magna est veritas et praevalebit¹

—

Последние всполохи угасающего заката напоминают о позднем часе. В эту пору легко запутаться в течении времени, но ещё не наступил тот месяц, когда жар от земли стоит долгое время после захода солнца. Именно поэтому народу в таких отдалённых частях города всё меньше. Поднимающийся к ночи ветер почти буквально выдувает обычных жителей прочь с подозрительных улочек, что позволяет личностям более… неоднозначным медленно выходить из тени и пополнять своими действиями бесконечные слухи сравнительно небольшого города.

Следы ботинок на влажной от недавнего дождя почве остаются особенно легко, что заставляет морщиться от вязкости грязи тех, кто не привык к полному отсутствию каменной кладки. Николай не сразу замечает то, как дёргаются мышцы его лица. Но сразу начинает переживать, что именно из-за этих мимолётных движений раскрыть его происхождение может каждый прохожий. Несмотря на то, что, похоже, на них особо никто не обращает должного внимания, это не мешает парню нервничать от непривычности обстановки. Хорошо, что это чувство перебивает раздражение из-за головной боли и любопытство к грядущей встрече.

Когда остаётся всего пара шагов до заурядной двери из светлой древесины, он отчего-то начинает нервничать сильнее и тут же, стараясь избавиться от этого чувства, порывается открыть дверь в таверну, позволяя спутнице пройти первой. Они так и не условились в том, какой тип взаимоотношений будут играть этим вечером, но побыть джентльменом уместно всегда. Петли оказываются тугими и невероятно скрипучими, что бьёт по ушам, безумно раздражая. Со временем игнорировать головную боль становится легче, но бывают и плохие дни.

— Кажется, это они, — доносится справа. Видимо, за время, что Николай отвлекается, Тамара успевает разглядеть среди множества столиков и поворотов трактира нужных им людей.

Замечая наконец тех, на кого еле заметным кивком указывает сердцебитка, Ланцов решает оглядеть общую обстановку в помещении. Несколько пристальных вглядываний в здешних обитателей, и вот он уже узнаёт пару солдат Первой под прикрытием. Располагаются они в разных углах, чтобы следить за течением беседы и настроением в трактире. Обводит взглядом всё крайний раз и отмечает, что общее состояние посетителей не настолько хмельное, чтобы настораживать. Конечно, есть и постояльцы, набирающие обороты в количестве выпитого, и те, что отключились, лёжа в грязном углу. Но кроме того, несколько столов занимают вполне себе приличного вида люди, по крайней мере, для такого заведения.

Давая себе несколько мгновений для привыкания к, несомненно, жизнеутверждающему смраду трактира, Николай плавно входит в роль. Поворачивается к Тамаре, интересуется её состоянием. Его забавляет, как она тоже старается не обращать внимание на вонь, но её выдают дёргающиеся крылья носа. После он почёсывает отросшую щетину, ухмыляется спутнице, пропуская её вперёд, и уверенно шагает следом, расслабляя походку и запуская руку в рыжие локоны.

— Мы присядем? — задаёт вопрос, потому что всё ещё слегка сомневается, что перед ними нужные люди: двое крепких парней по разные стороны стола и миловидная девушка, практически зажатая между стеной и одним из спутников. Несмотря на свою хрупкость, она не выглядит беспомощной или пойманной в ловушку, как раз наоборот, именно она придирчиво и хмуро осматривает их и шепчет что-то товарищу рядом.

— Так, а ну, освободи гостям место, — повелительным тоном сообщает молодой человек парню напротив, до этого мирно что-то прихлёбывавшему. Тот послушно встаёт и быстро перемещается к соседнему диванчику, но прежде чем садится, его останавливают громким: — Эй-эй! Куда протиснуться пытаешься? Думаешь, тут есть для тебя место? — оба замирают и устраивают небольшой поединок взглядов. — Иди погуляй.

Штурмхонду эта сцена кажется слегка странноватой, даже неестественной, но он сам себе не может объяснить почему. Несмотря на грубый тон, парень уходит без возражений, но отследить куда именно не удаётся, потому что, очевидно, большего внимания стоят их предстоящие собеседники. Когда они занимают предложенные места, девушка напротив не удостаивает их и косым взглядом, с повышенным интересом изучая преломляющийся в гранях стакана свет. В любом случае, чутьё подсказывает, что нужно быть предельно внимательным с поступающей информацией. Осталось только понять, как лучше разорвать напряжённое молчание, но тут все его действия и мысли вновь опережает Тамара.

— Итак, молодые люди, — начинает твёрдо, но вежливо, стараясь показать умеренную доброжелательность, — с кем имеем честь беседовать?

— Пф-ха, вот это да-а, — парень напротив них усмехается напускной вежливости, говоря с сильно заметным акцентом. Судя по нему, Штурмхонд подозревает, что перед ними не торговцы, не моряки и даже не путешественники. Другие причины нахождения на этой территории гораздо менее законные, но кто бы сомневался, что анонимные военные информаторы окажутся с секретами. «И наверняка с ворохом проблем, которые способен решить лишь король», — Штурмхонд мысленно вздыхает, пытаясь выстроить вероятное развитие событий и почти пропуская фразы визави с ноткой возмущения.

— Нам и вправду нужна прелюдия? Честно, я надеялся, что приближенные к короне окажутся более сообразительными и менее… м-да, — на последней фразе парень размахивает рукой, описывая всего Штурмхонда, немного сморщиваясь, будто видя его, как пересушенную отбивную с недоваренным картофелем и чьим-то волосом посередине. В общем, как нечто с крайне паршивым внешним видом и запахом. Возмущение, недоумение и ядовитый сарказм готовы выплеснуться в любое мгновение, но внезапно он понимает, что собеседник именно этого и добивается.

