Спасение утопающих — дело рук не только утопающих

— Му Цин, хорош ,сука, прикалываться!

Фэн Синь напряжённо всматривался в мутноватую гладь воды.

Десять секунд.

Пятнадцать.

Ни пузырика на поверхности.

Негодующе цокнув, Фэн Синь наспех выпутался из цветастой рубашки с рисунком не то пальм, не то конопли, и на ходу выдернул по очереди ноги из пляжных шорт, отчего их надувная лодка закачалась на мелких волнах-барашках.

Му Цин вот только что сидел на корме, у мотора, — и вот его уже и след простыл. Они никогда раньше не обсуждали свои способности к плаванию, поэтому Фэн Синь понятия не имел, нырнул ли приятель за рапаном или случилось что похуже.

Нужно было действовать.

Он размялся, сделал глубокий вдох так, что в груди закололо иголочками, и — нырнул.

Глаза и нос мгновенно защипало, и Фэн Синь стал яростно промаргиваться, одновременно делая пассы руками, чтобы занырнуть глубже.

Солнце наверху вышло из-за тучи, и в пробившихся сквозь толщу воды лучах он увидел Му Цина.

Тот, со слегка запрокинутой головой и закрытыми глазами, раскинулся морской звездой и медленно, плавно опускался ко дну.

Фэн Синь задёргался с ещё большим усердием, костеря на все лады панику, которая запульсировала в подкорке с удвоенной силой.

Он же не мог?..

Он же, в конце концов, живёт здесь хренову тучу лет!

Совершенно не зная даже азов по нырянию в глубину, Фэн Синь кое-как догрёб до бездвижного тела и потянулся обеими руками вперёд. В голове царил хаос из обрывочных фраз со школьной программы.

«Наличие пульса…»

«Реакция зрачков на свет…»

Каких, нахрен, зрачков?!

Не теряя даром драгоценные секунды, Фэн Синь решительно ухватился за плечи «утопленника», и произошло одновременно две вещи: их губы соединились и Му Цин широко распахнул глаза.

Такого испуга Фэн Синь в жизни не испытывал.

Оба машинально открыли рты для, очевидно, чего-то ругательного, и весь кислород двумя неровными пузырями устремился к поверхности.

Пинаясь и хватаясь за одежду, волосы, песок… — песок?! — Фэн Синь всплыл, с захлёбывающимся вдохом запуская в лёгкие порцию воздуха с примесью солёной морской взвеси.

Му Цин вынырнул следом с громким плеском и судорожным надсадным кашлем.

Фэн Синь до красноты и ясности взгляда натёр глаза и тут только понял, что оба они устойчиво стоят ногами на песчаном дне, а вода едва достаёт Му Цину до нижних рёбер.

Это что ещё за хренотень?

Как только звуки освобождения организма от лишних жидкостей смолкли, Фэн Синь почувствовал на себе Очень Злой Взгляд.

Нет, даже не так.

Му Цин полыхал изнутри, хоть и выглядел он при этом до крайности комично: бледное лицо в красных пятнах не то от частого дыхания, не то обгорело недавно, повседневная коса до бёдер распустилась, растрепалась, волосы, словно нити водорослей, облепили плечи и грудь, и сейчас Му Цин напоминал посредственный косплей на героиню всем опостылевшего хоррора.

Не успел Фэн Синь поделиться этим остроумным замечанием, как Му Цин в два рывка оказался близко-близко — и вот уже Фэн Синь держится за челюсть, попеременно невнятно ойкая и матерясь на чём свет стоит.

— Ты…! Фто, софсем ф кафуфек флетел, фридурок???

Было обидно.

Чёрт бы с ней, с челюстью.

Он до яиц вымок. Настрадался, пока — между прочим!!! — беспокоился, от глупой смерти спасал! И это вот — и вся благодарность?!

Му Цин разъярённой фурией исподлобья следил за тем, как Фэн Синь, бережно ощупывая подбородок, заметно подрагивает от напряжения или гнева. Того и гляди — набросится в ответ.

— А тебе не кажется, что сейчас я — тот, кто должен задавать вопросы? Какого хуя это было, Фэн Синь?!

Фэн Синь оторопел и аж подвис на секунду. Машинально подвигав челюстью, он услышал глухой щелчок и облегчённо убрал руку от лица.

В смысле?

— В смысле, блядь?!

Под его пристальным взглядом Му Цин крабиком отшагнул на пару метров и, скрестив на груди руки, продолжил наступление.

