Таких сопливых подробностей Чонгук никогда не ожидал от самого себя.
В тетрадях, где обычно писались песни, теперь на полях рисовались сердечки да звездочки. Намджун шокированно листает данное творчество и косится на младшего.
Записанных песен стало больше на радость фанатов, да и все о любви. То грустной, то счастливой — Юнги крутит пальцем у виска, Хосок разводит руками.
Совершенно не достает старших. Чимин уже вспомнить не может, когда Гук троллил его по поводу роста.
Подозрительно молчит. Джин подкалывает младшего по поводу расходившейся рубашки на груди, тычет ему в соски, а макнэ лишь вздыхает. Тяжко так.
Таскается хвостиком. И вызывает тем самым недоумение у Тэхена.
Влюбился что ли?
***
Чонгук смотрел в экран ноутбука уже битый час, а в голове катается перекати — поле. Попытки создать хоть какую-то новую мелодию, которая будет ласкать слух — проваливаются. Попытки доклеить видео съемок и поразить Чимина — проваливаются. Попытки взять себя в руки тоже.
На часах уже три ночи.
Он падает лицом в клавиатуру с характерным звуком, ойкая.
Мысли вертятся вокруг лишь одного человека, чей взгляд сегодня пробрал насквозь. Это был определенно запрещенный прием, удар под дых, но его сердце сумасшедше заколотилось.
Оно колотится в таком темпе, стоит лишь на горизонте появится хёну. Есть кое-что, что он хочет давно ему сказать от всего сердца.
Хён улыбнется своей квадратной улыбкой, хён обнимет крепко-крепко, хён не даст в обиду другим ребятам. Хён выползет посреди ночи из комнаты и притащит таблетки от тошноты, после попойки, посидит рядом, погладит по спине, даст воды. Хён поддержит любую авантюру. Хен приползет ночью в танцевальный зал, наблюдая своими кошачьими глазами за его танцем. Хён закроет собой от толпы фанатов. Хён всегда окажется рядом.
Хёну стоит лишь начать шептать ему на ухо своим пробирающим низким голосом, а у него коленки дрожат. Хёну просто случайно стоит коснуться его ладони, а внутри все взрывается и пылает. Хёну….
— Про какого «хёна» ты пишешь? Вообще про кого? — весело интересуется Тэхен, выглядывая из-за спины и задумчиво читая текст.
У Чонгука сердце уходит в пятки. А может и душа туда перебирается. Сглатывает и сжимает крепко мышку. Он медленно поворачивает голову вправо и сталкивается с носом и сонными глазами Кима. Взгляд падает в пол.
От Тэхена чувствуется знакомый аромат, его любимый и буквально кричащий, что это он — вишня. Ядренная вишневая бомба. Но он чувствует еще какой-то. Мыло. Обыкновенный запах мыла, отдающий резкими нотками и ударяющий хорошо по мозгам.
— Д-да так. Просто песни не идут, а мыслей много. Вот и…
— Приятно знать, что наш макнэ вырос настолько, что поддерживает ЛГБТ- движение, — усмехается Тэхен и тянет свою кисть к покрашенным волосам. Длинные, изящные пальцы путаются в смольных волосах, вызывая окончательный ступор у Чонгука.
Не понимал. Никогда не понимал, что значит все это. Все эти прикосновения, случайные взгляды и любой их контакт. Фансервис для фанатов по приказу агентства? Всплеск эмоций? Притяжение?
— Хён, ты почему не спишь?
— Я и не ложился. Не спится почему-то. Играл до боли в пальцах.
— Почему сюда именно пришел? А попал как?
— Я забыл свой телефон в зале. Он мне не особо нужен был, поэтому и забыл. Ты же пароль сам дал. Каждому. Сказал, если чего — заходите. У тебя свет горел, вот я и пришел.
Чон хмурится. А после продолжает бурчать:
— Хен, сейчас почти четыре утра.
— Уже четыре, Гукки. Готовься получать люлей от Юнги с Намджуном. Я с тобой получу. Но ты больше. Они понять пока не могут, что с тобой. Как в принципе…и я.