— Прошу прощения, но ка-?

— Не утруждайтесь, — нагло перебивает метис, — а лучше скажите: с кем мы имеем честь беседовать? — парень откидывается на спинку узкого дивана и закидывает правую руку на плечо рядом сидящей девушки. Не успевает Штурмхонд проследить за её реакцией на такой жест и отметить для себя что-то важное, как визави уже вновь подаётся вперёд и стучит пальцами по столу прямо перед корсаром, привлекая внимание. — С чего вы вообще взяли, что мы станем раскрывать какую-либо информацию в столь людном месте? — машет рукой, описывая всё помещение со знакомым отвращением. Парень так много жестикулирует, что в какой-то момент трудно уследить за тем, что он говорит. Очевидно, Штурмхонда пытаются отвлечь и запутать.

— Так что, сейчас ваша очередь говорить. В конце концов мы должны убедиться, что к нам относятся серьёзно и готовы выполнить дальнейшие условия сделки.

— Моё имя — Штурмхонд, но вы, вероятно, хотели бы увидеть короля, — начинает насмешливо. — Понимаю, столько готовиться, включить столько людей в качественное скрытие следов и раз за разом встречать кого угодно, кроме самого монарха. Но и ты пойми, — придвигается ближе, кладя локти на стол и чувствуя прожигающий взгляд слева, но точно не от Тамары. «Как бы так вывести их на чистую воду…» — Как таким, как вы, вообще можно доверять? Каждый раз нас встречают разные люди, одинаково неподготовленные и ни черта не знающие. Будь ты тем, кто написал то письмо, с довольно аккуратным почерком, к слову, ты бы точно знал, кто я, как только я переступил порог этого трактира, и не задавал бы глупых вопросов.

Откидывается и придвигает стакан с паршивым ромом, легко постукивая по нему. Отчего-то именно сейчас ему захотелось взглянуть прямо на столь таинственную молчаливую девушку. И как только он это делает, она резко поднимает взгляд от его руки и смотрит в ответ. Штурмхонд готов поклясться, что где-то уже видел этот пронзительный взгляд. «Кто ты, чёрт возьми?» — проносится в голове у обоих, пока девушка не начинает говорить, переводя взгляд на Тамару.

— А ты тогда кто? — бесцеремонно, но интонация серьёзная, похожая на детскую заинтересованность в заданном вопросе. Она почти не меняет позы, сидя прямо, будто статуя. — Только не говори, что его… — делает многозначительное движение глазами в сторону корсара, — всё равно не поверю, — отпивает из своего стакана и добавляет, не меняясь в лице: — По многим причинам.

— Мы все служим Его Величеству, потому как являемся жителями Равки, — корсар постукивает по стакану вновь и замечает моментально притянувшийся взгляд шуханки напротив к этому жесту. Странно. Впрочем, раздумывать об этом некогда. — Но мы в одной команде на корабле, капитаном которого я являюсь, — усмехается, чувствуя лёгкое преимущество и отпивая янтарную жидкость. Через мгновение, впрочем, он ощущает потерю того самого преимущества, когда цепкие и спокойные глаза незнакомой шуханки находят его. Она отпивает алкоголь, не меняясь лице, и тут Штурмхонд замечает, как именно она это делает: прямая спина, изящные движения руками, когда берёт стакан и зачем-то, будто неосознанно, невесомо поддерживает его второй рукой. «Точно аристократка. Да уж, шуханская важная шишка мало добра нам может предложить». Парень сглатывает и вновь ухмыляется. — Нужны ещё пояснения?

— Вообще-то да, — медленно отводит взгляд от корсара и впивается им в Тамару. — Если ты и вправду только пи- морячка, кем бы ты там ни была по должности, то как ты оказалась на апрельском банкете?

«Стоп. Какого дьявола она знает об этом?»

— Что ж, туда приглашали многих, к тому же…

— Тебя не просто пригласили, хотя и с чего бы. Ты была рядом с Его Величеством слишком часто для обычной гостьи, — шуханка делает множество активных акцентов в свой речи, практически не жестикулируя. — И знаете, что интересно? — риторический вопрос выкручивает внутренности Штурмхонда наизнанку от предчувствия окончательной потери контроля. — Я могу поверить в то, что ты, к примеру, была там как представительница Штурмхонда. Но откуда вы, корсары, можете знать о том, что в этой ситуации существуют некое письмо, и тем более иметь честь разглядеть почерк? Ваш прекрасный король не славится беспечной доверчивостью, — шуханка впивается проницательным и усмехающимся взглядом в корсара и тут же вновь переводит его на Тамару. — Интересно и то, что этих двоих, Штурмхонда и Николая Ланцова, ни разу никто не видел стоящих рядом, что-то обсуждающих или хотя бы приветствующих друг друга.

Холодок пробегает по спине, но непонятно то от нервов или от сквозняка. Всецело притворяться более не имеет смысла, бесполезно переубеждать того, кто не просто догадывается, а знает. Но способность разоблачить его, тем более так быстро, даёт много информации. Либо она знала о его двуличии изначально, либо очень хорошо изучила обе ипостаси, либо чрезвычайно наблюдательна. Методом исключения Николай приходит к выводу, что перед ним не просто умная шуханская аристократка, а фигура гораздо более крупная. Он вспоминает, как девушка обращала внимание на то, как он постукивает пальцами по стакану, прожигала взглядом, когда он разговаривал. Очевидно, она замечала схожести на подкорке, и, возможно, Николай сыграл свободолюбивого корсара не так правдоподобно, как мог несколько лет назад.

