— То будет годовщина смерти, — таинственно прохрипел старик, и детвора загоготала. — Самого дракона сын поднимется из черных глубин океана, с туманом и дождем он ступит на землю. А вместе с ним и жуткие монстры, не ходившие по земле тысячи лет. Он заставит принять новую эпоху. Он погубит все, что есть.
Мерлин не стал вслушиваться — его ждала Нимуэ. И ждала уже очень долго. Если он скажет, что задержался, слушая бредни сумасшедшего деда... Нет, он не хотел представлять, что будет.
Пробираться по торговой площади было легче, чем обычно, торговцы кристаллами явно явились на ярмарку не всем составом.
— Кристаллизованная кровь грифона! Зубы бастет! Перо сойки! Слезы порочной девственницы!
Мерлин отшатнулся от жуткого вида огромного мужика, обвешенного противомагическими амулетами, прооравшего ему прямо в ухо названия обычных для Ярмарки Острова Блаженных товаров.
— Дай пройти, — не найдя способа обогнуть нахала, потребовал Мерлин и даже двинулся вперед. По нему было видно, кто он, и, если в лысой башке торговца была хоть капля мозгов, тот должен был отступить.
Но мозгов там, видимо, не водилось.
— Добрый господин, купи! Все свежее, зубы даже с кровушкой!
— Дай. Пройти.
Мерлин говорил раздельно и твердо, обуздывая в себе желание свернуть шею наглецу, рискнувшему заступить дорогу черному магу. Он уже отвык от этого, но нет-нет да и находился очередной идиот. Еще пару лет назад он мог позволить себе превратить паскуду в камень, и Нимуэ бы простила — побушевала бы, но простила подобную выходку ребенку. Но теперь Мерлин был уже почти мужчина и не мог позволить себе подобного. Уж точно не на Ярмарке — за это жрица, не моргнув глазом, могла заставить его самого стоять соляным столпом до конца года.
Торговец пялился на него бесконечно тупым взглядом, а потом вдруг отскочил в сторону.
— Простите, я весьма неловок, — молодой, светлокожий и светловолосый юноша в синем плаще с неглубоко накинутым капюшоном, проскользнул буквально подмышкой громилы-торговца. Мерлин даже засмотрелся, настолько светлым казался тот на фоне Ярмарки и всех ее посетителей.
Юноша быстро прошел мимо, а Тупоголовый вернулся к своему прилавку, спеша навстречу новому, куда более заинтересованному покупателю.
Время стремительно утекало, Мерлин опаздывал.
***
— Прости, там…
— Обойдусь без твоих оправданий, — жрица даже не оторвала взгляд от котла. — Давай, замени меня.
Мерлин быстро скинул свою суму и серую, всю в грязи по подолу, накидку и прошел к котлу. В мутных водах отражался успевший надоесть за этот день торговец.
— Даже не сомневался, что он самый проблемный.
— Следи, чтобы этот охотник убрался с Ярмарки в одиночестве и без присмотренной жертвы.
— Как? Я же не читаю мысли!
Нимуэ тяжело вздохнула и подняла с пола огромного пустого зала свой плащ. Ярко-алый, обожжённый с одной стороны.
— Придумай как-нибудь сам. Котел показывает проблемы, а решаешь их уже ты.
Мерлин проводил ее удаляющуюся фигуру взглядом и снова уставился в котел.
А вот ни капли не обидно. Пусть гуляет себе по этой скучной ярмарке, зато он пойдет в полночь к Килгарре и будет слушать сказки разных миров.
В котле мелькали образы, картинка металась: то к наемникам, очевидно, явившимся собирать заказы, то к другим торговцам, но чаще всего возвращалась на то место, где сам Мерлин потерял драгоценные минуты, раздразнив и без того озлобленную в последнее время жрицу. А вот и она. В гуще народа мелькнула алая накидка. Нимуэ рассекала толпу, люди и нелюди расступались перед жрицей, редкие дети разбегались в стороны. А котел указывал на нее.
