В доме уже давно не горел основной свет. Единственным освещением являлись маленькие лампы гирлянд, обволакивающие комнаты своим теплым оттенком и так нравящиеся омеге. 

Феликс готов был повесить паутины из огоньков в каждой комнате, на все шкафы, окна и потолок, но у него не было столько гирлянд, да и розеток в доме тоже. Но все комнаты были украшены так, как ему хотелось, и Чанбин помогал в этом деле, ворчал о технике безопасности, но помогал, лишь бы омега был счастлив. 

Феликс сразу сказал, что даже за стол не сядет, а тем более что-то праздновать не станет, если в их доме не будет соответствующей новогодней атмосферы, запаха мандаринов, глинтвейна и ванильных свечей, мерцающих огней и ёлки с яркими шарами и мишурой. 

Чанбин пусть и не хотел, ворчал, но самостоятельно покупал украшения, запоминал, те, что понравились Феликсу во время очередного похода в магазин, помогал их крепить на особенно неудобных поверхностях и беспрекословно менял положение рождественского оленя, перемещаясь с новогодней фигуркой по всему дому, пока Феликс пытался решить, где тот смотрится лучше. 

И сейчас, когда время перешло уже далеко за полночь, а поздравления родных и близких остались позади, Феликс не находил себе места, перемещая неуверенный взгляд со свисающей на окне гирлянды к журнальному столику, на котором уже догорала свеча, наполняющая лёгкие ароматом ванили и глинтвейна, что остался стоять рядом так и не тронутый ими. 

Феликс последние несколько дней нервничал, даже не от праздничной суматохи. Новость, которую он узнал за пару недель до праздника, заставляла его нервничать и испытывать страх, что любимый может отвернуться, не принять...

Днём, когда Чанбина не было дома, он во всю готовился к празднованию, хоть и провёл большую часть времени перед зеркалом, разглядывая в нём своё отражение и каждый раз нервно поправляя рукава и край мягкого свитера, пытаясь найти хоть какие-то заметные изменения в себе. 

Он оставил подарок под ёлкой, чтобы не переживать ещё больше. И вовсе ушел из гостиной, стоило только подойти стрелке часов к тому, чтобы вручать эти подарки друг другу, решив дождаться Чанбина там и не видеть реакцию, которая могла бы его разочаровать и расстроить. Свой подарок, он забрал с собой и так ещё не проверил, лишь перебирал пальцами ленты яркого банта на небольшой коробочке. Не до этого было. Куда важнее реакция Чанбина на то, что находилось в предназначенной ему коробке, в которую с таким трепетом омега вкладывал милые детские носочки, комбинезончик и соску, в комплект к которым шли тест и первый снимок УЗИ. Феликс ныкался по углам и прятал всё, как только мог, лишь бы Чанбин не узнал раньше времени. А теперь, он сидел один в комнате и ждал реакции своего альфы на то, что у них будет ребенок. 

Феликс почти не дышит и прикрывает глаза, как только слышит щелчок открывшейся двери и тихие шаги. 

- Малыш, - голос Чанбина нарушает тишину, в нём чувствуется волнение и Феликс не успевает заметить, как альфа оказывается напротив него, опускается на пол в его ногах и осторожно берет за руку. - Я... Я ведь всё правильно понял? 

Феликс прикусывает губу и молча кивает, продолжая сжимать пальцами край свитера и руку мужчины. Он боялся, что Чанбин может разозлиться, не принять эту новость и отреагировать совсем не так, как хотелось бы, ведь они даже не были обручены, но альфа слишком счастлив в этот момент и пытается совсем не поддаться эмоциям и не показывать насколько он может быть сентиментальным. 

- Я счастлив, ты просто не представляешь насколько... - Чанбин приподнимается, чтобы переместить руку на щеку омеги и поцеловать, пока Феликс не успел в край расчувствоваться и начать лить слёзы, пряча лицо в изгибе шеи альфы, в осознании, что они переходят на новую ступень жизни. 

И пусть он не успел открыть свой подарок с кольцом, что так долго выбирал альфа, но это сейчас даже не так важно, он и без всяких безделушек готов быть со своим альфой и согласиться связать официально с ним свою жизнь. И сейчас он безмерно счастлив, что не может сдержать слёз и улыбки, находясь в родных объятиях.