Перед ними возвышался шикарный трёхэтажный особняк, построенный в стиле «под старину». Выглядел он как маленькое чудо, словно сошедшее с обложек исторических книг про восемнадцатый век, но, как и прочие подобные строения, мог похвастаться всеми достижениями цивилизации. Впрочем, возможно, его отремонтировали на славу.
Федя уже бывал здесь. Не один, естественно. Вот и сейчас, когда они зашли в шикарную прихожую, переобулись в тапочки, а слуги забрали верхнюю одежду, Куратор только раздраженно махнул рукой.
– Сгинь с глаз. Позову потом. Только не делай ничего. Посиди где подальше от людей.
Он кивнул и начал подниматься по лестнице. Мысль о чердаке пришла спонтанно. Прятаться в одной из комнат как-то не слишком резонно, в чужом доме. К тому же комнаты могут быть закрыты или заняты – даром, что он знал, что здесь живёт только несколько человек и прислуга.
На самый верхний этаж вела деревянная лестница. Федя поднимался по ней медленно, с тенью лёгкого узнавания – это приносило давние спутанные воспоминания о доме, точную суть которых он уже забыл.
Дверь открылась легко. Забитое всяким хламом наподобие старой мебели и прочих вещей пространство заливал яркий дневной свет.
Возле окна, прислонившись спиной к стене, сидел светловолосый мальчик. Неровно стриженные волосы лезли в лицо так, что закрывали только один глаз. Услышав чужие шаги, он подскочил и отвернулся от пустой металлической клетки, прутья которой он механически тыкал пальцем, и повернулся.
Его плечи напряглись, словно он боялся, но, когда в его поле взора попал поднявшийся сюда человек, мальчик ощутимо расслабился.
– Федя… Федя пришел!
Коля никогда не умел сдерживать собственные эмоции. Федя сделал едва несколько шагов, прежде чем его схватили за руки, а после крепко обняли за плечи, прижимая к себе.
Федя только моргнул, но все также неподвижно стоял. Чужие волосы и горячее дыхание щекотали кожу. Он медленно поднял руки и положил их на лопатки.
– Пришел. Ты почему тут один, а не у себя? – он правда думал, что Коля сидит в своей комнате.
Мальчик мотнул головой и улыбнулся, по-привычному ярко и не слишком правильно. Не как другие. Не как нужно.
– Отец злился. Я убежал, но он оставил меня в покое. Сказал о гостях. Я люблю сидеть здесь, – он подбежал к открытому окну и свесился в него почти до пояса. На мгновение Феде показалось, что тот упадёт, но Коля оттолкнулся пальцами от подоконника и ловко вернулся к нему. – Значит о вас говорил. Я очень рад, что ты пришел, Федь. Я люблю сидеть здесь, когда никого нет, особенно ночью. Нет, в любое время суток. Я могу представить, как легко можно выпорхнуть наружу и улететь прочь. Далеко-далеко!
Коля привычно не замолкал ни на минуту. Он оббежал стоящую рядом клетку, шлепнулся рядом на колени и провел пальцами по холодным гладким прутьями.
– Смотри, красивая, правда? Я её тут на днях нашёл. Большая. Как думаешь, я бы в ней поместился? Или нужно стать немного меньше, чтобы так получилось?
– Люди становятся меньше только в старости. И то не всегда, – прокомментировал его слова Федя, тоже подходя ближе и пытаясь понять, что на сей раз у Коли в голове. Наверняка очень много всякого. На самом деле он всегда затруднялся вычленить лишь основное. Слишком много шелухи, хлама, который мешает добраться до сути. Иногда ему откровенно не хотелось с этим возиться.
Коля схватил его за запястье, положил его руку себе на грудь, а после на клетку.
– А если вырвать сердце и поместить туда?
– Тогда ты умрёшь, – не раздумывая, ответил Федя.
– А если я уже в этой клетке, но не понимаю этого? – Коля снова закружился по комнатке, споткнулся обо что-то, чуть не свалился, но смог удержать равновесие, подбежал к Феде, сжал его пальцы снова.
Разноцветные глаза горели огоньками, в которых светилось непонятное, но яркое выражение. – Только этот дом – моя клетка, а прутья невидимые. Я пытаюсь просунуть между ними руку, но самому не пролезть, нет-нет.
