Россия. Подмосковье. 1915.
Поместье полыхало ярким пламенем. Вокруг суетились слуги и крестьяне — пытались тушить пожар. Только все их усилия были тщетны: этот огонь не угаснет, пока не выжжет все дотла, не скроет следы. Все семейство Ростопчиных мертво: и молодые родители, и четверо детей. Но это единственный выход, ведь душа Папюса, мятежного чернокнижника, избрала именно их. И, если хотя бы один останется в живых — он сможет вернуться в мир.
— Командир, — голос Бэкки звучал тихо и виновато.
— Уходите, — приказал им Шаннор.
— А Вы? — подал голос Василий.
— А я… еще немного побуду здесь.
И трое его подчиненных исчезли в дыму и пламени.
Обычные люди не видят их, даже проходят сквозь них, ничего не почувствовав.
Шаннор завидовал смертным, он мечтал об их простой, до примитивности глупой жизни.
Он пристально посмотрел на горящий остов поместья и минутой позже оказался в самом центре зарева.
Шаннор не почувствовал жара, не задохнулся от удушливого дыма. И его не придавило потолочной балкой, упавшей… сквозь него.
Тело Андреаса, с развороченной грудной клеткой, вспоротым животом, лежало неподвижно. Он не воскреснет, хоть и не был обращен, а рожден демоном.
Боль жрала изнутри. Хотелось громко закричать. Хотелось улечься рядом. Прекратить… все это, ставшее пустым и бессмысленным.
Окровавленная форма начала тлеть — огонь победит, сожрет и это тело, только медленнее, когда ослабнут заклятья прочности.
Шаннора поразило его спокойное лицо. Андреас казался спящим. Шаннор погладил по светлым, перепачканным кровью волосам, наклонился и коснулся губами все еще теплых губ мертвеца.
Когда он порывисто выпрямился, встал на ноги, тяжелая рука легла на его плечо. И Шаннору ни к чему было оборачиваться: он знал, кто стоит за его спиной. Мессир. Бесплотный. Ледяной. Всегда невозмутимый.
— Сколько раз говорить тебе?! — иронично, насмешливо.
Шаннор так и не смог привыкнуть к звуку его голоса.
— Не привязывайся к ним!
Так и не повернулся, все еще продолжал вглядываться в лицо мертвого Андреаса, желая как можно четче запомнить любимые черты.
— Они — пушечное мясо, командир. Расходный материал.
Он не ответил. В такие минуты, когда терял эмоциональное равновесие, мог почти физически ощущать Мессира, словно между измерениями возникала брешь. И тогда он чувствовал… холод, пронизывающий до костей.
— Возвращайся на базу, командир.
Холод исчез.
Если однажды он перестанет чувствовать — тоже превратится в Мессира. И сделается бесплотным, ледяным призраком, скитальцем между мирами. Для демона-хантера нет карьеры лучше. Но Шаннор цеплялся за свои чувства, эмоции — это все, что осталось в нем человеческого.
Афины. 511 год до н. э.
В доме его отца не прекращались пиры. Радушный, щедрый хозяин имел много друзей.
И тот день ничем не отличался от предыдущих, наполненных праздностью и весельем. В тот день гости собрались в тенистой беседке в саду. Воздух сделался тяжелым от сладких благовоний. Пирующие разместились на мягких, удобных ложах. Вино лилось рекой и речи многих уже сделались непозволительно дерзкими. Только его старший брат молчал, мало пил и холодно улыбался, ожидая чего-то, ведомого ему одному.
Айлика, новая невольница отца, привезенная из далекого заморского королевства, начала свой откровенный страстный танец. Под протяжный плач ситаров ее тело изгибалось, соблазнительно колебля полупрозрачную, невольничью тунику. Гости ударяли руками по столу в такт музыки, выкрикивали что-то пьяными громкими голосами.
Смолкли ситары, замерла перед столом коленопреклоненная Айлика. Затем вскочила и расстегнула на плече пряжку, удерживавшую тунику. Нехитрое одеяние воздушным облаком соскользнуло с ее плеч под восхищенные возгласы.
