Жить страстями может только тот, кто подчинил их себе. Эту простую истину Феанаро усвоил давно и он мастерски их себе подчинял. Любил он это дело. Практиковал. Оттачивал себя будто клинок тяжёлыми ударами молота.
В Валиноре так больше не умел никто. Ну, почти... никто кроме него и Мелькора. Во взгляде Тёмного вала многого не прочитаешь. Он тяжёл и страшен лишь на самом дне его зрачков бушует пламя. Пламя Удуна. Пламя казалось бы породившее саму душу Куруфинвэ.
Он ловит на себе заинтересованные взгляды Тёмного Властелина и поспешно отводит глаза. Старается спрятаться, скрыться от насмешливых очей одного из сил мира. Но те будто следуют за ним по пятам. И нигде нет от них спасения.
- И не надоело тебе от меня бегать? Или ты боишься того, что я могу прочесть в твоей душе? - небрежно прислоняясь к дереву спрашивает сильнейший из Айнур.
- Я ничего не боюсь! - вспыхивает Феанор.
- Да, ну? Правда что ли? Даже того, что до Манвэ может дойти почему ты с такой ненавистью смотришь на сводного брата? - казалось бы Мелькор издевается.
- Я его не ненавижу!
Но в душе Феанаро уже привычно разгорается гнев, который всегда находит сухие поленья поступков Нолофинвэ. Он его не ненавидит. Презирает за излишнюю покорность валар? Возможно. Но ненависть? Нет. Никогда. Брат не достоин на такого всеобъемлюще сильного чувства.
- Врешь, великий мастер, врешь. Вот только мне или себе? - с этими словами Мелькор его оставляет в раздумьях на перепутье дорог, скрытых во тьме недозволенного.
Что-то всколыхнулось в его душе. Это было странное неизведанное доселе чувство. Быть может, стыд? Он действительно соврал. И Отец Лжи его в этом уличил? Застигнутый врасплох осознанием этого факта, он застыл будто не в силах пошевелиться. Тяжёлый вздох. Он запятнал себя ложью. И это был первый шаг сближавший его с Мелькором. От этого становилось не по себе, хотелось залезть в ванну и попытаться с помощью мыла очиститься от пятнавшей его заразы. Содрать с себя кожу, чтобы мыло промыло его до основания. Протереть раны чистым спиртом.
- Тебе скучно, Феанаро? Это же благословенная земля... пропитанная скукой и стагнацией. Вы эльфы, что ваньяр, что нолдор давно остановили своё развитие. Вы уже много лет... движетесь в никуда, - в речи Тёмного валы было много интригующих пауз, он будто специально растягивал слова, предлагая собеседнику самому догадаться, что же он скажет в дальнейшем.
- Нет, я просто задумался, - прикрывает глаза Куруфинвэ, стараясь не смотреть на того, кто опять прав в своих выводах относительно него.
- А ведь ты хочешь большего, неправда ли? Ты хочешь ощутить всё, попробовать мир на прочность... Ты хочешь битв, но не тех, что сейчас разгораются в твоей мятежной, мечущейся душе. Этого всего можно достичь, - он легко смеётся, но смех этот совсем не радостен, он переливами тугими распахивает дорогу ввысь во тьму, словно маленькое дитя обнимавшую этот мир с момента его сотворения.
- У меня всё есть, - без эмоций куда-то вдаль говорит Феанор, не отрывая взгляда от небесного склона.
- И снова ложь. Я смотрю... это моё изобретение пришлось тебе по вкусу, - он отталкивается от перил моста, утопая подошвами тяжёлых сапог в гравии под ногами.
- Дети не слушаются? - за спиной Феанаро слышен этот неуловимо мягкий точно лёгкий яд, но от того не менее смертельный в отраве губительной для слуха живых, голос.
- Они ещё маленькие, чтобы понять, что для них лучше, - нолдо впервые смотрит прямо в лицо собеседнику.
