Хенджин забавно жмурится и накрывает голову руками, спасаясь от обжигающих холодом капель дождя, которые все равно стекают по его лицу, а влажные волосы лезут прямо в лицо, заставляя не смотреть себе под ноги и наступать в глубокие лужи, хлюпая мокрыми ногами до дома как можно быстрее, чтобы заварить там себе теплое какао, согревая о него промерзшие от осени руки, и уютно устроиться в ворохе одеял, зарываясь в них с головой, пока на ноутбуке будут крутиться ужастики, посылающие мурашки по всему телу от пробирающего до костей страха.
Канун Дня Всех Святых — это вам не шутки, и Хенджин готовился к нему основательно, закупаясь еще заранее за неделю вкусняшками на самый разный вкус и качая фильмы на флешку. Когда наступала темнота, он выключал свет во всей квартире и расставлял для атмосферы подожженные свечки, надеясь, что из-за своей неуклюжести он не сожжет вместе с этим весь дом. Все таки несмотря на все жуткую атмосферу праздника, которую ему присваивают люди, Хенджину умирать пока не хотелось.
Поэтому сейчас, спасаясь от дождя, он быстро забегает в свою квартиру, еле попадая дрожащими пальцами по замочной скважине, и облегченно сбрасывает с себя влажную одежду, плюхаясь на диван. За окном только наступали сумерки, и солнце еще не успело опуститься за горизонт, а до полночи оставалось пару часов, так что Хенджин решил устроить марафон по листанию ленты в инстаграм, сияющими глазами залипая на маленьких котят, на которых он всегда был слишком слаб, и оторвался он от этого только когда ночь вошла в свои законные права, окрасив малиновый закат глубоким черным мраком и полной луной, ярко освещающей небо.
С легким нервным смешком Хенджин поднялся на ноги, поджимая свои пухлые губы, и решил расставить свечки, нагоняя еще больше леденящего ужаса в атмосферу, к которой еще и присоединился дождь, ударивший с новой силой вперемешку с громом и молнией, разбивая небо напополам белыми вспышками и громкими раскатами.
Страх медленно забирался ему под кожу, подпитываясь прибавившимися легкими скрипами когтями по двери, которые Хенджин неудачно старался игнорировать, пока заканчивал со свечами, но потом это стало невозможно, и он, взяв с собой канцелярский ножик, использовавшийся им для открытия художественных принадлежностей, пошел смотреть, что за незваный гость пришел на его вечеринку, дополнив ее легким ужасом, словно по сценарию классического хоррора, крутящегося по ночам, чтобы напугать еще неспящих, и к слову, с этой целью вполне себе удачно справлялись.
Переступая с ноги на ногу, Хенджин все таки неловко потянул за ручку двери, потными ладонями держась за нож, как за свою надежду выжить в этой борьбе с непонятными звуками царапанья, что исходили с обратной стороны.
И открыв дверь, он ожидал кого угодно, включая смерть, пришедшую за ним, потому что он всегда был слишком театрален и драматичен, и было легче подумать, что там убийца с косой, чем маленький пушистый комочек, который и оказался за дверью.
Его белая шерсть была похожа на первый снег, кристальный и мерцающий, а розовые ушки поджаты, будто он боялся спугнуть Хенджина. Карамельные глубокие глаза, в которых, как казалось, можно было утонуть, смотрели прямо на него, и Хенджин мог поклясться, что видел, как в них плясали черти преисподни, обжигая пламенным огнем. Кот был не похож ни на каких других, которых Хенджин видел когда-либо ранее, даже включая соцсети. Казалось, он мог сравниться по красоте с самим богом, а его чарующее волшебство полностью затуманило ему разум, потому что он собирался прямо сейчас отнести его в квартиру, накормив чем нибудь таким же сладким, как и он сам.
Зайдя на кухню с мяукающим чудом под плечом, ластящимся на его теплом отдающиеся прикосновения, он взглянул на время, одновременно с этим наливая молоко в небольшую белоснежную чашку, в цвет шерсти кота. На ослепляющих неоном часах показывалось десять минут до полуночи, и Хенджин хмыкнул себе под нос, не отводя взгляда от кучи шерсти у него под ногами, лакающего холодное молоко.
