эйджи отказывается ехать на похороны. он закрывается в своей комнате и пытается спать сутками, лишь бы не оказываться в реальности, в которой он больше никогда не услышит голос аслана и не почувствует его улыбку своими губами. когда экран телефона высвечивает ту самую дату, окумура по привычке отсчитывает время, а после принимает снотворное - до церемонии остаётся несколько часов. он проваливается в липкий неприятный сон и просыпается от удушья, подбирающегося к горлу. дисплей загорается тройкой с двумя нулями, и тело скручивает невыносимой болью, а по щекам текут слёзы. всхлипы глушатся подушкой и зубами, впивающимися в мякоть губ до крови. пахнет горечью и цветами, а в животе будто разрастается дыра, поглощающая всё естество. эйджи так хотел убежать от этого, так пытался не чувствовать, как часть души закапывают под землю, как он окончательно уходит от него, но всё оказалось тщетно, и истерика накрывает с новой силой - пожалуйста убейте я не знаю как жить без него у меня ничего не осталось ничего не выходит. макс спрашивает, как он, и сообщение остаётся без ответа.
проходит несколько недель, и родителям кажется, что всё образуется. эйджи говорит больше, чем раньше, и уже оставил коляску. он исправно питается и выходит на прогулки, а ещё вновь подходит к фотоаппарату и проводит за ноутбуком часы, сливающиеся в дни. всё налаживается, будто бы не было никакого нью-йорка и парня со светлыми волосами и - они просто поразительные вы бы их только видели приеду покажу снимки - глазами цвета свежей зелени.
вот только они не знают, что слова, срывающиеся с губ эйджи, ощущаются, как кислота, которая разъест изнутри, если не выплюнуть. не знают, каких усилий стоит переставлять ноги, координировать движения и нести своё тело куда-то, не знают, как тяжело удерживать пищу в желудке, когда единственное, чего хочется - выблевать всё без остатка. не знают, что он рассмотрел и запомнил каждый миллиметр кожи аслана на экране ноутбука, но продолжает делать это снова и снова, потому что боится, что память исчезнет вслед за его гибелью. они не знают, как отчаянно эйджи пытается казаться живым, и потому думают, что это действительно так. он грустит, но это нормально, это пройдёт, ранам нужно время, чтобы затянуться.
но они ошибаются, эйджи не чувствует грусти. ему не грустно, не тоскливо, не печально, не пусто, не бессмысленно, ему никак, он не чувствует ничего, кроме сосущей бездны внутри, там, где раньше бережно хранились чувства к аслану. ему кажется, будто он совершенно один в бескрайнем космосе и никто и никогда не сможет до него добраться. ибэ-сан говорит, что потери неизбежны и с ними нужно учиться жить. ибэ-сан может пойти к чёрту, потому что несколько месяцев назад эйджи потерял себя, а с таким, кажется, не живут.
эйджи переезжает на съёмную квартиру, сумев убедить родителей, что для него так будет лучше - быт быстрее ставит на ноги, вы же сами так говорили. и он искренне верит в эти слова, даже несмотря на то, что у него ничего не выходит - ему на себя наплевать. эйджи покупает тонну еды с огромным сроком годности и сутками лежит в кровати на одного человека, пропитывая бельё слезами, которые не получается остановить. мир сужается до размера однушки на окраине, и он соглашается, добровольно закрывая окна железными решётками, а на дверь вешая замок - не подходите близко я взорвусь однажды и задену вас осколками убирайтесь.
