Асселия. Это имя давно стало для неё пустым звуком, смутным отголоском прошлого. Она не хотела возвращаться из Забвения. Но её не спрашивали. Вернули насильно к жизни, чтобы расплатилась за грехи своих родителей. И обрекли на вечное и мучительное существование в теле кровожадного монстра.
Противно закололо в той области, где было раньше сердце. Такое горячее, невообразимо тяжёлое, безустанно отбивающее гулкие удары. Интересно, почему она об этом всё ещё помнит, когда сердце ей больше не нужно? Она осторожно коснулась обнаженной груди. Уродливый шрам на белоснежной обескровленной коже жёгся холодным фиолетовым огнем. Идеально ровные борозды на теле вырисовывали три треугольника, вершины каждого были повёрнуты друг другу. Мистический знак, позволивший ей вновь открыть заледенелые глаза и соединивший частицу истерзанной в Забвении души и мёртвое тело.
Она прекрасно помнила ту, что вырвала её из лап смерти. Тэа, дочь Хаоса. Её властный серебристый голос до сих пор вселял первобытный ужас и заставлял возвращаться в первое воспоминание новой «жизни».
— Восстань, прислужница!
Когтистые лапы грубо выхватили её из бездонной пучины небытия, нарушая блаженный покой, резко и безжалостно потянули к загадочному фиолетовому свету, причиняя острую невыносимую боль.
Затем она проснулась на кровати в окружении мягко горящих свечей и увядших полевых цветов. Пахло сыростью, речными водорослями, горелыми травами. Над ней склонился незнакомый мужчина, и в отблеске слабого огня она заметила испещренное глубокими морщинами усталое лицо. Растрепанные волосы тронула едва заметная седина.
— Ура, моя дочка вернулась. Асселия, твой папа так рад, — он легонько приобнял её. Но она чувствовала лишь пустоту и страх. Ничего не помнила. И имя Асселия такое чужое, никогда не могло ей принадлежать. — Хвала всем богам, что такое чудо свершилось.
— Хвала тут только мне, — одёрнул его уже знакомый голос из кошмара.
Она не решалась обернуться, но зловещая сущность выплыла из мрака. На неё уставились два мерцающих огонька, таких холодных и безжизненных, как аметистовые камни. Мимика и движения казались неестественными, кукольными. С ужасом «Асселия» заметила, что сущность заняла тело молоденькой прелестной девушки, полностью подчинив своей воле.
— Госпожа Тэа, — склонил перед ней голову мужчина. — Асселия будто не помнит меня. Ведь память к ней вернётся, правда?
— Ей не нужна память о прошлой жизни.
— Я вызволил вас из вечного заточения. Никому доселе этого не удавалось. Даже высшим демонам. Мы договаривались…
Струйка крови потекла из его рта. Ноги подкосились, он тяжело рухнул на колени, прижимаясь ладонями к полу, содрав их до крови. Неведомая сила опускала его голову ниже и ниже, грозясь переломить хребет, как тоненький прутик.
— Здесь только я ставлю условия, — спокойно ответила Тэа, приближаясь к «Асселии». — Утонула, говоришь? Какой же ты плохой родитель! Не доглядел за дочкой.
В её словах чувствовалась злая насмешка.
— Напомни её имя.
— Асселия, — тихо прохрипел он.
— Какое нескладное и длинное имя, — фыркнула Тэа. — Теперь я твой Создатель. Ты живешь по велению магии Хаоса, навсегда будешь служить мне. Имя тебе Топь. Боишься воды?
Над ладонью Тэа завис вращающийся непонятный иероглиф, тут же соскочивший с её чернеющих пальцев. Шустрый огонёк закружился в воздухе и безжалостно впился в грудь, оставляя после себя шрамы, как от калёного железа. Казалось, боль просто разорвёт её на части, отправит на тот свет снова. Но она выжила.
Слёзы пеленой застилали глаза. Её горе было безутешным и всепоглощающим. Теперь она Топь. Таков её приговор.
— Дарую тебе силу проклятой воды. Пойдёшь по уготованному пути злодейки, — Тэа всё говорила, но ни одно слово она уже не разбирала сквозь собственный надрывный плач. Лишь звенящий раскатистый смех проникал в изуродованную душу, заставляя выворачиваться наизнанку.
Пронзительная боль не хотела стихать. Слёзы всё текли без конца, обжигая бледное личико.
Мягкая ладонь легонько погладила её мокрые волосы, в которых запуталась липкая тина. Топь с опаской подняла взгляд и заметила наречённого отца, едва сдерживающегося, чтобы не заплакать вместе с ней.
