Мальчик выдохнул и убрал руки. Под пальцами сыпалась земля и виднелся крошечный зелёный росток. Когда-нибудь он вырастет в могучее дерево, но пока он представлял из себя всего лишь стебелёк с двумя зелёными листками.
– Брат, у тебя здорово получилось, – улыбнулся стоящий рядом с лейкой Льюис. Мальчик только покачал головой и снова взглянул на результат. Он вызвался помочь скорее спонтанно. А теперь ещё и мысль пришла – то, что он задумал также похоже на росток. Возможно мыслям в его голове суждено стать чем-то большим, чем простым набором желаний и околопроповедями для других сирот.
– Ты меня переоцениваешь… я просто сделал так, как ты мне сказал, потому и получилось. – Я просто повторил за тобой, Лу. У тебя получается гораздо лучше. Мне бы хотелось, чтобы как у тебя…
Льюис хлопнул ресницами недоумевающе. Его щёки порозовели от похвалы, и он опустил голову и промямлил:
– У тебя выходят тысячи вещей, о которых я и мечтать не могу, а ты говоришь о посадке дерева…
Мальчик дотронулся пальцем до зелёного листочка, провел до самого края по гладкой поверхности и покачал головой. Все было не так просто. Он и сам отдавал себе в этом отчёт, но вот объяснить не так просто. Нужно подбирать слова.
– Многие вещи начинаются с малого. Если не обеспечить им должный уход, если не любить их, не беречь так, как делаешь ты, то ничего не выйдет, – мальчик обернулся к брату и широко улыбнулся. – Поэтому я уважаю тебя. Без тебя, у меня ничего не выйдет. Ты замечательный.
Льюис покраснел, кажется, ещё сильнее, от смущения.
– Я обычный...но спасибо. Мне очень приятно это слышать.
Мальчик улыбнулся ему открыто и ярко. Он действительно испытывал к нему благодарность. Ради брата он готов был на многое. Не только ради мира, но и ради самого Льюиса. Мало посадить росток, надо дать ему вырасти и расцвести. Кем и чем бы он стал без него?
Но дело было даже не в этом.
Возможно, он с самого начала искал себе оправдания, когда крепко сжимал пальцы брата. Когда впоследствии оглядывался ещё раз за кресло, кто тот неизменно стоял за плечом. Когда всегда оглядывался назад, сжимая трость, чтобы убедиться, что Льюис не отстаёт.
Ведь больше всего на свете тот-кто-назвал-себя-Уильямом боялся потерять Лу.
Возможно этот страх вел его задолго до того как они попали в тот приют, где они посадили дерево, и мимо которого изредка проезжали. Дерево становилось все выше, как и их организация крепла, разрастаясь из крошечного ростка в нечто невероятное.
Казалось, опасность миновала, но Уильям не перестал бояться. Просто страх стал более абстрактным – за брата, за тех, кого он взял за свое крыло. Он готов был протянуть руку, улыбнуться всем и каждому. Но это брало свою плату.
Ты не можешь всех защитить.
Он прекрасно это знал. А, может, все это лишь его собственное лицемерие. Когда ты смотришь на собственное отражение, зеркало в твоём воображении бьётся на части, потому что глубоко внутри ты совершенно не желаешь увидеть правду. Ты все знаешь и понимаешь, но признавать не хочешь.
Ведь это сведёт на нет все твои усилия, разобьёт твою защиту, уничтожит всё, что ты хотел сберечь.
Уильям шел вперёд, убеждая себя в том, что все окупится в финале. В самом конце. Но невольно оглядывался назад. На брата. На Лу.
Он обманывал себя, обманывал окружающих, говорил множество красивых и пустых слов. Но все это было ради одного человека.
Уильям не колебался – убивал других, терпел, улыбался, менял маски, окунал руки по локоть в кровь, лишь чтобы оказаться в полном одиночестве в темном особняке очередной жертвы.
Ради чего он это делал?
Осознание настигло его неожиданно. Он стоял и молча смотрел на труп, почти лишенный для него лица и личности. А ведь он только что прекрасно помнил, что это за человек и почему именно стал жертвой.
Мир потерял все краски, стал чёрно-белым. Даже кровь на собственных руках. Осознание ударило весом тысячи тонн, и Уильям попятился, ударившись поясницей о стол, возле которого парой минут назад только стоял, курил и заяснял Фреду пафосную невнятную чушь.