Мысли проносятся в голове быстрее, чем секунды. Сопоставления сказанного и увиденного приводят его к воспроизведению лиц всех шуханских аристократок и их слуг, прибывших на апрельское празднование возможного сватовства и заключения разнообразных торговых сделок. Николай долгие годы славится прекрасной памятью на лица и имена, но его нынешнее состояние, отдающее периодическим писком в ушах, заставляет сомневаться в прежних способностях. Тем не менее, он точно не может даже примерно воспроизвести кого-то с того банкета настолько молодого и при этом настолько… Шу. По крайней мере, не среди официально представившихся аристократок. А девушка напротив точно ею является, теперь Николай замечает гораздо больше деталей: ухоженная кожа и волосы, поразительная осанка, чистые руки и ногти и, конечно, отсутствие мозолей на ладонях, зато несколько на кончиках пальцев.

Все факты, замеченные периферийно, пролетают перед глазами, как листья при сильном ветре, но как следует сопоставить их так и не получается. Тогда Николай решает перестать сверлить взглядом незнакомку и начать действовать.

— Ваши заявления смешны, тем более, не думаю, что мы успели перейти на ты, — он чувствует лёгкую язвительность собственной ухмылки. — Я бы советовал вам следить за тем, что вы говорите и в каком количестве. Никогда не знаешь, какое из худших предположений окажется правдой.

Шуханка стихает, наблюдая за каждым действием Штурмхонда, в то время, как её приятель вновь оживает, придвигая раздвинутые в стороны локти ближе к равкианцам. Он уже успел забыть об этом неестественно активном в жестикуляции парне.

— Думаю, с нашей стороны было сказано достаточно, — поворачивается к Тамаре, которая тут же кивает ему, слегка улыбаясь, и продолжает. — Рассказывайте. Откуда добыли информацию и что хотите взамен.

— Смотря что такие, как вы, вообще можете предложить, — огрызается метис, напряжённо выпрямляясь. Брови Штурмхонда немного подлетают, но он старается контролировать эмоции. «Слушать советы вам, конечно, ни к чему, — проскальзывает ироничное. — Что ж, тем лучше для нас».

— Ну хорошо, смею предположить, что дело не в деньгах, так ведь? Хотя предложение могло быть вполне себе заманчивым, но как-то слишком много шума, если бы всё в итоге сводилось к ним, — делает глоток, удивляясь, что до сих пор практически не чувствует никакого эффекта от алкоголя. — Итак, давайте я просто продолжу перечислять. Вам необходимо добиться расположения кого-то конкретного из высшей аристократии? Или, может быть, всё дело в краже какой-то важной вещицы? Нет? Нужно осуществить иммиграцию пары дюжин ваших знакомых? Хотите заслужить местечко под равкианским солнцем на законных основаниях? О, знаю, помиловать или вызволить кого-то из тюрьмы? Что, всё ещё нет? Признаться, я удивлён, что не...

— Вообще-то, в одном вы правы, — медленно начинает парень, мельком косясь на соседку. — Кхм… то, что про местечко в Равке. Может ли это быть и дом и перспективы для социального роста?

— Конечно, — Штурмхонд старается улыбаться мягко, а не хищно, но про себя забавляется тому, как присмирели собеседники после предложенных вариантов награды.

«И всё-таки, кто ты, шуханка с привычками аристократки, побывавшая на банкете? — парень чувствует себя идиотом, понимая, что упускает какую-то важную деталь. — Шпионка? Самыми молодыми представительницами Шухана тогда были принцесса Эри с Тавгарадом и, возможно, чьи-то слуги. Проще всего слиться в толпе будучи среди Тавгарада, но с какой целью? Может, именно эта девушка замешана в смерти принцессы, но зачем тогда приходить к королю Равки? Это заговор против королевы или с ней заодно? И то и другое не совсем объясняет причину просить убежище именно в Равке, да ещё и продавая государственные тайны. Святые, что у них там в Шухане творится такого, что это вылилось на нас», — большое количество переменных и вероятностей начинают вызывать новые волны головной боли, поэтому Штурмхонд решает остановиться на предположении, что девушка тесно связана с делами королевской семьи, но пока неясно, как именно и сколько заговоров в итоге насчитывается против Равки и короля.

— И всё же, давайте проясним: как мы можем вам доверять?

— Никак, сами знаете, — шуханка произносит это нервно и устало. — Лучше скажите, что вы ожидаете от нас услышать?

Штурмхонд закипает, ему буквально кажется, что от сдерживания гнева у него скоро пойдёт пар из ушей. Вздыхает и отчеканивает с нажимом:

— Я хочу услышать доказательства достоверности предоставляемой информации, — он сверлит взглядом девушку напротив, и в итоге та стушёвывается, думая о чём-то и смотря на свои руки.

Поразительно то, как одновременно бесстрастно и эмоционально её лицо в этот момент. Просто невозможно оторвать глаз от выразившихся сомнений, а уже через пару секунд наблюдать вернувшуюся твёрдость и изящество позы, взгляда и слов.

— We jeni xiang er de jingeng huangshi², — говорит быстро, но достаточно отчётливо, чтобы Тамара тут же замерла, приглядываясь к собеседнице и тщательно обдумывая следующий вопрос.

— Xiang ta zhong de baon?³ — произносит с настороженной интонацией. Девушки устраивают небольшой поединок взглядов, после которого шуханка напротив аккуратно кивает, медленно переводя взгляд на Штурмхонда и обратно на визави.

Парню хочется завыть от того, что он не понимает, о чём идёт речь. Будто чувствуя это состояние и в целом необходимость доложить королю полученную информацию, Тамара придвигается к нему, немного опускает голову, что Николай тут же повторяет, и внезапно говорит на земенском с расстановками и сильным акцентом:

— Она одна из дочерей неба.

