О воровстве яблок и влюбленных элементалях

Венти покружил немного над постелью Анкэля, завис в воздухе прямо над его головой и недовольно фыркнул. Солнце уже давным-давно встало, а он все еще спал! Он опять сочинял песни до поздней ночи, а теперь отказывался просыпаться, несмотря на все старания маленького элементаля.

— Венти, позже, — бормотал он сквозь сон, чувствуя, как ветерок все настойчивее ерошит его волосы.

Анкэль сам дал ему это имя, и Венти счастливо стрекотал каждый раз, когда слышал его, но теперь даже это не могло его растрогать. Он должен был во что бы то ни стало разбудить его прямо сейчас! В садах яблоки поспели, пора было идти их воровать, пока хозяева не проснулись. Венти мягко коснулся щеки Анкэля, а затем боднул его в плечо, но это тоже совершенно не помогло. Венти рассерженно надулся и сел на землю. Он, может, и сам бы пошел, да вот только силенок не хватит: он одно яблоко еле унес и до сих пор отдувался, а там их не меньше пяти. Человеческий облик мог бы сильно облегчить задачу, но Венти все еще не научился до конца им управлять и боялся, что свалится с дерева. Но ведь это был не единственный способ его использовать!

Приободренный появлением новой идеи, Венти взвился в воздух и обратился в человека — точную копию юного барда. Это тело ощущалось странным, тяжелым, неповоротливым и громоздким, но Венти любил его ничуть не меньше своего истинного облика.

Наклонившись, он коснулся губами мягких теплых губ барда, запечатлевая на них осторожный нежный поцелуй. Анкэль тут же распахнул глаза и отстранился, глядя на Венти со смесью удивления и смущения.

— Доброе утро! — радостно поприветствовал Венти, ничуть не смутившись. — Пойдем яблоки воровать?

Анкэль еще несколько секунд удивленно хлопал глазами, а затем смущенно опустил взгляд.

— Почему ты каждый раз принимаешь именно этот облик? — спросил он сиплым после сна голосом.

— Потому что он красивый, — честно ответил Венти. — Ты самый-самый красивый и я хочу быть как ты.

Щеки Анкэля заалели, и он широко улыбнулся.

— Не говори столь смущающих вещей.

— Почему? Это же правда, — не понял Венти. — Я уже знаю, что для разных людей это все по-разному, но для меня ты самый красивый, самый добрый и самый любимый.

Анкэль вздрогнул и покраснел еще сильнее.

— Ты откуда последнее слово знаешь?

— Услышал, как девушка из клана Лоуренсов называет так второго сына Рагнвиндров. Помнишь то озеро с деревом и мостиками, которое я тебе показывал? Они там часто встречаются.

— Подсматривать нехорошо, — пристыдил его Анкэль.

— Это не я, это ветер мне голоса приносит! — попытался оправдаться элементаль. — А их голоса помогают мне лучше понять себя. Они говорят, что чувствуют, и я понимаю, что чувствую то же.

— И что же? — бард, казалось, затаил дыхание.

Венти задумался, точно припоминая слова.

— Что хочется быть с тобой все время и как можно дольше, что касаться хочется, за руки держаться, целовать, гладить и… не знаю. Твою музыку слушать хочется и идти с тобой куда глаза глядят, показать тебе мир за ветряным барьером, хотя там холодно… Но я бы тебя согревал! Чувствую… что люблю тебя, и все.

Анкэль молчал, внимательно глядя на Венти. Он будто пытался найти во внешности Венти хоть что-то, что подсказывало бы, что он шутит.

— Ты уверен? — наконец, спросил он.

— Да, — не задумываясь ответил Венти. — А ты… ты не чувствуешь того же, да?..

Только сейчас ему пришло в голову, что все его чувства могли быть не взаимными и Анкэль всегда видел в нем только друга. Думать об этом было почему-то больно, хотя Венти все еще не совсем понимал разницу между друзьями и возлюбленными, но точно знал, что барда он именно любит.

— Если это так, то прости, я могу…

— Нет, постой! — перебил его Анкэль взволнованно. — Это не так! Я… ты мне тоже очень нравишься, просто это странно.

— Почему?

Венти вновь улыбнулся и склонил голову набок, с любопытством глядя на барда. Анкэль же снова замялся, нахмурился и сжал в руке край жилетки.

— Любовь и отношения — это всегда ограничение свободы, и как я могу позволить себе полюбить и привязать к себе ветер? А если и могу, то не имею на это права. Я не хочу, чтобы из-за меня ты чувствовал себя скованным.

— Мне казалось, это следовало спросить у меня, — неожиданно серьезно, но мягко сказал Венти. — Нас связала еще дружба, и я совсем не против разделить общую судьбу с человеком, если этим человеком будешь ты.

У Анкэля пылали щеки и уши. Он выглядел таким пристыженным и растерянным, что Венти, отбросив серьезность, тихонько рассмеялся, крепко обнял его и чмокнул в щеку. Видимо, это стало тем, что превысило порог смущения барда: несмотря на не сходящую с лица краску, он уверенно посмотрел на Венти, опустил взгляд ниже, а затем прильнул к его губам своими, целуя неумело, но так нежно, что у элементаля что-то сжалось в груди.

Когда они добрались до садов, спелые яблоки уже собрали, так что пришлось воровать недозрелые, красные только с одной стороны, а еще целый час прятаться в кроне дерева, потому что их заметила хозяйская собака и караулила под деревом так долго, что Анкэль успел сочинить первый куплет баллады о трагической смерти возлюбленных на яблоне. Петь ее он, конечно же, нигде не собирался, но то, как искренне смеялся Венти, слушая его, было дороже любых денег.