Какой же он самовлюблённый самоуверенный эгоист. Они сделали шаг в будущее вместе, сами выбрали стать этим будущем, его основной, его корнями, а он принял решение за них, отбросил их в стороны, как тряпичные куклы.
Уильяму стало смешно. Он запрокинул голову и тихо рассмеялся. В пустой комнате гулкий смех разнесся неожиданно громко. Пальцы скребли по деревянной поверхности стола, но ногти беспомощно скребли по внутренней ткани перчаток. Он задыхался от эмоций, которые, ранее бережно скапливаемые где-то в самой глубине сознания, высвободились все разом.
Он не имеет права так с ними поступать. Ни с кем из них. Решать за них. Дать выбор без выбора? А потом что? Брат займёт его место и будет искуплять его грехи? Именно такой судьбы он хочет Льюису?
Именно этого он хотел изначально, когда всё это затевал? Когда брал его за руку, когда давал обещание Альберту, когда смотрел на величественную зелёную крону их дерева?
Уильям с трудом на негнущихся ногах вышел в коридор. Предыдущие план хлам. Он не хотел никому из них такой судьбы. Никто их них не сделал ничего плохого. Никто из них не обязан прожить жизнь в искуплении. Они вместе решили шагнуть в светлое будущее. Каждый из них пошел на это сознательно, поэтому...если кто-то захочет провести жизнь в сожалениях или искупить свою вину, которая, как он думает, в него есть, это будет его личный выбор.
Однако…
Уильям перешел на бег. У него ещё оставалось время. В городе не так много достаточно высоких мест, откуда открывался хороший вид на мост. Он не сомневался, что Льюис захочет увидеть. Рассмотреть всё хорошо. В мельчайших деталях. Даже если будет адски больно. Он знал брата. Да и сам поступил бы также.
А ещё Уильям знал, что не имеет права нарушать свое чёртово обещание. Он не для этого его ему давал. И обещание. И шанс на новую жизнь.
Страшно, дико страшно. Сердце колотилось так, что вот-вот из груди выскочит. Словно ему снова семь, и он видит, как брат бьётся в приступе возле своей кровати.
Но Уильям больше не имел права распоряжаться чужой жизнью. А уж жизнью самого близкого ему человека – тем более. Они давно должны были поговорить, но он все убегал и убегал, не желая видеть очевидного.
И это едва не стоило ему семьи.
– Лу!
Льюис спустился вниз. Удивление на его лице было откровенным, искренним и действительно ярким.
– Брат…?
– Я хотел извиниться перед тобой, – Уильям говорил искренне, впервые за эти годы он ощущал себя спокойным. Сейчас его не беспокоило ничто. Ни план, ни жизни других. Если бы он видел другой вариант, он тотчас бы его отыскал, но нельзя просто развернуться и сбежать, когда на тебя полагаются другие. – Когда-то давно я дал тебе обещание, и сейчас я намеревался предать тебя. Я едва не совершил самую страшную ошибку. По моей вине ты вынужден был общаться с человеком, который был тебе неприятен. Я даже решил твое будущее за тебя, – он посмотрел на Льюиса, который становился все более и более ошарашенный с каждым новым словом. – Я действительно ужасный старший брат, – и он сжал его пальцы. – Давай пойдем вместе. Я дал тебе обещание. Всегда вместе. В рай и в ад. И я не желаю отказываться от него.
– Но я уже попросил Холмса спасти тебя, – сказанное настолько выбило Льюиса из колеи, что он тоже отозвался совершенно искренне, куда раньше, чем он понял, что говорит вообще. Уильяму стало ещё смешнее. Пожалуй, эгоист, решающий за других, заслуживает, чтобы решили за него.
Уильям посмотрел на стоящего неподалёку Фреда.
– Мы будем действовать по новому плану. Только теперь я не буду решать за вас. Я не считаю, что мы не правы. Я не думаю, что мы должны прожить свою жизнь в вечных сожалениях, – он поднял голову и сильнее сжал пальцы Лу, чувствуя, как тот сжимает их в ответ. – Только я хочу спросить, поверите ли вы мне, те, кто сейчас рядом, те, до кого я могу дотянуться, ещё один раз?
