designer

Му Цин был искренне горд собой, ведь он не матерился уже несколько месяцев и очень этим гордился. Также он достиг успехов в умении сдерживать порывы украсить большим синяком лицо кому-то очень его раздражающему.

У Му Цина с детства были проблемы с контролем гнева, проживанием эмоций и общением с людьми. Именно благодаря этому он после окончания университета понял, что друзей как таковых у него нет. Лишь несколько толковых коллег, с которыми можно обсудить участие в новых проектах, работу у рекламщиков и тому подобное. Впрочем, Му Цин, возможно, был излишне прагматичен: если связи с людьми не приносили практической пользы в его непосредственной работе, то они были не нужны. Так, он осознанно на протяжении всех лет обучения налаживал сугубо деловые отношения с обучающимися в его университете, на будущее.

Планы Му Цина были поистине наполеоновскими: он хотел сделать себе имя в мире моды и создать собственный бренд одежды. Насколько бы сложно это ни было в сегодняшних реалиях, когда только ленивый не создаёт свой бренд, сдаваться в планы Му Цина точно не входило.

Например, прямо сейчас Му Цин дорабатывал детали в коллекции, которую он благодаря выигрышу в конкурсе представлял на своей первой неделе моды через полгода. Не Париж или Милан, но огромный шаг вперёд для того, кто только недавно окончил университет.

Вдруг телефон оповестил о новом сообщении, и Му Цин тут же не глядя открыл его, но от имени адресата глаза расширились, а с губ сорвалось короткое и ёмкое «бля-я».

Как всегда. Все беды из-за него.

Фэн Синь

привет? прости что так поздно! но мне правда очень ОЧЕНЬ нужна твоя помощь и именно твля. я только тебе доверяю в вопросе одежды стиля и всего такого… пожвлуйста, давай встретимся в любое удобное для тебя время? я заплачу

Пробежав глазами по как всегда не блещущему знаками пунктуации и правилами родного языка, которые и младшеклассники знают от зубов, сообщению Фэн Синя, Му Цин не смог сдержать очередное «бля». В конце концов, он уже проиграл самому себе — терять нечего.

Он ни за что не покажет ни единой живой душе, что запаниковал от одного сообщения от дурацкого Фэн Синя. Того Фэн Синя, с которым они были знакомы с пелёнок, а после первой же сессии почти переспали по пьяни.

Му Цин ненавидел тот факт, что они поступили в один университет, из-за чего неприлично часто сталкивались в коридоре, и при каждой встрече у него от с трудом сдерживаемого гнева скрипели зубы. Потому что Фэн Синь в своей глупой манере пытался сблизиться, улыбался и всё норовил ненавязчиво коснуться. Будто Му Цину было мало пьяных воспоминаний о его руках, шарящих по его телу, и губах, шепчущих что-то ужасно смущающее в ухо. Му Цин правда не помнил, что ему говорил Фэн Синь тогда, но был искренне благодарен своему мозгу за забывчивость.

Потому что иначе, наверное, совсем не смог бы его оттолкнуть. У Му Цина мама болела, а ещё маячили ежемесячные выплаты по кредиту и очная учёба в престижном университете. У него темнели синяки под глазами и ждали две работы, и отвлекаться на Фэн Синя точно было нельзя. Не время.

Воспоминания о временах учёбы ураганом пронеслись в голове Му Цина, оставив её непривычно пустой. С одной стороны, хотелось сорваться на помощь прямо сейчас. Ведь Фэн Синь гордый, как и сам Му Цин, он бы не стал так просто писать ему с просьбой о помощи после того, как был грубо отвергнут. Но с другой — страшно до чёртиков. Это неловко, когда объявляется вдруг человек из прошлого, с которым когда-то вы были близки.

А вдруг это розыгрыш? Фэн Синь обычно не из тех, кто поступает так низко, но никогда не поздно ведь стать жестоким, правда?

Му Цин

Запла́чу или заплачу́? :)

Беспроигрышная стратегия — саркастичный ответ. Если Му Цин не знал, как ответить, чаще всего прибегал именно к ней.

Фэн Синь

и то и то, пожалуйста давай встретимся. времени мало а нас с се лянем кинул дизайнер

Му Цин нахмурился. Се Лянь — тот, благодаря кому они с Фэн Синем в детстве научились дружить почти без рукоприкладства. Се Лянь был обезоруживающе добрым, иногда даже чересчур, но в то же время относился к тому типу людей, которых при всём внешнем спокойствии Будды лучше не злить. Се Ляня в беде бросать не хотелось и — чего уж греха таить — его участие в любом случае успокаивало. Оставаться наедине с Фэн Синем Му Цин был не готов. Возможно, лет через сто… или восемьсот, как пойдёт.

Также Му Цин знал, что Се Лянь из-за академического отпуска, взятого из-за проблем со здоровьем, до сих пор не окончил университет, хотя поступали они в один год. Учебная нагрузка у него, должно быть, сейчас была практически неподъёмной. Даже стыдно стало за свой ответ, ведь, зная Се Ляня, можно было с лёгкостью сделать вывод, что, даже умирая, он бы ни за что не попросил о помощи, чувствуя себя недостаточно в беде для того, чтобы кого-то отвлекать.

Му Цин

Шучу я, конечно, встретимся. Я свободен завтра весь день.

И да, платить мне не нужно.

Последнее сообщение, конечно, далось с трудом, но Му Цин был уверен, что так поступить будет правильнее, ведь всё же Фэн Синь и Се Лянь ему не чужие люди.

***

На следующий день встреча была назначена в кафе. Му Цин ещё за дверью почувствовал, что хочет прямо сейчас развернуться и убежать: за зарезервированным столиком сидел один Фэн Синь, который, едва увидев вошедшего, замахал ему рукой и привычно глупо улыбнулся.

Как будто вовсе не вырос с тех пор, как был розовощёким пятилеткой.

— А Се Лянь?.. — поинтересовался сразу Му Цин, сдержанно кивнув Фэн Синю и сел напротив.

— Если честно, он не знает о том, что я попросил тебя помочь, — выдохнул Фэн Синь, протягивая Му Цину меню. — Прямо сейчас он, возможно, надеется придумать что-то сам. Ну, ты знаешь его… — Фэн Синь устало выдохнул. — И да, я угощаю. Не отнекивайся, ты и так согласился прийти так быстро, так ещё и от оплаты отказался. Точно, кстати? Я не бедствую сейчас, так что…

— Всё нормально, — отрезал Му Цин и взял меню. Но от предложения оплатить заказ отказываться не стал. В конце концов, приглашал не он.

Когда Му Цин ненамеренно поднял глаза, ему показалось, будто Фэн Синь хотел сказать что-то ещё, но быстро отвернулся и продолжил вглядываться в своё меню, выглядя так сосредоточенно, будто намеревается найти там новое, никому ещё не известное слово.