— Ха, а я уже догадался об этом, — отвечает на том же языке, невероятно довольный собой. Выражение лица Тамары меняется несколько раз и в конечном итоге красноречиво выдаёт: «Ты сейчас серьёзно?» с ноткой насмешливого недоверия. Именно поэтому Николай коротко вздыхает и продолжает: — Ну… почти.

Сердцебитка по-доброму усмехается после этой фразы и тут же становится серьёзнее, возвращая внимание на собеседников. По ней видно, что она совершенно не понимает, какие действия следует предпринять далее, эмоционально опираясь на опыт и авторитет Николая. А он сам медленно осознаёт собственную усталость от… всего. Парень вздыхает, пронося в голове одновременно слишком много мыслей. А потом старается в очередной раз задвинуть всё подобное в глубь и начать думать целенаправленнее над сложившейся ситуацией.

Но возвращаясь к ней хочется выть, а не думать. Поэтому он вновь вздыхает и выдаёт ироничное предположение, рождённое больше случайным порывом, чем логикой.

— Вероятно, из-за того, что вы ни разу не надели то платье, — усмехается, вспоминая восхитительный зелёный наряд своей несостоявшейся невесты, — вы никогда не думали стать воплощением изумруда Ланцовых.

Возможно, этот рискованный выстрел не стоил того. Выстрел, рассчитанный на то, что издалека его харизма и созданный образ всё ещё могут покорить практически любую девушку. Выстрел, рассчитанный на, вероятно, невозможное стечение обстоятельств.

Но следующие слова шуханки напротив дают понять, что его лучшая цитата опережает его ход мыслей.

— Принцесса не была вам обещана, — на лице у девушки раздражение, граничащее со злостью. Николай непроизвольно коротко и громко хохочет, тут же пряча улыбку в кулак и извиняясь.

Маловероятно.

«Это действительно она, — неверяще думает он. — Это действительно Эри Кир-Табан собственной персоной».

Возвращаясь в реальность, Николай понимает, что его смех — это только начальная защитная реакция. Мозг периферийно начинает воспроизводить всю полученную информацию, и он уже чувствует подбирающуюся злость и негодование.

«Нет, не время, сейчас нужно просто закончить всё это».

— Что ж, ещё увидимся, — произносит Штурмхонд, а после поправляет воротник тёмно-серого кафтана, выходит из-за стола, ждёт, когда тоже самое сделает Тамара, опускает левую ладонь на деревянную поверхность с хлопком, опускает корпус и говорит практически у самого носа метиса: — Но уже на моей территории.

Выдерживает зрительный контакт, пока визави его не разрывает, и переводит взгляд на девушку, на принцессу, наследницу шуханского престола, совершившую чересчур много ошибок. В её глазах проскальзывает лёгкий страх, и, удовлетворившись им, Николай резко разворачивается и уходит, полностью не отпуская личину Штурмхонда. Он не сможет расслабиться и сделать это до приезда во дворец, но рассчитывать на то, что он станет чувствовать себя спокойнее не стоит.

Не тогда, когда страна нуждается в нём.

***

Ночь за окном кажется пугающе напряжённой. Не то, чтобы Назяленскую можно было напугать темнотой, но усталость и лёгкая тревога не дают спокойно мыслить. Больше двух суток назад было проведено собрание, в ходе которого Зоя подумала, что её коллеги сошли с ума или не протрезвели. Тем не менее, после она стояла напротив самой принцессы Эри Кир-Табан, скрестив руки на груди.

— Честно сказать, сначала я посчитала тебя призраком в этой истории, — сказала шквальная тогда, осматривая шуханку сверху вниз, получив от неё в ответ усмешку и приподнятые брови.

А после они несколько часов слушали и обсуждали рассказ Эри обо всём, что с ней случилось за последние полтора месяца, как именно это произошло и какая информация может им пригодиться. Девушка поведала о том, как сестра предложила ей сделку, в ходе которой Эри поменяется местами с Майю Кир-Каат из Тавгарада и после обретёт свободу от обязанностей принцессы, своего имени, будет вольна делать и жить как пожелает. Но честного слова Эри о том, что та никогда не вернётся к дворцовой жизни для Макхи оказалось недостаточно, и та решила спланировать реальное убийство сестры, уже без свидетелей. К счастью, среди воительниц Тавгарада нашлась одна — Симин — что успела предупредить об этом.

Далее — побег не без помощи старых знакомых, чуть меньше недели скитаний, две недели скрытной жизни в Керчии, снова побег, когда ассасины сестры напали на след, и вновь скитания, но уже по Равке, где, как поняла сама Эри, спрятаться гораздо легче из-за того, что наёмникам это тоже приходилось делать.

Принцесса питалась слухами, подслушанными фразочками и отрывками из газет. Крала еду, спала в пыльных углах и училась драться, отрабатывая удары на улицах в тот же день, защищаясь от кражи или изнасилования. А когда Эри дошла до истории с сельчанкой, которую та встретила возле реки, Зоя решила прервать её.

— Ещё раз, напомни, кто эти люди, кто помогал тебе всё это время.?

— Вей, Минж и Линг — дети погибших военных, имена которых затерялись и забылись. Раньше мы с сёстрами чаще путешествовали по стране, знакомясь с самыми разнообразными людьми. Я знала о том, кем они работали и пообещала помочь обрести доброе имя вновь, если они помогут мне выбраться из всего этого.

— Погоди… то есть они наёмники, которых ты убедила пойти с тобой… обещанием?

— Бывшие наёмники и старые друзья.

— Это не имеет значения. Ты уверена, что за этим не стоит желание принести твою голову на подносе к Макхи и получить за это гору золота?