– Возможно и так, – Федя кивнул. Он понимал о чем тот говорит весьма в отстранённой двойственной манере – и да, и нет. Восприятие Коли не являлось абсолютной для него загадкой, и все же порой пробиться было слишком сложно. Слишком много разных оттенков и того, что сам Коля не понимал в себе,а Феде не то, чтобы хотелось в этом разбираться.
– Я так хочу летать, Федь, – Коля оперся локтями о подоконник. Несмотря на морозный день, и на то, что ветер холодил руки и забирался под свитер, снаружи доносилось птичье пение. – Быть счастливым. О, Федь! Сюда летит! Красиво, правда?
– Да, красиво… – он проводил маленькую птицу, которая вспорхнула куда-то выше, под крышу, взглядом. – А ты думаешь, что если бы летал, то был бы свободен?
Коля посмотрел на него, тряхнул головой в знак согласия, и Федя протянул руку и убрал волосы с янтарного глаза. Мальчик нервно дёрнулся, но только шире улыбнулся.
– Тогда бы я убежал. И ты. И мы оба были бы свободны. И делали только то, что хотели! Никаких взрослых. Никаких правил. Смех и веселье до упаду! – в разноцветных радужках сияли эмоции, ярко бились желания, сплетаясь в какой-то безумный коктейль. Он поднял руки, и рукава свободной кофты легко опали, обнажая желто-лиловые синяки на запястьях. Ладони снова опустились на подоконник в жесте бессилия.
Федя немного помедлил и положил собственную ладонь поверх его. Просто жест поддержки. Так должно помочь. Они некоторые время стоят и молчат, но кое-что не даёт ему покоя, и он все же формулирует мысли, подбирая оттенки значений вслух.
– Но разве птицы по-настоящему свободны? Они летают из одной страны в другую, потому что буквально запрограммированы на это, – Федя смотрел на алеющее закатом небо. Он вообще ничего не имел в виду, когда произносил эти слова. – А они летают, просто потому что вынуждены постоянно искать пищу. К тому же у них все равно свой ареал обитания. С чего ты взял, что так было бы лучше?
Коля смотрел на него несколько секунд, а после начал тихо смеяться. Смех постепенно перешел в истерику – по щекам покатились слёзы.
– Какой же ты дурак, Федь, – его шею обхватили холодные руки. Коля обнимал его сбоку, уткнувшись носом в щеку. – Ты же понимаешь, о чем я.
– Да. О свободе… – он все же приобнял его одной рукой, понимая, что зря всё это наговорил. Судя по сдавленным всхлипам, только расстроил его. Иногда не стоит говорить людям правду. Это делает им больно. Лучше поддерживать иллюзии. – Возможно нам всем стало бы легче. Но я правда понимаю…
Федя выдохнул. Если он сейчас использует какую-нибудь маску, станет только хуже. Коля в этом отношении на удивление слеп, но в такие моменты в нём просыпалась непонятная интуиция, и он понимал, что Федя не до конца откровенен.
Мысль возникла неожиданно, и он не стал противиться. Возможно это может сработать.
– Ты говорил, что хочешь летать. Но мы же и можем.
Коля непонимающе хлюпнул носом. Ресницы слиплись от слёз, и Федя потянулся пальцами к его лицу, отчего тот поспешно зажмуриться. Мокро. Странное ощущение.
– Твоя способность. Мы можем летать. Там, – повторил он спокойно. – Если тебе хватит контроля, мы не разобьемся. Как на заданиях, но ещё выше.
Несколько секунд царила тишина, а после Коля вскочил на подоконник и потянул его за собой, падая в открывшийся за его спиной портал. Федя послушался безропотно, ощущая, как чужая хватка стала крепче.
– Федя гений! – прозвучало у него над ухом, несмотря на свист ветра. Они очутились почти в десятке метров над землёй, и Коля его отпустил. Привычно. На миссиях им приходилось. Пусть Коля им помогал всего лишь несколько раз.
Коля свалился в портал и поймал его спустя несколько метров. И они вывалились в другом портале. Снова ещё выше, и теперь полетели вниз вместе, держась за руки.
– Мы же летим, как птицы?
Из-за свиста ветра в ушах Федя мог разве что угадывать его слова и смотреть вниз, на быстро приближающийся занесённый снегом сад.
В последний момент Коля подставил портал, и они упали сквозь него в сугроб. От холода на мгновение перехватило дыхание. Свитер и рукава задрались, и ворох снежинок забрался под одежду.
