас по всем миру…

— Мы сами себя прославили по всему миру, хен, — качает головой Намджун, — а наш Чонгукки…

— Не спорь со старшими, Намджуни, — глубокомысленно затягивается сигаретой Хосок, — особенно с подвыпившими старшими, особенно с подвыпившими старшими, чье имя Мин Юнги. — Тебе Чимини дозвонился?

— Он уже едет ко мне, потому что я не могу переживать этот значимый момент в одиночестве… — сообщает Юнги и обрывает звонок.

А в это время золотой бантаномакнэ сидит в гримерке, уставившись в одну точку. И не реагирует на просьбы и уговоры стаффа начинать уже трансу, потому что время поджимает и надо покинуть стадион до того, как вся толпа рванет на улицу… не реагирует, потому что внимание его приковано к одной-единственной строчке на экране. В этой строчке — концентрация всего самого главного, что сегодня пережил Чонгук: волнения и радостного предвкушения, гордости и удовлетворения, желания услышать похвалу из уст самых главных людей в жизни. И то, что у этой строчки глаза и улыбка старшего хена, кажется самой правильной вещью сейчас.

«Я так горжусь тобой. Ты самый лучший малыш на свете».