Сухой воздух неприятно попадал в легкие, а горячий до ожогов свет от солнца пек лицо. Вэй Усянь чинно восседал на Яблочке – темном осле, который был раскален, словно печь. Сидеть с таким величественным видом, даже не на коне, а на низеньком неуклюжем ишаке, считалось делом дуралеев. Лань Ванцзи тоже принимал участие: вел Яблочко за поводья и лицо его не выражало никаких эмоций. Его белые одежды колыхал ветер, а меч на поясе негромко мелодично звенел. Ханьгуан-цзюнь – само благородство, ни словом, ни видом не скажет что-то против. Даже если это испортит ему репутацию.
Они проходили через лес Ланьлина – зеленый океан из деревьев и кустов, граничащим с территорией Цинхе Не. Вся суматоха осталась позади: Цзинь Гуанъяо в гробу, Не Минцзюе скоро обретет покой, а Ланьлин Цзинь некоторе время будет вести жалкое существование. Но, что действительно важно – Лань Ванцзи и Вэй Усянь могут сделать третий поклон и стать мужьями. А потом, как это описано в самых детских сказках, стать самой счастливой парой на свете и жить долго и мирно.
У Вэй Усяня запеклась голова. Он резко спрыгнул с осла, кажется, больно задевая тому упряжку. Яблочко грозно фыркнул, а Лань Ванцзи уставился на него.
— Вэй Ин?
— Ну-ну! Чего так смотришь? Я просто захотел идти с тобой под ручку.
Лань Ванцзи дернул кончиком носа. Может быть, ему всё-таки жарко?
Немного постояв, Вэй Усянь спросил:
— Можно, Лань Чжань?
— …хм
Ханьгуан-цзюнь подошел и медленно переплел пальцы с Вэй Усянем.
Больше получаса потели теплые ладони на пути в деревню. Вэй Ин сжимал их и легонько царапал ногтем кожу Лань Чжаня. Волосы мягко развевал ветер, словно они были волнами, игравшие на берегу моря.
Примерно шесть ли понадобилось дойти до ближайшей деревни. Место пахло свежестью и все той же жарой, что била в голову огненными лучами. Каменная гравировка на стенах перекликалась с деревом. Возлюбленные вошли в таверну: самую яркую часть деревни, где музыка не утихала ни на секунду, свет падал разнообразными цветами радуги, а запах алкоголя смешивался с запахом посетителей.
Глаза Старейшины Илин засверкали.
Однако Лань Ванцзи нахмурился и плотно сжал руку Вэй Усяня.
Вэй Ин, заприметив изменения, тихо заговорил:
— Лань Чжань, тебе некомфортно? Давай сразу снимем комнату и уйдем туда.
Из гулких глубин таверны послышалось мужское: «Да! Наливай еще! Эй, вы все! Внимание сюда! Я плачу за весь алкоголь, который только можно купить!».
Лань Ванцзи резко, неприлично дернул носом.
Вэй Усянь грустно хохотнул.
— Ох, знаешь, мой любимый Ханьгуан-цзюнь, был бы я более молод и находился бы сейчас в Юньмэне, то определенно бы выпил с этим стариком. Ха-ха…Лань Чжань, я вижу тебе не нравится, пошли, давай уйдем. Мы вместе поедим и ляжем спать. А потом наконец-то отправимся в Гусу
Лань Ванцзи повернул голову к Вэй Усяню. Кажется, даже губы, на обычно невозмутимом лице, поползли вниз.
Ханьгуан-цзюнь спросил:
— Мы можем лечь спать на одну кровать?
Вэй Ин рассмеялся.
— Ха-ха! Лань Чжань, конечно! Я с удовольствием буду разделять сон с тобой.
Глаза Лань Ванцзи засверкали звездами на ярком небе.
Комната оказалась уютной: прохлада сквозила через окна, на полу стояла пребольшая кровать, где возлюбленные могут согреться. Лань Ванцзи устало выдохнул, садясь за стол. Вэй Усянь добежал до кровати, прыгнул на нее, и неприлично распластался на ней. Ханьгуан-цзюнь посмотрел с опущенными бровями на него.
— Лань Чжань, что такое?
— …Твои ноги.