— Не бойся, Тэа ушла, — с хрипотцой в голосе сказал он. — Прости, дочка. Это я во всем виноват…
По прошествии стольких лет Топь перестала бояться Тэа, начала противиться её воле. Не захотела идти выбранным ей путём. Но это был тяжкий выбор, аукающийся ей до сих пор. Она так и не победила в себе голодного зверя, унёсшего бесчисленное множество жизней на Западе. И это после того, как покорила три состояния воды. До сих пор она не знала, когда именно потеряет контроль над разумом. До сих пор каждый шаг отзывался болью, словно шла она босиком по дороге, выстланной острыми ножами.
Ей нравилось имя Топь, было в нём что-то ужасающее, дикое и сильное. А вот «Асселия» — это вовсе не она, совсем другая девочка, как бы ни пытался переубедить её отец. Наверное, потому что ничего не помнила о той жизни. Ничего, кроме собственной смерти. И то это воспоминание пришло к ней после смерти матери.
Поздняя осень уже почти перешла в полноценную зиму. Пожухлая трава покрылась тонкой корочкой снега, под ногами приятно хрустело. Крепкий мороз сковал небольшое озеро в глубине леса. В этот день Асселия вместе с папой и мамой выбрались на прогулку, чтобы собрать хворост. Асселия весело носилась по опушке, пытаясь увести родителей поиграть вместе с ней в догонялки. Она была так счастлива, что мама и папа за долгое время не ругались друг с другом. Но радость продлилась недолго.
— Скоро нашей дочери придётся обучаться магии. А силы у неё до сих пор не пробудились. Предлагаю её спрятать, иначе кочевники заберут. Может, переедем, затаимся? Ей нужна спокойная обстановка. Увидишь, у неё все получится. Не дави на неё больше, — начал отец.
— Я была у бабки-знахарки. Знаешь, что она сказала? Асселия навсегда останется пустоцветом! Моя бедная девочка не заслуживает рабства, — подняла крик мама, распугав ворон, прятавшихся в кронах деревьев.
Асселия побледнела, слившись со снежным покровом. Опять её родители ссорятся из-за неё.
— Успокойся! Асселия всё видит и слышит. Мы все вместе справимся, — положил ладони на её плечи отец.
— Я просто в отчаянии. Что делать? Это ты во всем виноват! Говорила мне мама не выходить за тебя замуж! Век буду обманутой! — впала в истерику мама.
— Тысячу раз повторяю, я не знал, что в моем роду были пустоцветы! Как мне до тебя докричаться?
Асселия не могла слушать их ругань. Закрывая руками глаза от капающих слёз, она побежала без оглядки, лишь бы спрятаться, не видеть озлобленных друг на друга родителей, поклявшихся когда-то перед алтарём любить до последнего вздоха.
— Асселия! — окликнул отец, и она с опаской обернулась, почувствовав под ногами неустойчивую, скользкую поверхность. Сама не заметила, как очутилась на замёрзшем озере, припорошенным тонким слоем снега.
— Асселия! — махнула ей мама. — Ты почему убежала, дорогая? Быстро иди к нам. Лёд ещё не сильно толстый.
Асселия сделала осторожный шаг, и по глади озера смертоносной змеёй пошла огромная трещина. Она не на шутку перепугалась.
— Стой на месте, дочка. Сейчас я приду! — кинулся к ней отец, на ходу сбрасывая с себя дублёнку.
Асселия закричала, когда под ней провалился лёд. Студёная вода приняла её в свои объятия, утягивая камнем за собой. Асселия болтыхалась, но плавать не умела. Жутко боялась воды.
Она могла бы сильнее бороться за свою жизнь, но отчего-то не хотелось. Может, хоть так родители перестанут ругаться. Лёгкие заполнялись стылой водой, вытесняя воздух. Она погружалась все дальше на глубину, видя перед собой лишь толщу воды, сквозь которую пробивалось зимнее солнце. Доносились отдалённый крик отца и истерический вопль матери. Асселия ударилась спиной о дно, запутавшись и скрывшись в водорослях. Оттого отец так долго не мог её найти…
Сегодня день смерти её матери. Топь до сих пор не знала, как относиться к ней. Теперь она не вызывала ни ненависти, ни любви. Но чтить память Топь не переставала. Матерей не выбирают. Тем более, если они становятся первой жертвой.
Топь спешила на священное озеро Памяти. То самое, в котором она когда-то утонула. Теперь оно стало пристанищем воспоминаний тех, кого она убила. Бесконечное множество случившихся историй, которых ей не удалось пережить. Она крала чужие жизни и сохраняла их путь здесь, как в настоящем архиве. Вода всё помнит.
Озеро было спрятано надёжно, Топь окружила его непроходимыми болотами, скрыв от любопытных зевак. Никто не ходил этими путями, а, если находились смельчаки, оставались здесь навсегда, становясь частью озера Памяти.