— Ты выбрал? — дождавшись кивка, Фэн Синь вызвал официанта к их столику. Когда оба сделали заказ, наконец наступил момент узнать детали задания Се Ляня.

— Ну и, — прервав затянувшуюся паузу, Му Цин наконец обратил на себя внимание Фэн Синя, который неловко смотрел куда угодно, но не на старого знакомого. — Давай обсудим хотя бы частично, ради чего здесь собрались. Еда готовиться будет минимум двадцать минут — время, чтобы ввести меня в курс дела, есть.

— О, конечно, прости, — Фэн Синь залез в сумку, откуда достал папку. — Здесь сценарий рекламы, которую должен снять Се Лянь для этого задания. Правки карандашом игнорируй, их вносил тот дизайнер, который нас покинул. Боюсь, что тебе придётся с нуля создавать образ для меня.

Му Цин кивнул и взял папку, едва соприкоснувшись пальцами с Фэн Синем, про себя чувствуя, что нужно было прислушаться к своему внутреннему голосу раньше, когда незаметно сбежать ещё было возможно. Сейчас, ещё даже не вчитываясь в текст сценария, он осознавал, что для создания образа ему нужно будет снять мерки с Фэн Синя, а затем довольно часто с ним видеться, чтобы что-то поправить в костюме.

Ну вот как угораздило Фэн Синя пойти в модели, а Му Цина — в дизайнеры одежды?

Качнув головой, Му Цин начал читать. Се Лянь не разочаровывал: арт-директор из него обещал получиться очень хороший. Реклама, съёмку которой он должен был организовать по всем фронтам (начиная от поиска целой команды для создания рекламы, заканчивая организацией слаженной работы всей этой команды) выходила не банальной, довольно короткой, но понятной и интересной. Му Цин, изучая текст, представлял, как должен выглядеть итог этой работы, особое внимание уделяя внешнему виду модели, Фэн Синя.

Му Цину Фэн Синь для этой рекламы виделся в ханьфу, стилизованным под современный уличный стиль: это позволяло выглядеть и свободно, и традиционно. К тому же, человеком, ответственным за музыку на фоне, было указано использование современных инструментов в сочетании с традиционными.

Нарисованное в голове виделось без преувеличений идеальным, и Му Цин с горящими глазами, полез руками в сумку за планшетом, чтобы набросать эскиз придуманного образа.

— Я, кажется, придумал! Сейчас зарисую, можно сразу Се Ляню на согласование отправить будет, — подняв глаза на Фэн Синя, он вдруг осёкся. Тот смотрел удивлённо и — Му Цину показалось? — смуглое лицо покрылось лёгким румянцем, превращая человека, выглядящего как чёртов образец мужественности, в смущённого юнца. — Ты чего?

— Всё в порядке, просто давно тебя не видел, особенно таким… вдохновлённым. Ты выглядишь очень счастливым, когда говоришь о чём-то, что тебе нравится, — Фэн Синь отличался своим уникальным умением говорить что-то очень смущающее так, будто ничего такого не сказал. Так вышло и сейчас: возможно, для кого-то это могло бы прозвучать обычно, возможно, даже лестно, но любая похвала вызывала у Му Цина желание спрятать горящее лицо в ладони.

«Фэн Синь просто прямолинейный, — напомнил он себе. — Работай и не отвлекайся».

Му Цин лишь кивнул, сказал сухое «спасибо», чувствуя себя слишком странно из-за осознания факта: до сих пор он не испытал ни толики раздражения, хотя на втором курсе был готов зарычать и броситься, как бешеная псина, лишь при приближении Фэн Синя на расстояние пяти метров.

Впрочем, это можно было считать очередным поводом для гордости: он больше не был тем излишне раздражительным колючим студентом, готовым перегрызть горло всем, кто к нему подойдёт и попробует познакомиться ближе.

Довольный собой, Му Цин принялся рисовать костюм на планшете. Его стилус летал над экраном, когда нужно было что-то поправить, добавить или убрать. Даже работая над своей коллекцией, Му Цин не испытывал такого вдохновения, как сейчас. В то же время внутри ему было стыдно за то, что он столько лет провёл вдали от людей, которых так долго считал своими лучшими друзьями. Банально даже не спрашивал периодически, как у них дела. Когда-то он знал обо всех переживаниях Фэн Синя, который в подростковом возрасте был буквально как открытая книга, о ссорах Се Ляня с родителями, даже о проблемах обоих друзей в личной жизни.

Стилус соскользнул, оставив лишнюю линию поверх почти законченного эскиза. Быстро убрав её, Му Цин помотал головой, будто надеясь изгнать отвлекающие мысли из головы, и вернулся. Эскиз был почти закончен.

— Му Цин, твоё блюдо принесли, — непривычно тихо сказал Фэн Синь, вырвав его из своих мыслей.

— Сейчас, мне немного осталось, — отмахнулся тот, вернувшись к наброску. Он считал необходимым добавить несколько вышивок на модернизированное ханьфу, задумавшись о том, что бы подошло Фэн Синю. Он смутно помнил, что вышитые драконами верхние одежды кажется, раньше имели право носить только высокопоставленные особы. Подняв взгляд на Фэн Синя, который ставил ему поднос с заказанными блюдами, аккуратно переставляя их, всмотрелся в серьёзное лицо с грубыми, но очень приятными чертами, придававшими вид отстранённо-суровый. Красивый.

Дракон. Фэн Синю с его маскулинной внешностью определённо подойдёт вышивка с драконом, символизирующим воплощение мужского начала.

— Что-то такое, — Му Цин придвинул планшет Фэн Синю, начав объяснять причины выбора именно такого фасона. Фэн Синь слушал с интересом, не перебивая.

— Это определённо лучше того, что могли бы придумать Се Лянь и тот парниша вместе взятые, — усмехнулся он беззлобно. — Спасибо, я теперь жалею, что не обратился к тебе сразу, ты в этом деле непозволительно хорош. Отправь мне файл, пожалуйста, я сейчас объясню ситуацию Се Ляню и извинюсь за то, что решил действовать у него за спиной.

Му Цин кивнул, внутри крича от похвалы от Фэн Синя. Годы не позволили забыть ощущений, которые дарит его похвала: когда они были подростками, то часто ссорились, но прямолинейный Фэн Синь всё равно часто говорил что-то приятное, и в ответ на это даже злиться не хотелось. Фэн Синь всегда был искренним — и это качество в людях Му Цин очень ценил, а в себе взрастить всё не мог.