Отец поднял кубок и небрежно поманил невольницу к себе. Обнаженная дева ловко прыгнула к нему на колени. Ее рука потянулась к черным, стянутым в тугой узел волосам. Блеснул кинжал и отец с перерезанным горлом рухнул на стол, заливая кровью скатерть. Коротко вскрикнув, рядом с ним упала замертво и Айлика, в глазах ее навсегда застыло удивление. Яд подействовал быстро.
Из-за деревьев появились бесшумными, черными тенями убийцы. Они без труда расправлялись с пьяными гостями отца. Сад наполнился криками ужаса.
Прежде, чем отравленный меч добрался и до него, Шаннор вырвал из руки мертвой Айлики кинжал и бросился на старшего брата. Он успел вонзить его под ребра, как раз туда, где билось лживое, вероломное сердце.
Шаннор почувствовал боль и увидел лезвие меча, показавшееся из его живота. Свист рассекаемого клинком воздуха и его голова отделилась от туловища. Мир погрузился во тьму.
Очнулся Шаннор в горной пещере. Чувствовал себя превосходно, будто и не умирал вовсе.
— Здравствуй, братоубийца! — перед ним в воздухе неподвижно застыл Мессир, одетый в ослепительно сияющую золотую тогу, на его пышных, огненно-рыжих кудрях красовалась тяжелая, украшенная множеством драгоценных камней корона.
Мессир выбрал это обличие потому, что оно было привычным для восприятия Шаннора.
И хоть Мессир и говорил на незнакомом языке, Шаннор понимал каждое слово.
— Добро пожаловать в мой Охотничий Легион, братоубийца.
И Шаннор стал демоном. Он так никогда и не понял, почему Мессир выбрал именно его, а не старшего брата.
Где-то Между Мирами.
В их измерении пошел снег. Белый, пушистый. Такой бывает только в мире смертных.
Шаннор, как и много раз прежде поднялся на разрушенную башню. Когда-то один из врагов Мессира проник сюда и напал на его замок. Мессиру удалось победить, но почему-то он решил не восстанавливать разрушенную крышу этой башни. Безобразным, поломанным зубом уперлась она в серое небо.
Шаннор поднялся наверх по темной, узкой витой лестнице. Мог бы просто переместиться, но захотел именно подняться, почувствовать, пусть и не настоящую усталость в крепких, тренированных ногах. Не настоящую — память об усталости, о смертной жизни.
Наверху протяжно выл ветер. Ледяной, зимний ветер. Клод подошел непозволительно близко к обломкам стены и пристально вглядывался в падающий снег.
Сердце Шаннора сжалось от нежности к этому смелому, дерзкому и до демонов красивому парню. Он ненавидел себя, но не мог прекратить этих встреч, хоть и должен был, и уже давно.
Почувствовав присутствие Шаннора, Клод резко обернулся. Нахально улыбнулся ему, блеснув ровными, ослепительно-белыми зубами, которые портил только один кривой клык. Во французский, аристократический род этого прелестника затесался… вервольф. Короткие, пепельные волосы взъерошил яростный порыв ветра. И Шаннору захотелось пригладить их ладонью, почувствовать мягкость, зарыться всей пятерней.
Все в Клоде было чересчур уж красивым и Шаннор не мог ему этого простить. Но и противиться его красоте тоже не мог. А потому, как и много ночей до этой, заключил в крепкие объятия, завладел ртом в страстном, долгом поцелуе. Жадно, в спешке, огладил стройное, скрытое грубой формой тело, смял упругие, теплые бедра бесстыдными руками.
Позже, оторвавшись от желанных, сладких губ, стал покрывать жаркими поцелуями шею, задержался на бешено бьющейся жилке.
— Вот он, я, — прошептал Клод, и Шаннор в очередной раз поразился красоте его голоса. — Что останавливает тебя, командир?!
Шаннор не ответил. Он не смог бы объяснить Клоду свой страх. Жнец всегда забирает тех, кого он любит.
Он жадно коснулся губами ключицы, лизнул кожу, соблазнительно белую в широко расстегнутом вороте темной куртки и… исчез, оставив растравленного Клода одного, под холодным, серо-снежным зимним небом.
Он не позволял себе ничего, кроме этих поцелуев, кроме этих ласк сквозь одежду. Он надеялся обмануть Жнеца. В этот раз.