эйджи ложится спать в четыре утра, не чувствуя усталости, на повторе слушая американский рок и врастая в постель. осень сдаёт права и постепенно покидает город, но он не знает об этом - шторы задёрнуты плотно с самого первого дня. эйджи не смотрит на небо, потому что понимание того, что аслан не смотрит тоже, заставляет задыхаться и забиваться в угол, расцарапывая руки в кровь. нет мам у меня всё под контролем я хорошо питаюсь и даже иногда хожу гулять не переживай пожалуйста, потому что он не может никого разочаровать и признаться, что не справился. и он правда гуляет - по улицам нью-йорка, которые видели переплетение их пальцев и робкие улыбки, мороженое на двоих, потому что аслан кривлялся и уронил своё, и поцелуи с розовеющими кончиками ушей. после такого он смотрит в потолок часами, пока глаза не начинает ломить, и засыпает прямо на полу, игнорируя физическую боль.
эйджи глотает таблетки, глотает комья в горле, глотает слёзы, глотает лицо аслана, отпечатавшееся на сердце и обратной стороне век, будто бы мелочь, будто играючи и просто, будто в шутку, будто не разрывает изнутри, будто каждая секунда не персональный ад. эйджи не плачет в душе, не плачет в постели, не плачет на кухне и в коридоре, не плачет на балконе, он не плачет не плачет не плачет, потому что аслан бы не одобрил, потому что всё, что он делает, только ради калленриза, всегда было ради него. жить, чтобы помнить.
если закрыть глаза ладонями, то никто не увидит слёз, и он вжимает подушечки до боли и алых всполохов - хотя бы казаться сильным.
эйджи смотрит на фотографии и знает, что они пропитаны его истериками насквозь. эш на них солнцу подобен, такой искренний и чистый, что притянуть к себе и вечность не отпускать, чтобы всеми конечностями и навсегда. такой живой, что, кажется, выворачивает внутренности наизнанку, дробит кости и распарывает кожу тупым ножом, и окумура кричит до срыва голоса, разбивая некогда любимую кружку и оставляя алые капли на кривых осколках.
голова идёт кругом, мысли путаются, несутся вскачь, наступая друг другу на пятки - он боялся тыкв я хотел провести с ним хэллоуин он любил спать до обеда я мечтал видеть каждое его пробуждение он был таким живым для омертвевшего мира вокруг и я не сумел его спасти. эйджи сотню раз проклинает знакомство с асланом и ещё тысячу благодарит за это, пересматривая совместные фото снова и снова. любовь, мирным клубком мурчащая на сердце, выпустила когти и разорвала его в клочья.
зима приносит с собой безумие. оно топчется на пороге квартиры, и эйджи истерично смеётся, потому что у безумия глаза аслана. оно касается волос его пальцами, шепчет его голосом и шутит о росте так, будто настоящее - окумура впервые за четыре месяца улыбается практически искренне, а потом захлопывает дверь, судорожно набирая номер сина - ему некем больше заполнить тишину. сонное что случилось помогает отвлечься от навязчивых стуков. тихое неужели ты совсем по мне не скучал прицельным ударом выбивает почву из-под ног, и эйджи не знает, сколько ещё сумеет вынести.
с каждым днём петля на шее затягивается всё туже, заледеневшими пальцами поглаживая выступающие позвонки и холодными губами касаясь мочки уха - просто сделай шаг скорей решайся тебе здесь больше делать нечего я так по тебе скучаю. эйджи знает, что это не аслан, но что-то хрупкое и тонкое, последний его рубеж постепенно и неотвратимо рушится, а у него нет сил цепляться - он пуст и ненавистен сам себе. прости эш но я совсем совершенно слаб и в подмётки тебе не гожусь пусть это скорее закончится.
син врывается в квартиру в момент, когда до края остаются миллиметры. он срывает замки и решётки с окон, устраивает генеральную уборку и совсем не смотрит в пустые карие глаза. от него пахнет виной и ненавистью, горькими улыбками и непролитыми слезами, а ещё - едва уловимо - дорогим китайским парфюмом юэлуна. эйджи всё это немного ненавидит - не парней, но то, что они друг у друга есть, а он совершенно один с фантомом своего несбывшегося счастья за спиной. истерика накрывает с головой, когда с ним пытаются поговорить, выплёвывает отвратительные слова, хлесткие и болезненные, как ссоры родителей, когда тебе восемь, и окумура позволяет потоку литься. он рикошетом отскакивает от стен и возвращается в двойном размере, но эйджи молчал так долго, что если прервётся хоть на секунду, то попросту сломается окончательно, только на внезапно вспыхнувшей злости и держится.
