***

Щиголев приехал в деревню по нескольким причинам: первая — желание отдохнуть от городского шума; вторая — поиск вдохновения для новой книги. Старая дача идеально подходила для этой роли. Её адреса не знали товарищи, поэтому никто не мог завалиться домой «на шашлыки». Вдобавок из соседей были только старые ворчливые женщины, чьё расположение Поручик заполучил благодаря мелочной помощи по хозяйству. «Ишь, наркоман идёт худющий!» быстро превратилось в «Ой, Сашечка, ты такой худой, оставайся, я тебя накормлю нормально!». Не то, чтобы Щиголеву была важна симпатия со стороны соседей, просто он хотел хоть раз почувствовать себя сильным и нужным не из-за денег.

Одна из соседок, баба Маша, особенно часто просила Поручика немного помочь и просто поговорить за чашечкой чая. Он был не особо против — понимал, что женщине просто на просто не с кем говорить, потому что к её подружке приехали внуки. От них можно было сбежать только в два дома, один из которых принадлежал Маше. Та много рассказывала про свою юность и про местные легенды. Поручик периодически записывал в заметки особо интересные истории. А Нефёдова нисколько не возражала.

Именно она рассказала про воришку одежды у озера. Он появился буквально за неделю до приезда Щиголева. Маша обзывала вора без мата, но всё равно очень обидно и неприятно: «Крыспедус поганый». Поручик сильно смеялся с этого, но чужие слова не воспринял серьёзно. В конце концов Нефёдова была стара и легко могла забыть свою кофту. Тут банально некому воровать вещи. Все друг друга знали и точно бы заметили новую одежду.

Александр никогда в жизни так не ошибался. Его шорты стащили прямо с берега озера, пока сам Поручик купался. Только ему, в отличие от Маши, очень крупно повезло: одежда была не просто яркого цвета, а ядерного. Именно поэтому Поручик сразу заметил, как его шорты что-то тащит ко дну. Буквально за несколько секунд Александр с громкими воплями и матом нырнул за шортами. Их крепко-крепко кто-то держал, и Поручику пришлось применить грубую силу по отношению к воришке.

Последний всё же отпустил одежду и выплыл на берег. И тогда ослеплённый яростью Поручик начал орать на «крыспедуса поганого». Только спустя пару секунд до Александра дошло, что перед ним лежал не шкодливый подросток, а непонятное существо с рыбьим хвостом, кошачьими ушами и человеческим лицом. Существо попыталось нырнуть обратно под воду. Но Щиголев не дал ему этого сделать. Он буквально силой выволок воришку подальше от водоема.

— Не пущу, поганца такого! — Шипел Щиголев, оттаскивая существо на приличное расстояние.

Оно громко мяукало и брыкалось, но руки Александра только сильнее сжимали кожу. Там наверняка останутся жуткие синяки. Но не это должно волновать — сейчас под угрозой жизнь. Если прекратить сопротивляться, то смерть точно настигнет.

Поручик кинул воришку на землю и осмотрел того сверху вниз. Александр только сейчас в полной мере осознал, что перед ним не просто непонятное существо, а самая настоящая шутка природы. Ну не может такой микс из различных животных существовать взаправду.

— А теперь отвечай мне, которыбёшка, — Поручик опустился на короточки и хмурым взглядом осмотрел лежащего на земле.

Тот громко и невероятно жалобно мяукнул. Так делала Мотя, когда просила что-то вкусное со стола. А «которыбёшка» явно умоляла не поесть, а не делать больно и не убивать. На глаза навернулись горькие слёзы, а губы дрожали. Уши были прижаты к голове, дабы их не кусали и не тягали. А вот когти были выпущены наружу, чтобы хоть как-то оттянуть момент своей смерти.

— Зачем ты стащил мои шорты? — Поднял бровь Щиголев и всё же мягко улыбнулся.

Наверное, именно улыбка заставила «которыбёшку» немного расслабиться и перестать мяукать.

***

Спустя почти месяц с начала знакомства Поручик решается на очень рискованный шаг — на объятия. Щиголев долго думает над этим, взвешивает все «за» и «против» и в конце концов выполняет задуманное. Когда Поручик впервые обнимает — Саша испытывает странные чувства. Действие сперва кажется непонятным, а после перерастает в ощущение самой настоящей угрозы жизни. Там, где обычно жил Саша никто никого не прижимал к себе руками. Прикосновения, вообще, были чем-то из ряда вон выходящего.

