Комната Алтана была подстать хозяину: изящная и богатая. Красивые картины, дорогая мебель из редкого дерева, громадный плазменный телик, коллекция драгоценных статуэток на полке по соседству с осторожно расставленными книгами на разных языках. Но особенно Вадим любил его постель. Мягкие, шёлковые простыни, всегда пахнущие свежестью, на которых так приятно заниматься любовью. Простите, сексом. Алтан запрещал называть это «любовью». Впрочем, именно поэтому Вадим продолжал называть это любовью.
— Руки, — спокойно скомандовал Алтан, и Вадим, лёжа на спине, протянул руки наверх.
— Никак без этого, да? — усмехнулся он, когда на запястьях щёлкнули наручники. Он дёрнул руками, чтобы удостовериться, что прикован к спинке кровати.
— Тихо.
Алтан закрыл его глаза чёрной шёлковой повязкой и крепко завязал, зацепив светлые волосы в узел.
— А стоп-слово можно? — поинтересовался Вадим.
— Обойдёшься.
Пропал из виду украшенный золотым орнаментом потолок, огромная люстра, которой можно было кого-нибудь убить. Остались только ощущения. Как Алтан провёл пальцами по его голому торсу, как зацепился за штаны и начал их расстёгивать. Вадим выдохнул и приподнял бёдра, помогая стащить их вниз. Во всём главный, даже в сексе.
— Солнце, если ты меня развяжешь, то получишь намного больше, чем можешь себе представить, — предпринял ещё одну попытку Вадим, и сильные пальцы тут же с болью сжимали его челюсть.
— Ещё раз скажешь это слово, я засуну тебе в рот кляп с шипами, — прорычал Алтан и отпустил его.
— Ой, мы сегодня не в духе?
— Кляп.
— Всё-всё, молчу.
Несмотря на весь тот холод и отчуждённость, которую демонстрировал Алтан, Вадим прекрасно знал, что на самом деле ему нравятся эти разговоры. Потому что ему нравилось затыкать, нравилось командовать, нравилось, что ему сопротивляются. Последнее — больше всего. Именно поэтому здесь лежит он, Вадим, а не какой-нибудь покорный мальчик, коих у Алтана было в достатке. Потому что они вели своего рода игру, ломая характеры друг друга. И хотелось верить, что только он знает, каким Алтан бывает ещё, когда он забывает о своих командах, ведомый ядовитым наслаждением, и всё, что можно от него услышать, это божественные стоны. Возможно, он настолько сильно не хотел показывать себя уязвленным, что именно поэтому закрывал чужие глаза и сковывал руки.
Влажная от смазки рука коснулась его члена, Вадим довольно замычал и почувствовал, как расслабляются плечи, а затем всё тело. Ему не надо многого, чтобы возбудиться, достаточно прикосновений босса. Не резких, не властных, а совсем наоборот. Поначалу этого не было, Алтан оставался в своей маске хозяина и босса, командовал от и до, едва касался его, но со временем попривык. «Приручил», — считал Вадим.
Когда рука отпустила его, раздалось шуршание одежды, и матрасы снова прогнулись под весом чужого тела. Короткое затишье, во время которого Вадим почувствовал, как кожи на груди коснулось горячее дыхание, но быстро пропало. Чёрт, он был так близко. И чего он хотел? Поцеловать? Ну давай же, дорогой, от одного поцелуя этого прекрасного тела не умрёшь.
— Алтан, — хрипло позвал Вадим, когда тот уже устроился у него на ногах. — Один поцелуйчик, и я заткнусь до конца процесса.
— Нет, — довольно спокойно ответил Алтан, вновь коснувшись его члена.
— Чёрт, да ладно тебе! — Вадим дёрнул руками. — Ты не помрёшь от того, что поцелуешь меня. Мы же ебёмся, а поцеловать не можешь?!