Надеясь скрыть смущение от нахлынувших воспоминаний, которым уже больше трёх лет, Му Цин, как только отправил файл Фэн Синю, придвинул к себе тарелку. Краем глаза он видел, как сосредоточенно нахмурился Фэн Синь, печатая сообщение. Этот вид вызвал невольную улыбку: как можно с таким серьёзным лицом писать, игнорируя знаки препинания и опечатываясь чуть ли не в каждом слове?

Как только Фэн Синь отложил телефон, очевидно, внутренне молясь на то, что Се Лянь не включил режим «я сам», официантка принесла и его часть заказа.

Во время еды он периодически бросал нервные взгляды на телефон, ожидая ответа. В воздухе повисла неловкая пауза, которую заполняли только тихие разговоры людей за соседними столиками, шум оживлённой улицы за окном и нервное дыхание Фэн Синя.

— Да что он молчит, — отложив палочки, недовольно пробурчал он наконец. — Опять со своим Сань Ланом где-то, наверное.

Му Цин чуть не подавился лапшой, когда Фэн Синь закатил глаза при произнесении имени ещё неизвестного ему человека.

— С кем? — спросил Му Цин, ухватившись за возможность разбавить тишину. К тому же, правда интересно: неужели Се Лянь, всегда отличавшийся почти монашескими замашками и отшивающий всех, кто пытался хотя бы намекнуть ему на продолжение вечера в постели, признанием в импотенции, нашёл кого-то, кто искренне ему нравился? И очевидно не нравился Фэн Синю.

— Да хрен с горы просто, — о, это уже интересно! Интересно, кто же умудрился вызвать такую бурю эмоций у Фэн Синя, который, по сравнению со своей подростковой версией, был спокоен подобно морю в штиль. — Появился непонятно откуда, показал Се Ляню портрет, нарисованный с него в автобусе! и без разрешения! Кто так делает вообще? Это стрёмно! А Се Лянь и рад ему, носится с ним как с писаной торбой. Одно хорошо: этот Сань Лан помогает ему с проектом, познакомил с хорошим оператором, стилистом и… ну, в общем, нормальную команду помог собрать. Ну, кроме дизайнера. Но у меня волосы дыбом встают от того, как этот хмырь на Се Ляня смотрит и говорит томно так, — Фэн синь откашлялся и постарался передать интонацию, — «гэ-гэ».

От интонации, переданной Фэн Синем, Му Цину самому стало не по себе. Впрочем, учитывая, что Фэн Синь любил драматизировать и иногда отчего-то включал режим телохранителя Се Ляня, возможно, можно было не сильно беспокоиться.

— А ещё всё намекал Се Ляню, что неплохо бы меня заменить на модель с бóльшим опытом! Так бы и стукнул его по лбу, — зло выдохнул Фэн Синь, а Му Цин спрятал улыбку в стакане.

— И что, они прямо встречаются? — поинтересовался он. Дождавшись кивка, сам себе улыбнулся. — Так радоваться надо, наверное. Всё же Се Лянь уже взрослый человек, да и помнишь, как мы с тобой беспокоились из-за того, что он ни разу даже на свиданиях не был? А этот Сань Лан так ему помогает. Это… ценно?

Фэн Синь уныло угукнул, но было видно, что, несмотря на правильность слов Му Цина, он был ни разу не согласен.

— Вот сам его увидишь и поймёшь, о чём я, — всё же пробурчал Фэн Синь, допивая напиток из своего заказа.

— Отлично, поспорим на это? — захотелось вспомнить юношество, когда они с Фэн Синем спорили на щелбан по поводу и без.

— Да ты продуешь, — уверили Му Цина. — На что?

Фэн Синь задумался, потупил взгляд, а потом вдруг покраснел.

— Ладно, не будем спорить, мы что, маленькие? — пожал он плечами и стал аккуратно складывать посуду.

Му Цин пожал плечами. Ему было интересно, почему Фэн Синь вёлсебя так, будто то и дело одёргивал себя от того, чтобы что-то сказать или сделать? Смущался тоже довольно часто. «Хотя, — невесело подумал Му Цин, — смущение вполне ясно, учитывая, на какой ноте наша многолетняя дружба, чуть не ставшая чем-то бо́льшим, завершилась».

Из мыслей его вырвал раздражённый голос Фэн Синя:

— Да чёрт, ну неужели ему сложно ответить!

— Ничего страшного, можно ведь сейчас пока снять с тебя мерки, — заметил Му Цин. В конце концов, лучше быстрее расправиться с одной из самых неловких частей его работы. — Если у тебя, конечно, нет планов на сегодня.

— Ох, как же я не догадался, ведь точно — для снятия мерок не нужно одобрение одежды нашим арт-директором! — хлопнул он себя по лбу, а после обезоруживающе улыбнулся. — Прости, я очень туплю в последнее время. А, к тебе или ко мне?

Му Цин сдержался не поправить Фэн Синя, что тупит он не только в последнее время, ведь является специалистом со стажем. Но последняя фраза буквально выбила землю у него из-под ног: то же самое, слово в слово, сказал ему Фэнь Синь на той студенческой тусовке накануне последнего экзамена первой сессии, когда они столкнулись на кухне и довольно быстро от размышлений о том, какое пиво лучше, тёмное или светлое, перешли к поцелуям.

Вдох-выдох.

Что было, то прошло.

— Я не то чтобы уверен, что у модели есть то, что нужно дизайнеру для работы. Ко мне, конечно, — он собрал свою последнюю нервную клетку и заставил работать на благо её обладателя. Сказать получилось спокойно и рассудительно.

— Логично, тогда поедем! Чем быстрее справимся, тем лучше. У тебя правда мало времени выходит на пошив и всё такое…

— Самым сложным будет не пошив, а поиск нужной ткани. А ещё, увы, придётся кое-кому раскошелиться на обувь. Думаю, что на ней мы сэкономим, я уже представляю примерно модель, которая нам нужна.

— Это не проблема! — заверил Фэн Синь. — Я помогу и куплю всё, только покажи.

— Аккуратнее с такими заявлениями, я же покажу, — ухмыльнулся Му Цин, открывая свою машину… и недоумённо уставился на Фэн Синя, который с видом, будто так и надо, стоял у пассажирской двери, готовый занять место. — А ты что, без машины?

— Да продал, — пожал он плечами, усаживаясь рядом. — Я просто ей не пользовался, обычно съёмки в такое время, когда легче на общественном транспорте доехать или такси взять.

Му Цин понимающе кивнул и завёл машину.

Поездка первые минут пять прошла в тишине, но потом Фэн Синь начал слишком громко пыхтеть, пытаясь разобраться в кнопках на дисплее автомобиля, потому что, видите ли, пытался включить нужную радиостанцию.

Му Цин не слушал радио в машине в принципе и предпочитал ездить в тишине, слушая лишь свои мысли. Музыка его грузила. Фэн Синь же, видимо, был совсем другим. Он всё ещё жил по закону «чем громче, тем лучше».

