***

Поручик просыпается, чувствуя странное и давно забытое тепло, от которого сердце на секунду сжимается. Он растерянно оглядывается по сторонам и принюхивается, в нос почти сразу же бьют родные и до безумия любимые запахи. Это всё привычно: Поручик находится в браке не первый год. Но отделаться от ощущения, что что-то в квартире изменилось, не получается, словно это незначительная мелочь, вроде новой картины в спальне.

Щиголев встаёт с постели, пахнущей кислыми яблоками и выпечкой, и шагает в сторону кухни. Оттуда слышится «мурчащий» голос Леонтьева, скорее всего, он опять напевает какую-то песню или пытается удержать в голове новый риф для гитары. А из детской доносится радостный смех Светы, наверняка играющей со своими плюшевыми динозаврами. Так всегда проходят выходные дни, когда нет никаких концертов, репетиций и дополнительных кружков дочери. Смех, пение и какая-то лёгкая музыка сливается в одно целое. И от совокупности всего этого Александр замирает на месте. Звуки привычные, но от чего-то в горле застывает противный ком. Его не удаётся проглотить, а при попытках на глазах появляются противные слёзы.

Александр заходит на кухню и останавливается на месте не в силах пошевелиться. Перед ним счастливый Леонтьев, который с широкой улыбкой на лице нарезает морковь для супа. Альфа, не веря своим глазам, хватает своего супруга за руку. Тот вздрагивает от неожиданности и поворачивается назад. Молчание длится несколько секунд, после чего Саша нарушает её:

— Света, твой папа проснулся, иди сюда! — Кричит он и целует супруга в щёку.

Поручик смотрит на Леонтьева и опускает свою руку на ладонь, после чего крепко сжимает ту и закусывает дрожащую губу. Перед Щиголевым стоит счастливый, улыбающийся и такой тёплый Лосик. Поручик давно не видел такого и жутко успел соскучиться по этому. Он не может выдавить из себя и слова из-за чёртового кома в горле. Всё что может сделать Александр — просто держать тёзку за мозолистую ладонь и слегка оглаживать её своими пальцами. От чужой части тела идёт приятное, давно забытое тепло, по которому Щиголев так соскучился. Он готов утащить тёзку в спальню и обнимать там круглые сутки, вдыхая любимый и родной запах яблок. Этот аромат жутко кислый, от него слегка сводит скулы, но для альфы он самый лучший и неповторимый.

На фоне играет одна из любимых групп Саши. Поручик никогда особо сильно не фанател от песен «Кино», но сейчас хочется утянуть супруга в неловкий танец, полностью наплевав на суп, стоящий на плите. На еду сейчас как никогда плевать, всё своё внимание Поручик сосредотачивает на любимом человеке. Но танец так и не случается: тело Александра сковывает невидимая цепь, мешающая нормально двигаться.

— Саш, она для тебя почти час с лишним рисовала для тебя того динозавра из мультика, который вы вчера вечером вместе смотрели. Оцени, пожалуйста. Но не строго. Она очень старалась, — Ренегат не отдёргивает свою руку, а только сжимает её.

Поручик кивает и понимает, что в его глазах скапливаются противные слёзы. Они неприятно щиплют глаза и перекрывает всякий доступ к кислороду. Александр тихо и беззвучно задыхается от тоски, ностальгии и желания остановить время именно на моменте, когда в квартире царит та самая атмосфера тепла и уюта.

В коридоре слышится громкий топот детских ног. Скоро их источник появляется в дверном проёме стоит Света. Она держит в своих руках альбомный лист с кривым рисунком птеранодона. Именно про этих ящеров Поручик, по словам Саши, смотрел со Светой мультик. Альфа совершенно не помнит этого, весь сюжет мультсериала вылетел из головы, оставив только размытые яркие образы.

— Папа, смотри. — Света подбегает к Поручику и робко протягивает ему рисунок.

Щиголев осторожно берёт его в руку и рассматривает несколько секунд. Эта картинка выбивает из лёгких весь оставшийся воздух. Да, она простая, кривая и просто не передаёт того, кто на ней изображён, но Поручик видит перед собой произведение искусства. Он откладывает бумагу в сторону и берёт дочку за руку. Ладонь девочки тёплая, на ней совершенно нет никаких мозолей и шрамов.