В ответ молчание. Что бы оно там ни значило, Вадиму это не нравилось. Он злостно зарычал, ещё раз дёрнул руками и заставил себя расслабиться. Да и хуй с тобой, золотая рыбка, решил он. К тому же они приступали к самой главной части, и хотелось бы сосредоточиться на приятном. Поэтому Вадим сделал несколько глубоких вдохов и попытался представить Алтана. Его прекрасное голое тело, чёрные косички на плечах, приоткрытые губы. Вот он направляет его член в себя, осторожно, почти болезненно медленно опускается, прижимая ноги к его бокам.
— Блядь, — прошептал Вадим, снова дёргая руками. Ему до боли хотелось прикоснуться к этому телу.
— Тише… — Алтан громко выдохнул, затем ещё раз, опускаясь до конца.
Его руки легли на татуированную грудь, ногти впились в кожу. Наверное, восхитительное зрелище. Жаль, что только один из них может это видеть. Дракон резко поднял бёдра, хотя и знал, что последует за этим, но не удержался. Удар. Щека загорелась от боли, которая прокатилась волной наслаждения по всему телу. Он засмеялся.
— Не смей, слышишь меня? — сказал Алтан, замирая.
— Ох, солнце, я тебя прекрасно слышу, каждый твой вздох.
Снова удар, снова смех. Для Вадима его удары были как щекотка, да и не бил Алтан всерьёз. Выждав, Алтан начал подниматься на нём и опускаться, одну руку поставив на грудь, второй, очевидно, лаская себя. Только образы, Вадим не знал наверняка. Он сосредоточился на чужом дыхании, слушая, как оно сбивается, как проскакивают редкие тихие стоны. Он бы и сам был не прочь постонать как следует, от удовольствия даже сводило ноги, да только не смел хоть на секунду прервать Алтана. Боялся заглушить его звуки, которые давали столько наслаждения. Поэтому он послушно лежал, кусая щёки изнутри.
— Давай, — Алтан наклонился к его лицу, поставив локоть рядом с головой.
Вадим принял приказ и снова вскинул бёдра. Алтан тихо вскрикнул, но тут же поймал ритм и замолчал. Как же приятно было хотя бы немного подчинить его себе. Пускай такой мелочью, как скорость и сила, с которой они трахаются. Алтану, кажется, это тоже нравилось, иначе бы он такого не допускал, но ведь именно в такой позе он всегда кончал. Когда лишался контроля.
Он наклонился ещё ниже, теперь горячее дыхание от его стонов касалось губ Вадима. Сколько между ними? Сантиметры, секунды? «Давай же, Алтан, решайся, ты же хочешь этого», — вертелось в голове Дракона, но сказать это вслух означало бы поставить крест. Он с силой поднял бёдра, пытаясь толкнуть Алтана, чтобы он наклонился ещё ниже, затем снова и снова, и стон Алтана попал прямо в его приоткрытый рот. Немедля, Вадим обхватил его губы своими, по коже побежал холодок. Неужели это правда происходит. И повинуясь собственным ощущениям, Алтан ответил на его поцелуй. Он целовался жадно, вёл языком по его губам и зубам, даря своё дыхание и наслаждение. Главное, что он сам этого хотел. Он мог в любую секунду оторваться, ударить его, чтобы тот помнил своё место, но нет, он повёл себя как настоящий любовник. Это стало последней каплей в чаше терпения Вадима.
Треск, деревянные перекладины в изголовье кровати сломались пополам. Алтан резко выпрямился, уставившись на скованные в наручниках руки, но ненадолго. Рывок — и цепочка наручников разорвана. Дешёвый кусок железки из секс-шопа, а ведь мог и настоящие достать. Вадим быстро, пока Алтан не пришёл в себя, стянул с лица повязку и выкинул в сторону.