— Уверена. Даже если бы дела обстояли так, они уже множество раз могли убить меня во сне или в тот или иной раз не спасать мне жизнь. А теперь, я полагаю, мы на финишной прямой.

Назяленская смотрит на Эри с прищуром, как впрочем почти всегда, когда речь заходит о политических заговорах, но ничего не говорит. С таким же выражением в переговорной сидит Сергей Грачёв — министр иностранных дел Равки, вступивший на эту должность чуть ли не с начала правления короля Александра III и разочаровавшийся в нём. Но с восхождением Николая на престол, в мужчине вновь начала просыпаться надежда на стабильность в этой стране. Из всего Совета министров именно он оказывается самым лояльным к изменениям в структуре исполнительной власти и в частности к действиям главнокомандующих, короля и генералессы. Помимо Грачёва, Назяленской и принцессы в комнате присутствуют Инга и Давид, то есть Триумвиат в полном составе, разумеется, Николай и писарь Михаил.

— Пожалуй, стоит перейти непосредственно к причине этого собрания и вашего здесь появления, госпожа Эри, — произносит Сергей, чёткостью звучания своего голоса немного добавляя собранности присутствующим. Писарь, оживившись и оглядывая комнату, выравнивает листы бумаги постукиванием, готовя своё рабочее место. — Прошу, поведайте нам ту информацию, которую вы, позвольте выразиться, продали королю.

Приподнятый подбородок Эри опускается в жесте больше похожем на кивок, чем на покорность, но в целом девушка кажется уже менее уверенной в себе. Пару мгновений её взгляд застывает, устремлённый в невидимую точку, но после она прокашливается, выпрямляет спину и складывает ладони друг на друга на столе. Бегло осматривает присутствующих, а затем всего через секунду возвращает себе стальную уверенность рода Кир-Табан и вновь начинает говорить.

— Начну с главного: я знаю, где сейчас могут быть гриши, пропавшие после той битвы.

В комнате воцаряется напряжённое молчание, липкость которого не исчезает даже когда Николай задаёт вопрос:

— Откуда же была получена эта информация? — внешнее спокойствие и всё больше недоверия в голосе.

— Про то, что гриши пропали или про их вероятное местоположение? — принцесса звучит язвительно, но скорее по привычке. Когда на её вопрос никто не отвечает, решает просто продолжить говорить, раз предыдущий подробный рассказ так и не добавил и капли доверия к её персоне. — Полагаю, вам интересно всё. Ну что же, начну с не таких давних событий.

Эри достаточно ёмко излагает недосказанную историю про случайную встречу с сельчанкой, её пропавшего брата и письмо из Большого Дворца, которое она пересказывала.

— Ну, а сопоставить факты и многочисленные слухи было довольно легко, — завершает принцесса. После того, как голос девушки замолкает ненадолго, в переговорной слышится только скрип прыткого пера писаря, набравшего темп, и скрежет шестерёнок в головах присутствующих. — Что же про то, где все гриши сейчас… Склонна полагать, что большинство оказалось в лабораториях проекта «Железное Сердце».

По помрачневшим, но не сильно изменившимся выражениям лиц собравшихся можно легко понять, что именно об этом они все и думали, но надеялись на менее жестокую судьбу для своих соотечественников.

— «Склонны полагать»? Что значит «большинство»? — Инга задаёт только два вопроса, хотя по ней видно, что у неё их множество, как и у остальных.

— Это самое вероятное развитие событий, и всё же я не провидица. К тому же, некоторые могли умереть на пути в лаборатории от тяжести травм. Вижу, многое из сказанного вам было известно, — Эри вздыхает, будто набираясь смелости перед каждым сказанным словом, — но я знаю, как вычислить расположение этих лабораторий.

— Повторю уже заданный недавно вопрос: откуда вам это известно? — Сергей напряжённо сжимает руки в замок, внимательно следя за мимикой принцессы.

— Я… много видела и слышала, — медленно начинает шуханка, но, прежде, чем кто-то успевает её поторопить, продолжает мысль. — Макхи всё время что-то обсуждала с несметным количеством придворных, а я никогда не могла справиться с собственным любопытством. То группу высокомерных мужчин подслушать, то притвориться потерянной в коридорах, в которых мне запрещено было находиться. Тогда я не понимала, зачем всё это делаю. Простое любопытство, переросшее в желание распутать клубок тайн, который связала Макхи. Несколько раз я пробиралась в переговорные, когда там никого не было, чтобы взглянуть на бумаги. Платила особенно разговорчивым представителям знати, чтобы те рассказали мне что-нибудь важное. Я ужасалась планам королевы, но всё же мне не хотелось строить козни против родной сестры. Пока она не захотела меня убить.

На последней фразе голос Эри становится ниже и мрачнее, а взгляд, наполненный сожалением и злостью, устремляется вдаль. Минуту-другую все молчат, либо переваривая услышанное, либо давая принцессе прийти в себя. Но напряжение внутри каждого натягивается, Инга, Сергей и Зоя теряют терпение, начиная говорить одновременно:

— Так что…?

— Позвольте…

— Что на счёт…?

Все трое замолкают, слегка усмехаясь, а после небольшого спора, кому стоит продолжить, девушки уступают слово министру.

— Вы сказали, что видели какие-то важные бумаги? Речь про карты или, может быть, упоминание точного расположения лабораторий в документах?