Чёрные, как угли глаза, смотрят абсолютно спокойно где-то даже пренебрежительно. Последнее почему-то злило. Он не кто-то! На него не имеют права смотреть, будто он прах под сапогами сильных мира сего. И он это ещё докажет! Чего бы это ему не стоило!
- Конечно, ты это знаешь куда лучше, - ухмылка устах валы выглядит зловеще, многообещающе. Хочется раз и навсегда стереть её с этих проклятых тонких губ.
- Мудрости эльдар не занимать. Вот только с начала... хм... мироздания заведено, что дети предпочитают не слушаться родителей. И знаешь, кто установил подобную традицию?
Феанаро понял, на что намекает Мелькор. Это был он. Айнулиндалэ тому ярчайшее доказательство.
- И каково же быть вдовцом при живой-то жене? - любопытствует Владыка Тьмы.
Куруфинвэ устало поднимает голову от стакана наполненного крепким алкоголем. Нерданель его нрав не выдержала. Дух нолдо и вправду был сотворён будто из огня. Его страсти не находили выхода, а если бы и вырвались наружу, то Аман точно бы не устоял, его снесли бы до основания дикие порывы присущее Феанаро от рождения.
- Выпьешь со мной? - удивляясь сам себе вдруг вопрошает нолдо.
- От чего же не выпить... в приятной компании, - вала садится за стол и наливает сухое красное вино в свой бокал, заполняя его до краёв багровой жидкостью.
- Тебе горько... твою душу точит червь сомнения, что именно ты сделал не так. Ты чувствуешь себя преданным, та, что клялась тебе в вечной любви оставила тебя. Остались лишь дети. Но ведь и те скоро уйдут из отчего дома, - говорил Мелькор красиво, поэтично, точно понимал сказанное им, будто сочувствовал его горю, словно и сам сталкивался с такой трагедией.
Феанор глубоко вздохнул, опрокинул себе в рот остатки вина, обжигающего горло и прокатившиеся тёплой волной достигающей в конце пути желудка. Он постепенно пьянел.
- И буду я в этом мире один, - постановил он, пытаясь сфокусироваться на собеседнике, но его взгляд блуждал где-то над его головой, задевая в лучшем случае чёрную макушку.
- Хочешь забыться работой? - эльда сам не знал зачем позвал Мелькора к себе в кузню.
Тот прохаживался из края в край, бросая заинтересованные взгляды то на убранство, то на самого Феанаро.
- У меня есть неплохая задумка заключить свет древ в алмазы, кои я назову сильмариллами, - раздувая мехи, отзывается кузнец-ювелир.
- Смело, - комментирует Владыка Тьмы, - И ты хочешь... посоветоваться?
Грех было отказываться от такое щедрое предложение. Феанор до самой ночи внимал словам могущественного вала. Он ощущал себя пустым сосудом, жаждущим наполнения чужими идеями. Он впитывал в себя всё и даже больше. Он воспринимал и как мать воплощал задуманное.
- Тебе следует перестать общаться с Мелькором, - укоризненно говорит Финвэ, вот только сын его совсем не слушает. - Он способен только лгать и искажать. Он тебя уже свернул с пути истинного. Я беспокоюсь за тебя, дитя моё.
Но Куруфинвэ слова отца только раздражают.
- Я считаю, что ты должен отдать сделанные камни валар. Они их благословят своей святостью и украсят венец Варды, - продолжает Финвэ.
- Они - мои. Понятно? И только я вправе решать, что с ними делать! - такая ярость ещё не пылала в груди Феанаро. Собственнический инстинкт заставляет его вцепиться в камни так, что их острые грани впиваются ему в руку. После этого и так тёплые алмазы становятся горячее, но нолдо не обращает на это никакого внимания. Уходит, оставляя разочарованного отца одного.
- Они меня не понимают! Ограничивают! Запрещают! - на взводе Феанор способен на многое.
Мелькор досадливо морщится.
- Они всего лишь боятся, - небрежно кидает он, откидываясь на спинку грубо вырезанного стула. - Страх пропитал их души. То чего они не понимают, не могут контролировать и осознать, заставляет их идти путём избегания.