— Вади…
Но Вадим не дал ему договорить, он сел и снова впился в его губы, прижимая голову ближе, сжимая пальцы в косичках. Алтан попытался сопротивляться, но насколько его попытки были жалкими, не стоит и говорить. Может, конечно, от шока. Вадим не собирался останавливаться, даже если тот додумается сейчас прокусить ему губу. Сместив руки на его талию, на божественные голые бока, он рывком бросил Алтана на кровать и навис над ним. В его взгляде не было командного тона, только удивление и испуг. Вадим не удержался от улыбки.
— Теперь я буду главным, — прошептал он и вновь вошёл внутрь.
Алтан зажмурился и упёрся ладонями в его грудь. Очередного толчка он не выдержал и снова застонал.
— Ублюдок, остановись, — очень бледно скомандовал он.
— Зря ты стоп-слово не придумал, — напомнил Дракон, наклонился и снова поцеловал его.
Поцелуй быстро вернул былую страсть, что только сильнее подстегнуло Вадима и дало ему уверенности в своих действиях. Алтан обхватил его шею руками, в поцелуй ворвался его стон. От переизбытка ощущений воздуха стало не хватать, и Алтан отвернулся в сторону, подставляя лицу Вадима свою шею. Целовать его разгорячённую кожу было также приятно, как и губы. Вадим прикусывал её и снова целовал, чувствуя, как Алтан в ответ на это сжимает его волосы и притягивает ближе. Похоже, мальчик решил что-то вроде «горит сарай — гори и хата», раз перестал пытаться делать вид, что он тут главный. От такого у Вадима горело всё нутро, хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось. Впервые у него был настолько безумный эмоциональный секс. Поэтому когда Алтан опустил руку между их животами, чтобы взять свой член, Вадим резко перехватил её и прижал к кровати. Алтан уставился на него затуманенным удивлённым взглядом, а затем вдруг выдал:
— Вадим, пожалуйста…
— Нет, — коротко отрезал Вадим с усмешкой на лице и сел, оставляя горящую от поцелуев шею.
Теперь он мог полностью видеть это прекрасное тело. Алтан не посмел вновь потрогать себя, только послушно развалился на шёлковых простынях, мотая головой то в одну, то в другую сторону, сжимая в кулак край одной из подушек. Это лучшее, что Вадим когда-либо видел. И похуй, как потом будет вести себя Алтан, пускай хоть уволит его. Да нет, не посмеет. По нему же видно, что он вне себя от удовольствия. Скорее всего, просто сделает вид, что ничего не было. Вадим одну руку положил ему на бедро, второй всё-таки взял его член. Он мог бы бесконечно любоваться этим видом, да только не железный, его самого подстёгивало кончить. Алтан широко открыл глаза и посмотрел на него.
— Да что ж ты такой красивый, — прорычал Вадим и снова наклонился, целуя приоткрытые губы.
Не прошло и тридцати секунд, как его одарили долгим стоном, пока горячая жидкость заливала кулак. Алтан хватался то за его плечи, то за шею, то сжимал кожу, то гладил. Вадим остановился, сбросил бешеный ритм, и начал двигаться нарочито медленно. Его с головой накрыл, наверное, самый яркий оргазм в жизни, в ушах зазвенело, а мышцы сковало. Слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Он остановился окончательно, поцеловал Алтана ещё раз и ещё раз, пока тот уставше не свалился, отказываясь двигать губами. Только тогда Вадим слез с него и лёг рядом, закрыв глаза. Они лежали так минут десять, без слов. Даже Вадим молчал, не желая портить момент. Потом Алтан всё-таки встал и начал собирать вещи, складывать свои и бросать на кровать Вадимовские.
— Ещё раз такое устроишь, я тебе руки и язык отрежу, — будничным тоном сказал Алтан.
— Оно того стоит, — Вадим самодовольно улыбнулся.
Алтан замер на месте, стоя спиной к нему. Кажется, он должен был что-то ответить на это, добавить, что это не шутка, или просто сказать, что тот уволен, но вместо этого молча положил вещи на свободный стул и скрылся за дверью ванной.
Настолько горячо что сгорела моя кровать