— Я тебя, ублюдка, спрашиваю: какого хера ты ко мне полез? Девок на берегу мало?

— Да ты больной, что ли, Му Цин? Ты, сука, ТОНУЛ!!!

На несколько мгновений воцарилась оглушительная тишина, и до слуха доносились лишь плеск волн о борт лодки и далёкие крики птиц.

— Серьёзно? — ядовито прошипел Му Цин и кивнул им под ноги. — У тебя ещё меньше мозгов, чем я полагал. Тут глубина полтора метра, придурок! Ну и скажи-ка мне: КАК Я, БЛЯДЬ, МОГУ ЗДЕСЬ УТОНУТЬ?!

Под конец Му Цин орал так, что от его эхо где-то у берега взвилась в небо стая чаек.

Фэн Синь зло сжал кулаки. Решительно ни хуя не понятно. Он же своими глазами видел, как… А что, собственно, он видел? Как место, где сидел этот недалёкий, опустело? Как не раздалось ни единого звука, плеска воды, там, например?

— А КАКОГО ХЕРА ТЫ НА МЕНЯ ОРЁШЬ? Я ТЕБЕ ЖИЗНЬ СПАСАЛ ВООБЩЕ-ТО! Я ОТКУДА ЗНАЛ, ЧТО ЗДЕСЬ НЕГЛУБОКО??? И ЗА КАКИМ ЧЁРТОМ ТЫ ТОГДА ПОЛЕЗ В ЭТУ БЛЯДСКУЮ ВОДУ?!

— ДА МОЖЕТ МНЕ, БЛЯДЬ, ЖАРКО СТАЛО, И Я РЕШИЛ ОХЛАДИТЬСЯ?! НЕ ПРИХОДИЛ ТЕБЕ В ГОЛОВУ ТАКОЙ ВАРИАНТ???

Фэн Синь разъярился достаточно, чтобы шагнуть в направлении бывшего утопленца со вполне ясными намерениями, потирая костяшки, но Му Цин жестом остановил его.

— Ладно, хватит горло надрывать. Я понял. Ты не знал. Окей. Но больше никогда, сука, не смей так делать, понял? А теперь пошли в дом. У меня тут, знаешь ли, настроение пропало рыбачить.

Оставив Фэн Синя остужать вулкан внутреннего гнева, Му Цин по дуге обошёл его и, взяв лодку за носовую ручку, прямо так, пешком, отправился в направлении берега.

И что это, блядь, было?

Все впечатления об этом дне сводились к трём вещам: адский зуд в глазах, ноющая челюсть и безмерное желание сделать что-нибудь с ёбаным говнюком Му Цином.

Неженка какой…

…неженка и гомофоб!

***

Они не виделись месяц или около того, и Фэн Синь успел уже позабыть о неприятном инциденте, когда Му Цин со внезапностью летней грозы появился на пороге его летнего домика.

— Долго будем в гляделки играть? Я знаю, что ты ничем не занят, — Му Цин пренебрежительно фыркнул, когда ступор Фэн Синя затянулся уж совсем неприлично. — Твоя излюбленная забегаловка откроется только к полуночи. Впустишь?

Последнее Му Цин выдавил как бы через силу, тише, с явной заминкой, и Фэн Синь внутри злорадно усмехнулся: да неужели этот парень умеет демонстрировать что-то кроме заносчивости и самолюбия до небес?

Провожаемый задумчивым взглядом, Му Цин прошёл внутрь. Предварительно озаботившись тем, чтобы снять кроссовки, он уверенно зашлёпал босыми ногами в сторону единственной, помимо кухни-гостиной, комнаты — спальни Фэн Синя, — но замер на полпути. Он обернулся, и Фэн Синь, шедший следом, едва успел затормозить, чтобы не столкнуться.

Они смотрели друг на друга долгие полминуты, и за это время Фэн Синь успел подметить довольно много подробностей для человека, который вот ни разу не думал о своём знакомом в каких-то иных смыслах, кроме как «пропустить по стаканчику вечерком в баре».

Ресницы у Му Цина значительно длиннее у внешнего уголка глаз — вот что придавало его взгляду иногда какую-то женственную… стервозность? сучность?

Они абсолютно точно одного роста, и если раньше Фэн Синь ещё сомневался, то теперь мог руку дать на отсечение, что у Му Цина в запасе совершенно точно есть пара ботинок на платформе.

