Я должна была догадаться сначала.
Знала ведь, что тётя сделает все, чтобы не допустить меня к святилищу. Я же ещё ребенок. Я не заслуживаю стать главой Кавендиш. Так они считают.
Но кто еще? В этой семье не осталось никого, кто так высоко ценит традиции и обычаи. Тёте и сестрам просто наплевать. Всё рухнуло на юные, хрупкие плечи «ребенка». Ребенка от ненавистной, старшей сестры Дарил. Конечно, мне было прекрасно известно о неприязни тёти к маме. В каждом её слове была крупица презрения, темной ярости и пренебрежения. И я не могла смотреть, как мечта матери обращается в пыль. И наши отношения с родственницами нагревались, как металл в пламенной кузне. Огонь ненависти.
Я должна была догадаться сначала, что мне грозит опасность. Но уперто шла к своей цели. Возможно, пагубное влияние Ацуко Кагари. А потом… оказалась в сильной хватке змеи — без волшебной палочки и сил. Дышать было трудно, ибо тело монстра тёти обвилось вокруг моего собственного и сжимало кости почти до хруста. Хотела ли Дарил моей смерти? Нет. Тётя хотела морального уничтожения моей личности — тени мамы.
— Какая ты, все же, жалкая, — у тёти такой же ядовитый тон, как и отрава на языках её змей. Я невольно дернулась, чувствуя, как змея сжимает её сильнее. — «Не жалкая, тётя, я надеялась на тебя…», — эти слова застряли в горле навечно.
Перед глазами плыло, и я закрыла их. Не было страшно. Было лишь больно и невероятно обидно, от того, что даже родственница вставила нож в спину. Теперь и наследие Кавендиш рассыпется, и мне придется наблюдать со стороны, без возможности остановить сие падение. Лучше уж смерть, чем смотреть на то, как все идеалы, которые ты преследовала всю жизнь, рушатся в один миг.
Ибо не вынесу такого. Никогда не выдержу. Это будет мощнейший удар, призванный не просто сломать, но и морально убить. Мой род, наследие — это всё для меня. Это глубоко засаженный в душе с рождения цветок. И сейчас он умирает.
Может, я и вправду ребенок. Ни годная на что-то большее. Тот же жезл, тот же Гранд Трискеллион, достанется не мне. Я больше ничего не смогу.
Падение пробудило меня от мыслей, и первое, что я услышала, это чьи-то крики. Догадки в голове выстраивались ужасающие, но после этого сна тело все еще отказывалось слушаться меня. Я сумела поднять взгляд и увидела Акко. Акко, в форме слонёнка, которую сжимали эти змеи, впивались клыками в её хобот и ухо. Что она здесь делает?! Зрелище встряло, и я попыталась подняться, но со слабости рухнула на пол. Нет, почему именно так? Моя рука рефлекторно потянулась к палочке, но я вспомнила, что выронила её из-за этих змей. Этот яд опасен. Этот яд может убить Акко.
Этого я допустить никак не могла. Хоть что-то должно остаться целым.
Акко превратилась в черепаху, пытаясь скрыться от угрозы. Это ей не поможет — она в ловушке. Змеи Дарил безжалостны, они просто съедят Кагари. Меня охватила нелепая паника, завлекающая в бездонную тьму звериного страха, в животе отдалось беспокойство, приводящее меня в глубочайшую растерянность. Разум бродил где-то на грани срыва, и я отчетливо понимала только то, что должна сделать. Не дать нам обоим здесь погибнуть. Не дать Акко здесь погибнуть.
Палочка лежала неподалеку, и я смогла взять её в руки, выкрикнуть заклинание, которое превратило змей в обычных, и облегченно вздохнула. Заклятье превращений развеялось, и мой взгляд опустился на лицо моей… «спасительницы». Тяжело это признавать, но это было так. Все страшное позади — думала я. Но её щеки посинели.
Что-то глубоко внутри грозилось разорвать мою грудную клетку, а руки неистово дрожали. Страх вцепился в спину, обвил паутиной тело, как паук. Ледяная пустыня, что аккуратно выстроилась внутри сознания уже давно, разгоралась огнем возможной потери.
— Акко… Акко!
Чей-то разбитый голос срывался на истерику. Мой голос.
Слабость — ничему не помеха. Я поднялась на ватных ногах и подбежала к израненной, бессознательной девушке, рухнув на колени. Шипы того увядавшего цветка больно кололи в грудь, и казалось, что меня сейчас разорвет. Одинокий всхлип вырвался из груди. Почему-то я, надеясь погасить отчаянный огонь, прожигавший мою защиту, провела рукой по её волосам. Но это не помогло.
Я трепетно перевернула девушку на спину и коснулась рукой её щеки. Хотелось закричать, обвинить во всем Кагари, но не могла себе такого позволить.
— Почему ты… глупая девочка… — слезы сами наворачивались на глаза. Акко не может тут умереть. Но… пока мы выйдем из святилища, может стать слишком поздно — для нас обеих. — Акко, прошу, останься со мной. Хотелось возмутиться, прокричать, отчаянно и яростно: «Зачем ты это сделала, чертова идиотка?! Зачем снова полезла, куда не надо?! Зачем ты меня защитила?! Ведь…» — Я для тебя — никто, — закончила свою мысль в голос. От этого становилось только хуже.
Яды Сюси не такие опасные, да?
Я подхватила её на руки так осторожно, боясь, что от любого грубого движения девушка сломается — как и внутренний мир Дианы Кавендиш. Мой внутренний мир, в котором лёд горел, и все ранее созданные мной образы рушились. Судорожно лишь одно воспоминание появилось в глубине все еще живущего сознания: здесь была лечебница. А значит, не все потеряно. Я не могу дать умереть человеку, которая ради меня за один день столько всего сделала.
Этого не случится.