Зыбучая трясина расступалась под её ногами, признавая свою хозяйку. Топь села на корточки, аккуратно проведя рукой по лазурной глади воды. Пошли лёгкие сполохи, вычерчивая размытую картинку женщины, чьё лицо исказило недовольство.
«Ну здравствуй, мама, » — тихо прошептала Топь.
Изображение рябилось и менялось, открывая тайну последних мгновений жизни матери.
Новообращённая Топь стояла в полузабытье, не понимая, что хочет от неё «отец». Он старательно вытирал полотенцем её волосы, но они всё равно взмокали вновь. Плюнув на это бесполезное дело, он принялся тщательно вычёсывать прилипшую к коже головы тину. Не вышло. Тогда велел ей надеть новое, обшитое красивыми рюшами платье. Пальцы не хотели слушаться, слабость ощущалась неимоверная. Топь просто уронила платье на пол, обрызгав его каплями воды, и виновато уставилась на «отца». Но «отец» не сказал ей ничего, спокойно помог одеться. Украдкой Топь заметила в его глазах помешательство и ужаснулась.
И вот на пороге дома появилась та, ради которой Топь терпела столько мучений. Угрюмая женщина вальяжно зашла, брезгливо озираясь по сторонам. «Отец» сказал, что она её мать, но Топь не поверила. Совершенно не помнила. Лишь пустота зияла в той области, где должно быть сердце. И от этой женщины разило едва ощутимой опасностью. Точно не её мама. Топь боязливо укрылась за спиной «отца».
— Ну надо же, как запустил наш дом. Столько пыли. Неряха! Чего звал? Я не вернусь больше к тебе. Не для того разводилась.
— Погоди кричать. Я хочу тебе сообщить хорошую новость. Асселия, наша девочка, исцелилась, — измученно улыбнулся отец, за руку ведя упирающуюся Топь.
— Ты рехнулся! Мы же вместе её похоронили. Ты что, откопал могилу? — сотрясала криком гробовую тишину опустевшего дома «мама».
— Что ты такое говоришь? Асселия не умерла, ты что-то путаешь. Она просто заболела и всё, — спокойно ответил «отец». — Это моя вина. Я всё исправил.
— Псих! — и «мама» наклонилась к Топи. — Что он с тобой сделал, девочка моя?
Но Топь никак не откликалась, не зная, как себя вести.
— Она даже не узнаёт меня! — взревела «мама» и разъярённой фурией накинулась на «отца».
Опасный сгусток энергии сорвался с её рук и полетел в «отца». Он не сопротивлялся, полностью подставившись под удар. От атаки магией остались ожоги на правой руке, но на лице его застыло такое пугающее равнодушие и смирение. Казалось, он вовсе не чувствовал боли.
Волосы Топи как-то странно и неожиданно взметнулись в воздухе. Вытянулись по всей длине и подобно гибким змеям кольцами крепко обвили запястья «матери», не давая ей атаковать снова. Инстинкт сработал прежде, чем она могла подумать.
Разум начал угасать, заменяясь какой-то кровожадной одержимостью. Всепоглощающий голод сводил с ума. Заставлял меркнуть всё на свете. Требовал избавиться от презренной женщины. Она лишь желанная добыча. Ничего более.
Тело Топи теряло привычную форму, становилось прозрачным, состоящим полностью из воды. Волосы её уже ветвились подобно огромному древу и шустрыми лианами оплетали тело «матери». Она выла и вырывалась, но без толку. Уже угодила в ловушку на радость хищнику. Вот дикая лиана сомкнулась на шее, душа собственную жертву. Один миг, и шея сломана. «Мама» мучилась недолго, оставив частицу мятежной души дочери на сохранение в озере Памяти.
Просмотренное воспоминание не вызвало ровно никаких эмоций у Топи. Правда, становилось противно от своей животной природы. Но с этим ничего не поделаешь.
«Спасибо, мама. Если бы не ты, осталась бы жалким пустоцветом. Теперь же я Хозяйка западных болот. Один из самых опасных монстров демонического мира. Не переживай, никто не сделает меня своей рабыней», — сказала Топь на прощание. По воде вновь пошла рябь, опуская воспоминание на дно.
Топь знала, что Тэа окажется её последней жертвой. Тогда закончится её тяжёлый путь на грешной земле. Замкнётся цикл жизни и смерти. Первая жертва — мать, что привела её в этот мир. Последняя — дала ей новое рождение в теле жестокого монстра.
Маленькая надежда на блаженный покой стала целью и сутью её существования. Сколько бы ни было ещё невинных жертв, когда-нибудь это все прекратится.
Топь хмуро посмотрела на своё отражение в озере. Мгновенно вода покрылась толстым слоем льда. Она ступила и уверенно пошла по скользящей глади. Теперь уже не провалится...