Пришлось провести разочаровавшемуся в технике человеку практикум по пользованию радио в машине. Когда у Фэн Синя всё получилось, и он нашёл очевидно нравящийся ему трек (который Му Цин про себя назвал звуками ада), он заулыбался совсем как в детстве и игриво толкнул Му Цина.

В ответ на это он шикнул, и Фэн Синь отвернулся с поднятыми руками и начал подпевать «Линкин Парк», пусть не всегда попадая в ноты, но с чувством. Особенно на рэп-партиях было видно, как он любит эту песню. Му Цин даже злиться на него не мог, потому что Фэн Синь выглядел то ли ребёнком, дорвавшимся до диджейского пульта, то ли стариком, впервые увидевшим чудеса современной техники.

В конце концов, не каждая поездка Му Цина обещает быть шумной. Возможно, что эта первая и последняя.

***

Когда Му Цин открывал дверь, он чувствовал на себе пристальный взгляд Фэн Синя, от чего стало немного неловко. Что, если Му Цин не один до сих пор мучается воспоминаниями о том, что могло бы случиться, если бы он не был мудаком?

— Проходи, у меня можно босиком, там чисто, — кивнул Му Цин на идеально вычищенный пол и вдруг вспомнил, как однажды оказался в общажной комнате Фэн Синя, напоминающей склад грязных носков, футболок и банок пива, где тот без зазрения совести ходил босиком.

— Спасибо, — Фэн Синь аккуратно отставил обувь в сторону и прошёл по коридору дальше.

— Ванная слева по коридору, возьми любое полотенце из тумбы там же, — наставил его Му Цин, угадав ход мыслей неожиданного гостя. — Помой руки и иди в комнату, она дальше по коридору. С кухней, надеюсь, не спутаешь.

Вскоре Му Цин, вооружённый сантиметровой лентой, зашёл в свою комнату, тут же наткнувшись взглядом на сидящего на удобном мягком кресле Фэн Синя.

— Удобно у тебя тут, — сообщил он, чем вызвал в ответ закатывание глаз.

— Я знаю, ведь интерьер я делал с дизайнером интерьера вместе. Чтобы было и красиво, и удобно.

Фэн Синь кивнул и нехотя поднялся.

— Так, что мне делать?

— Господи, сколько ты уже работаешь моделью, — Му Цин не знал, смеяться ему или плакать. Фэн Синь выглядел абсолютно потерянным и сонным. — Раздевайся до нижнего белья, и тогда я смогу точно снять мерки.

В ответ Фэн Синь заторможенно кивнул и принялся за дело так медленно, будто хотел намеренно разозлить Му Цина.

— Чёрт возьми, чего ты спишь! Тебе помочь, может? — за то время, пока непривычно задумчивый Фэн Синь снял футболку, можно было полностью раздеться и одеться обратно. — Даже только начавшие работать моделями девочки и мальчики и то меньше думают.

— А им ты тоже предлагаешь помочь? — поинтересовался Фэн Синь.

— Нет, ты первый и единственный, кто не умеет снимать штаны, — честно признался Му Цин. — Серьёзно, давай быстрее уже, чего я там не видел.

Фэнь Синь тяжко вздохнул и справился с брюками намного быстрее, чем с футболкой. Му Цин сглотнул вдруг ставшую вязкой слюну: Фэн Синь всегда выглядел как чёртов бог благодаря своему спортивному телосложению и коже медового оттенка. Ну просто воплощение плакатов о пользе здорового образа жизни. И, если даже подростком Фэн Синь выглядел очень красиво в этом своём образе качка, особенно на фоне Му Цина, более тонкого и болезненно-бледного из-за бессонных ночей и не самого правильного питания, то сейчас казалось, что он правда сошёл с обложки какого-то журнала. Прирождённая модель.

— Итак, давай начнём с измерения обхвата головы, — начал Му Цин, посчитав, что измерение роста модели будет лишней тратой времени. Времени, которое он проводит, стоя вплотную к слишком привлекательному Фэн Синю. В конце концов, всё это записано в профайле, легче посмотреть там, чем гонять Фэн Синя к ростомеру. — Да, на моём эскизе у тебя нет головного убора, но лучше измерить, если вдруг Се Ляню будет его недоставать в твоём образе.

Му Цин пояснил необходимость этого, самого простого, казалось бы, измерения, увидев непонимающий взгляд Фэн Синя.

— Подойди ближе и выпрямись, бога ради, — Фэн Синь совсем не по-модельному ссутулился, тем самым вызвав желание Му Цина драться, как в старые-добрые. — Кто модель, я или ты? Все мерки, если ты забыл, снимаются с ровно стоящего и относительно расслабленного человека.

Стоило Фэн Синю наконец выдохнуть и выпрямиться, их лица оказались на одном уровне, и оба поспешили смотреть куда угодно, кроме глаз друг друга. Му Цин облегчённо вздохнул, когда Фэн Синь сдался и, видимо, полностью доверившись ему, закрыл глаза. Работать, не чувствуя на себе чужой взгляд и то и дело отводя свой, стало легче. Му Цин наконец снял мерку, записал и вернулся для измерения обхвата шеи. Он не понял, зачем, но он, прежде чем накладывать ленту на нежную кожу, предупредил:

— Теперь шея. Не дёргайся.

В ответ Фэн Синь шумно втянул носом воздух, а как только лентой Му Цин коснулся его шеи, крепко сжал зубы. Наверное, реакция была вполне обоснованной: Фэн Синь до сих пор стоял с закрытыми глазами, и от этого прикосновения, даже лёгкие, ощущались иначе. В этот момент перед глазами Му Цина пронеслись воспоминания о том, как часто при случайных соприкосновениях даже когда Фэн Синь всё видел, он сильнее реагировал именно на касания шеи, и уже тогда Му Цин подумал, что она, должно быть, очень чувствительна.

Боясь, что может доставить лишний дискомфорт от ставшей вдруг навязчивой идеи провести пальцами по смуглой коже, Му Цин как можно скорее закончил и записал число.

Глупые мысли лезут в глупую голову всегда в самое неподходящее время.

— Теперь повернись спиной, мне нужно измерить ширину плеч, — дождавшись выполнения своей просьбы, Му Цин приступил к делу. Отчего-то ему показалось, что Фэн Синь снова зажался, ссутулившись, что могло испортить измерения. — А ну выпрямись! — сказал он, легонько стукнул ладонью по выпирающим лопаткам.

— Ай! — возмутился Фэн Синь, но выпрямил спину. — Что за рукоприкладство!