Шаннор прошел сквозь стену и остановился непозволительно близко рядом с его, по-спартански простой кроватью. Он нашел бы комнату Клода и с закрытыми глазами. Его будущий солдат спал обнаженным и Шаннор, в очередной раз залюбовался. Его стройностью, белизной его кожи.
Впрочем, спал ли?! Клод наблюдал за ним из-под полуоткрытых век, сквозь густые, светлые ресницы.
— Что мешает тебе, командир?!
Наглый мальчишка! От звука его голоса Шаннор вздрогнул, как от удара и позорно, трусливо бежал, вновь пройдя сквозь стену.
Сон пришел как и прежде, неожиданно, незвано, негаданно. И, как и бессчетное количество раз до этого, проснулся он в холодном поту, вскочил с огромной кровати, в клочья разорвав черный, шелковый полог. Заметался в беспамятстве по спальне, разя отросшими на длинных, красивых пальцах, стальными когтями невидимых врагов.
Он помнил их всех. Тех, кого вернул в Чистилище. И когда он бредил, неприкаянные грешные души вновь и вновь навещали его, пусть только и воображении.
Цепляясь за косяки, словно пьяный, Шаннор добрался до отделанной мрамором ванной комнаты. Мельком взглянул на себя в огромное зеркало. Кожа выглядела неестественно бледной, болезненной. Черные, как смоль волосы растрепались. Карие, доставшиеся ему от матери афинянки глаза широко раскрыты. От темных стен заструился тусклый свет. Он не любит много света. Свет напоминает о смертной жизни.
А потом… он увидел в зеркале мертвого Андреаса и многих других. Тех, кого не сумел спасти.
Шаннор опрометью выбежал из ванной. Светало. Скоро он должен будет начать финальную тренировку. И он очень надеялся, что Клод не пройдет ее. Тогда время его первого задания отсрочится.
Он всегда видит этот сон перед смертью одного из своих солдат. А еще он точно помнит, что в темном зеркале, среди бледных лиц мертвецов мелькнуло и лицо Клода. Злость от собственного бессилия сделалась нестерпимой. Жнец всегда забирает тех, кого он любит.
Мир вокруг в очередной раз изменился. Теперь Клод бежал по лесу. Темному, зловещему. Он улыбнулся. Бэкки всегда любила лес. Именно его она и выбрала ареной.
А в следующую секунду стало не до улыбки. Стволы огромных деревьев, выворачиваемые из земли с корнями невидимой силой, падали на него. Только благодаря сверх реакции своего демонического тела, смог Клод уйти, ускользнуть из-под них.
Одно из деревьев Бэкки швырнула в него подобно копью. Клод все же смог вовремя произнести бесплотное заклятие, которому накануне выучил его Шаннор. Ствол дерева пролетел сквозь него, не причинив никакого вреда.
Его ноги стали быстро погружаться в землю, превратившуюся в вязкую трясину. Клод торопливо прошептал заклятие прочности.
Демоны, появившиеся из ниоткуда, окружили его. Бэкки, Василий, Дмитрий… Шаннор.
Клод дрался с ними. В основном, защищался. Жестче всех атаковал его Шаннор.
— Достаточно! — Мессир повис в воздухе над сражающимися и они остановились прежде, чем он произнес все слово целиком. — Испытание пройдено.
Клод успел заметить промелькнувшее в глазах Шаннора отчаяние.
Лондон Хэкни. Клуб Блэк Дэн. Январь 2018.
Об этом клубе знали только избранные. Что именно знали?! Что здесь можно достать все, что угодно, если хорошо заплатить. А еще… иногда в этом клубе пропадали посетители, а те, кто позже пытался их найти, тоже бесследно исчезали.
Несколько раз полиция пыталась нагрянуть в сюда с облавой, но они всегда обнаруживали лишь заброшенное, покрытое пылью, давно пустовавшее помещение, служившее жилищем только для крыс и тараканов.
А клуб открывался по новому адресу.
И не было ничего удивительного в том, что именно здесь Мессир почувствовал выворотня, сумевшего прорваться сквозь границы между измерениями и в телесной оболочке попасть в мир людей.
Безобразная, варварская музыка оглушала, едкий табачный дым заполнял легкие, яркие вспышки света слепили глаза. Современная массовая культура не вызывала у Шаннора ничего, кроме омерзения. Он медленно продвигался по танцполу среди колышущейся, дергающейся подобно эпилептикам толпы безвкусно одетых, одурманенных алкоголем или наркотиками молодых и не очень смертных. В таких местах Шаннор чувствовал себя стариком. Древним, брюзжащим стариком.