— Кис, кис, кис, — он опустился на колени, трепля за мягким ушком мурчащее создание, которое в ответ подставляется под нежное прикосновение Хенджина, а тот с радостью ему его дает, сам чуть ли не начиная мяукать от того, как мягко выглядит кот у него под рукой.
— Сейчас уже ночь, а на улице ужасный ливень, так что я надеюсь, ты будешь не против, если я оставлю тебя себе на одну ночь, хорошо, малыш?
Хенджин улыбается, почесывая кота под подбородком, а затем звонко смеется, когда тот переворачивается на спину, животом вперед, будто требуя поиграть с ним, и Хенджин не думает, что сможет отказать этим карим глазам, в которых мерцает легкая лукавость и дерзость, вперемешку с чем-то нежным и мягким. Смотря на него, Хенджину хотелось только широко улыбаться, чувствуя невероятную легкость, и поддаваться своему странному желанию наклониться к нему и легко чмокнуть его в розово-малиновый нос.
— Хватит так смотреть на меня, — низким бархатным голосом проносится у Хенджина над головой, вырывая его из мыслей, и Хенджин радуется, что сейчас уже сидит, потому что так он бы явно упал, видя сейчас вместо крошечного хрупкого кота, который по размеру был всего лишь чуть больше его ладони, представшего перед ним молодого парня с такими же светлыми волосами в цвет его бывшей шерсти, все еще с карими, завораживающими глубиной глазами, и маленькими ладошками, напоминающие его предыдущие лапки.
— Ну да, а теперь ты смотришь на меня с удивлением, — продолжая басить, закатывает глаза незнакомец, и переводит взгляд на время, — ровно час ночи Дня Всех Святых, чего еще ты хотел, подбирая себе оборотня в этот день? — Он протянул руку Хенджину, помогая подняться ему на ноги, за что Хенджин был благодарен, потому что не был уверен, что они его не подведут после увиденнного, и легко потрепал его по волосам, застенчиво улыбаясь, будто теряя весь свой агрессивный настрой до этого, — ты сам меня впустил, — сказал он уже почти шепотом, так, что Хенджин почти бы не уловил грустные ноты в его голосе, если бы не стоял так близко, ощущая запах молока, свежепрошедшего дождя и какой-то сладости, тянущейся на языке и приятно забивающей ноздри, плотно оседая там.
Быстро переменившись в лице от услышанного грустного голоса парня-кота, Хенджин слабо ему улыбнулся, все еще не зная, как на это реагировать, но в любом случае слышать расстройство в голосе незнакомца, который казался уже таким родным, ему определенно не хотелось.
— Хей, я не собираюсь тебя выгонять, хоть я все еще не понимаю до конца, кто ты, ладно? — Хенджин хрустит пальцами, смотря как парень с забавными веснушками, которые хотелось разобрать на созвездия с помощью поцелуев, посветлел и приободрился, переводя на него прищуренный взгляд, наполненный легкой надеждой. Ну разве Хенджин мог отпустить это чудо на улицу под моросящий дождь?
— Ладно, — кивнул он, а белая челка упала ему на глаза, и он, съежившись, громко чихнул и зажмурился. Хенджин от этой картины звонко рассмеялся, неконтролируемо хлопнув в ладоши, но поймав обиженный взгляд мягкого чуда, который все еще напоминал ему злого бродячего кота, которым он, вроде как, и являлся, сложил руки в примирительном жесте и состроил глазки, на что незнакомец тоже не смог сдержать улыбки.
— Я Феликс кстати. — Пробурчал он.
— Хенджин, — стирая слезы с глаз, весело ответил он Феликсу, и искренне обрадовался, что наконец-то узнал его имя, хоть он и не против был бы называть его просто чудом всю оставшуюся жизнь, проведенную желательно вместе с ним самим же.
— Ты снова так смотришь. — Грозно тычет пальцем в него хмурый Феликс, и поджимает губы, а Хенджин снова пытается сдержать смех, видя, как его уголки губ слегка приподнимаются, выдавая его улыбку с головой.
— Как? Удивлённо? — Приподнимает он бровь, складывая руки на груди.
— По-дурацки. — Облизывая свои губы, сложенные милым бантиком, отвечает Феликс, и отводит взгляд, уставившись на пол. Хенджин даже с небольшого расстояния видит, как застенчиво поалели его щеки, окрасившись в малиновый румянец.