Му Цин никогда бы никому не признался, но от взгляда на широкий разворот плеч Фэн Синя закружилась голова. Вспомнилось вдруг, как приятно было ощущать сильные мышцы спины под руками, проходиться ногтями по идеальной медовой коже и бояться даже оставить на ней след. Фэн Синь был идеален целиком. Особенно когда молчал.

Сморгнув воспоминания, Му Цин быстро измерил плечи, внутренне чувствуя напряжение от осознания, что следующим будет обхват груди.

— Снова лицом повернись, — Му Цин искренне надеялся, что Фэн Синь до сих пор стоит с закрытыми глазами. Увы, не всем надеждам свойственно сбываться. — Сейчас, возможно, будет немного… щекотно? Я не знаю, насколько чувствительны у тебя соски, но измерение проходит ровно по ним. Не я это придумал, так что… просто стой ровно и не напрягайся, я постараюсь побыстрее.

Фэн Синь молча кивнул и так и не закрыл глаза, наблюдая за каждым движением. Му Цин вдруг понял, что у него впервые за годы снятия мерок подрагивали пальцы.

Проклятье, надо быстрее закончить с этим делом и проветрить голову. Никто никогда, особенно спустя годы, не мог вызвать такую концентрацию самых низменных желаний у Му Цина. К тому же, он чуть ли не ежедневно видел невозможное количество красивых людей обоих полов, но всегда работал с абсолютно холодной головой даже несмотря на то, что некоторые парни были определённо в его вкусе. И Му Цин был горд тем, что умел разделять работу и личную жизнь.

Но чёртов Фэн Синь ставил под вопрос весь его профессионализм!

Нахмурившись, Му Цин выдохнул и протянул ленту за спиной, по ходу проверяя, чтобы она правильно легла, и едва не уткнулся в грудь Фэн Синя. Чертыхаясь про себя и на него, отрастившего столько грудных мышц, он подвёл ленту вперёд, стараясь не касаться кожей о кожу. Стоило лентой пройтись по соскам, Фэн Синь еле заметно вздрогнул, и Му Цин с огромным трудом сдержался, чтобы не заглянуть ему в глаза.

«Это работа, Му Цин, — напомнил он себе, — пусть бесплатная для тебя, но работа».

— Сколько времени ты провёл в зале, чтобы накачать такие… грудные мышцы, — неловко усмехнулся Му Цин и быстро отошёл, чтобы записать результат. Ответа не дождался и, пожав плечами, вернулся, не решаясь смотреть в лицо Фэн Синя. — Теперь талия. Расслабься, не втягивай живот, ведь тебе в этом костюме ещё двигаться чёрт знает сколько. Осталось не так много, кстати.

Му Цин не был уверен, сказал последнюю фразу Фэн Синю или самому себе, но он точно знал, что давно не был так напряжён. Хотелось быстрее расправиться с мерками, чтобы Фэн Синь наконец оделся и ушёл из его квартиры, и можно было спокойно выдохнуть и встать под ледяной душ. Противный внутренний голос нашёптывал, что Му Цин хотел вовсе не этого, но его вполне можно было проигнорировать.

Выверенными движениями лента обернула талию Фэн Синя, на фоне груди казавшейся слишком тонкой. Му Цин собственными глазами видел, как от неловкого прикосновения к коже поясницы мышцы пресса напряглись. Захотелось коснуться снова. Возможно, уже не лентой и даже не рукой.

Вместо этого Му Цин закрыл глаза, посчитал до трёх, запомнил цифру на ленте и на ватных ногах пошёл её записывать, всю дорогу опасаясь, что забудет и придётся повторять.

Следующее измерение было ни разу не легче, потому что сантиметровой лентой нужно было измерить обхват бёдер по самой выступающей точке ягодиц. Ягодицы Фэн Синя, по скромному мнению Му Цина, были не иначе как произведением искусства. Поэтому всю сознательную жизнь у него чесались руки. Особенно после осознания себя геем и признания Фэн Синя в своей бисексуальности.

Сглотнув слюну, Му Цин присел и оценивающе посмотрел издалека, чтобы точно определить самую выступающую точку ягодиц. Ни разу за годы практики так не делал, но — успокаивал себя он — «всё бывает впервые». Все свои внутренние ресурсы он пустил на то, чтобы смотреть прямо и дышать ровно. Пальцы подрагивали ещё сильнее, чем несколькими минутами раньше. Хотя Му Цин был не совсем уверен в том, прошло с того измерения несколько минут или же лет.

Стоило ему лентой провести по паху, Фэн Синь перехватил его руку, остановив:

— Блять, пожалуйста, — глухо, будто сквозь зубы выдохнул он, и от звука его голоса по спине Му Цина пробежали мурашки. Он поднял непонимающий взгляд.

Фэн Синь смотрел сверху вниз и выглядел так, будто всё время после его появления в квартире Му Цина он его не иначе как пытал при помощи сантиметровой ленты.

В горле пересохло, но Му Цин на всякий случай поинтересовался:

— Что «пожалуйста»? — и не узнал свой голос, сейчас больше напоминавший писк.

Вместо внятного ответа Фэн Синь легко потянул его за перехваченную руку, запястье которой так и держал, к себе. Му Цин встал прямо, и Фэн Синь положил его руку к себе на грудь и почти шёпотом заговорил:

— Пожалуйста, послушай, я больше так не могу. Ты… мне очень нравишься, давно уже, — сердце в груди Фэн Синя билось бешено. Точно так же, как и у Му Цина. — Я правда хотел держать себя в руках, и у меня сначала получалось там, в ресторане, когда ты был такой сосредоточенный и красивый… и улыбался даже, а не хмурился всё время, как раньше. Но сейчас я правда не могу держаться, чувствуя твои прикосновения и видя, как ты сосредоточен… Давай мы с Се Лянем сами, я не могу даже дышать, пока ты рядом, голова пустая совсем.

Выпалив это почти на одном дыхании, Фэн Синь аккуратно убрал руку Му Цина, отошёл на всякий случай и собрался одеваться. Будто опасался, что прямо сейчас на него набросятся с кулаками или ещё что-то подобное сделают.

— Какой же ты тупой, — к Му Цину вернулся дар речи, и странности поведения Фэн Синя вдруг нашли объяснение. — Куда собрался? Ну точно голова совсем пустая!

В голове глухо отдавался стук собственного сердца, и Му Цин почувствовал себя последним мудаком. Всё это время Фэн Синь ощущал себя отвергнутым (вполне справедливо, учитывая, как повёл себя Му Цин тогда) и сегодня весь день изо всех сил сдерживал чувства, которые за годы никуда не пропали.

— Ты мне… тоже, — всё, что смог выдавить из себя Му Цин. С признанием собственных чувств у него всегда были проблемы, особенно если надо было говорить о них вслух.