— Что с ними?
—…Обувь.
— Э-э, ну да? Я все равно не положил свои ступни на кровать, они свисают. Да не волнуйся ты! Я не испачкаю постель, можешь не волноваться.
Немного помолчав, Лань Ванцзи ответил:
— Нет… Вэй Ин, нужно снять. Ногам нужно отдыхать.
Вэй Усянь схватился за щеки.
— Лань Чжань! Да ты заботишься обо мне! Ха-ха. Я то думал, что ты просто волновался о чистом белье.
Губы Ханьгуан-цзюня – всегда деревянные, никогда не улыбающиеся – взметнулись вверх.
— Я всегда волнуюсь за Вэй Ина.
Вэй Усянь продолжил быстро тараторить:
— Ну и ну, Лань Чжань. Какой ты романтик. Да-да, сейчас сниму обувь. Ведь не подобает, чтобы самый благопристойный человек на земле Ханьгуан-цзюнь зря волновался.
Старейшина Илин напряг все мышцы тощего и слабого тела Мо Сюаньюя, вставая. Лань Ванцзи прибежал на помощь: приобнял спину Вэй Усяня, создавая ему прочную опору.
— Вэй Ин, позволишь снять твою обувь?
И Вэй Усянь не смел отказать. Пресс напрягся из-за приятного в груди восторга. Пальцы Лань Ванцзи, словно лоза, обвили голень, шаг за шагом перешли к стопе и медленно опустили ботинки на пол.
— Ах...Лань Чжань, спасибо огромное. Я чувствую себя легче и уютнее.
— Мгм.
— Еще мне нравится, что ты заботишься обо мне.
— …Мгм…
— Ха-ха! Лань Чжань, ну не смущайся! Ты становишься еще милее!
— …
Уже вечером, после севшего за горизонт солнца и разнесшегося по округам запаха дождя, Лань Ванцзи начал готовиться ко сну. Он зажег палочки благовоний с приятным запахом лотоса и, взяв подаренную возлюбленными расческу, начал водить ею по волосам.
Вэй Усянь сгорбился над столом, небрежно макал кисть в чернила и пачкал бумагу своим любимым увлечением: рисование заклинаний.
На ночной холодной улице громко бил дождь.
Вэй Усянь размял руки после увлеченного дела и заговорил:
— Тебе не кажется, Лань Чжань, что сейчас очень даже уютно? По-семейному.
Лань Ванцзи через полминуты спросил:
— Почему ты так думаешь?
— Скорее всего, потому что ты рядом?
Вэй Усянь замолчал на доли секунд и, увидев, как Лань Чжань сглотнул, с улыбкой продолжил:
— Отход ко сну – это всегда такое безмятежное время. Это тогда, когда семья может побыть семьей. Расчесать друг другу волосы, отведать последнюю совместную трапезу за день и пожелать друг другу хороших снова. Эх…И хоть это все было в Юньмэне…Лань Чжань, я рад, что точно такие же ощущения семейности у меня есть и с тобой.
Лань Ванцзи искренне улыбнулся.
— Вэй Ин…Можно обнимать тебя во время сна?
Вэй Усянь быстро заморгал.
— Ха-ха, Лань Чжань, я сам хотел это предложить!
Вэй Ин придвинулся непозволительно близко к тому, кто еще не был до конца его мужем. С Лань Чжанем было совершено всего два поклона, и Вэй Усянь с искренностью надеялся на третий хотя бы в этом месяце (а лучше на неделе), но даже так, он обвил талию Лань Ванцзи руками и крепко-крепко обнял. Чуть позже зарылся в шею любимого.
Полчаса пара старалась найти удобную и скромную позу. Волосы задевали одежды и трогали лицо. Ноги, руки, пальцы раз за разом оказывались переплетены между разгоряченными телами.
***
Любимое времяпровождение Вэй Усяня – отдыхать. Отдыхать еще лучше в траве, когда солнце греет тело и где-то неподалеку щебечут птицы. Однако валяться без Лань Чжаня не хотелось и не нравилось, место подле пустовало. Поэтому, как только возлюбленные стали еще ближе (даже могли уснуть в обнимку), Лань Ванцзи стал с охотой приходить к Вэй Ину на поляну сидеть рядом. А через время и сам мог распластаться на теплой траве рядом.