В его генетике было понамешано определённо не меньше трёх этносов — совокупность мелких чёрточек, изгибов и форм — всё это делало внешность приятеля уникальной и цепляло загадочностью, желанием разузнать, благословение кого из небожителей снизошло на маму Му Цина, что у неё родился такой красивый сын?

Когда пауза стала совсем уж откровенно неловкой, Фэн Синь манерно изогнул бровь:

— Чаю? Газировки? Или безалкогольные напитки для скучных?

Это была абсолютно безыскусная и неприкрытая провокация. Проверка. Натурал (и, вероятно, гомофоб) Му Цин сам пришёл в холостяцкую берлогу открытого гея Фэн Синя (гея Фэн Синя, который месяц назад его поцеловал, опуская детали). Вот и пусть поволнуется теперь.

Му Цин, вопреки ожиданиям и всем законам логики, хмыкнул как-то, что ли, знающе.

— Не откажусь и от чего покрепче. Если только твой арсенал не ограничивается светлым безалкогольным.

С этими словами он оттёр плечом Фэн Синя к стенке и отправился в кухню, отгороженную от жилой зоны барной стойкой с парой подвесных светильников над столешницей.

Так уверенно, будто, блядь, это был его собственный дом.

Окей, удивил.

Шестерёнки в голове Фэн Синя крутились с сумасшедшей скоростью.

— И чем, мм, займёмся? — поинтересовался он, рассматривая мини-бар на предмет того, что могло бы сгодиться им на вечер. Однозначно, что-то меньше сорока градусов. Фэн Синь не имел ни малейшего представления о том, как быстро пьянеет Му Цин, а значит, выбирать нужно было то, что послужит компромиссом между «ужраться в дым» и «ещё пары литров не хватает, чтобы ушла сраная неловкость».

Почему бы и не вино?

— Не знаю, включи пока музыку какую-то, что ли, — никак не прокомментировав выбор Фэн Синя, Му Цин принял из его рук бокал и тут же сделал щедрый глоток.

Снова повисла неуютная тишина.

Они устроились по разные стороны единственного в комнате дивана, и Фэн Синь успел мельком заметить странный взгляд, которым проследил расстояние между ними Му Цин.

Ну что ещё?

Слишком близко?

Или… слишком далеко? Ох, черти. Что за сложный человек.

— Так что ты…

— Послушай, Фэн Синь…

Они начали одновременно и замолчали, уставившись друг на друга, Му Цин — с каким-то затаённым испугом, Фэн Синь — с опаской.

Так.

И что, блядь, происходит?

Му Цин глотнул ещё вина, отставил бокал на придиванный столик и принял такой равнодушный вид, что Фэн Синь сразу понял: разговор будет о чём-то, что Му я-изведу-себя-до-потери-пульса-но-не-признаюсь Цина беспокоит. Волнует.

— Сейчас ты заткнёшься и будешь молчать, пока я не закончу, понял? И не смей демонстрировать мне своё Очень Ироничное Отношение, я прекрасно знаю, что в твоей тупой башке три извилины, и максимум того, что ты способен понять из намёков — это… Мда. Ладно. Просто заткнись. За-ткнись.

Му Цин предупреждающе сжал кулак, а Фэн Синю захотелось вдруг глупо захихикать. Что бы там ни старался из себя выдавить этот придурок, зрелище выходило презабавное. Фэн Синь, расслабившись, откинулся на спинку дивана и преувеличенно серьёзно кивнул:

— Даю слово, что не буду тебя перебивать, принцесса. Вещай.

Брови Му Цина стремительно взлетели вверх, но он снова оставил без внимания откровенно гейский выпад со стороны Фэн Синя. Это что-то значит, или…

— Если ты помнишь, — начал Му Цин вкрадчиво и слегка нервно, — некоторое время назад у нас произошло… недопонимание.

О, да. Фэн Синь ещё как помнил. Верный своему обещанию, он лишь хмыкнул, смакуя во рту глоток красного сухого.

— И?

— И, может быть, тогда я повёл себя несколько… некорректно…

— Как мудак? — с готовностью подсказал Фэн Синь.

— Пошёл на хуй! — легко отбрил Му Цин, явно не настроенный на скандал.

— Так и?..

Фэн Синь убрал свой бокал к муциньему и, заинтригованный, придвинулся чуть ближе, когда поймал на себе нечитаемый взгляд. Что-то происходит… непонятное.