Он заметил Василия у барной стойки: высокий блондин в дурацком, светящимся в темноте костюме с бокалом какой-то химии в руке. На самом деле Василий — шатен среднего роста, но его Изменяющее Облик Заклятие превосходно сработало. Шаннор почувствовал гордость за своего ученика. Василий едва заметно кивнул ему.
Так, а вон тот прыщавый юнец с выкрашенными в кислотный цвет волосами и каналами в ушах, в крошечной белой футболке и в псевдо спортивных штанах, вульгарно обтягивающих тощий зад, Бэкки. Шаннор узнавал ее в любом обличии. Его лучшая ученица обожает превращаться в парней, больше — только в кошек.
Дмитрий ждет их снаружи, у черного входа — выворотень наверняка попытается сбежать.
Шаннор изменился в лице, когда увидел Клода. Дерзкий мальчишка! Заявился сюда в собственном обличии! Но он лишь на мгновение задержал взгляд на коротких пепельных волосах, на красивом лице с правильными чертами.
Для сегодняшнего вечера Клод выбрал узкую черную футболку с ассиметричными, рваными рукавами и джинсы, блядские, в облипку, с низкой посадкой. И теперь, улыбаясь, явно красовался перед Шаннором.
Какая-то тощая девица повисла на нем, что-то пискляво зашептала в ухо.
Шаннор, не останавливаясь, вывернулся из ее рук и шепнул слова беспамятства. Девица невразумительно захлопала слипшимися от туши ресницами и куда-то бесцельно побрела, натыкаясь на танцующих.
Слишком уж все обычно: Шаннор не чувствовал ни магии, ни сверхъестественного присутствия, только одурманенные заторможенные сознания посетителей клуба.
«Ничего», — беззвучно эхом повторил Василий его мысли.
«И у меня», — откликнулась Бэкки.
Молчал только Клод.
«Та девка, командир», Шаннор вздрогнул, услышав его красивый бархатный голос.
А потом Шаннор почувствовал короткую вспышку чуждой магической энергии.
Девица, которую он только что отшил, что-то шептала на ухо еще одной, такой же тощей и безвкусной, с длинными, заплетенными в дреды волосами, в коротком, черном мешковатом платье и тяжелых, армейских бутсах. На заплетающихся ногах пошла она следом за новой знакомой к выходу из клуба.
Они все глупцы! Выворотень уже убил! И принял обличье своей жертвы. Вот почему Шаннор и остальные охотники не почувствовали его!
«Вася!»
Но девицы опередили Василия и скрылись за дверью.
На танцполе начался настоящий хаос. Шаннор метнулся к выходу. Безобразная оглушающая музыка убыстрилась. Люди бросались ему под ноги, вцеплялись влажными от пота руками, кричали что-то несвязанное. Магия выворотня. Примитивная, но эффективная.
Быстрее всех до заветной двери добрался Клод. И когда она захлопнулась за его новобранцем, сердце Шаннора сжалось от страха. Заклятье невидимости он почти выкрикнул. И когда оно подействовало, все четверо вышли из зала через стену.
Несколько пролетов лестниц. Под клубом огромный подвал. Там и следует искать выворотня.
И там же он, наверняка, спрятал труп жертвы.
Подвал, темный и огромный, напоминал древний храм. Шаннор споткнулся, ноги заскользили по влажному полу.
Он перешел на ночное зрение. Он уже знал, что увидит. Растерзанный труп девицы, пристававшей к нему на танцполе. Она, настоящая, умерла здесь меньше, чем час назад. Шаннор услышал человеческий крик. Возможно, второй жертве повезет больше.
Вспышка колдовского пламени: Бэкки, уже обретшая свой истинный облик, ударила по выворотню, все еще прятавшемуся за личиной смертной дурочки, им убитой.
Вторая жертва вырвалась и снова истошно закричала. Где-то за спиной Шаннора глухо скрипнула дверь. Беглянка забудет все, кроме своего животного ужаса. Возможно, эта история будет стоить ей рассудка.