Лань Ванцзи – как сравнивал Вэй Усянь – похож на одного из белоснежных кроликов в Гусу Лань, который по пятам ходит за черненьким товарищем-оборванцем, сующим свой нос куда не надо.
Вэй Ин из раза в раз спрашивал: «Ты специально, да, Лань Чжань? Эти ушастые напоминали нас?». Лань Ванцзи хмурился и вслух сравнивал себя с собакой. Вэй Усянь моментально замолкал.
— На поляне с кроликами в Облачных Глубинах нам нужно обустроить место для тебя и меня. — произнес Вэй Усянь.
— Мгм. Сделаем.
— Лань Чжань, ты такой заботливый.
Вэй Ин сильнее сжал руку Ханьгуан-цзюня, за которую цеплялся последние двадцать минут. Правой рукой он попытался приобнять возлюбленного. Уши Лань Ванцзи начали румяниться.
— Вэй Ин…
— Чего? Не хочешь, чтобы я тебя обнимал?
— Я не про это. — сказал Лань Чжань и тотчас закинул Вэй Усяня на себя.
Вэй Ин сдавленно ойкнул.
Руки, ноги, шея Лань Ванцзи – все оказалось горячим. Вэй Ин как будто окутался в теплое одеяло из шелка. Однако в одеяло было вшито сердце, которое прямо сейчас билось, как бешенное.
***
Впервые мужья поцеловались через два месяца после третьего поклона. Если не считать то, что было в прошлом, Вэй Усянь считал, что это их первый поцелуй. Именно осознанный. Более чем целомудренный и, главное, обоюдный.
Весь мир казался ванильно-розовым после совершения поклонов. Пара вернулась в Гусу Лань, закончив путешествие. Орден не сильно изменился за их отсутствие, лишь адепты перестали так благосклонно смотреть на Ханьгуан-цзюня. А Вэй Усянь и не против их дразнить: забирается на Лань Ванцзи и льнется к нему как кошка к хозяину, пока дюжина пар глаз смотрит на них. Иногда Лань Чжань удостаивался чести встретится с Цзеу-цзюнем, у которого брал любовные советы и подталкивания к действиям.
Мужья уединились в самом дальнем домике Гусу Лань – цзинши, где лишь изредка проблескивал свет: большая часть комнаты была погружена в уютную и прохладную дремоту.
Вэй Ин заметил: Ханьгуан-цзюнь всегда расслабленно читает книгу. Глаза мужа – идеальные, едва ли не желтые, почти золотые – практически не открываются.
— Лань Чжань, можно я тебя поцелую?
— …
Лань Ванцзи прикрыл глаза и придвинул лицо ближе, ожидая.
Вэй Усянь хихикнул и, едва касаясь губ мужа, сомкнул свои. Ханьгуан-цзюнь крепко обнял любимого за спину и напряг пальцы, скрытые за белокипенным ханьфу. Вэй Ин быстро отстранился и с сердечками в глазах взглянул на мужа. Лань Чжань придвинул лицо ближе и так же, как это сделал Вэй Усянь, невинно поцеловал любимого в ответ.
Лань Ванцзи тихо на ухо проговорил:
— Вэй Ин, тебе не нужно меня спрашивать.
Старейшина Илин хихикнул.
Лань Ванцзи заверил:
— Я всегда поцелую тебя.
Вэй Усянь рассмеялся.
— Я знаю-знаю! Лань Чжань, ты такой милый!
— …
***
— Наш самый страстный поцелуй, детки, произошел только через три месяца после обручения и это был-
— О, Небеса, фу! Вэй Усянь, ну что ты себе позволяешь!
— Что не так, Цзинь Лин? Я думал, вам интересно послушать, тема все-таки пошла про любовь.
— Да! То есть, нет! То-да, да ты достал! Я не желаю слышать про ваши с Ханьгуан-цзюнем извращения.
«Ну, едва ли это извращения? Я лишь помню, как сладко было целоваться с Лань Чжанем» — подумал Вэй Усянь.