– Я сделаю все, что ты скажешь, – без сомнений отозвался брат. Уильям знал, что не заслуживает такого доверия, но и шансы у них не то, чтобы высоки. Однако они могут попробовать.
Уильям достаточно убегал от себя. И если ради себя он всё ещё мог сделать шаг с моста и забыть обо всём, ради Льюиса он мог пересилить себя и попробовать ещё раз. Ещё хотя бы один-единственный раз. Он помнил тот взгляд, которым смотрел на него Лу, когда они сажали дерево, и сейчас он ощущал нечто подобное – тот самый восторг.
А когда Льюис в него верит, Уильям готов уничтожить целый мир и сделать невозможное.
Возможно именно поэтому падать нестрашно и не больно. И отыгрывать свою роль тоже. Шерлок почему-то решил, что надо присоединиться, но его помощь пришлась кстати.
Где Фред и Лу в такой короткий срок нашли лодку, каким образом связались с Мораном и каким образом выгребли против быстрого течения реки, Уильям в деталях не разобрал, только, по пробуждении, уяснил, что очнулся почти через полторы недели после падения.
В тесной компании из Шерлока, Фреда, Морана и брата, он находился на корабле, держащем путь в Америку. Гениальный план Уильяма дал трещину, когда вмешался Шерлок. Он и договорился с американцами. Всю их компанию корабль увозил прочь из страны.
– Что тебе не нравится? За пару лет о Преступном Лорде все забудут, – пожал плечами Шерлок. Уильям смолчал. Сам знал, что он прав. Ему не давали покоя мысли об Альберте.
– Ты же знаешь, – мягко сказал ему Льюис, когда они остались наедине.
– Что ему будет сложно принять меня такого, кто я на самом деле. Знаю, – легко ответил он. Возможно он испытывал облегчение. Возможно и стоит поговорить с Шерлоком, узнать, что за аттракцион невиданной щедрости, и с чего вдруг эгоистичный мистер Холмс решил сыграть в альтруиста. Впрочем, зная его, приступ любви к людям скоро пройдет. Однако это сейчас Уильяма не интересовало. – Я рад, что все же нашел в себе силы попытаться что-то изменить.
– Я тоже рад, – легко отозвался Льюис. – Но я не ожидал, что ты придёшь. Я уже смирился, что ты принял решение, и что уже больше ничего не изменить.
– Я ошибался. Мне...все ещё сложно. И страшно. Но я хочу попробовать, Лу. Если рядом будешь ты, возможно нам обоим удастся избавиться от клейма Лорда Преступлений. Найти наш новый смысл, – теперь слова слетали с губ куда легче, чем сам Уильям рассчитывал.
Льюис приблизился и положил ладонь ему на лоб, с озабоченным выражением на него глядя.
– Ты точно в порядке? Нет, я рад, но...мне кажется, что ты при падении ударился головой. Просто ты так сильно этого хотел, достичь цели, а теперь тебя все словно и не волнует, – брат покачал головой.
– Я хотел сделать это ради тебя...но понял, что это не сделает счастливым никого из нас, – Уильям слабо улыбнулся. – А лицемерить я уже устал. Поэтому нам не помешает новое начало. А там посмотрим, куда оно нас приведёт.
Лу моргнул, словно слова Уильяма только сейчас дошли до его сознания, а раньше он об этом ни разу не задумывался, но парень прекрасно знал – это ложь, потому что брат отвёл глаза и спрятал улыбку.
– Хорошо. Новый смысл значит. А новое имя полагается? Или старого хватит, ....? – и он наклонился и шепнул ему пару слов на ухо.
Уильям тихо рассмеялся. Искренне, чисто, звонко, как давно не смеялся.
– Будем надеяться, Лу.
Они плыли в Америку, оставляя за собой множество сожалений и несбывшихся надежд. Уильям многое изменил бы, если смог, поступил бы иначе, извинился перед некоторыми людьми, которых оставил позади, или протянул бы им руку. Но обо всём этом он подумает позже. А пока они в пути, и впереди расстилается новая дорога, новый путь. И Уильяму очень сильно хотелось верить, что он приведёт их в лучшее место, чем прошлый.
По крайней мере, он будет очень стараться, чтобы из этого их нового ростка получилось что-то по-настоящему прекрасное.