Мерлин оживился, он всегда любил сунуть нос в грязные секреты наставницы, хранившей свое сердце явно где-то не в грудной клетке. Забавно, как однажды, на одной из первых Ярмарок, когда сам Мерлин был еще маленьким, Нимуэ пырнул ножом в сердце какой-то юный охотник. До сих пор перед глазами стояла сцена, как тот вонзает ей в грудь нож, а жрица вскидывает руки и сворачивает ему шею.
Мерлин тогда шлепнулся в грязь и разревелся, на него попала ее красная-красная кровь, и это был последний раз, когда она водила его за руку по Ярмарке. Больше он ни разу не согласился, шнырял в одиночестве, укутавшись в невзрачный поношенный плащ. Нимуэ пыталась покрикивать, следить за воспитанником, но быстро сдалась. Мерлин мог сам за себя постоять, в этом не сомневался даже дракон.
Дракон!
— Килгарра! — Мерлин позвал его, что было сил. Это было чистой воды жульничеством, но и заставлять его в одиночестве следить за порядком на Ярмарке — не менее жестоко. — Килгарра!
— Не кричи, Повелитель. Твою скуку я чувствую над землей до самого моря, — послышался теплый шепот в голове. По стенам башни заскрежетали когти, а через минуту все затихло, только окно под самым потолком больше не пропускало свет, наверняка закрытое хвостом дракона.
— Прости, я не дождался ночи…
— Зато тебе есть на что взглянуть…
Мерлин метнулся взглядом к котлу. Вода рябила, картинки стремительно сменялись одна другой, но вскоре этот калейдоскоп замедлился и остановился, отражая лишь разгневанное лицо Нимуэ. Она ненавидела, когда Килгарра прилетал на Ярмарку, всячески убеждала Мерлина, что его тяготение одиночеством — непозволительная слабость. Может, именно стремясь приучить его к созерцательности, к отторгаемой всей сущностью Мерлина отстраненности, она не позволяла ему следить за порядком изнутри, оставляя все чаще с котлом в обнимку.
А тот почти всегда показывал лишь ее в алом плаще, потому что на острове не было твари опасней.
— Ничего, что я бы не видел каждый месяц, — разочарованно вздохнул Мерлин, продолжая вглядываться в толпу вокруг жрицы.
— А ты смотри. Внимательней смотри.
Серо-черная масса, чумазые дети, тушка грифона, почти распотрошенная, на повозке. Немного мерзко, но ничего особенного… Нимуэ пронеслась мимо знакомого синего плаща. Юноша повернул голову, провожая ее взглядом. Внимательным, цепким, опасным. Котел показывал только его. Приятное лицо, пасмурные глаза и яркие губы. Мерлину определенно нравилось то, что он видел. Вода пошла рябью, и картинка сменилась. Теперь он видел, как набивший уже оскомину торгаш практически впечатывает юношу в прилавок. Не специально, он просто как огромный тролль. А может, и правда тролль, прикрывающий свою суть маскирующим заклятием. Он груб, неуклюж, вонюч и безобразен. И трогает этого парня совершенно без права и совести.
Мерлину было грустно смотреть. Он не имел основания вмешиваться, ничего такого не происходило. Просто охотник приставал к… определить, кто этот светловолосый, Мерлин не мог.
— Тяжело… — голос Килгары ударил в голову набатом.
— Что?
— Тебе тяжело смотреть.
— Он такой… светлый, что ли. Чистый, красивый. А этот охотник просто чудовище. Он ведь наверняка знает, что бастет — несчастные девушки, на которых лежит проклятие…
— Ревнуешь, — по спине Мерлина побежали мурашки. Дракон будто смеялся над ним.
— С чего мне ревновать? Я его не знаю.
— Но хочешь…
— Что? — Мерлин разъяренно поднял взгляд в потолок. — Как смеешь…
— Спокойней, Повелитель.
Мерлин только фыркнул в ответ, не желая продолжать разговор.
