- почему у тебя нет прав? - они едут на полудохлой арендованной машине, канкуро ведет небрежно, с раздражением.
- по бумагам я недееспособный, забыл?
- точно, - брат поджимает губы.
гаара отпивает виски с горла, вытирает губы ребром ладони и всматривается в пустынную дорогу.
они едут домой, где бы он - дом - ни находился.
жаркий ветер пустыни жжет в горле, гаара запивает его еще одним глотком.
- будешь? - предлагает он канкуро.
тот отпивает совсем немного - так, чтобы нельзя было засечь по приборам, если их остановят.
гаара облизывает горлышко, щеки рдеют еще пунцовее, чем от выпивки - на кончике языка мерещится вкус брата. гаара прикрывает глаза, на без того влажном лбу проступает испарина.
- псих, - кидает ему старший.
гаара смотрит на него и не может сдержать улыбку.
- мы едем домой.
- мы едем вперед, - канкуро уже смирился, что гаара - его расплата за грехи, но продолжал держаться на расстоянии.
младший брат кладет ему руку на бедро, сдавливает.
- ты хочешь чтобы это шоссе стало хайвеем в ад? - лениво спрашивает канкуро.
гаара молчит, но и не пытается просунуть руку ему в штаны - вот и хорошо.
- я просто очень люблю тебя.
старший вздыхает.
он не хотел, чтобы все было так, но ничего лучше не предполагалось.
гаара гладит брата по бедру и представляет, как касается его горячей влажной кожи кончиками пальцев, пробует ее на вкус, и болезненное желание гудит у него в костях.
- даже не думай, - пресекает его фантазии канкуро.
гаара улыбается. пару бутылок вина - и он не будет сопротивляться. брат впустит его к себе в номер, впустит его к себе под одежду, впустит его в себя.
в конце концов, это семейное - они все абсолютно больны. в конце концов, у них сумасшедшая мамочка и сестра, пропавшая без вести в пятнадцать лет.
она не лежит в саду под камелиями - и это лучшее, что можно было бы ожидать от их семьи. гааре хочется верить, что сестра жива, потому что этого хочется канкуро.
он сжимает бедро брата сильнее, и тот шипит, сбрасывает руку.
- прости.
гаара пьет еще. горький пряный вкус напоминает мамины лекарства.
это забавно, думает гаара. вкус яда, кажется, должен был въестся ему в язык. а может он вообще пропитался им насквозь - в отличие от брата, гаара уверен. он до побелевших костяшек хочет попробовать канкуро на вкус.
- поцелуешь меня?
- нет, - отрезает тот.
гаара запускает пальцы ему под тесный пояс.
- прекрати или я выкручу руль, - выпаливает старший.
- прости, - говорит гаара.
- ты ведь никогда на самом деле не извиняешься, мелкая дрянь, - беззлобно говорит брат.
младший улыбается. они неизлечимы, они безнадежны, они разложились до невозможности опознания.
гаара знает, что где-то глубоко внутри какой-то поломанной стороне брата это все нравится - так же, как гааре
больная часть него, передающаяся в их семье от поколения к поколению, томится, пускает ядовитые соки.
ему нравится боль. гаара уверен. ему нравится, как все неправильно.
они остановятся на ночь в мотеле, и гаара трахнет его пальцами.
а в следующий раз они уже будут дрочить друг другу - как в детстве.
гаара всегда был инициатором - они падали в траву, и он забирался рукой брату под треники. сначала тот отбивался, но потом, когда гаара начал двигать рукой, сжал зубы, зажмурился и всхлипнул - а потом кончил. это было быстро и по-детски неловко.
после этого канкуро долго избегал его, и еще дольше - не смотрел в глаза.
а после третьего раза - это было на поле - когда гаара сел на него, лежащего в мятлике, брат притянул его к себе.
гаара выдыхает. откидывается на спинку, вывесив руку, держащую горлышко бутылки, с окна.
- поцарапаешь, - говорит брат.
от повсеместного жара - внутри и снаружи - гаара плавится, ему так хорошо и радостно, что у него встает. он безмерно счастлив наконец-то снова быть рядом с братом - ближе, чем когда-либо.
- я люблю тебя, - замлевши говорит он.
брат не отзывается. только фыркает или усмехается, иногда - посылает к черту.
младший допивает бутылку, кидает на заднее сидение, смеется себе под нос и смотрит на старшего с нескрываемой нежностью и благолепием, священным трепетом.
у них все будет хорошо. у них впереди еще долгий длинный путь домой.