— И я думал после обо всём этом. Знаешь, возможно, мне, ну… Понравилось? То есть, не бить тебя понравилось, не пойми превратно, а… И я хотел, как бы сказать, повторить этот опыт, проверить… С тобой, — выдал Му Цин сбивчиво и вспыхнул насыщенным таким свекольным оттенком.

В комнате стало жарче на добрый десяток градусов.

— Ты… Что?.. Ты… Хочешь… — только и мог выговорить Фэн Синь. — Это пранк такой или что?

Ему сейчас послышалось, или?.. Да нет, быть того не может. Или всё-таки да?..

— Что? — оторопел Му Цин.

— Да ты даже не гей! — возмутился Фэн Синь. Ну, сука, сейчас дошутится!

— А с чего ты взял, что я натурал?

— Да ты сам вечно девчонок только и обсуждал каждый раз, как мы оставались наедине! С хрена ли тебе хотеть меня поцеловать?!

— А сам-то! Если бы я не спросил потом у нашего общего знакомого, так бы и не узнал, что ты вообще-то из другой команды!

— ДА ТЫ МНЕ ВРЕЗАЛ ТОГДА НА МОРЕ, ЧТО Я ДОЛЖЕН БЫЛ ДУМАТЬ?!

— ДА У МЕНЯ БЫЛ СТРЕСС! Я БЫЛ ДЕЗОРИЕНТИРОВАН, И ТЫ, ВООБЩЕ-ТО, УКРАЛ МОЙ ПЕРВЫЙ ПОЦЕЛУЙ! МУДИЛА!!!

— ДА ТЫ!.. — Фэн Синь резко замолчал и болезненно поморщился, хватаясь за подбородок.

— Что, совесть проснулась? — зло ощерился Му Цин, сбавив пару оборотов. — Или так противно со мной разговаривать?

— Ты совсем дурак или да? Это челюсть, — Фэн Синь демонстративно щёлкнул зубами. — Кое-кто, знаешь, мне обеспечил однажды привычный вывих, пальцем показывать не буду.

Му Цин молча пялился с минуту, и будь Фэн Синь проклят, если тот не покраснел от стыда. Зато сразу после на его лице появилась лёгкая кривая усмешка, какая бывала всегда, когда приятель хотел кого-то подколоть. Весь гнев куда-то улетучился. Ну просто невозможно было на него злиться, вспоминая тот глупый случай. Фэн Синь осторожно улыбнулся в ответ, затем оскалился во весь рот, и вот уже они гоготали на всю комнату, словно два подростка за просмотром шоу комиков.

— Значит, ты всё-таки тонул тогда? — хмыкнул Фэн Синь, когда приступ слегка истерического смеха сошёл на «нет».

— Отвали. Ничего я не тонул. Мне жарко стало, и я решил чуть-чуть охладиться, — буркнул Му Цин и так красноречиво отвёл глаза, что стало понятно без уточнений: брешет.

— И ко дну ты пошёл, потому что там прохладнее, да? — не скрывая ехидства, поддел Фэн Синь.

— Блядь! Возможно!.. Только возможно, что мне стало совсем немного плохо в воде и… сказал же, отвали, придурок!

Было нечто милое в том, с каким смущением выдавливал из себя по словечку Му Цин.

— И ты начал терять сознание, да?

Вот теперь картина сложилась полностью. Подумать только: целый месяц они друг друга старательно игнорировали, чтобы в итоге всё оказалось так прозаично.

— Так ты поцелуешь меня, или как? — коварно вернулся Му Цин к прерванной теме и улыбнулся так по-странному…

Он что, флиртует?.. Вот так вот открыто-бесстыже?

Фэн Синь нервно дёрнул уголком рта.

— Получается, ты тогда целовался впервые, — задумчиво, больше для себя, заметил он без вопросительной интонации, оттягивая момент истины. Всё вокруг стало вдруг неловким, даже с учётом того, что они немного выпили. Даже с учётом того, что Фэн Синь уже целовался раньше с другими парнями, не испытывая при этом и толики того, что заставляло внутренности скручиваться узлом сейчас, когда он начал представлять, как коснётся этих губ своими. Вот только что Фэн Синю было не занимать самоуверенности, а вот он уже мнётся, словно девственник перед первым разом.

Му Цин вдруг тихо рассмеялся.

И парадоксально, но этот смех не показался обидным. Ну точно же: заигрывает.