Но Фэн Синь обернулся, явно шокированный этими словами. Словами, которые могли бы прозвучать более искренне и чувственно, будь Му Цин хотя бы немного менее гордым и эгоистичным, честным с самим собой и с другими. Но Му Цин был таким, какой есть: бегущим от себя, своих чувств и истинных желаний уже столько лет.

Даже сегодня весь день он безуспешно пытался сбежать от собственных мыслей, которые не сильно-то изменились с мыслей из того вечера.

— Ты уверен? — иногда, в редкие моменты, когда Фэн Синь чувствовал себя неуверенно, он звучал совсем тихо и неправильно. Фэн Синь громкий, забавный… и, несмотря на всё это, он бесконечно нравился Му Цину. Хотя, пожалуй, всё же бесил: ему прямым текстом сказали, а он ещё переспрашивает!

— Нет, блять, я пошутить решил, — огрызнулся Му Цин. Но позже продолжил говорить чуть спокойнее. Насколько мог, чувствуя нервную дрожь. — Нет, ну серьёзно, не тупи. Мне… сложно говорить о подобном, но я правда жалел, жалею и, думаю, вечно буду жалеть о том, что тогда грубо тебя оттолкнул. Причина этого дурацкая. Не спрашивай, это глупо и стыдно.

Фэн Синь слушал, не смея двинуться. И не спрашивал — это хорошо. Возможно, он боялся испортить редкий момент откровенности Му Цина.

— Но сегодня я окончательно убедился в глупости своего поступка, — с каждым сказанным словом голос Му Цина становился всё тише. Всё же признаваться в своих ошибках слишком тяжело, особенно незапланированно. — Ты улыбался так ярко, будто это не тебя я грубо отшил. И выглядел таким серьёзным, будто успел измениться, вырасти, но уже тут, в своей квартире, я понял, что ты вовсе не стал другим человеком, ты всё тот же, лишь выглядишь взрослее. Но ты всё так же мне нравишься.

Фэн Синь был на удивление молчалив, заставив Му Цина на мгновение усомниться в сказанном: достаточно ли этого? Не сказал ли он лишнего? Считается ли вообще то, что он сказал, признанием в своих чувствах?

Всё же язык любви Му Цина — явно не слова. Ему хотелось коснуться Фэн Синя не сантиметровой лентой, найти каждое его чувствительное место, изучить каждый миллиметр его тела, запомнить узоры родинок на его коже, даже расположение на медовой коже каждого мелкого шрамика. Хотелось заставить его плавиться под руками и губами Му Цина.

Естественно, ничего из этого Му Цин произнести вслух не смог. Зато ему удалось, наконец, сократить расстояние между ними и коснуться рукой щеки Фэн Синя:

— Позволишь доказать?

Стоило этим словам прозвучать, как Фэн Синь будто вернулся в реальность и тут же впился поцелуем в губы напротив. Казалось, что эти слова сорвали последние тормоза, заставив Фэн Синя ворваться языком в рот Му Цина, который лишь улыбался в поцелуй и жадно шарил руками по коже.

Оба, наконец, дорвались, набросившись друг на друга подобно голодным псам.

В процессе дикого поцелуя, больше напоминавшего борьбу, Фэн Синь с лёгкостью, от которой Му Цин еле сдержал стон, в очередной раз восхитившись силой рук, отстранил его в от себя, заглядывая в глаза улыбаясь пьяно. Му Цин смотрел в ответ, выглядя, возможно, ровно так же, и не понимал, хочет он сейчас продолжить целоваться или опуститься на колени и отсосать Фэн Синю, член которого то и дело задевал его бедро во время поцелуя.

— Позволишь перейти в постель? — выдохнул ему в губы Фэн Синь, шутливо дразня Му Цина за фразу, которая дала им обоим зелёный свет. И вновь потёрся членом о бедро, будто намекая, что хоть и дразнится, но намерения у него всё же серьёзные.

Му Цин почти обиженно рыкнул и в отместку укусил Фэн Синя за нижнюю губу, заставляя его издать очередной за последние минуты полувсхлип. Му Цин в жизни не думал о том, что Фэн Синь может быть… таким. Открытым, желающим больше и больше прикосновений, нежным и отзывающимся на любое действие то вздохом, то затаённым дыханием, то тихим стоном. Всё это абсолютно противоположно тому громкому и грубому Фэн Синю, которого Му Цин знал до этого.

Му Цин рад узнать его ближе, но всё еще жалеет о том, что не сделал этого раньше.

Тёмный взгляд Фэн Синя из-под ресниц, когда он открыл шею для голодных поцелуев, его руки, блуждающие у Му Цина под рубашкой, сказанное горячим шёпотом имя — всё это было явным побуждением последовать шутливому поддразниванию уже без шуток.

Член, вставший от одних лишь поцелуев, упирался в плотную ткань джинсов, и от этого ощущения на грани боли и удовольствия в голове было почти пусто.

Никто из них не помнил, когда они оказались в соседней комнате, на просторной кровати Му Цина. Фэн Синь, видимо, чувствуя острую несправедливость из-за того, что только он был раздет, бросил последние силы на расстегивание пуговиц на рубашке и джинсах Му Цина.

— Кто тебя просил так одеваться, — прошептал он, чувствуя, как вскипает злость внутри, когда его пальцам всё не поддавалась предпоследняя пуговица рубашки. Му Цин, опасаясь за сохранность одежды, принялся сам подрагивающими от возбуждения пальцами освобождать себя от лишней ткани.

— Прости уж, я как-то не планировал, — ехидно выдохнул Му Цин в губы Фэн Синя, освобождаясь от узкой тесноты джинсов сразу вместе с нижним бельём. — В следующий раз на деловую встречу к тебе приду без одежды.

— Какой же ты…

— Красивый? Бесподобный?

— Да, — всё, что сумел выдавить Фэн Синь, когда Му Цин, наконец избавившийся от джинсов, не сползающих из-за узости штанин с икр, приблизился к нему и сел на колени, вовлекая в очередной поцелуй.

Фэн Синь, прижимая к себе идеальное бледное тело, наконец, полностью освобождённое от одежды, словно потерял контроль над руками. Му Цин, сидящий у него на коленях, сводил с ума. Хотелось касаться его всего, срывать с тонких, обычно сжатых в полоску от напряжения губ больше вздохов и стонов, хотелось…

— Пожалуйста, — говорить было бы намного легче, если бы Му Цин дал отстраниться или хотя бы отлип от его губ, — пожалуйста, трахни меня, Му Цин.

Кто бы мог подумать, что эти слова — то, что могло заставить дорвавшегося до фэнсиневых губ Му Цина шокировано отпрянуть.

— Ты… — голос звучал как никогда хрипло. — Ты уверен? Я думал… — Му Цин правда был уверен в том, что уж кто-кто, а Фэн Синь предпочитает иначе. Сам Му Цин готов был подстроиться под любой поворот событий, но тон Фэн Синя и вообще ситуация несколько выбили его из колеи.