***
Никогда еще Нимуэ не была так зла. Она крушила башню. Весь остров содрогался от её гнева, так что Мерлин предпочел убраться подальше. Взяв лодку, он очень тихо уплыл к жилищу дракона.
Воздух в темной пещере был затхлым, дышалось трудно, но все было лучше, чем соседство с сошедшей с ума ведьмой.
— Она боится.
Мерлин отвлекся от чтения древнего, почти истлевшего фолианта.
— Нимуэ?
— В твоей жизни есть еще женщины?
Мерлин нахмурился и решил не сдерживаться. У Килгарры был мерзкий нрав, и сейчас дракон явно переходил все границы дозволенного. В конце концов, это не Мерлин был последним в своем роде, а как раз эта старая ехидная ящерица.
— А в твоей нет никого даже приблизительно подходящего размера. Завидуй уже молча.
Судя по затянувшейся тишине в голове и грохоту, раздавшемуся в глубине пещеры, где и находился дракон, Мерлин его обидел. Чувство вины кольнуло, но не сильно.
— Она боится, наглый ты мальчишка! — раздалось в его голове яростное шипение Килгарры. — Боится! Она! Твоя наставница!
Дракон так четко выделил слово «твоя», что у Мерлина просто не осталось шансов продолжить чтение.
— Я даже знаю чего, — он вдохнул холодный воздух и поежился. — Согрей, а?
Из глубины пещеры послышался рокот, и волна сухого жара омыла уступ, на котором любил сидеть Мерлин.
— Она закрыта от меня. Жрица не доверяет старой ящерице, — в этот раз хриплый смех донесся из темной глубины под уступом. Похоже, дракону надоела телепатия.
— Помнишь, ее ранил какой-то отчаянный охотник?..
— Рыцарь.
— Кто? — не понял Мерлин.
— Он рыцарь. Был, — огнедышащий ящер влез на скалу напротив Мерлина и плюнул пламенем на стену пещеры, раскаляя ее, чтобы согреть повелителя.
— Не знаю, что это слово значит. Тот парень был идиотом в первую очередь. Простым ножом попытался зарезать жрицу… дурак.
— Отчаянный. Ему, с его преданным сердцем, больше нечего было делать в этом мире.
— Ты так говоришь, словно знал его, — Мерлин вгляделся в темноту, но не смог разглядеть морду дракона. Прошептав заклинание, он осветил пещеру достаточно, чтобы видеть Килгарру. Дракон и вправду улыбался, если оскал сотни острейших зубов можно назвать улыбкой.
— Я знаю всё и обо всех, мой Повелитель. Мерлин.
Колдун вздрогнул от звучания собственного имени.
— Тогда зачем тебе спрашивать меня о Нимуэ? — Прозвучало излишне зло.
— Потому что твоя наставница — не все.
— Любишь же ты загадки… — Мерлин глубоко вздохнул. Разговор начал его утомлять. — У нее болит место удара. К тому же, гонцы не радуют новостями. Похоже, деревеньку у побережья, откуда обычно везли всякие морские диковинки, вырезали. Посланник вернулся с вестями, что не встретил ни единого колдуна.
— Потому что берега пустеют.
— Какой же ты странный сегодня, — Мерлин запихнул фолиант обратно в зазор между скалами и поднялся на ноги. Пора было возвращаться. Скоро Ярмарка, и ему снова следить за порядком.
— Прилетай завтра. Только, прошу, даже не приказываю, будь, что ли, повеселее.
Дракон промолчал, но Мерлин и не ждал ответа. Развернувшись, он направился к выходу, но, уже покинув пещеру, все же услышал совсем тихое, больше похожее на слабое эхо:
— Может, у меня тоже болит в груди…
Мерлин хотел вернуться, но увидел разлившееся над островом багряное облако и забыл о странной фразе дракона.
***
— Не так уж и много подохло, — Нимуэ брезгливо переступила через тушку Красного колпака. — Их тьма тьмущая, от сотни-другой не вымрут.
Они стояли у подножия горы. Тишина давила на уши. Если бы не плеск волн, которые с шелестом омывали гальку, шепча берегу свою колыбельную, Мерлин подумал бы, что оглох.
