Закатывать шумные и помпезные вечеринки было одним из любимейших занятий Зевса с тех пор, как он только смог себе это позволить – и многие прошедшие годы ничего тут не изменили. Повод всегда находился и, чистосердечно признаться, у Аида никогда не возникало интереса, что именно это был за повод, хотя никаких значимых дат он не припоминал. Шумные праздники среди родни, похоже, любили все, кроме него самого, да и ему жаловаться было не на что – идеально оборудованное логово в горных недрах было отлично изолировано и даже самые шумные пирушки наверху не мешали спокойно заниматься своими делами. Собственно, сегодня Аид и планировал как можно скорее пройти через роскошный сад, окаймляющий горный склон, и спуститься в подвалы, не пересекаясь ни с кем из родственников и гостей. Даже вздумай кто-то оставить ненадолго празднование и прогуляться в саду, Аида не видели, пока он сам того не хотел. То есть, в большинстве случаев.

 Загорелая девчонка-подросток, цепляющаяся за слишком тонкие и шаткие ветви крупного гранатового дерева в попытках другой рукой дотянуться до высоко висящих плодов, не заметила бы вообще кого угодно, слишком сосредоточившись на своем занятии, но то ли ей не хватило сил удержаться, то ли рука соскользнула с накренившийся ветки, так что девчонка с приглушенным возгласом спрыгнула обратно на траву. И напряженно, как готовый сорваться в бегство зверек, во все ярко-зеленые глаза уставилась на Аида, зачем-то остановившегося посмотреть на всю эту акробатику.

 То ли видок у него в начале дня такой, что уже в ступор от одного появления впасть можно, то ли девчонку сильно смущало, что ее вообще застали за висением на деревьях… хм…

 - Доброе утро, – сухо поздоровался Аид, подняв руку и сорвав один из гранатов с верхних ветвей. – Не напомнишь, кто ты такая?

 Ошарашенный взгляд стал просто непонятливым.

 - Меня зовут Кора. Вы меня не помните, дядя?

 - Кора? Малыш… в смысле, маленькая дочка Деметры? – Аид растерянно поводил ладонью где-то в полуметре от земли. Быстро, однако, растут чужие дети… Довольно смутно припоминалось, насколько давно у Деметры вообще появилась дочь, но как-то это событие не увязывалось с этой почти уже взрослой девицей. В их семейке легко и рехнуться, пытаясь наперечет помнить всех прямых и не очень родственников, таких же многочисленных, что зерна - и не в одной гранатине, а целом дереве на множестве перепутанных ветвей. Особенно, но не исключительно - усилиями Зевса.

 Пожав плечами, Аид протянул гранат девчонке. Не то, чтобы неловко было ее не узнать после стольких – а скольких, вообще? – лет, но о чем вообще разговаривать с подростком, представления имелись довольно смутные. Кора, впрочем, тоже понятия не имела, о чем говорить с ним, поэтому, сбивчиво пробормотав благодарность, вместе с полученным фруктом торопливо скрылась где-то в глубинах сада.

Зато, стоило Аиду пройти совсем немного дальше, в одной из садовых беседок обнаружилась Гера, беззвучно и отчаянно поливающая слезами и без дополнительного орошения пышно разросшуюся клумбу с лилиями. Хотя как раз в этом не было уже ничего удивительного или нового.

 В обществе Зевс и Гера неизменно изображали образцовую пару, репутация шла на пользу не только его политической карьере, но и ее светской жизни, так что поддерживать эту видимость оба старались любой ценой. И только ближайшие из родни точно знали, какая именно у этого цена.

 - Тебе следовало бы либо давно уже потребовать развода, дорогая сестрица, либо давно уже привыкнуть.

 Скорее второе, учитывая, насколько Гера дорожила своим статусом первой дамы и жизнью в богатстве и роскоши. Зевс был… неплохим, в общем-то, хоть и совершенно чуждым Аиду лично, кроме того, Аид не меньше остальных был ему благодарен после всей этой истории с их чокнувшимся папашей, но вот как Гере удавалось столько лет терпеть подобного типа именно в качестве мужа – оставалось загадкой. Основным недостатком в характере Зевса было то, что некоторые поэтично назвали бы «романтическим непостоянством», а сам Аид другим, несколько менее цензурным определением. Загадочным образом почти всегда удавалось избегать открытых скандалов, женщины и их семьи получали щедрые привилегии за молчание, настолько, что некоторые отцы и даже мужья за честь считали «заслужить» его протекцию, а семейные скандалы громами и молниями бушевали исключительно за закрытыми дверьми. Порой даже казалось, что ВСЕ знают о похождениях, но все молчат об этом, полагая именно своим общим секретом.