Он проговаривает эти простые истины, а сам смотрит в глубину глаз Феанаро, в коих начинает зарождаться Тьма. Эльф пока сам не осознаёт того, во что превращается под чутким руководством Тёмного вала. Это бы его испугало. Отвратило.
- И что мне теперь делать? - несмело спрашивает Куруфинвэ вся его решимость куда-то улетучилась, и теперь он был ни больше, ни меньше - ребёнком. Пока Единого. Но кто сказал, что так будет всегда?
- Идти своим путём, - просто отвечает Тёмный Властелин.
Феанаро в гневе опрокидывает стол. Он. Их. Не нашёл. Нигде в доме сильмариллов нет. И он помнит, кто последний проявлял к ним интерес. Под покровом ночи эльф покидает дом. И направляется к отцу. Того он застал в саду, принадлежащем самому Финвэ.
- Где они? - ему даже не надо уточнять, о чём это он, всё и так понятно.
- Пока у меня, но уже завтра я преподнесу их Владычице звёзд, - раскрывает карты его отец.
Куруфинвэ хватает его за грудки и приподнимает в воздух. Ярость плещется внутри его тела, стремясь вырваться наружу. Он уже, практически, перестал себя контролировать. Руки Феанора дрожат и он отшвыривает отца в дальний угол. Тот сильно ударившись головой о каменную стену неверяще смотрит на сына. Он же достаёт из ножен меч. И Финвэ понимает, что, к сожалению, опоздал. Тьма в душе Феанаро завоёвывает новые территории. Она хочет стать её полноправной владычицей. И ничто её не остановит.
- Прощай, отец, - нолдо совершает резкий укол в живот, понимая, что за поражением сердца последует слишком быстрая смерть. Вор этого не достоин. Эльда хочет насладиться мучениями сполна. Его глаза невольно распахиваются, когда тело родителя сползает на пол, а лужа крови достигает сапог наследного принца. Он не может понять жалеет ли он о содеянном.
- Мелькор! - вихрем врывается Феанор в дом валы и, буквально, падает к его ногам, те больше не держат его. Сам тёмный Айну с удивлением смотрит на эльфа. - Мне нужно скрыться. Я... я убил своего отца.
Фраза словно окончательно принятие его деяния. Тёмная. Мерзкая. Отвратительная. Как и случившееся.
- О!.. И за что же? - любовно проводя по волосам своего будущего слуги, спрашивает Владыка Тьмы.
В горле Феанаро словно застрял ком. Любопытство, принятие и немое одобрение тёмного его заставило ужаснутся тому, во что он начал превращаться.
- Он, - ком всё же проглочен, но легче не стало, - украл мои сильмариллы.
- Ты достойно поступил, я могу тебя понять, уж кто-кто, а я могу, - негромко смеётся Мэлько.
Он бы и сам с радостью убил своего отца. И с ещё большим удовольствием занял бы его место.
- Но ты прав, не пристало после таких поступков здесь оставаться, - он поднимается из кресла и, тяжело ступая выходит из комнаты, за ним чуть ли не выбегает Феанор.
Аман они покинули тотчас. Нашли где-то в горах, в самых тёмных пещерах Унголиант. Мелькор предложил ей вместо закуски древа Света. Та согласилась. И Валинор погрузился во мрак.
В душе у Феанаро было сумрачно и безлюдно. Она давно совершала своё падение, которому нет и не будет конца. Тьма внизу раскрывала ласковые объятья, зовя к себя упрашивая его погрузиться полностью с головой и не отдавая отчёта творить всё, что вздумается. Взбредёт в хмельную от мрака голову, опьяневшую после первого убийства и не жалеющую о своём свершении.
Через Хэлкараксэ они убегали на пауке. На жутко голодном пауке, который то и дело принюхивался к зажатому подмышкой эльда ларцу, что хранил в себе сильмариллы.