— Я ещё как, блять, серьёзно, пожалуйста, я чуть не умер, когда ты говорил мне, как встать. Ты звучал так… властно, что колени подгибались, — признался Фэн Синь, покраснев гуще. Не от стыда в признании своих желаний и кинков, а от воспоминаний о том, как говорил с ним Му Цин. — Блять, я так хотел и не хотел одновременно, чтобы ты увидел, как у меня встаёт из-за того, что ты просто снимаешь с меня мерки, буквально… просто делаешь свою работу. И ты был так сосредоточен, так хмурился, что я был при смерти всё это время.

Сбивчивая речь Фэн Синя прервалась, а сам он шумно втянул воздух сквозь зубы и откинул голову назад, когда рука Му Цина накрыла его член сквозь бельё, слегка надавив.

— Какой же ты… — у Му Цин слов не было, чтобы описать, что он чувствует, видя такого Фэн Синя. — Ложись на спину, — приказал Му Цин.

Фэн Синь мгновенно послушался, чувствуя, как от предвкушения перехватывает дыхание. Со стороны Му Цина послышался смешок, и вскоре горячие губы начали покрывать поцелуями грудь и живот Фэн Синя. Он был почти разочарован, однако вскоре понял, что даже так, до сих пор в белье, он находится на грани, и от любой стимуляции готов позорно кончить, даже не оголившись полностью.

Му Цин же не скупился, честно выполняя данное самому себе обещание: он тщательно изучал Фэн Синя, с улыбкой отмечая, насколько чувствительные у него соски, как он дёргался и тихо постанывал, когда руки Му Цина поглаживалит его талию, спускаясь к прогибу поясницы.

Намеренно он не приближался к кромке белья, испытывая головокружение лишь от вида мечущегося под ним Фэн Синя, лицезрея растекающееся по его трусам мокрое пятно предэякулята. Фэн Синь доверил всего себя ему. Хотелось оправдать ожидания с лихвой.

Му Цин оторвался от него лишь для того, чтобы всё же наконец снять его трусы, а затем дотянуться до тумбочки у кровати, чтобы достать из неё презервативы и смазку.

— Прости, но на сегодня единственный приказ — «расслабься и получай удовольствие», — примирительно улыбнулся Му Цин, надевая презерватив на Фэн Синя, а затем щедро выдавил смазку себе на пальцы. Фэн Синь, очевидно, протеста его приказу не выражал, лишь раздвинул ноги для удобства обоих и с интересом поглощал взглядом каждое действие Му Цина. Фэн Синю казалось, что даже от ощущения тонкого пальца на собственном анусе он вот-вот вознесётся.

Му Цин старательно смазал вход, а затем проник внутрь Фэн Синя на одну фалангу, одновременно с этим ртом вобрал головку члена, сорвав с губ Фэн Синя громкий стон и заставив его выгнуться.

— Ты совсем? — почему-то шёпотом спросил Фэн Синь. — Я же сейчас…

— Именно поэтому, — улыбнулся Му Цин, выпустив головку изо рта и заглянув в глаза Фэн Синя. — Я заставлю тебя кончить как минимум два раза, а-Синь.

Фэн Синь не знал, что именно так повлияло — томно сказанное «а-Синь», само обещание или ощущения от того, как член упёрся в горло Му Цина, — но он почувствовал себя на грани так быстро, что, если бы сейчас был с кем-то другим, ему стало бы стыдно. Однако они так давно друг друга знали, на самом деле, что, пожалуй, не могло быть ничего постыдного.

Вскоре Му Цин добавил смазки и вставил второй палец, растягивая, продолжая так же старательно то заглатывать член Фэн Синя до упора, то выпускать его, чтобы пройтись языком по головке, обвести линию уздечки, а затем вновь вобрать член целиком.

Фэн Синь честно поражался своей выдержке, однако секрет её был прост: он до сих пор не кончил лишь из-за того, что не смотрел на Му Цина. От одних ощущений хотелось раствориться, но если бы он увидел, как старался Му Цин у него между ног, можно было бы полностью подтвердить чьи-то там слова о том, что оргазм — это маленькая смерть.

Впрочем, стоило Му Цину пальцем коснуться простаты, вся выдержка слетела к чертям. Фэн Синь в немом крике излился в презерватив, отчаянно сжимая простынь руками.

— Никогда бы не подумал, что ты такой тихий в постели, — удовлетворённо выдохнул Му Цин, снимая презерватив с его члена и завязывая в узел, чтобы бросить в маленькое мусорное ведро неподалёку от кровати.

— А надо было раньше узнавать, — лениво выдохнул Фэн Синь, надеясь, что его всё же хватит на второй заход.

— Такой красивый, когда кончаешь, — Му Цин словно не услышал его. Он дожидался, пока Фэн Синя отпустит после оргазма: его коленки всё еще легко подрагивали. — В следующий раз, надеюсь, мне удастся заставить тебя кончить с моим именем на губах.

Сказав это, Му Цин вытащил пальцы, заставив Фэн Синя почувствовать себя пусто, и навис над ним. Взгляд Му Цина был тёмным и немного сумасшедшим: он совсем не напоминал привычного Му Цина, и от одного вида на него у Фэн Синя пересохло в горле.

Они снова целовались, будто вновь успели оголодать, и Фэн Синь почувствовал, что вновь начал возбуждаться, внутренне удивляясь самому себе. Впрочем, возможно, это было заслугой Му Цина, который вскоре оторвался от губ, напоследок укусив их, и начал целовать его шею, срывая с губ партнёра тихие стоны. Тогда поцелуями он спустился ниже, оставив последний на животе, и вскоре Фэн Синь вновь почувствовал у анального отверстия смазанные пальцы.

Расслабившись, он со стоном откинул голову, когда в него беспрепятственно вошли два пальца, раздвигая стенки. Вскоре удовлетворённый результатом Му Цин добавил третий, продолжая покрывать тело Фэн Синя поцелуями, нашёптывая что-то. Увлёкшись, Му Цин вновь задел простату.

— Блять, — Фэн Синя выгнуло дугой, а с члена, уже полностью вставшего, капнул предэякулят. — Пожалуйста, а-Цин, давай уже, я готов.

Му Цин смотрел на него и наконец решился: вытащив пальцы, натянул на член презерватив, смазал его и дополнительно щедро добавил смазки, смазывая анус. У Фэн Синя от такой дотошности, свойственной Му Цину во всём, защемило сердце. Впрочем, когда он забрался на кровать и этим своим хриплым голосом приказал подвинуться, Фэн Синь почти застонал в голос, но спешно выполнил.