Чонгук смотрит-смотрит-смотрит. Тэхен смотрит-смотрит-смотрит.
Разговор как-то не клеится. Мысли как-то не клеятся. Смотрят упрямо друг на друга, пытаясь эмпатически вызвать на диалог. Ким еще, как назло, так близко, что Чон чувствует его ладонь на своем плече, а дыхание возле лица. А еще видит перед глазами две родинки: на носу и на губе. За ребрами ощутимо колет.
Чонгук шумно выдыхает, сдаваясь. Отворачивается, утыкает взгляд в экран, выделяет текст и удаляет его от греха подальше. Закрывает глаза и мысленно молится, чтобы хён ушел. Иначе мысли сожрут с потрохами и заставят выдать из себя нечто личное, сокровенное.
Тэхен пробегается взглядом по профилю юноши, цепляется взглядом за серьги на ухе, а затем видит бисерный браслет на запястье, который он так усердно от скуки плел. Негодник тогда заявил, что ни в жизнь не наденет подобное. Улыбка расползается на губах.
— Обманщик ты, Чонгук.
Чонгук недоуменно таращится на старшего.
Тот выпускает из хватки крепкое плечо, тянется до хруста костей, громко зевает. Прикрывает один глаз и лениво рассматривает выросшего мальчишку, пытаясь поймать в глазах и фигуре хоть какие-то признаки сна.
Мальчишка огромными глазами наблюдал мелькнувший впалый живот. И сейчас нервно кусает губы.
— Ты выключай свой комп. Я тебя снаружи подожду. Если получать по тыкве, то вместе, не так ли?
Тэхен за порог, а Чонгук откидывается на стул, тихо застонав. Почему-то хочется плакать. Хочется скулить или даже кричать в голос, где — то на высоте, в поток машин, в абсолютной тишине. Да где угодно. Мысли и чувства жрут изнутри, разрастаясь ветвями, раскрываясь цветами по всему телу, опутывая с головой и утаскивая в самые глубины. Он буквально задыхается, потому что не хватает банально слов, чтобы выразить то, что скопилось за долгий промежуток времени на его юном сердце. Громкие слова кажутся такими простыми, что выразить самое важное. Но он не знает других. Не умеет их придумывать и составлять, чтобы это было искренне.
— Ну почему ты такой. Господи. Ну почему все так сложно. Ну почему так сложно любить человека, а еще сложнее ему сказать, что люблю. Люблю тебя, гребанный ты, Ким Тэхен! Люблю, люблю, люблю, — Чонгук сердито рычит это вслух, выключая аппаратуру, скидывая тетради в стол, проверяя каждый провод и приводя в порядок все.
— Повтори.
Чонгук спотыкается и чуть не роняет из рук телефон, когда чувствует на себе пронзительный, глубокий взгляд со стороны. Тэхен. Тэхен был все время здесь. Не снаружи - снаружи, а возле его студии. Стоял, ждал и все слышал. Каждое. Его. Слово. Вот же…
— Че-е-ерт.
И дает деру, что есть сил. Вылетает наружу, почти поскальзывается; бежит, ловя губами и легкими морозный воздух, спотыкается пару раз. Влетает в стену общежития и сползает по ней вниз. А рядом приземляется, спустя пару каких-то минут, тяжело и громко дышащее в шею неземное существо. Чонгуку становится очень жарко и стыдно. Щеки горят, уши горят, руки горят - от мороза, естественно. Сердце горит. А тут не точно.
Тэхен сглатывает, заставляя вздрогнуть. А после ластится к плечу, прижимается губами к шее и хрипло долго смеется, вызывая мурашки по телу. Он совсем не сердится, что тот так кинул. А еще тихонько, осторожно просит повторить. Чонгук глотает буквы, заикается, но все-таки выдавливает из себя, осознавая, что уже лоханулся и терять нечего.
Тэхен шепчет в ответ, в ухо, и жмется теснее:
— Получим мы оба. Потому что я тоже, веришь?
И сжимает горячую ладонь крепко-крепко.