Вздыбленные льды окружают их со всех сторон. Мороз пробирает до костей. Жгучий холод лезет под кожу, стремясь достичь сердца и навсегда поселиться в нём завладев всем существом.
Унголиант вскоре не выдерживает и пытается сожрать камни. Им пришлось бы худо, если бы на дикий рёв Мелькора не подоспели бы балроги, отогнавшие паучиху. Феанор был им где-то даже благодарен.
Так они чертовски устав достигают Ангамандо. Проникают в крепость и быстро входят в тронный зал, в котором Мелькор с удовольствием садится на чёрный трон. Его подножие обвивают аспиды всех пород. И Феанаро с затаённым восхищением смотрит на уже своего валу.
- Добро пожаловать, - разводит руки в приглашающем жесте Восставший в мощи своей. - Здесь валар нас не достанут. Но в моих владениях всё принадлежит одному мне. И я убью любого, кто откажется присягнуть мне на верность.
К этому всё и шло. Куруфинвэ закрывает глаза, отчётливо понимая, что отступать поздно. Он неспешно опускается на колени и гордо вскидывает голову.
- Я, Феанаро, клянусь в верности моему господину Мелькору. И обещаю ему верную службу как телом, так разумом и душой, даже посмертием. Пусть сам Эру Илуватар станет свидетелем моих слов! - последний шаг сделан, ему теперь отступать некуда. Тьма, пропитавшая его фэа рвётся из всех щелей стремясь заполнить пространство.
- Чудно, - расплывается в жутковатой улыбке Тёмный Властелин.
Он несказанно доволен. Пусть у него в услужении и один эльф, но ведь это только начало...
Саурон сверлит эльфа завистливым взглядом, тот завладел вниманием Повелителя и не собирался сдавать позиции. Но Феанору нет до него дела.
- Будет и на моей улице праздник, - шипит ему в спину Майрон.
До Ангбанда долетают слухи о реакции эльфов и валар на случившееся. Куруфинвэ нарекли Варто, а его Владыку - Моринготто. Но это не оставляет в душе нолдо даже самого крохотного следа. Какая ему разница? А вот Мелькор злится, ему не по нраву быть Чёрным Врагом. И чтобы хоть как-то успокоиться, он подзывает к себе эльду. Тот спокойно, привычно исполняет приказ.
- Мой дух неспокоен и, потому я хочу умилостивить его желаниями плоти, - Феанаро вздрагивает, поднимая свой взор на своего господина.
Он не понимает, о чём тот говорит, и от того ему неспокойно.
- Подойди ко мне, - неспешно говорит Мелькор.
Эльф опасливо подходит, еле передвигая негнущиеся ноги.
- У тебя когда-либо были мужчины? - словно забавляясь спрашивает Тёмный Властелин, поднимаясь с трона и подходя к эльде вплотную.
- Нет, - ошарашено отвечает Феанор, следя за действиями Владыки.
- Отлично, значит ты - "девственик".
Мелькор осторожно касается его губ подушечками пальцев. Нолдо опасливо смотрит на него, не в силах двинуться с места, хотя всё его существо вопит о том, что надо отсюда драпать.
Вала чуть надавливает на губы и проходится по зубам, потом другой рукой приобнимает эльфа и притягивает его к себе. Феанаро не может шевельнуться. Он уж не может понять, чего же на самом деле хочет. Или вжаться во Владыку сильнее, или же отстраниться, но ему не дают опомниться - властно целуют в губы. Куруфинвэ приоткрывает рот пошире и его языка тут же касается чужой. Опаляемый страстью, которой можно заразиться он покачивается, но сильные руки его удерживают, не прекращая страстного полного власти и желания обладать поцелуя. Феанаро закрывает глаза снедаемый желанием и ужасом. Его хроа, буквально, придавлена к полу мощью того, кто стоит напротив. Он отпустил её на свободу и та творит всё, что ей угодно.