В тот день было уже темно, может быть даже позже девяти вечера и Старейшина Илин охотился на ночных тварей вместе с мужем. Это было так романтично, думал Вэй Усянь. Только их вечернее время. Вэй Ин бы еще раз сто сказал, как увлекательно и до бушующего в сердце приятно убивать тварей с ним, Лань Чжанем, спиной к спине. И еще бы десять тысяч раз полюбовался его смущенной улыбкой.
Вэй Ин не помнит весь вечер в деталях, но вспоминает погрязшие в ревности глаза Ханьгуан-цзюня, когда тот ненадолго заговорил с семейной парой.
— А не попиваешь ли ты уксуса, молодой господин Лань? — усмехнулся Вэй Усянь.
Лань Ванцзи обернулся к мужу. Его губы были напряжены в одну линию. Через секунды он ответил:
— Вздор.
— Да ладно тебе, Лань Чжань, не стоит скрывать своих эмоций!
Лицо Ханьгуан-цзюня напряглось.
— Я никогда не скрываю эмоций.
— Еще как скрываешь! Ну, Лань Чжань, я же вижу. Думаю, не скрывал, если бы чаще меня целовал, причем горячо и страстно. Я был бы не против. Ну, Лань Чжа-а-а-а!!!
Ванцзи тотчас прижал супруга к дереву, придержав его спину ладонью. Их губы почти слились в поцелуе, не хватало пары миллиметров. Вэй Ин впитал чужое, точно бушующий пожар, тепло в сердце.
Лицо Лань Чжаня было максимально близко.
Лань Ванцзи прошептал в губы:
— Вэй Ин, тебе не больно?
Лицо Вэй Усяня исказилось. Это не то, что он ожидал услышать.
— Что? Нет.
— Я не хотел напугать тебя. Я хотел сделать романтично.
И Вэй Усянь разразился звонким смехом. Эхо, наверняка, разнеслось по всему гремучему лесу.
— Мой милый Лань Чжань, все и так романтичней некуда.
— Мм…
— Я люблю тебя, Лань Чжань. Все, что ты делаешь для меня уже романтично.
— Вэй Ин, я хочу этого.
— Поцеловать?
— Да.
Лань Чжань медленно приблизился к губам Вэй Ина.
****
— Детки, тогда это было так горя-
— Ну все-все! Я разве не сказал раз сто, что не хочу это слышать Вэй Усянь?! — Завопил Цзинь Лин
Старейшина Илин вскинул руки:
— Всего раз сто.
— Я и десять тысяч раз могу сказать, только, пожалуйста, заткнись!
Цзинь Лин сжал пальцы и поднял руки в угрожающем жесте. Лань Цзинъи выпрямил затекшие ноги и закатил глаза.
— Смирись, госпожа, это навсегда, — сказал адепт.
Лань Сычжуй неуклюже улыбнулся и покашлял. Лань Цзинъи намек понял: заткнулся, сел подобающе и не произносил ни одного скверного слова. Даже просто слова не произносил. Не успел Вэй Усянь продолжить любовную историю – на горизонте появился Ханьгуан-цзюнь.
Он помахал мужу:
— Лань Чжань.
— Мгм.
Лань Ванцзи нес дрова для костра. Грязное дерево запачкало белое шелковое ханьфу с облаками. Лань Чжань положил дерево и, не спеша, сел рядом с Вэй Ином. Адепты Гусу Лань закашлялись и неловко отвели взгляд. Цзинь Лин закатил глаза. Старейшина Илин и Ханьгуан-цзюнь сидели в обнимку.
***
Вэй Усянь в самой благопристойной и богатой библиотеке Гусу Лань нашел порно.
Лань Ванцзи узнал это, когда раздевал мужа, а книга вылетела из-под одежд.
— Это...?
Вэй Усянь зевнул:
— А-а-эх…Это то, что я с утра нашел в вашей библиотеке, Ханьгуан-цзюнь. — мужчина сонно улыбнулся — я был так удивлен! Надо же, самая невинная библиотека среди четырех орденов и тут такое!
Лань Ванцзи нахмурился и отвел взгляд. Он присел на колени и ухватил корешок.
Лань Чжань заговорил:
— Это-
— Твое, да, Лань Чжань?
Ханьгуан-цзюнь посмотрел на потолок.