сулин молчит, опустив голову, его плечи дрожат, и эйджи ненавидит себя всё больше и больше, срываясь на отчаянные рыдания и пожалуйста я так больше не могу я не знаю что мне делать я люблю его но теперь он только память я обещал ему целую жизнь вместе и это его убило. пальцы цепляются за чужую футболку, и мальчишка - боже, да он ведь совсем ребёнок, что же ты делаешь - прижимает окумуру к себе, сдавливая до боли, но именно она отрезвляет и приводит в чувства. когда голова гудит от пролитых слёз, а глаза практически не открываются, син заталкивает его в ванную и останавливает напротив зеркала. эйджи не смотрел в него слишком давно, и всё понимает без слов - аслан ни за что не простит себя за то, что с тобой сотворил. желудок скручивает спазмом, и отражение застилает пеленой слёз.
пальцы намыливают отросшие волосы, проходятся по телу, стараясь коснуться каждого сантиметра мочалкой - эйджи выжат досуха и не чувствует смятения из-за наготы. молчание давит, сжимает тисками и звенит в ушах - син открывает и закрывает рот бессловесной рыбой, а потом из карих глаз на него смотрит пустота и его тошнит желчной виной, что заглушает даже шум воды. эйджи не чувствует к нему ничего, кроме безграничной жалости, и десятки прости вперемешку с десятками ты не виноват утекают в слив, делая груз на плечах немного легче. сулин готовит ужин, пока окумура зарывается в одеяльный кокон, пытаясь собрать всё произошедшее в кучу и понять, что со всем этим делать. сон нависает над мокрой головой незаметной тенью и уводит за собой под треск масла на сковороде.
родные до мелких крапинок глаза смотрят так ласково, что дрожат руки. аслан улыбается и утягивает в свои объятия, скрывая от всех бед и боли - грудная клетка словно раздвигается, и дышать становится легче. пальцы бездумно гладят светлые пряди, а голова лежит на плече, носом касаясь шеи. его присутствие и ладони на спине убаюкивают, и эйджи бы давно заснул, если бы происходящее и так не было сном. аслан говорит, что он со всем справится. сможет пережить это и научится снова улыбаться без дрожи в уголках губ и стиснутых до скрежета зубов. окумура не верит в это, но отчаянно верит эшу, поэтому мелко кивает, крепче цепляясь за лопатки, скрытые белой футболкой - я соглашусь со всем, что ты скажешь, только не оставляй меня одного. аслан мягко целует тёмный завиток у виска и обещает, что будет охранять его сон каждую ночь и не пропустит ни единого кошмара. ты никогда не будешь одинок.
резко проснувшись, эйджи замечает промокшую насквозь подушку и не может понять, неужели столько воды натекло с его волос, а после с удивлением обнаруживает засохшие слёзы на щеках. возможно, ему снилось что-то, но он не помнит этого, только внутри будто развязывается тугой узел. окумура чувствует приятный аромат, тянущийся с кухни, и понимает, что голоден.
когда он выходит из комнаты, к его затылку будто кто-то невесомо прикасается. по спине бегут мурашки, а сердце тоскливо сжимается, но он старается принять эти ощущения как часть себя, с которой ему нужно научиться жить. сулин бросает в трубку быстрое «я позвоню позже, береги себя», и эйджи вдруг осознаёт, что, быть может, сумеет привыкнуть к отсутствию аслана. порыв весеннего ветра из открытого окна раздувает паруса занавесок и обдаёт лицо свежестью. окумура вдруг вспоминает, что эш тоже пах весной.
кажется, жизнь продолжается.