— Странно как-то… Это болезнь?
— Хочешь — проверяй.
Жрица переступила через еще одно мертвое малюсенькое тело, накинула капюшон, уходя прочь с нового, уже третьего за прошедшие два месяца, кладбища. Мерлин побродил еще немного среди трупов, поглядывая вслед удалявшейся наставнице, и решил, что у него появилось несколько интересных и уже совершенно четко сформулированных вопросов.
***
— Килгарра!
— Я всегда в твоем распоряжении, Повелитель. Ни к чему так орать.
Мерлин метнул гневный взгляд на дракона, но тот словно и не заметил. Устроился на краю скалы, посмотрел на плещущиеся воды у подножья, помотал хвостом и даже выпустил струйки пара из ноздрей. Колдун, может, и разозлился бы, но не сейчас.
— Красные колпаки, жившие возле твоей скалы — они умерли. Ты знаешь, когда?
— Две ночи назад.
— И почему ты не сообщил мне? — Мерлин изо всех сил сдерживал злость. Всегда изо всех сил. Драконы никогда не были милыми созданиями, но этот экземпляр!.. Порой казалось, что лучше бы он стал жертвой одного из охотников — больше пользы принес бы. Редчайшие клыки, кровь, чешуйки и прочие части его разделанной туши могли бы ходить по магическим рынкам еще десятки лет!
— Разве я должен был?
— Должен. Потому что умерло целое поселение недалеко от Острова!
— Все умирают, — Килгарра сказал это то ли пролетевшей чайке, то ли облакам, которыми теперь любовался.
— Но, когда умирают за ночь три сотни Колпаков, — да хоть три сотни мышей! — и ты знаешь об этом, то должен мне сказать!
Дракон резко повернул к нему голову и вгляделся, прищурившись, странно. В детстве Мерлина пугал этот взгляд, но он стал старше — многие вещи, что страшили раньше, потеряли значение или же утратили способность пугать. Но не этот взгляд. Мерлин знал четко — он не сулит ничего, кроме проблем.
— Я скажу, Повелитель.
***
К очередной Ярмарке Нимуэ готовилась как никогда. Даже нашла где-то дюжину девственниц. Некоторые были хороши собой, и как мужчина, да просто как ценитель любой красоты, Мерлин не понимал, к чему те берегли такую опасную особенность. Неужели охотники никогда не бывали на их диком севере, неужто бабки не пугали перед сном образами черных колдунов и ведьмы в кровавом платье?
До ярмарки оставалось три дня, и девушкам предстояло провести это время в заточении.
— Отведи их в подвал, разожги камины и приставь стражу, — коротко отдав приказ, Нимуэ снова закуталась в свой плащ и, прошептав заклинание, растворилась в воздухе. Девушки потрясенно заохали, кто-то даже вскрикнул. Мерлин повернулся к ним, жавшимся друг к другу, тщедушным, голодным, несчастным, и поморщился. Он ненавидел это чувство, подкатывающее к горлу.
— Это называется «жалость», — раскатисто прогремело под каменными сводами башни. Девушки попадали на пол. Они, наверное, никогда не видели дракона. И не слышали. — Скажи им.
— Что? — Мерлин сделал вид, что не понимает, и вообще, не он закрыл Дракону ход в свою голову, оставляя того без редкого общения.
— Скажи, что я их не съем, — все же спокойно пояснил Килгарра. — Скажи, что я вообще не ем людей.
— Так они слышат, — Мерлин деловито прошел к дверям, ведущим на лестницу в подземелья. — За мной.
Он отвернулся, но все равно видел, что девушки послушно двинулись за ним гуськом. Подгоняемые страхом, они даже не подумали бежать к открытым дверям главной залы Башни. Только парочка помедлила, но все же не решилась бежать.