— Знаешь, я хоть и удивлен, но все равно предполагал что это твое. Вряд ли кто-то стал бы хранить мужское порно в Гусу Лань, кроме тебя.
Лань Ванцзи начал пялить в стену.
— Лань Чжань, мы можем обсудить это в другое время, но я все больше понимаю, что, скорее всего, ты хочешь разделить со мной ложе.
Красное пятно смущенности перешло на шею Лань Ванцзи, и он опустил голову вниз.
— Ха-ха, Лань Чжань… Не думай плохо, нам, наверное, стоит обсудить это в другое время.
Ханьгуан-цзюнь тяжело кивнул.
Эта тема снова всплыла, когда на место красно-желтым листьям пришел холодный суровый снег. Ночные охоты в такое время проводились нечасто, а если и происходили, то длились несколько дней. В теплое цзинши после долгой-долгой охоты вернулись Лань Ванцзи и Вэй Усянь. В обнимку они прошли к кровати и легли. Вэй Ин без остановки хохотал, даже Лань Чжань улыбался несколько минут.
— Мой драгоценный муж, так ты оказывается, умеешь шутить! Я в восторге!
— Мгм.
— Ха-ха!!! Лань Чжань-Лань Чжань! Мне так холодно, согрей меня!
И Лань Ванцзи согрел: обнял мужа до посинения и набрал бочку горячей до ожогов воды. Вэй Усянь чудовищно медленно снимал теплые одежды, еле касаясь мягкого узорчатого шелка. Лань Ванцзи приготовился уйти и оставить мужа одного. Рука Вэй Ина – сильная, горячая – взметнулась к мужу и, еле касаясь кожи Лань Чжаня, притянула возлюбленного к себе. Лань Ванцзи коснулся потного, холодного тела мужа. Они замерли в нескольких сантиметров друг от друга.
— Вэй Ин…
— Лань Чжань, помнишь наш разговор несколько недель назад?
— М-м.
— Ты хочешь этого? Потому что я хочу.
Вэй Усянь коснулся теплыми губами холодной шеи мужа.
Лань Ванцзи громко и с писком сглотнул слюну. Белоснежная шея зарделась. Он томно, совсем-совсем тихо, на ухо мужу прошептал:
— Мгм. Вэй Ин. Сначала надо помыться. Тебе и мне.
Вэй Усянь, будто пародируя поведение возлюбленного, так же прошептал:
— Лань Чжань-Лань Чжань, я так рад, что ты мой муж. Мой единственный любимый человек.
Этой ночью в цзинши – в самом прохладном, темном и отдаленном доме – стало теплее.
Темная гладь сменилась свежим утром. В пять утра солнца на горизонте еще не было, однако на земле стало влажнее обычного: снег подтаял. Вэй Усянь проснулся вместе со своим мужем в одно время. Они устали. Когда все адепты (и взрослые, и дети) разлеглись по койкам, когда зазвенели огромные колокола на башне Гусу Лань, тогда Вэй Усянь и Лань Ванцзи занялись любовью.
Это было долго, до хрипоты и не совсем страстно, как нарисовано на картинках. Всю ночь они познавали тела друг друга, узнавали, как может проходить секс между мужчинами и много-много говорили и обсуждали. Тогда они впервые откровенничали о сексуальности.
Вэй Усянь каждые секунды вытаскивает из памяти хриплое Лань Чжаня: «Вэй Ин, ты сексуальный». Может быть, это был неполноценный секс ночью, может быть, они всего лишь потерлись телами друг о друга, может быть, даже не получили оргазма, но привычный смех Вэй Усяня согревал комнату и их сокрытые от всего мира сердца, и чувства.
С того дня Вэй Ин и Лань Чжань стали часто обсуждать сексуальную жизнь. Их сожительство приобрело еще больше красок и счастья. Мужья сошлись на том, что хотят заняться любовью более серьезно, как описывается в книжках
– до исступления.
Вэй Ин стал реже есть острую пищу и стал чаще мыться. Лань Чжань омывался вместе ним и трепетнее ухаживал за мужем.
Когда снова пробил колокол низким криком, а на улице бушевала метель, в жуткий холод мужья наконец-то согрели друг друга так, как хотели долгое время.