Крик. Впереди мелькнул силуэт смертной девицы. Все то же мешковатое платье, берцы, кривые ноги, дреды. Даже Шаннор не сразу заметил разницу. Клод! Обратился в нее.
Зашипел и кинулся на него выворотень, больше не притворявшийся. Бесформенный сгусток тьмы.
На подвальную стену брызнула кровь. Кровь его солдата. Тупой… храбрец!
Шаннор, Василий и Бэкки одновременно направили на выворотня колдовской огонь. Все знают: выворотень слаб, когда убивает или верит, что убивает.
Смогли достать. Тварь взвыла и рванула сквозь стену наверх. Шаннор и его солдаты последовали за ней.
Теперь вся надежда на Дмитрия.
Среди машин, припаркованных на стоянке клуба, выделялся своей запредельной красотой новенький BMW. Его очертания заколебались, растворились в серебристой дымке. Димитрий атаковал выворотня, едва он материализовался среди машин.
По стоянке метались охранники: люди не могли видеть принявших истинное обличие демонов, но чувствовали их.
Дмитрий ловко выхватил из воздуха короткий, посеребренный меч с вытравленной на лезвии руной смерти.
Выворотень на доли секунды опять оборотился убитой им девчонкой. Пронзительный, оглушающий крик. Летящие в разные стороны брызги зловонной слизи. Люди никогда не увидят их на своих машинах.
Знакомое мерцание: демон, лишенный плоти, вернулся в свое измерение.
— Вот вечно ты изворачиваешься, пижон! — заржал Василий и хлопнул Димитрия по плечу.
Бэкки шустро обняла их обоих и все трое исчезли, растворились в прохладном воздухе ночного Лондона.
До Клода им дела не было: для отчаянных храбрецов часто первая охота оказывается и последней. Ничего нового.
Внутри здания клуба на несколько секунд стало тихо, а потом послышались негодующие вопли. Сейчас «Логово», в очередной раз, превратилось в пустой барак, грязную ночлежку для бомжей.
Шаннор, невидимый для смертных, вернулся в подвал. Что ж, Клоду… все же удалось победить, подчинить его. И никуда он теперь не денется. Потому что есть лишь один способ не дать умереть… этому красивому дураку.
— Ты ведь понимаешь, что хочешь сделать? — голос Мессира полон лукавства.
Шаннор не ответил: слова бессмысленны.
Растерзанный Клод лежал там же, где они оставили его. Выглядел он совсем мертвым. И Шаннор даже усомнился на доли секунды — не опоздал ли?! Но почувствовал слабую искру жизни. Не так-то просто убить демона-хантера.
Стальные, тускло блестящие когти отрасли на его правой руке, едва Шаннор подумал о них.
Слегка морщась, погрузил он их в свое тело. Под левое ребро, туда где сердце. Хорошо, что болевые рефлексы за века притупились. Когтями отковырял он маленький кусочек от равномерно бьющегося сердца. Человек уже давно был бы мертв. Хотя бы от болевого шока. Но он не человек.
Рана срослась с мерзким чавкающим звуком.
Теперь предстояло самое сложное. Руки тряслись. Он резко вонзил когти в Клода, под левое ребро. Шаннор не хотел терзать его… Но другого выхода нет. Кусочек сердца упал с его ладони в ярко красную рану и начал быстро погружаться. Он найдет свой путь.
Шаннор боялся: он слышал об этом волшебстве лишь однажды. Оно обретает силу только если любовь взаимна.
Темная кровь залила грязный подвальный пол.
Клод открыл глаза. Пронзительные, синие глаза, которые Шаннор любил и ненавидел. Он вцепился в худые плечи, потянулся к губам, поцеловал, торопливо, алчно, словно в первый или последний раз.
Где-то между мирами.
Знакомый полумрак его спальни приятно обволакивал, успокаивал. Шаннор прижал к себе все еще обманчиво безжизненного Клода и заснул. Впервые, за сотни веков без страха. Теперь он не один и больше не увидит тот сон. Сердце Клода билось вместе с его собственным.
Только демоны и боги знают, как распорядится этот странный мальчишка властью, обретенной над ним.
Где-то далеко и… близко тихо засмеялся Мессир.
Проснулся Шаннор один. Посреди огромной кровати, в пустой, холодной спальне.