И даже до того, как это произошло, они оба знали, что это случится, потому что в комнате воздух резко накалился, посылая возбужденные мурашки и покалывание в пальцах, а глаза Феликса снова смотрели на его лицо, но уже на пухлые, прикусанные губы, и можно было с легкостью сказать, что взгляд у Феликса был точно такой же дурацкий и затуманенный дымкой, как и у Хенджина.
Его губы оказались на вкус еще слаще, чем Хенджин представлял, а тихие приглушенные стоны, слетавшие с его языка, когда Хенджин чуть прикусывал и посасывал его губы, зализывая потом языком, заставляли колени подкашиваться и дрожать от удовольствия. Феликс был отзывчивым, каждый звук выходил из него звонко и ярко, и Хенджин жадно ловил абсолютно каждый, сцеловывая их и дальше врываясь в чуть приоткрытый рот, проникая туда языком, от чего Феликс особенно сильно простонал низким голосом, впечатываясь своим телом в его, и обвивая свои теплые руки вокруг его шеи, заставляя покрываться приятными мурашками.
Когда воздуха не хватило, а в комнате вдруг оказалось слишком жарко для холодного дождливого октября, они нехотя оторвались друг от друга, загнанно дыша и улыбаясь.
Феликс выглядел вдребезги разбитым — его волосы были растрепанны и торчали в разные стороны, будто его хорошенько жахнуло током с разрядом в тысячу вольт, а губы припухли и покраснели, и Хенджин, смотря на эту картину, пожалел, что не оставил засосов на бледной манящей шее, которая без них выглядела слишком пустой, но все таки не все сразу, и он почему-то был уверен, что времени сделать это потом у них будет еще много.
— Понравилось? — Смеется Хенджин, когда Феликс снова к нему льнет, заключая его губы на этот раз в более невинный и мягкий поцелуй, пропитанный нежностью. Он едва касается чужих губ, больше улыбаясь и хихикая в поцелуй, чем действительно что-то делая, а его выжженные пушистые волосы щекочут кожу Хенджина, и он с тихим мурлыканьем зарывается в них рукой, притягивая Феликса к себе в уютные объятия, даря ему домашнее тепло.
— Мне ты понравился, — просто отвечает он, шепотом лаская его шею. А Хенджин, у которого от этого спирает в грудной клетке дыхание, думает, что сейчас задохнется от крепких объятий Феликса, и сам обнимает его также прочно, боясь, что если отпустит, то Феликс может раствориться. А упускать такое прекрасное создание он еще не собирался.
— Ты чудо, — все, на что хватает ему слов.
— Эй аккуратнее со словами! — Резко хихикает Феликс, — я могу на такое и обидеться.
Хенджин ловит его мерцающий искорками смеха взгляд, и сначала не понимает, а затем взрывается таким же лучезарным смехом, как и Феликс, а в уголках его глаз опять начинают скапливаться слезы, пока в животе порхает целый рой бабочек.
И почему-то в этот момент было совсем не важно, что сначала Хенджин впустил в квартиру не этого саркастичного, пропитанного мягкостью и теплотой, излучающего одним своим видом счастье парня, а бродячего пушистого кота, который, даже если задуматься, не сильно и отличался от этого Феликса, ведь был по сути и его частью. Да, было немного странно и головокружительно думать, что все коты являлись оборотнями, и вполне могли ясно мыслить, ведь если коты Минхо тоже люди по ночам, то это будет немного неловко, поскольку Хенджин пару раз просил их напасть на Минхо во сне, когда тот угрожал в ответ запихать ему в рот гору салфеток. Но он не мог возражать против этого, когда рядом с ним сейчас находился Феликс, держась в его объятиях так, будто это было самое безопасное и удобное место на земле.
— Это нормально, что мне хочется провести с тобой всю жизнь, хотя мы только встретились? — Спросил он, нарушая умиротворяющую тишину и нежно проводя ладонью по волосам Феликса, приглаживая их.
— Да, ведь мне хочется того же самого. — Даря новый поцелуй, ответил он, и промурчал что-то неразборчивое, а Хенджин лишь усмехнулся, довольный Хеллоуином, как никогда прежде.