Перед ними летел маленький пылающий шар, освещая путь, кто-то из девушек всхлипывал, кто-то кусал губы. Мерлин не обращал на них особого внимания, из головы не шли мертвые Красные Колпаки. Даже тогда, когда он разжигал камины в подземелье, наколдовывал девушкам еду и тюфяки с одеялами, ему мерещились камни и маленькие человечки на них. Смерть казалась такой удивительной.
— Что с нами будет?
Мерлин не сразу понял, что вопрос был адресован ему. Он составлял камни в кучки по обеим сторонам от двери и обратил внимание на подошедшую девушку, только когда та задала ему второй вопрос.
— Нас… нас продадут в рабство?
— С чего ты взяла? — Мерлин искренне удивился. Сидя на корточках перед грудой камней, он прошептал необходимое заклинание и лишь на секунду обернулся, чтобы взглянуть через плечо на отважную девицу. Смуглая, кудрявая, она была совсем не во вкусе Мерлина, но мила. Ее губы были так искусаны, что к подбородку стекала кровь. Пожалуй, она заслужила ответа.
Закончив, Мерлин отошел на два шага. Протянул руку, в его глазах сверкнуло золото, а у стены образовались два огромных стража, которые не позарились бы на девиц. Удобно. Лишь бы эти дуры не попытались бежать, не то стражи их помнут, и ему придется лечить переломы да рваные раны прямо перед Ярмаркой. В лучшем случае. А в худшем Нимуэ убьет его за то, что не доглядел.
— Вас продадут, но совсем не в рабство, — наконец ответил он, отряхивая испачкавшиеся руки.
Некоторые девушки упали на колени и принялись рыдать, некоторые просто вскинули ладони ко рту, а та, что спрашивала, тихо охнула.
Мерлин уходил, не оглядываясь. В конце концов, разве не знали, честолюбивицы, чем рисковали, храня невинность? Их волосы подходят для охоты, их слезы используются в сотне заклинаний, дарующих продление жизни и молодости, а кровь… их кровь защитит даже от магии такого сильного колдуна как Мерлин.
На много дней вокруг это редчайший товар. Нимуэ должна была из шкуры вон вылезти, чтобы достать их.
***
Ярмарка началась как всегда — на рассвете. К радости Мерлина, Нимуэ сама взялась следить при помощи котла за безопасностью. Таким счастливым Мерлин не был давно. Он рыскал среди лавок, прохаживался в толпе, высматривал редкие фолианты и даже позволил себе поиграть с ребятней. Дети охотников, знахарок и лихих перекупщиков были такими, какими положено быть детям улицы. Маленькие, очаровательные монстры. Один даже попытался свистнуть у Мерлина кошель, за что обзавелся бараньими копытами вместо рук. Зато остальные тут же прониклись уважением.
Слушать истории дальних странствий к полусумасшедшему старцу они тоже отправились вместе, после того как Мерлин выиграл пучок лечебных трав и горсть медяков в метании ножей.
— Вижу, сегодня молодой колдун мается без дела, — прокаркал тот, как только они приблизились разношерстной толпой. Некоторые дети были лишь на пару-тройку лет моложе самого Мерлина, но старец, совершенно точно имел ввиду его.
— Должен же я хоть когда-то отдыхать, — улыбнувшись как можно доброжелательней, ответил Мерлин.
— Хах! Ты отдохнешь, мальчик, скоро ты отдохнешь. Ну что, зверята, хотите историю?
— Да! — зашумели те и расселись вокруг. Кто-то подкладывал под зад неведомо откуда взявшиеся доски, а кто-то усаживался прямо так, на землю. Мерлин решил остаться на ногах, подперев плечом столб одного из незанятых торговых прилавков.
— И какую же историю вам рассказать? — вздергивая седую бровь, спросил детвору старик, одновременно удобнее устраиваясь на собственной подстилке. Мерлин видел его на каждой Ярмарке последние полгода, но так и не понял, кто он.
Дети загалдели.
— Про север!
— Об огненных духах юга!
— Про деревни на северном берегу!
— О духах вод на проклятых озерах!
— О Красных колпаках!
В Мерлине что-то встрепенулось, и он выпалил быстрее, чем подумал.