Горькая улыбка тронула его губы. А на что он, старый дурень, рассчитывал?!
— Командир.
В сгустившейся тьме — едва заметные очертания Клода, скрытого не пропускающим свет, черным балахоном. Шаннор не смог разглядеть бледное лицо из-за бесформенного, небрежно наброшенного на голову капюшона.
— Ты… останешься?
— А разве… у меня есть выбор?!
Уродливый балахон упал на пол, к босым ногам.
И у Шаннора перехватило дыхание. Такой… стройный. Такой… совершенный. Ни одного изъяна в тренированном, поджаром теле. Шаннора заворожила молочная белизна гладкой кожи. Тонкой. Синеватые жилки хорошо различимы. Особенно та, что бешено бьется на шее. Вот бы… коснуться ее губами.
Шаннор молчал, только жадно смотрел на него. Теперь такого доступного, но от этого не менее желанного.
Шрам под ребром, там, где проникли его когти.
— Иди ко мне… — голос хриплый, тихий, будто чужой.
Клод… оказался на кровати, на черных, шелковых простынях. Покорно замер перед ним, ожидая.
— Я… твой, командир.
Шаннор прикасался к нему. Грубо, алчно. Целовал в мягкие, податливые губы. Клод не противился. Ни его рукам, ни поцелуям. Отвечал, соблазнительно выгибался, подставляясь под его ласки.
Шаннор проник пальцами в жаркую ложбинку между упругих бедер. Клод… влажный, скользкий… здесь. Сандаловое масло. Шаннор коснулся узкого, сжатого отверстия.
— Не трать время, командир… — полубезумный шепот. — Я… хочу того же, что и ты.
Клод отстранился, но лишь затем, чтобы встать на четвереньки, чтобы чувственно выгнуть спину.
Шаннор ошалело смотрел на него, развратного, прекрасного, сумасшедшего.
Целовать, прикасаться… Но, больше нет сил бороться с желанием. И он набросился, хрипя, рыча. Терзал стройного, белоснежного. Навалился, упиваясь дрожью, стонами… Узкого, упругого и теперь… его, только его.
Клод согнул в локтях руки и вцепился зубами в подушку. Шаннор коснулся, стал грубо ласкать его небольшой, жесткий член. Ощутил, как рефлекторно вздрагивало и сжималось его тело.
Клод вскрикнул, дернулся и Шаннор почувствовал его сперму на ладони.
Только в этот момент осознал он, что располосовал любимому когтями белую спину, что кровавые раны быстро затягивались.
А потом наступила разрядка. Он излился горячим семенем в Клода, тело которого покорно приняло все, до капли.
В полузабытьи, счастливые и все еще единые, упали они на рваную мятую простынь.
Шаннор выскользнул из него и лег рядом, почему-то осторожно. Он зачарованно смотрел, как его собственное семя вытекает из Клода, тонкого, все еще вздрагивающего, как белесыми разводами остается на гладкой, разгоряченной коже.
Обнял, прижал к себе. Теперь неспешно, без боли.
— Командир…
— Называй меня по имени, Клод.
— Шаннор… Шан…
Это смущенное «Шан» стерло последнюю границу.
И Шаннор задыхался, пьянел от счастья. Смял сладкие, влажные губы в долгом, глубоком поцелуе.
Он резко открыл глаза. Предрассветная мгла. И первой его эмоцией был страх. Почувствовать рядом пустоту.
Но… Клод мирно спал, повернувшись на бок. Или… делал вид.
Шаннор нежно погладил его по спине, почувствовал под ладонью свежие шрамы. И испытал, пусть и мимолетные, но угрызения совести.
— Почему Мессир избрал тебя? — спросил он тихо, все еще не надеясь получить ответ.
— Убил старшего брата.
— Почему?
— Хотел получить замок, владения и его невесту.
Шаннор молчал, ожидая продолжения его истории.
— Мы охотились и он ускакал следом за оленем. И… я воткнул нож ему в спину.
— А потом?
— А потом выпил яд. Совесть оказалась сильнее алчности.
— Твои земли?
— Достались дальним родственникам.
— А невеста брата?
— Вышла за другого.
Они опять замолчали.
Шаннор обнял его и крепко сжал.
— У нас много общего, милый, — прошептал, касаясь горячими губами красивого, любимого уха.