Мелькор опускает эльфа на пол и сам наваливается сверху. Вала неспешно раздевает своего слугу, неосторожно, яростно, желая увидеть того нагим во всей красе. Щёки Феанора заливает краска. Голым он мог предстать лишь перед женой. И то, что сейчас свершится было неправильным, отвратительным, но таким желанно великолепным. Эльда никогда не думал в таком ключе и ныне, видя как Повелитель поспешно срывает с себя одежду, не может не бояться. Он понятия не имеет, как именно подобным занимаются мужчины. Однако ему интересно это узнать.
Владыка разводит в стороны его ноги, отмечая про себя возбуждённую плоть эльфа и хватая его за чёрные локоны. Феанор шипит от боли кое-где его волосы вырваны с корнем. Но он понимает, то, что последует за этим будет ещё больнее. Он оказывается прав. Когда в узкое, девственное отверстия врывается член Властелина, Куруфинвэ стонет не в силах избежать дискомфорта. Но покорно позволяет делать с собой всё, что тому вздумается. Это невероятно заводит Мелькора. Он прикусывает ушко эльфа и что-то шепчет тому о его возбуждающей покорности, продолжая с остервенением утверждать свою власть.
Внезапно боль сменяется удовольствием и Феанаро ахает, подаваясь навстречу проникновению. Он унизительно выгибается, трясь сосками о грудь вала. И думает только о том, чтобы этот восхитительный момент продолжался вечность.
Фрикции ускоряются, эльда уже не выдерживая ритма громко и протяжно стонет. Повелитель втрахивает его прямо в расщелину между мраморных плит в полу. Перед глазами Феанора рассыпается вихрь искр и он, не выдержав напора кончает себе на живот. Его достоинство зажатое меж их тел трётся о Мелькора. Тот сыто улыбается и выходит из распростёртого под ним тела, его член сочится смазкой и вскоре извергается, заляпывая анус эльфа.
- Я знал, что тебе понравится.
Теперь уже на Феанаро Майрон смотрит с нескрываемой ненавистью пополам с ревностью. И тому от этого неудобно. Ведь он не может понять откуда майя известно всё об их с Мелькором отношениях.
- Феанаро, ты выкуешь мне корону из железа и вставишь в неё сильмариллы, - не то спрашивает, не то утверждает Тёмный вала.
Эльф недовольно морщится, однако замечая неодобрительный взгляд Властелина, кивает. Но он уже давно расписался в своём рабстве, назад все пути отрезаны.
- Хорошо.
До Феанора доходят слухи из Первого дома. Майтимо поклялся вернуть отца к Свету. Нолдо лишь качает головой, твёрдо осознавая, что сие не возможно. Он погряз в этом по уши. Все попытки обелить его репутацию изначально обречены на провал.
Да и ему Мелькор дал чёткий приказ выжечь всех эльдар в Эндоре и солью там всё посыпать. Он с радостью его исполнит. Настигая всех, кто ещё не покорился его Властелину.
Первым он находит Нельо. Приводит под чёрны очи своего господина. И тот мерзко улыбается. Сын недоверчиво смотрит на корону, инструктированную сильмариллами, и качает головой, потом переводит взгляд на отца и бесстрашно говорит:
- Ты не сможешь меня убить, Атар. Я плоть от плоти твоей.
- Я и не хочу тебя убивать, но любой не присягнувший Владыке в его землях умрёт. Выбор за тобой, - Феанаро безжалостно спокоен. Его душу способна поколебать только немилость господина.
- Я никогда не перейду на сторону Моринготто! Рабство у Тьмы меня не прельстит.
Мелькор кривит губы и кивает своему слуге. Тот мгновенно понимает и исполняет желаемое. Выхватывая из рукава кинжал, первую награду за выигранное сражение от самого Властелина, Куруфинвэ вонзает его в сердце Нельяфинвэ. Тот задыхается от изумления, опуская взор на кровь сочащуюся из рубахи.
- Я подарил тебе милость, Майтимо. Ты умрёшь быстро, - в голосе не проскальзывает ни капли сожаления, каяться он уже не умеет, да и поздно. Кажется, он достиг дна бездонной пропасти, из которой на мир всегда взирал Мэлько.