— Расскажи про сына дракона.
Дети обернулись на его громкий глухой голос, замолкли. Тишину тут же заполнили другие звуки Ярмарки: гомон толпы, редкие возгласы «Купи!», вырывавшиеся из общего гула, тонкие вскрики девушек — самого редкого и ценного товара сегодня.
— Если молодой колдун желает, то я, конечно же, расскажу, — наконец откликнулся старик. — В день, когда туман покроет всю землю, в годовщину смерти…
— Я слышал это. Расскажи про самого… сына.
— Твое сердце тронула моя история, колдун? Или сын дракона тронул его? Хорошо. Я расскажу. Он — знамение новых времен. Человек и не человек. Что-то сродни ему, и в тоже время отличное. Говорят, он родился на севере и уже давно ходит среди нас, носит в себе силу, неведомую этому миру. Говорят, его отцом был павший еще до рождения своего сына дракон, а матерью самая светлая дева, что жила на этой земле. Говорят, он и не зло совсем. Он наша смерть.
Мерлин поежился, а старик растянул губы в гнусной усмешке. Несусветная чушь, а он тратит на неё свое время.
— Бредни это все, старик, — скучающим тоном сказал Мерлин, отталкиваясь плечом от столба. Тело почему-то болело.
— Как знаешь, колдун, — не остался безответным тот. Казалось, что он прожигал внимательным взглядом спину удалявшегося Мерлина до тех пор, пока тот не скрылся в людской гуще.
Настроения как не бывало. И даже встретившийся в очередной раз тупой лысоголовый торгаш, приставший к нему с навязчивой просьбой купить зубы бастет, не раздражал. Мерлин даже остановился и поспорил с ним. Хотя, скорее, объяснил, что никому он эти зубы не продаст, потому что они хороши только волков в пути отпугивать, а здесь, на Ярмарке, — все поопаснее хищники, так что шел бы он впихивать свой товар зайцам в лес.
В самый разгар их беседы со стороны центральной части Ярмарки послышался истошный вопль. Мерлин тут же бросился туда, хотя и не верил, что Нимуэ просмотрела бы настоящую опасность.
Приземистый мужичок держал за руку упавшую на колени девушку, ту самую, смелую. В его руках поблескивал нож, вымазанный в крови, и Мерлин тут же разглядел порез на руке невезучей девицы. Не такой уж и глубокий, и чего так визжать?
— Она моя! Хочу и режу здесь! — пронзительный голос торгаша поднимался над мерным гулом толпы.
Никто не обращал внимания на спорщиков. Никто, кроме Мерлина. А тот смотрел, прикипев взглядом, боясь даже моргнуть, чтобы не спугнуть свое видение. На этот раз капюшон на плаще юноши был откинут, и свет путался в льняных волосах.
Приземистый доставал Синему Капюшону — Мерлин решил звать его так — до груди, может, чуть выше. Синий Капюшон был явно сердит, но не отвечал. И не двигался с места.
— Что смотришь? — снова перешел на визг Приземистый, и Мерлин решил вмешаться, в основном из-за Синего Капюшона. Начал проталкиваться сквозь ярмарочный люд в его сторону.
Приземистый надрывался, голос его разбивался о безразличие толпы вокруг. Синий Капюшон продолжал молча смотреть, но внезапно вздрогнул и перевел взгляд на Мерлина. Растерянное выражение на лице, бывшем еще секунду назад таким серьезным, даже жестким, смотрелось… забавно. Впрочем, юноша быстро опомнился, насторожился. И секунды не прошло, как он скрылся в толпе. Острое чувство потери резануло в груди.
Почти минуту Мерлин ничего вокруг не видел и не слышал, но вид упавшего на колени торгаша, цеплявшегося за руку девушки, вернул его в реальность. Приземистый крупно дрожал, дышал коротко и шумно, таращил глаза в пустоту.