— Больше всего информации я узнавала случайно, не стремясь куда-то проникнуть. А конкретно информация про координаты стала мне известна, когда я подслушала объяснение какого-то советника о том, как именно следует находить расположения этих мест. Честно говоря, схема там довольно сложная, объяснить на словах я точно не смогу…

Николай резко поднимается с места, быстрым шагом идя к двери, отчего Эри прерывает свою мысль. Ланцов распахивает дверь, выходящую в смежную комнату, где по струнке стоят солдаты, охраняющие переговорную. Монарх осматривает их секунду, а после, всё ещё придерживая дверь, отдаёт приказ:

— Константин, найдите Марфу или кого-то из служанок поблизости, пусть принесут карту, пару листов бумаги, перо, чернила, карандаш и готовальню, — король проговаривает всё чётко, а солдат напротив кивает чуть ли не на каждое слово, готовясь сорваться с места выполнять поручение в любой момент, но Николай продолжает: — А так же пригласите сюда Тамару Кир-Батар и Анатолия Юл-Батар.

— Есть, Ваше Величество, — отчеканивает Константин и удаляется.

Какое-то время все просто ждут, размышляя каждый о своём. Вместе с картой и канцелярией им приносят ещё и кофе, в комнате пару минут звучит только звяканье посуды, шуршание бумаг и приглушённый кашель. Вновь прибывшие Тамара и Толя стараются сесть неподалёку от короля, уже коротко с ним что-то обсуждая. Передышка заканчивается, когда Эри, пытаясь вспомнить детали, начинает что-то записывать, перечерчивать, и в этот момент подле неё встают, смотря из-за плеча на работу, сначала Зоя и Инга, а затем и остальные.

— Итак, большую часть я помню только визуально, — объясняет принцесса, уже написав несколько строк заметок и схем. — Шифр, который я покажу даёт понять расположение трёх основных лабораторий, но их гораздо больше. В первую очередь надо отложить окружность с центром в Амрат Ене радиусом равным чуть больше половины минимального расстояния от берегов Шухана до Керчии. Далее — одна линия из Амрат Ена до Ос-Альты, а другая — до Кеттердама. Посередине образовавшейся дуги — первая лаборатория, — каждое проговоренное действие Эри тут же воспроизводит на карте, стараясь делать всё аккуратно и выверено.

Пока принцесса записывает приблизительные координаты, остальные внимательно осматривают её записи и саму карту.

— Итак, продолжим. Из полученной точки проводим линию, параллельную той, что идёт до Кеттердама, откладывая уже ровно половину расстояния до Керчии, и здесь располагается вторая лаборатория. Теперь уже из этой точки проводим линию, параллельную той линии, что идёт до Ос-Альты, и на пересечении её и самой линии из Амрат Ена до Кеттердама находится третья лаборатория. Есть какие-то вопросы?

— Это точные координаты? — спрашивает Толя с хмурым и несколько недоверчивым выражением лица.

— Нет, с помощью этого шифра мы по большей части определяем примерное расположение лаборатории, у каждой из которых множество меняющихся входов. Узнать какой из них на данный момент является активным, для нас невозможно, эта информация передаётся по узким каналам между максимум пятью-шестью людьми.

Семь человек в комнате одновременно испытывали довольно схожие эмоции: лёгкое замешательство из-за обилия геометрии и подозрительность. Но видя то, как подробно, даже с ноткой отчаяния, всё рассказывает Эри, к полученной информации относятся с большим доверием.

— Вот как мы поступим, — Сергей Грачёв хлопает, начиная говорить громко, чётко и уверенно, — первостепенно следует выделить три отряда для вызволения пленных, я надеюсь, Его Величество согласится со мной.

— Несомненно, — кивает Николай.

— Однако больше теперь меня волнует не это, а судьба вашей страны, госпожа Эри, — продолжает министр, внимательно смотря на принцессу. — Хотя, даже не так. Правильнее выразиться, что нас беспокоит жестокость нынешней королевы, а соответственно и дальнейшие отношения Шухана и Равки. Думаю, вы должны осознавать риски.

Дождавшись понимающего кивка от Эри, Сергей переглядывается с генералессой и королём, после чего задаёт ещё один ключевой вопрос:

— Скажите, какие у вас планы после возвращения?

— Возвращения? — недоумённо спрашивает Эри. — Я планировала остаться в Ос-Альте и полагала, что именно на это мы и договорились с Ни… королём.

— Что ж, полагаю, в этом есть доля правды, — осторожно начинает Николай. — Но господин Грачёв верно подметил — ваша страна нуждается в защите, избавлении, спасении, если хотите. Ваша сестра может привести к краху сначала всё вокруг, а потом и саму себя.

Девушка потерянно смотрит на присутствующих, не зная, что следует отвечать. Усталость и страх открывают чуть ли не всю её подноготную в одном только взгляде. Николай видит это и чувствует. Он вспоминает собственную потерянность в годы, когда политическая ситуация в его стране менялась чуть ли не каждый день, и было необходимо не только привести Равку в лучший мир, но и остаться с головой на плечах.

— Послушайте, Эри, решайте сами, — Ланцов старается быть дружелюбным, тщательно формулируя то, что говорит. — Можете остаться в Равке или уехать ещё дальше, только поймите, что от ваших решений зависит не одна жизнь. Поверьте, я понимаю, порой очень тяжело осознавать собственную участь, которую вам не дали выбрать, но это нужно просто принять. И осознать, что каждое ваше решение может вызывать гораздо больше последствий, чем вы можете себе представить.

«Не слишком ли буквально…? Лишь бы это не вызвало обратный эффект».

На несколько минут всё погружается в тишину ожидания. Небеснорождённая Эри Кир-Табан переосмысляет собственные принципы, смотря на руки и не шевелясь. В этот момент она похожа на изящную и печальную мраморную статую, от созерцания которой сложно оторваться. Зоя уже хочет прервать собрание ради того, чтобы принцесса в меру поразмышляла над столь сложным для неё вопросом, но замечает её изменившуюся позу. Будто Эри вернула себе былую уверенность желанием сделать всё правильно и справедливо. Перед тем, как наконец решиться на высказывание, принцесса глубоко вздыхает, вероятно, пытаясь набраться смелости.