— Всё-таки я был прав относительно твоих умственных способностей, — закатил глаза Му Цин и, придвинувшись, недвузначно опустил руку на коленку Фэн Синя. — Не тупи, дубина.

— Если только на этот раз ты не собираешься отбить мне почки или что-нибудь более ценное, — шепнул Фэн Синь, справедливо рассудив, что голос его не послушается, и подался вперёд, уничтожая расстояние между ними.

И мимолётно, но он вспомнил это ощущение.

Его губы мягкие, упругие.

И солоно от воды.

Тогда он делал это без романтического подтекста, но сейчас…

Му Цин не отвечал целых сорок секунд (он, мать его, считал!), и перед глазами успело пронестись около сотни вариантов того, чем закончится их драка после того, как они опять хорошенько поорут друг на друга о тотальном непонимании, гомофобии и всём этом вот.

Но!

Чуть погодя, когда Фэн Синь уже не так уверенно — просто мягко — ласкал языком нижнюю губу Му Цина, тот углубил поцелуй со внезапным и таким чертовски заводящим жаром, что Фэн Синь несдержанно, совершенно неожиданно для себя простонал в поцелуй (что, очевидно, прибавило Му Цину ещё больше энтузиазма).

Их возня и пыхтение со стороны, возможно, могли показаться чем-то смешным и неуклюжим, но двое, опьянённые вином, эндорфинами и друг другом, обращали на внешний мир минимальное внимание.

Поначалу Фэн Синь ещё старался вести — очевидно же, что Му Цин целуется впервые! Но чем дольше его хаотично, но напористо ласкали языком, облизывали, покусывали, сжимали меж губ, тем стремительнее мозг капитулировал, и спустя время Фэн Синь сдался, отдавая всю инициативу весьма вдохновлённому партнёру.

Жадный, неистовый поцелуй плавно перетёк в более спокойные, но всё так же полные исследовательского энтузиазма касания.

Фэн Синь позволил Му Цину вытворять с собой всякое и касаться везде, где тому позволяла стыдливость, и вино в крови помогало отнестись к происходящему проще, чем он позволил бы себе в трезвом состоянии.

Они обнаружили себя сидящими вплотную друг ко другу, Му Цин на бёдрах Фэн Синя и прильнувший грудью к груди запредельно интимно. И, кажется, они уже начали слегка ёрзать, притираясь.

За окном давно стемнело.

Фэн Синь немного пришёл в себя, но не успел он заглянуть в глаза Му Цину, как тот уткнулся лицом ему в шею во внезапном приступе смущения, шумно, горячо дыша.

— Разреши-ка я кое-что…

И не дожидаясь разрешения, Фэн Синь слегка сдвинул их тела так, чтобы убедиться: от недавнего увлекательного занятия оба возбудились.

Му Цин, очевидно, тоже это почувствовал, и Фэн Синь в успокаивающем жесте приобнял приятеля за плечи. Исключительно целомудренно, как бы безмолвно поддерживая.

— Не любитель констатировать очевидное, но мы, кажется…

— О, заткнись, — Му Цин, мученически зажмурившись, отстранился и закрыл ладонями Фэн Синю глаза и рот.

— Похоже на то, что тебе пора возвращаться домой, неженка, — глухо пробормотал Фэн Синь и бесстыдно лизнул чужую ладонь.

— Ты… В смысле!.. Ты не хочешь?..

Му Цин сделался ещё бордовее, и в иных обстоятельствах это развеселило бы Фэн Синя, но сейчас, кажется, настало время подумать за них обоих.

— Му Цин, — перебил он. — Придёшь завтра? Обещаю встретить не с пустым холодильником и, возможно, пополню запасы некоторых, эм, вещей, которые могли бы нам пригодиться… Приходи. Если захочешь.

Му Цин посмотрел в ответ долгим взглядом, и, наконец, понимающе кивнул.

— Знаешь, я тебе завтра дам… — он закашлялся, и в таком прямо, ну, очень интересном месте, — …книжку про первую помощь утопающим. Практик из тебя хороший, — Му Цин облизнулся, сверкнув глазами, — а вот теория хромает на обе ноги, уж не обессудь.

Фэн Синь честно держался пару секунд, но всё же не выдержал и громко расхохотался.

— Зануда. Вот ты меня и научишь… теории. Как местный житель несведущего приезжего.

Му Цин улыбнулся на это с такой теплотой, что у Фэн Синя защемило сердце.

И всё у них было хорошо и завтра, и послезавтра и всегда. Главное — не тупить!