Коля смеялся. Весело, звонко, совсем не обращая на холод внимания, но хватался при этом за Федю так, словно от этого зависела его жизнь. Цепкие пальцы скользили по коже, по залеченным шрамам после миссий. Федя перехватил его за запястье, чуть ниже синяка, который видел недавно, и попытался чуть отстранить, чтобы заглянуть в глаза.
– Мы же летели, Федь? А ты говорил…
– Я был неправ, – слова слетают с губ легко, когда тебе действительно хочется иметь в виду то, что ты говоришь. А смех более звонкий, но теперь уже не такой странный. Счастливый.
– Федь, она над нами. Хочу! Хочу достать! – Коля откатился в сторону, при этом чуть не лишившись одежды – кофта едва ли не через голову снялась. Он широко вдохнул полной грудью и сел. Глаза сияли восторгом.
Невысоко промелькнула птица, возможно из тех, что они видели раньше. Федя проводил ее взглядом, а после поднял руку и провёл пальцем в воздухе задумчиво. Темное сияние отделилось от ногтя, и тут же погасло. Как и возникшая в голове мысль.
Нет, действительно идея не из лучших, и стоит от неё отказаться.
Он моргнул только почти недоуменно, когда прямо перед ними что-то упало. Снег окрасило красным. Федя выдохнул. Похоже, он все же непроизвольно активировал способность, хотя только думал об этом. Контроль сейчас не лучшая его сторона.
Он быстро закидывал снегом кровь, пока Коля рассматривал небо. Почему-то он был рад, что тот как раз в тот момент отвлёкся, смотрел в другую сторону и не заметил.
– Странно...я же её только что здесь видел, – озадаченно пробормотал мальчик. Федя встал как раз, удостоверившись, что ни крови, ни все ещё теплого трупика не видно. Расстраивать Колю ему не хотелось.
– Видимо улетела. К своей семье, – предположил он.
– Думаешь? – он обиженно надул губы.
– Уверен. Как думаешь, можем ли мы сбежать в город? Какие шансы, что они будут долго пить? – в обычное время он не стал бы предлагать что-то настолько рисковое, но сейчас он хотел его отвлечь. Собственный промах принес какое-то странное ощущение, которое он даже назвал неприятным. Очень необычное ощущение.
Коля шмякнулся обратно в сугроб и задумался.
– Не знаю...– он задумался. – А сегодня какой день недели?
– Тридцатое.
– А! – Коля просиял. Он пару мгновений так сидел. – Скорее всего он пригласит господина Жуковского остаться на ночь. Значит и тебя. Наверное, до нас никому не будет дела до завтрашнего утра.
Федя кивнул. Звучало резонно.
– Пойдём тогда заберём вещи. Так идти не стоит. Слишком холодно.
Коля хихикнул и попытался подняться, но вышло с третьей попытки.
– Мне так интересно, что там на Зимней ярмарке. Хочу увидеть фокусы!
Он потащил его в сторону дома. Федя чувствовал как в носки набился снег, и в штанины, и за шиворот, но решил, что встряхнуть все это можно и по дороге. Они очень тихо, почти беззвучно, оделись и выскользнули сперва обратно на крыльцо, а после и за ворота. По счастью никто из слуг их не заметил.
– Федь, спасибо, что ты пришел. Мне весело, когда ты рядом, – голос Коли звучал искренне.
– Не за что.
– Знаешь, я рад. Мы хоть недолго ещё сможем полетать. Неважно, что будет потом. Мне так все равно! – Коля весело улыбнулся, схватил его за руку и потащил за собой. Федя потянулся следом. Он не возражал. Пусть так.
– Фееедь! – Коля дёрнул его за рукав куртки так, что чуть не порвал. Федя дёрнулся в ту сторону куда потянули чисто рефлекторно и покосился на мальчика.
– Что?
– Как думаешь, а та птица, которую мы видели, она счастлива? Летает где-то там? Как мы?
– Скорее всего, – Федя кивнул и позволил Коле увлечь себя на площадь, до которой, они, наконец дошли. Хотя перед глазами почему-то на мгновение мелькнул образ окровавленных перьев и алых пятен на снегу.
Откуда у него эта странная эмоция, которую он не может объяснить? Наверное, стоит её стереть.