Площадь вдруг содрогнулась от грохота: на крышу башни рухнул дракон… Соскользнул с нее, падая на землю. Его туша с хрустом ломала торговые лавки под истошный визг женщин и крики придавленных им людей. Мерлин не мог двинуться с места. Его толкали, мимо пробегали обезумевшие от страха маги и охотники, орки и гоблины. Он видел только огромное тело Килгарры, неестественно изломанное, с порванными крыльями. А еще он вдруг понял, что силившийся минуту назад встать Приземистый больше не шевелится, лежит ничком в грязи, как и некоторые другие гости Ярмарки, как и дракон. Из-за спины по-прежнему доносились крики, словно смерть вовсю резвилась в проулках, настигая тех, кто успел унести ноги с площади. Мерлин не поворачивался. Все, что сейчас имело значение, было перед его глазами.
Первый нетвердый шаг вперед он сделал, только когда стих гул в ушах. Должно быть, его оглушил грохот падения дракона. Возможно.
Мерлин шел медленно, боясь оступиться, идти приходилось в прямом смысле по трупам, испускающим слабую вонь немытых тел. Мерлин не хотел упасть на них, не хотел касаться...
Странно, что не было видно ни капли крови, но он пока не был готов думать об этом.
Перебираться через разбитые в щепу палатки было еще неприятней, или же он просто страшился подойти к дракону. К Килгарре.
— Смелее, Повелитель. Подойди. Прекрати мои муки.
Мерлин вздрогнул всем телом, когда в голове раздался голос дракона.
— Смелее, Повелитель, смелее.
Завороженный этим мерным гулом в голове, — «Смелее-смелее... Давай... Еще шаг...» — чувствуя себя маленьким мальчишкой, Мерлин шел на зов. Грудь дракона не вздымалась, могучее тело лежало неподвижной глыбой, отчего казалось, что в голове Мерлина беснуются больные фантазии. Но, подойдя вплотную, он увидел зрачок Килгарры. Еще живой. Дракон моргнул, и в голове снова раздались его слова.
— Давай же, Повелитель, освободи. Я уже не дышу, лишь твоя магия держит.
— Я… — Мерлин не чувствовал такой робости много лет, но он просто не мог. Он ничего не мог. Ни понять, что происходит, ни задать правильный вопрос, ни отпустить…
— Ты будешь последним. Освободи, — даже умерев, дракон продолжал говорить загадками. Наверное, именно это заставило Мерлина встрепенуться, прийти в себя.
— Кто тебя убил?
— Хах, — смешок отдался скрежетом в голове, — Никто. Я же говорил. Все умирают.
— Но кто…
— Никто, Мерлин. Все просто умирают. Все… мы. Такие, как мы.
— Кто…
— Если уж бить, то в сердце. Ты знаешь.
— Знаю… но кто?..
— Хватит, — перебил Килгарра, и Мерлин впервые послушал. — Хватит. Отпусти…
Мерлин прикрыл глаза, прошептал родившиеся внутри слова, и голова опустела. Он хотел бы знать больше, он хотел бы спросить дракона, но тот уже все ему сказал и большего добиваться было глупо. Было глупо, пока тот был жив, а уж после смерти…
Тело отозвалось болью, он обвел взглядом разруху вокруг и поплелся в башню. На самом деле он знал, что там увидит.
***
Жрица лежала на каменных плитах возле котла, и вокруг хватало красного.
Алое платье впитало большую часть крови, но и на полу её было с избытком. На темном камне темная кровь. Нимуэ уже не дышала, а из раны, нанесенной ей неизвестным дураком, которого дракон назвал рыцарем, уже не текла кровь.
Мерлин не стал подходить, он и так чувствовал, что на Острове больше нет жизни. Он не слышал биения ни единого сердца, не чувствовал даже движения воздуха. Он был здесь единственным. Последним.
***
То была годовщина смерти. Жрицы Острова Блаженных, дракона Килгарры, орков, гоблинов, колдунов и многих-многих других. Мерлин долго не возвращался в эти края, выбрав уединение на маленьком островке среди моря. Но его отшельничество не могло продлиться вечно, на остров пришли люди. Не такие, какими были раньше. Смелые, наглые, они убивали хищников и не боялись ночи.