— Что ты делаешь? — Неловко и нервно улыбается «которыбёшка». Губы дрожат от паники, а зрачки расширяются, дабы видеть больше.

— Обнимаю, — как само собой разумеющееся произносит Щиголев и укладывает подбородок на чужое плечо.

Его голос звучит спокойно. От этого владелец напоминает зловещего питона Как из книжки, которую однажды читал Щиголев. Он её так и не закончил, Саша буквально завалил несчастного самыми разными вопросами по делу и без дела.

— Зачем? — Саша чувствует себя максимально беззащитно и уязвимо: во-первых, тёзка сидит сзади и его нельзя увидеть; во-вторых, чужие руки прижимают к себе довольно сильно, будто в угрозе сломать позвоночник к ракам речным.

— Как зачем? — Поручик, сидящий так, что между его ног расположилось «восьмое чудо света», теряется.

— Ты хочешь сломать мне кости за то, что я украл твои штаны? — Голос немного дрожит из-за страха. — Но они же почти не пострадали… Всего лишь порвались и промокли.

— О чём ты говоришь? — Александр прижимает тёзку сильнее к себе.

Тот пахнет водорослями, рыбой, мокрым котом и немного тиной, а ещё чем-то отдалённо напоминающим сваренный рис. Букет ароматов не шибко приятный, сперва от него выворачивало наизнанку. Теперь же лишь немного подташнивает. Поручик уверен, что если продолжит сюда приходить — обязательно полюбит всё это и привыкнет. Надо только побольше времени проводить вместе и чаще контактировать. И объятия помогут последнему.

— Или ты злишься, что я твои шнурки съел? Прости они просто так пахли и смешно болтались, — быстро-быстро говорит которыбёшка и поджимает самую болючую и уязвимую часть тела — уши — к голове.

— Да я давно забыл про эти шнурки, они в магазине копейки стоят, — Поручик передвигает замо́к из рук на чужую талию и глупо улыбается.

Саша хочет спросить, что такое эти «магазины» и «копейки». Но всё слова застывают где-то глубоко в глотке и отказываются выходить наружу. Инстинкт самосохранения всё же просыпается. «Говорить нельзя — Поручик взбесится и перегрызёт тебе горло. Ты же знаешь, как он не любит большое количество вопросов. Молчи, щуки ради, молчи» — твердит он.

Пушистые лапы опускаются на ладони в немой просьбе убрать конечности. Но Щиголев не понимает этого. Он считает, что Саша проявляет нежность таким образом. К сожалению, не было на свете учебников по поведению которыбёшек, поэтому приходилось учиться на ходу. «Импровизируй, адаптируйся и выживай!» — постоянно твердил себе Александр.

Саша жалобно мяукает, но звук сливается с громким кваканьем лягушки. Следом за ним следует целая серенада. Из-за неё пугливого мявканья не слышно. Мерзкие лягушки, словно решили отомстить за своих падших товарищей, съеденных Сашей. Они так сильно завопили, что в ушах зазвенело.

«Которыбёшку» с головой захлёстывает отчаяние. Поручик явно издевается, ведь так оттягивать момент убийства — садизм высшей степени. Никто так не делает. Только раки, но они маленькие, и Саша легко может с ними справиться. А вот с тёзкой — нет. Тот человек, а этот вид хранит в себе множество секретов, которые знают только сами люди. Саша много раз слышал о том, как люди плевались кислотой и ели живьём. Вдруг Поручик решил вспомнить все свои обиды и отомстить? Неужели раннее пойманная рыба не смогла усмирить человеческий голод?

Саша закрывает лапами мордочку, по мохнатым щекам текут горькие слёзы животного ужаса. Вот и настал его конец, такой глупый и унизительный. Нужно было быть умнее и не плавать здесь, не высовываться настолько часто и не красть ярко-фиолетовые шорты человека.

Поручик только спустя минут пять понимает — что-то не так. Больно уж Саша притихший и молчаливый. Обычно он говорит похлеще Эминема, а тут, как воды в рот набрал.

— Саш, что-то случилось? — Шепчет на пушистое ухо Поручик.

— Пожалуйста, прекрати мучить меня, — сквозь рыдания выдавливает из себя которыбёшка, — Сломай мне уже кости… Хватит пытать!

Поручик замирает на месте от удивления. Он несколько секунд не понимает, что имеет в виду тёзка. А потом доходит — причина в объятиях. Саша очевидно не знает, что это такое и с чем оно естся.

— Саш, тише, — Щиголев садится немного по-другому и берёт рыдающего за подбородок.