— Ваше Величество, господин министр, я согласна с вашим мнением, — начинает Эри и снова вздыхает, — но я не уверена, что смогу совладать с такой задачей… Признаться, мне невероятно страшно напортачить настолько, что это разобьёт страну в несколько раз быстрее…

— Мы вас не оставим наедине с этой проблемой, — успокаивает её Николай. — К тому же, как я помню, у вас в условном попечении остались трое соотечественников, которые обязались помогать. Мы составим документы, подтверждающие мою поддержку, с которыми вы можете обратиться к Леути Кир-Табан.

— Бабушка… — принцесса будто впервые задумывается о ней за всю жизнь. — Она и правда выслушает, и если не поможет, то подскажет…

— Ни в чём нельзя быть уверенными, хотя это, возможно, ваш единственный шанс помочь Шухану.

Эри кивает несколько раз, и после они начинают подробно обсуждать малейшие детали дальнейших планов по спасению и вывозу гришей, а также формированию политической делегации.

Им предстоит много работы не без проблем и пререканий. Но по крайней мере теперь небо начинает проясняться.

***

Пробуждение ощущается как выныривание с большой глубины. Окутывающий со всех сторон сон сменяется на нестерпимую боль в глазах и давление нескольких тонн на каждую клеточку тела. Больше всего на лёгкие и голову, отчего становится трудно дышать и как-либо пытаться контролировать это.

Лизавета просыпается, задыхаясь. Она лежит, смотря в белоснежный потолок и не имея возможности шевельнуться из-за потяжелевших конечностей. Спустя неизвестное количество времени девушка слышит голоса на фоне и чувствует, как её пытаются то ли просто привести в чувство, то ли перевернуть. Голоса доносятся сквозь пелену, а когда та спадает — уши режет любой малейший звук.

— А может лучше стоит проверить как...?

— Нет, здесь всё... поэтому правильнее...

Разные голоса доносятся с усиливающимся эхом. Голова раскалывается почти как орех. Взгляд цепляется за окно, открытое нараспашку, за яркую зелень высокого дерева и мягкий ветер, раздувающий шторы.

"Что за прекрасное место..."

Голову окутывает эйфория от красоты увиденного, ломота во всём теле отходит на второй план. Очередной порыв ветра доносит до неё запах выпечки, зноя и чей-то отдалённый смех. Непроизвольно в мыслях всплывают волосы цвета пшеницы и ткани, подобной лазурному морю. Цвета и оттенки перемешиваются, словно акварельные краски в стакане, невероятно насыщенные, они вызывают трепет восхищения. Пока в поле зрения не появляется чьё-то лицо.

— Госпожа Громова, вы слышите меня? — приветливый голос незнакомки в интерпретации измождённого мозга Лизы превращается в злобную насмешку, независимо от сказанных слов. Визави замечает испуг в глазах фабрикаторши и отходит на полшага, вероятно, показывая доброту своих намерений. Но Лиза расценивает это как хитрый манёвр для нападения на неё.

Не осознавая и не слишком контролируя свои действия Лизавета подскакивает с кровати, удивляясь отсутствию ремней и усмехаясь этому, и как можно быстрее сканирует комнату на предмет чего-то металлического. Помещение оказывается непривычно чистым, без знакомых глазу кирпичных подтёков на стенах и копоти на потолке. Но за необычность этих наблюдений мозг не цепляется, вновь переводя фокус на пытающуюся с ней поговорить девушку в белом халате. Её неподвижность и доброжелательность во взгляде контрастирует с бьющей набатом паникой в голове Лизы. Она слишком устала, чтобы думать над этим, поэтому решает довериться чутью, настаивающему на активных ответных действиях.

Металл фабрикаторша находит не глазами, а силой, будто теперь в её тело встроена особая эхо-локация, что кажется довольно забавным сравнением. Немного пугающая ухмылка приклеивается к лицу, но девушка не замечает, просто делает. Вырывает без особых усилий цилиндрический левый борт кровати, перехватывает поудобнее и поворачивается к шокированной медсестре или кем бы она ни была. Девушка громко кричит что-то то ли ей, то ли ещё кому-то, но слова Лизавета не различает совсем, да это и не важно. Странным для себя образом чувствует чьё-то приближение со спины и наклоняется, выводя противника из равновесия лёгким движением.

Оружие становится прямым продолжением руки и даже заостряется. Слабость в конечностях не даёт выполнять сложные манёвренные действия, но несколько болезненных порезов она успевает нанести. С каждым движением усиливается головокружение и слабость, особенно когда в комнату приходит всё больше людей, периодически что-то выкрикивающих. Их голоса смешиваются со страшным гулом в ушах, отчего во всём теле начинается тремор. Странного вида оружие падает на пол со звоном, отдающимся в костях.

Картинка перед глазами размывается, но Лиза успевает заметить слишком яркие цвета в комнате, и она сомневается, что они, как в прошлый раз, вызваны её воображением. Старается приглядеться и понимает, что это красные и синие кафтаны. Яркие, словно ядовитые растения. На подкорке возникает сотня ассоциаций, сбивающая с толку и заглушающая злость. Вместо неё приходит новый страх, недоумение и сожаление. А ещё боль, резкая и острая, словно иглы вонзаются в каждую часть тела. Девушка чувствует отдаляющееся от неё сознание, замедляющееся сердцебиение. Последнее, что запоминает — тревожный комок, собирающийся в груди и напоминающий уже знакомую чёрную мерзость.