— Тебе понравилось, пап? — Глаза Светы «светятся» от предвкушения и ожидании реакции от родителя. — Я очень сильно старалась.

Поручик молча кивает, сжимая ладонь дочки. Она прижимается к нему и обнимает свободной рукой. Света трётся щекой о тело родителя и прижимается к нему только сильнее, словно ласковый котёнок. Ренегат поступает точно также. Он полностью забывает о готовке супа. Он так и стоит на плите, варясь на медленном огне.

Поручик же дрожит похлеще осинового листа. Его сердце быстро-быстро бьётся, будто альфа пробежал целый марафон. Александр сжимает чужие ладони, глотая противные слёзы. Они рискуют в любой момент политься из глаз. Этого нельзя допустить: Щиголев должен быть сильным для всей своей семьи.

— Что вы здесь делаете? — Еле слышно выдавливает из себя альфа.

И с его словами затихают все шумы на кухне: Цой больше не кричит про перемены, а газовая плита перестаёт так громко шуметь, часы в коридоре не тикают, а собаки на улице будто забыли про свою способность лаять.

— Нас отпустили к тебе, — отвечает Леонтьев и целует супруга в макушку.

— Оттуда же не отпускают… — несмотря на все усилия, по щеке Поручика катится горькая слеза.

Хочется взвыть волком от этих объятий, запахов и слов, сказанных таким нежным и любящим голосом. Он ласкает уши и заставляет плакать.

— А нас двоих отпустили, — так беззаботно произносит Саша, он будто говорит о погоде, а не о чём-то ужасном и болезненном для своего мужа.

Поручик тяжело вздыхает и громко всхлипывает. Он не верит в происходящее, не может этого сделать чисто физически. Слишком много слёз Александр пролил в ту проклятую неделю, чересчур долго пытался собрать себя по кусочкам и снова учился улыбаться по-настоящему, а не на камеру.

— Я вас двоих больше никогда не отпущу, больше никогда… — шепчет Щиголев. — Пусть все считают меня идиотом, но я вас не отпущу… буду всегда с вами за руки ходить… а остальные пусть идут куда подальше… я вас не отпущу, понимаете? Я больше не дам вам двоим уйти… — как в бреду повторяет он, громко всхлипывая и роняя капли обжигающих кожу слёз. — Не пущу вас никуда…

— А мы с папой никуда и не уходили, — подаёт голос Света. — Мы всегда будем рядом с тобой.

И Поручик уже в открытую плачет, чувствуя вокруг себя родное и так желаемое тепло, с которым не хочется расставаться.

***

Александр просыпается от противной трели будильника и оглядывается по стронам. В помещении царит холод, от которого не спасает даже толстое одеяло, пахнущее только самим Поручиком. Он встаёт с постели, шагает в коридор и ничего не слышит. В доме стоит гробовая тишина, не нарушаемая ни Цоем, ни детским смехом, ни шумом газовой камфорки, ни пением.

Альфа заглядывает в детскую и видит там Светиных динозавров, сидящих на кровати и покрытых пылью от того, что их никто не трогает уже долгое время. Они просто остались в полном одиночестве и потеряли запах своей хозяйки, оставив на себе только отпечатки былых весёлых игр.

Поручик закрывает дверь и замечает, что на кухне горит свет. Надежда бьётся в груди Щиголева, и он медленно идёт туда. Сейчас альфа зайдёт туда и увидит живых Свету и Ренегата, а та ужасная неделя, когда Поручик держал мужа за руку, по тот был в коме, не было и в помине. Все это лишь противный и самый страшный кошмар за всю жизнь Поручика.

Он заходит на кухню и никого не видит. Там только оставленная на столе кружка чая. Поручик вспоминает, что это он забыл выключить свет, когда уходил спать в комнату, где холодно, несмотря на сотни одеял и подушек.

А Света и Саша просто ушли, забрав с собой тепло.

***