Саша смотрит на него испуганно и поджимает уши. По телу бежит сильнейшая дрожь.

— Я обнимаю тебя, не потому что хочу съесть, а потому что люблю тебя, — мягко улыбается Александр и целует «которыбёшку» в нос.

Саша непонимающе хлопает глазами и мявкает. Он совершенно запутался и не понимал ровным счётом ничего.

— Люди так выражают свою привязанность и проявляют любовь. Это называется «объятия», — Поручик вновь прикасается губами к мокрому носу.

— А похоже на то, что ты убить меня хочешь, — Саша всё поджимает уши, нервно облизывает губы. — Или кости сломать.

— У меня силы на это не хватит, не ссы в кошачьи трусы, — смеётся Щиголев и скрещивает свои ноги на чужом хвосте.

— Но у меня нет трусов… Я не могу в них ссать, — «которыбёшка» дёргает хвостом, от чего на воде образовываются небольшие волны.

— Это образное выражение, оно не всегда имеет буквальное значение. Понимаешь? — Терпеливо поясняет Поручик.

— Понимаю, — кивает Саша и с трудом разворачивается так, чтобы обнять тёзку в ответ.

***

Пушистая лапа тянется к танцующим лоскутам пламени. Они манят у себе теплом и приятным светом. Саша видел такое только издалека, но вблизи — никогда. Огонь хочется не только потрогать, но и попробовать на вкус.

Но ни первого, ни второго не даёт сделать Щиголев. Он перехватывает конечности тёзки и несильно сжимает их. Тот мяукает больше от неожиданности, чем от боли.

— Ты же обожжёшься, дурик мохнатый! — Произносит Поручик и отводит лапы «которыбёшки» подальше от огня.

— Что сделаю? — Саша пытается вырвать свои конечности из крепкой хватки.

— Обожёшься, я же потом хрен вылечу тебя! Ты всю мазь сто процентов слижешь, — Поручик только сжимает хватку.

Он понимает, что если отпустит — Саша точно кинется к костру, пострадает и будет мучаться. Вылечить которыбёшку от ожогов практически невозможно. Придётся либо сильно кричать, чтобы Саша точно следовал всем указаниям. Либо тащить его к себе домой и держать его в ванной. Последнего Щиголев не переживёт. Да, он может ходить в туалет на улице, мыться у соседей и покупать вместо морковки крабовые палочки. Но было одно очень крупное «но» — Саша не просто очень активный и непоседливый, он, рак его укуси, являлся самым настоящим ураганом энергии. И маленького пространства точно не хватит на то, чтобы её выплеснуть.

— Что значит «обжечься»? — Спрашивает Саша.

Он, действительно, не понимает то, о чём говорит тёзка. И почему тот не отпускает.

— Это значит, что тебе будет очень и очень больно, Саш, — Поручик всё же убирает свои руки с чужих лап. — Похуже удара о мостик или укуса рака.

Саша прижимает конечности к себе и с удивлением смотрит на говорящего. В голове просто не укладывается, ведь нечто настолько красивое как огонь может причинить боль.

— Но огонь же такой красивый… — Саша наклоняет голову на бок.

— Щука тоже очень красивая, но от этого не менее опасная. Понимаешь? — Поручик подбрасывает в костёр сухих веток.

Те быстро сгорают, превращаясь в пепел. Которыбёшка наблюдает за этим с открытым ртом и с замиранием сердца. Саша не видел, как тёзка разводил костёр. «Ренегат» (прозвище дал Поручик из-за странного образа жизни) был слишком занят ловлей рыбы и проклятых раков.

— Понимаю, — Ренегат тяжело вздыхает и замечает краем глаза тетрадку, лежащую возле Щиголева. — А это что? — Резко переводит тему которыбёшка.

— Это моя тетрадь, я туда свои рассказы пишу, — Поручик насаживает одну из рыб, пойманных Ренегатом, на шампур и подносит его к огню.

— А про что рассказы? — Саша нагло укладывает голову на чужое плечо и дышит в ухо.

— Про разных людей и их жизнь, — Щиголев увиливает от прямого ответа. Не хочется говорить, что книги повествуют об убийствах и наркотиках. — Прочитаю тебе, когда закончу, — опережает тёзку Поручик.

***

— Дай попробовать, — Саша нагло бьёт тёзку по ноге.

—Саш, ты же не будешь есть такое, я тебя знаю, — закатывает глаза Щиголев и вновь накалывает на пластиковую вилку огурец.