***

Утро с каждой минутой становится всё напряжённее, хотя фактических предпосылок этому будто нет совсем. Николай с уставшим вздохом осматривает документы, и заявления, и увеличивающуюся рядом стопку того, что ещё предстоит подписать или отклонить. Головная боль мучает его в среднем не так сильно, как это бывало, но её перманентность уже невыносима. Парень вновь вздыхает и поднимается со своего места, решая немного пройтись по двору, проветрить голову.

Несколько дней назад у Ланцова был день рождения, про который он вспомнил слишком поздно. В тот день они успешно завершили миссию, вернув похищенных гришей даже с избытком, ведь в плену находились не только их солдаты. Восстановление всех прибывших занимает и ещё займёт очень много ресурсов, но Николай считает это вложением в будущее Второй Армии.

Коридоры Большого Дворца, как и всегда, кипят жизнью. Ланцов поражается тому, насколько легче ему становится от встречающихся знакомых приветливых лиц, будь то стражник, служанка или министр. Выходя из боковых ворот в главный сад в более приподнятом настроении, Николай никак не ожидает столкнуться с куда-то бегущей на всех парах подругой. Зоя, по началу не понимая, в кого врезалась, начинает злиться, но, разглядев лицо, чуть сильнее хмурится, восклицает: "Стой здесь" и уносится внутрь Дворца. Не смея ослушаться приказа генералессы, парень смиренно ждёт, осматривая прекрасный открывшийся вид позднего летнего утра.

— У тебя есть какие-то новости?

— Хм... вообще да, но я просто хотела пойти с тобой выпить кофе, — Назяленская осматривает какие-то бумаги, помечает что-то на весу и вздыхает. — Почему это утро такое насыщенное?..

Разумеется, спокойно посидеть где-нибудь на заднем дворе у них не выйдет, не так уж много свободного времени, но вот поговорить по пути с чашками ароматных напитков — оптимальный вариант отдыха.

— ...А потом он мне говорит: "Переделывайте. Документами с таким оформлением можно только подтираться". Не думаю, что он до конца понимал кому говорит такое, хотя в итоге оказался прав, и я, увы, не смогла швырнуть его в стену.

— Да уж, министры бывают раздражающе правы, — немного забавляется Николай. — А что за история случилась в лазарете? Слышал краем уха, но так и не понял, что к чему, а разбираться некогда.

— В лазарете... А, точно, — Зоя напрягается чуть сильнее, когда вспоминает, о чём речь. — Вчера кто-то из очнувшихся фабрикаторов напал на медсестру из Первой.

— Отказницу? — удивляется Ланцов, постепенно вспоминая, что некоторые врачи Первой Армии и правда выражали желание учиться чему-то новому у целителей.

— Да, не знаю подробностей, но вроде этот фабрикатор вырвал часть металлического каркаса кровати и порезал несколько человек, после чего его усыпил кто-то из сердцебитов, — генералесса рассказывает об этом, будто произошедшее случилось не здесь, а в какой-нибудь книжке. Её отрешённость можно понять, учитывая загруженность девушки, Николая же эта история поражает. — Ладно, я пойду долг зовёт, тебе тоже, полагаю, стоит вернуться к скучным бумажкам.

И на этих словах Назяленская уносится дальше, подобно порыву ветра, оставляя Ланцова наедине с размышлениями. Погрузившись в них, он не замечает, как ноги несут его куда-то, в итоге приводя в не такие известные ему коридоры. Ни в одном из дворцов ему не удастся заблудиться, но лёгкий испуг трогает парня, когда он не с первого раза понимает, где оказался. Подумав дополнительную минуту, всё же решает отправиться в ранее упомянутый лазарет, чтобы разузнать подробности произошедшего и взглянуть на восстанавливающихся собратьев.

На входе его приветствует не встречавшаяся ему целительница и пытается его мягко выпроводить, сетуя на общую загруженность. Тем не менее, Николай старается так же мягко и не менее настойчиво зайти вглубь палат или хотя бы глазами найти Анастасию. Когда ему всё-таки удаётся первое, Ланцов пытается вспомнить примерное расположение помещений и старается без чьих-либо подсказок интуитивно найти палату с нападавшим фабрикатором.

И вот, заглядывая в очередную комнату, он по началу не понимает то, что видит. У Николая нет привычки разглядывать больных, он всегда считал это неким неуважением и негласным подчёркиванием их плачевного состояния, но у него не получается оторвать взгляд от одновременно неизвестной ему девушки и столь сильно кого-то напоминающей. Её голова повёрнута в левую сторону, противоположную от двери, тонкие русые волосы с медным отливом раскиданы по подушке, а всё тело, кроме правой руки, скрыто под одеялом. Не сумев побороть себя, Николай всё же проходит дальше, здороваясь с целителями и целительницами разных возрастов. Оглядывая палату, в которой кроме той девушки лежат ещё несколько неизвестных ему гришей, подходит к окну, наслаждаясь видом, а потом разворачивается, ищя взглядом незнакомку.

И замирает. Потому что это не незнакомка.

Вглядывается сильнее, с каждой секундой поражаясь изменением в лице давней подруги, в итоге цепляется взглядом за искорёженный левый борт кровати и окончательно застывает, сращивая факты. Внутренности скручивает, когда Николай бегает взглядом по исхудавшему лицу, потускневшим волосам и многочисленным ранам. Он вспоминает злополучную книгу, по сей день собирающую пыль в одном из дальних отделений книжного шкафа. Всё естество заполняет вина и сожаление. За то, что согласился на её план в апрельской битве, за то, что этот риск был единственным реальным решением. За то, что не было сил искать, за собственное измождённое состояние и эгоизм.

За то, что уже смирился с тем, что Елизавета Громова, лежащая теперь перед ним, мертва.