Притяжение

Гарри помнил все события, вносившие изменения в его характер. Первое произошло на втором курсе. Можно даже сказать, что в тот миг, когда он проткнул дневник Риддла клыком василиска. Не то, чтобы изменения были сильными, но ощутимыми. У него появилась такая черта характера, как расчётливость. Он стал холоднее, хотя быть холериком ему это не мешало. Гарри испытывал полное пренебрежение к школьным правилам, когда ему это было выгодно.

Второй переломный момент пришёлся на лето перед шестым курсом. Тогда он приобрёл большую проницательность и ярко выраженные лидерские качества. Что-то в нём постоянно менялось. И он не знал как относиться к этим изменениям. Было ощущение, что над ним довлеет чья-то злая воля.

В следующий раз Гарри смог отследить точку начала изменений. Он уничтожил очередной крестраж Волдеморта. Пришлось сопоставлять даты. Да, так и выходило. Разрушение каждого осколка души Риддла непременно сказывалось на нём, меняя его до неузнаваемости. После уничтожения медальона в нём проснулась суровость, а так же безжалостность к себе и окружающим. Почему убийство этой гниды сказывается и на нём? Из-за чего они так связанны? Гарри искал и не находил ответа.

Разрушенная чаша с диадемой — очередной толчок перемен. Он приобрёл жалость к себе и повышенное чувство самосохранения — он впервые в жизни боялся смерти, как неизвестности. Так же откуда-то извне — хотя себе он признаться может, от крестража — было привнесено болезненное самолюбие.

Следующим рубежом стал не кусочек души Тёмного Лорда. Ими стали воспоминания Снейпа. Он узнал, что он сам — крестраж. И ему готовят роль жертвенного агнца. Вот только он почему-то не согласен. Возможно, тут дело было в том, что Дамблдор упустил одну маленькую, но чрезвычайно важную деталь. Альбус сказал, что в ту роковую ночь 31 октября, оторванный от основания кусок души Лорда впитался в единственное поблизости живое существо — в него, в Гарри. Похоже тоже самое делали и уничтоженные крестражи. И, если в том, что проник в него изначально было мало сил и энергии, то в последующих было больше и возникал накопительный эффект. В Гарри на данный момент была, практически целая душа Волдеморта.

И он решился на такое, на что никогда бы не решился не будь внутри него этой пакости, соседство с которой даже не ощущалось.

Гарри явился в Запретный Лес по требованию Тёмного Лорда. Он не взял с собой воскрешающего камня, поскольку не смог бы объяснить родителям своего решения. Он боялся встречи с ними. Как и боялся осуждения друзей и особенно Джинни.

Он вошёл на поляну занятую Пожирателями смерти в тот момент, когда Волдеморт проговорил:

— Видимо я ошибся.

— Нет не ошиблись! Том, нам надо поговорить! — всё он сжёг последний мост. Отступать некуда.

— Решил оттянуть момент смерти? — насмешливо поинтересовался Тёмный Лорд. — И не называй меня этим мерзким маггловским именем!

— Если ты узнаешь информацию, добытую мной, ты вряд ли меня убьёшь, — тихо, но так чтоб его было слышно, сказал Поттер.

— Если дело в пророчестве, то почему ты пришёл лишь сейчас? — озадачился Волдеморт.

— Не в нём, хотя, нет, и в нём тоже, — тут Гарри перешёл на парселтанг, — Оно не имеет смысла. Я — твой крестраж.

Удивление Тёмного Лорда быстро переросло в понимание.

— Но ты уничтожил все кроме самого себя и Нагайны.

— Не уничтожил — поглотил. Крестраж призван защищать владельца от смерти, а не отбирать его жизнь.

Волдеморт долго не отвечал.

— Это имеет смысл, — наконец признал он. — Подойди ближе я хочу осмотреть твой шрам.

Гарри подошёл чуть ли не вплотную. Волдеморт своими длинными как паучьи лапки пальцами провёл прямо по знаку-молнии.

По телу Поттера прошлось странное неведанное доселе тепло. Что-то внутри него рвалось наружу отчаянно пытаясь слиться со своим хозяином. Обычной боли не было — это был первый раз, когда Волдеморт думал о нём без ненависти.

— Добро пожаловать, Гарри. Жаль, что ты присоединился к нам столь поздно, — он развёл руки в приглашающем жесте, а потом обратился к Пожирателям. — Друзья мои, это победа, причём безоговорочная.