— Нет, буду, ты только дай мне попробовать! — Которыбёшка нервно дёргает хвостом и без стыда и совести тянет лапы к чужому обеду.

Поручик поднимает руки вверх, преграждая любой доступ к несчастному салату. Щиголев не думал, что тот привлечёт столько внимания. Обычно Саша игнорировал любую пищу, которую приносили не из озера, а из дома. А тут интерес похлеще, чем к человеческой анатомии. И непонятно насколько это хорошо или плохо.

— Ну, пожалуйста, — с губ которыбёшки срывается громкое жалобное мяуканье.

Складывается впечатление, будто ему не дают нападать на лягушек, а не просто отказывают в салате. В том буквально нет ничего такого, что могло бы понравиться коту. Поручик специально такой сделал, чтобы спокойно поесть, сидя на рыбацком мостике.

— Саш, тут буквально нет ни мяса, ни раков, ни рыбы, ни лягушек, ни других водных гадов. Тут только овощи и подсолнечное масло, — пытается объяснить всё Поручик.

— Я не пробовал пад-сол-нич-ное масло, — задумчиво тянет его тёзка и складывает свои пушистые лапы на деревянный мостик, после чего кладёт на них голову. — Дай куснуть.

— Саша, ты в итоге просто не съешь это и придётся выкинуть все овощи в мусорку, — Поручик отправляет в свой рот очередную вилку с огурцами. — Иди лучше своих раков поешь.

— Но я делился с тобой своим уловом, и ты ел его… — уши подрагивают от разрастающейся в душе обиды. — И раки мне уже весь хвост поцапали, мне теперь плавать трудно. А я для тебя старался их наловить, чтобы ты сытый потом был.

— Во-первых, ты мне сам предложил, — Щиголев делает несколько глубоких глотков газировки из жестяной банки. — А, во-вторых, это очень мило с твоей стороны, Саш, но хвост и обработаю, когда поем.

Саша надувает от обиды губы и резко уходит под воду. Только два пушистых уха торчат из-под прозрачной жидкости, чтобы точно услышать всё сказанное Щиголевым. Вдруг последний всё же передумает и угостит салатом с «падсолничным» маслом.

Последний тяжело вздыхает, закатывая глаза. Он видел, как легко даются Саше любые науки, тот мог с закрытыми глазами решить любую задачу по алгебре, физике, геометрии, биологии и даже химии. Но другая наука — социология — не поддавалась которыбёшке, как бы он сильно не старался и не пытался. Ему было бы намного проще, существуй формула по общению с людьми. Но таковой нет, только практика может улучшить ситуацию хоть немного.

— И долго ты будешь дуться на меня? — Поднимает бровь Поручик.

Ответом служат пузырьки, которые выходят из-под воды и лопаются на воздухе. Саша определённо точно, на все сто пятьсот миллионов процентов обиделся. Сейчас он напоминает большой шарик, угрожающий с минуты на минуту лопнуть от противной обиды.

— Ты же тоже не со всем со мной делишься, даже когда я прошу. Око за око, котик, — смеётся Щиголев и вновь видит эти пузырьки.

Иногда ему кажется, будто он встретил не своего сверстника, а маленького ребёнка, которому никто не уделяет внимание. Вообще, возраст которыбёшки был неизвестным. Самому Саше верить нельзя, он постоянно рассказывает о себе небылицы. Поэтому остаётся только гадать на кофейной гуще и пытаться выудить информацию из него.

— Ладно, так уж и быть, плыви обратно, я дам попробовать. Но если не съешь — надену тебе на голову салатницу, — сдаётся Щиголев.

Уши радостно дёргаются, и их владелец медленно и вальяжно плывёт обратно к мостику. Саша выныривает и с ожиданием глядит на тёзку. На губах первого расплывается самодовольная победная улыбка.

— Попробуй только не съесть это, Сашка, только попробуй, — Поручик накалывает на вилку помидор, огурец и морковь, после чего пальцем снимает овощи на деревянную поверхность.

Ренегат облизывает свои губы в предвкушении и внимательно обнюхивает еду. Тут уши нервно дёргаются, а мордочка кривится в гримасе отвращения.

— Фу! Какая гадость! Как ты можешь это есть? — Фыркает которыбёшка. — Оно так мерзко пахнет… Аж тошнит. Спасибо, Поручик, но есть это я не стану.

— Понимаю, — Щиголев мягко улыбается и надевает одноразовую тарелку на голову тёзки.

Тот растерянно и громко мяукает.

***