Мерлин проклял их детей, чтобы не забывались, и понял, что ему пора вернуться.
Города изменились. Вдоль побережья на камнях мертвых деревень выросли новые, и в конце весны люди что-то праздновали.
Не считавший годы, проведенные в добровольном заточении, он не стал соваться в большие города. Прикинувшись бродягой, Мерлин решил стать гостем первого встретившегося на пути прибрежного поселка.
Густой туман укутывал городок до самых крыш, но люди галдели, не чурались незнакомца, громко смеялись и ничего не боялись в своем доме.
— Ты сотворил из них зверей, — осуждающим тоном произнес кто-то за спиной, и Мерлин резко обернулся.
Тот самый…
— Лишь наполовину, — хрипло откликнулся Мерлин, не в силах отвести взгляд от пасмурных глаз все такого же молодого и прекрасного юноши.
— И это еще хуже. Тебя же не исправить, так? Колдун…
— А ты…
— Сам знаешь, — юноша улыбнулся светлой, желанной, бередящей сердце улыбкой.
— Самого дракона… сын, — Мерлин повторил слова из той, прошлой жизни.
— Артур.
— И что мне твое имя, если ты смерть для нас? Давай, я выполз из своей норы, — слова Мерлина жалили. Он очень надеялся, что жалили.
— Вас? Магов, колдунов и монстров? Может, не будем о тех, кого уже не помнят на рыночной площади?
— Не помнят? — Мерлин растерялся. Секунду назад он готовился умереть, а теперь глупо хлопал глазами и не смел вырвать руку из хватки Сына дракона. Нет, Артура. Сказок и пророчеств, наверное, уже больше нет, значит, и нет Сына дракона. Есть Артур.
— Ты горевал две сотни лет. Пойдем отсюда. Это счастливый, богатый и не такой уж и плохой город, чтобы ты мстил ему.
— А кому мстить?
Артур обернулся, увлекая его за собой, не сбавляя хода.
— Мне, кому же еще, — он подмигнул.
Они прошли торговые ряды. Разодетые девушки и громкоголосые парни торговали всякой снедью, рыбой, чем-то очень сладко пахнущим и еще многим и многим другим. Так мало лет прошло, а никто уже и не помнил, что раньше они сами могли стать неплохим товаром.
— Почему все погибли? — Мерлин выпалил вопрос без раздумий. Бояться задавать вопросы, когда твоя жизнь может оборваться в любой момент — нелепое занятие. — Зачем ты их всех убил?
— Я не убивал. Смерть неизбежна, и это закон. Я принес этот закон в твой мир хаоса, и все подчинились. Смертельные раны закровоточили, прожитые годы остановили биение сердца, выпитый яд побежал по венам, а последние искры магии спрятались в своих любимых детях.
Пока Артур говорил, они дошли до края площади. Вокруг возвышались дома, редкие прохожие спешили пройти мимо.
— Зачем? Зачем ты пришел в мой мир?.. — Мерлин не успел закончить, как к его губам прижалась теплая ладонь.
— Чтобы дать шанс.
— Кому?
— Людям.
Мерлин даже не понял, о ком говорит Артур, но проследил за его взглядом. Площадь. Полная людей.
— Мы же их не истребляли... — растерянно прошептал он. — Я сам человек.
— Не такой, как они, — Артур покачал головой. В его глазах не было печали, не было и сожаления. И он все еще держал Мерлина за руку.
— Но я не дам им шанса. Уничтожу всех, — зло сощурившись, прошипел Мерлин. — Пусть только посмеют убивать тех, кто остался.
— Конечно. Тогда придет твоя очередь восстанавливать равновесие, — Артур улыбнулся уже гораздо веселей. — Мы, как две стороны одной медали, всегда будем приносить миру горе и запустение. Ты моему, а я — твоему.
— Тебе обязательно было начать первым?
— Иначе как бы ты меня заметил? А?.. Повелитель...