Стоилот Му Цину приставить член к входу, Фэн Синь расслабился и шире развёл ноги. Головка медленно проникла внутрь, растягивая, и Фэн Синь не сдержал вздох, откинув голову. Му Цин тут же остановился:

— Всё в порядке? Может, рано? — он нахмурился, и Фэн Синь еле сдержался, чтобы не стукнуть его по лбу, как делал в детстве.

— Если ты сейчас не вставишь в меня свой ёбаный член, клянусь, я свяжу тебя и всё сделаю са… ох блять! — усмехнувшись, Му Цин вошёл до конца.

— Самостоятельный мой, — давая Фэн Синю привыкнуть к ощущению наполненности, Му Цин замер и, опустившись на предплечья, укусил Фэн Синя за шею. От этого он вскрикнул и откинул голову.

— Как же ты заебал, если ты сейчас же не начнёшь двигаться, я… я встану и уйду! — пообещал Фэн Синь сквозь сжатые зубы. Му Цин со смехом пожелал ему в этом удачи и двинулся первый раз, на пробу. — Наконец-то… Быстрее, умоляю, я не растаю.

Му Цин ничего не ответил и спустя несколько пробных толчков, наконец, выполнил желание Фэн Синя, ускорившись. Шлепки кожи о кожу звучали всё чаще, с губ обоих срывались тихие стоны. Му Цин сцеловывал с висков зажмурившегося Фэн Синя капельки пота, внутри про себя удивляясь, как жил все это время без него. Всё, что осталось за дверью спальни, казалось таким незначительным. Существовали только они вдвоём.

Руки Фэн Синя блуждали по телу Му Цина, проходясь по рёбрам, нежно оглаживая лопатки, прижимая к себе ближе. Фэн Синю было мало контакта кожей, было мало жара от тела обычно во всём холодного Му Цина. От того, как хмурились от напряжения его брови, как он смотрел на него и целовал после этого, иногда промахиваясь мимо губ, Фэн Синь чувствовал, что вот-вот рассыплется на части. Член, зажатый между их телами, испытывает на себе трение двух тесно прижатых друг к другу тел друг о друга. Фэн Синю одновременно мало и много прикосновений. Он хотел кончить быстрее, чувствуя приближающийся оргазм, начав подмахивать Му Цину, вызывая у него, тоже находящегося на грани, особенно громкие всхлипы.

Тем не менее, Фэн Синь кончил первым, пачкая их животы, прижал Му Цина к себе изо всех сил и выдохнул ему в ухо «а-Цин». От этого он застонал особенно громко, чем до этого, и ускорился, вскоре тоже содрогнувшись в оргазме.

Му Цину показалось, что последние силы покинули его, и он собрал себя по кусочкам лишь для того, чтобы выйти из Фэн Синя, снять презерватив и откинуть его куда-то, после чего лёг на широкую грудь. Жар тела Фэн Синя был так приятен, что встать даже помыться ни сил, ни желания не было.

Вдруг с другого конца квартиры раздалась трель телефона Фэн Синя, сообщающая о множестве сообщений, сыплющихся, словно из рога изобилия.

Му Цин посмотрел на него с грустью, будто спрашивая: неужели мне нужно встать прямо сейчас? Фэн Синь понял этот взгляд и, усмехнувшись, с лёгкостью переложил его на кровать, а сам встал за телефоном. Му Цин поднял голову лишь для того, чтобы полюбоваться им с этого ракурса.

Вскоре с другого конца квартиры послышался смех, и в комнату забежал Фэн Синь, показывая Му Цину экран телефона.

Се Лянь

Вау!

Вот это удача! Я рад, что ты пошёл к Му Цину, хотя, честно…

Подумать даже не мог, что ты сам это сделаешь, я думал, вы в ссоре…

Хотя, впрочем, неважно. Эскиз прекрасный, думаю, это то, что надо.

Он же знает, что у нас мало времени?

Наверное, нам нужно помочь ему с тканями?

Вы где?

Фэн Синь, это же срочно! Ответь, пожалуйста.

Я дам денег на ткань костюма, скажите, сколько нужно!

Ладно, ответь при возможности…

Ох, лучше я отправлю деньги сейчас, подожди. Надеюсь, этого хватит.

Последнее сообщение пришло прямо в тот момент, когда Му Цин прочитал предыдущие. Вернув телефон Фэн Синю, он вдруг осознал, что им всё ещё нужно было снять оставшиеся мерки, а затем как можно быстрее найти всё для работы.

— Возвращаемся к работе, — сообщил Му Цин, всё так же лёжа на кровати и не двигаясь.

— Конечно, — с улыбкой приблизился к нему Фэн Синь с влажным полотенцем в руке. Му Цин улыбнулся такой заботе и позволил пройтись по своей коже тканью, вытерев следы их времяпровождения. — Пойдём, у нас правда мало времени.

— Сколько? — Му Цин сел.

— Вообще чуть больше недели, — сказал Фэн Синь, надевая бельё и выходя из комнаты. — Ещё меньше времени, если ты не поторопишься, и у меня снова встанет на тебя за работой.

— Да ты уже дважды кончил, ты не сможешь, — ответил он, одеваясь.

— Ты хочешь проверить, хватит ли меня на ещё один заход? Тебя-то самого хватит, а?

Му Цин на это лишь закатил глаза и отправился за Фэн Синем. Он был не совсем в себе уверен, если честно. Хотя… кто знает.

***

Когда Му Цин впервые увидел Сань Лана непосредственно во время съёмки рекламы, он украдкой посмотрел на Фэн Синя с вопросом. За что же он так невзлюбил этого обычного на первый взгляд человека?

Впрочем, стоило Сань Лану открыть рот, Му Цин всё понял.

— О-о, это же ты выиграл в том конкурсе, который я спонсировал, и будешь коллекцию свою представлять? Да уж, неплохо, конечно, но были и работы получше в твоём резюме…

Се Лянь этого не слышал, а Сань Лан, сказав это, довольно быстро ушёл от них двоих, будто не посчитал кем-то, кто заслуживает внимания.

Фэн Синь, несмотря на всю ситуацию, хищно улыбнулся, видя его реакцию: они всё же поспорили на то, что Му Цин обязательно его невзлюбит. В случае выигрыша Фэн Синя их следующий секс должен был произойти на кухне. Му Цин от этой идеи отнекивался, объясняя тем, что кухня явно не для этого предназначена.

Но Фэн Синь своими глазами видел, как Му Цин проверял прочность кухонного стола! Ну не для кастрюль и сковородок же он это делал?

— Сегодня же проверим, насколько крепкий стол у нас на кухне, — шепнул Фэн Синь на ухо Му Цину, когда тот помогал поправить костюм между дублями.

Му Цин сверкнул глазами и многозначительно промолчал.