 Гера нервно вскинулась, в миг заставив исчезнуть слезы… и только увидев, что невольным свидетелем оказался именно Аид, слегка расслабилась и одарила брата свирепым взглядом. Мало кому понравится, когда кто-то озвучивает очевидные для тебя самого неприятные вещи, а она не просто дорожила высоким статусом, но и слишком ценила в муже все остальное, помимо вышеупомянутой черты. К любовницам Зевс охладевал так же быстро, как разгорался страстью, жену, стараясь завоевать прощение, окружал многократно большим вниманием, примирения супругов были не менее страстными и бурными, чем ссоры, так что перед публикой Гера всегда представала радушной и невозмутимой, что бы ни бушевало в ее сердце на самом деле.

 - Ничего ты не понимаешь! – устало насупилась сестрица. Аид присел на скамейку рядом, немного сожалея, что молча не прошел мимо.

 - Я понимаю, что такое последствия собственного выбора. Который ты делала много раз – все заранее знают, что между вами постоянно происходит, к чему приводит и как заканчивается, а ты каждый раз переживаешь, словно не ожидала, что все будет, как обычно.

 Вряд ли у нее были на этот счет какие-то иллюзии еще до замужества, учитывая, что женой Гера была уже третьей и встречаться с Зевсом начала еще при второй… жизнь как-то не располагала к тому, чтобы наивно посчитать, будто с ней-то все будет иначе. Может, она и рада была бы «просто привыкнуть», а из себя неизменно выходила не столько из-за скоротечных романов мужа, сколько из-за их, так сказать, последствий. При всем своем непостоянстве, внебрачных детей Зевс старался поддерживать – и о них забыть не получилось бы с той же легкостью, что об их матерях.

 - Я принимаю последствия! – Гера вытерла лицо тыльной стороной ладони. Тихонько откликнулись перезвоном золотые украшения. – Но есть предел тому, сколько унижения можно выдержать! Ты вообще знаешь, по какому случаю Зевс сегодня устроил этот праздник? В честь «нашего» сына! Я давно уже привыкла, что он вечно… непонятно с кем! – но домой приносить и требовать, чтобы я изображала его отродью мамочку – такого он никогда себе не позволял! Видеть его не могу!

 - Зевса? – на всякий случай уточнил Аид, на миг подумав, что очередная соломинка все же переломила спину лошади и сестрица решилась порвать отношения, но еще до ее ответа понял, что ошибся.

 - Шутишь? Что, по-твоему, осталось бы от моего статуса? – злобно процедила Гера сквозь зубы. – Разумеется, я про мальчишку.

 На самом деле задолго до этого пока неизвестного мальчика, "притащен домой" был, как минимум, Дионис. Но, хотя его родную мать Гера ненавидела не меньше остальных увлечений мужа - не обошлось даже без сплетен, будто она приложила руку к несчастному случаю, в результате которого Дионис лишился матери, да и сам выжил только чудом - это было давно. Младенцем Диониса решила усыновить Деметра - не то, чтобы никто не догадывался о настоящем его происхождении, но без вторжения на личную территорию конфликтов удалось избежать, а теперь воспитанник Деметры был с Герой даже в лучших отношениях, чем собственный сын Гефест.

 Почему же на этот раз Зевс решил не подыскивать случайному отпрыску опекунов?

 - Может быть, Зевс согласится, что будет разумнее поискать для мальчика приемную семью? Лучше для самого ребенка… и безопаснее.

 Мальчишка, конечно, в сложившейся ситуации был виноват меньше всех, но что одна приемная семья, что другая… Ему, пожалуй, только во благо вырасти среди нормальных людей, а не в здешней своеобразной атмосфере.

 - Зевс угрожает, что даже за подозрение, будто я что-то против маленького отродья замышляю, лишит меня всех привилегий. Я не могу рисковать репутацией в высших кругах!

 - Если репутация стоит для тебя всего этого…

 - Естественно, стоит. Это ведь не просто мнение людей о нас… впрочем, о чем с тобой говорить, ты и не знаешь даже, что такое общественная жизнь. Да ты с самого начала ожидал, что я стану такой же, как Гестия?!

 - Наша старшая сестра замечательная женщина, не стоит говорить таким тоном. И, чтобы ты знала, я постоянно работаю с людьми. Просто с самой тихой и неконфликтной частью человечества – не надо завидовать.

 Гера выжала сдавленный смешок.

 - Знаешь что… – продолжал Аид. – Ты можешь свалить все на меня. Моей «публике» ни до чьего доброго имени дела уже нет, так что о чем меньше всего нужно беспокоиться, так это о какой-то репутации. Все же речь о наследстве нашей семьи – при всех личных заслугах Зевса – и одно дело родные племянники, а совсем другое, какой-то непонятный мальчишка. Я, вероятно, не хотел бы, чтобы Зевс начал все разбазаривать.

 С шурином Зевс почти не общался и, вероятно, считал в той же степени непонятным, что Аид – его самого – так что мог и поверить в версию, будто тому чем-то вдруг не по нутру пришелся «подкидной» племянничек в перспективах наследства.

 Гера в деловитой задумчивости извлекла зеркальце из гладко отполированного серебряного диска и принялась приводить себя в порядок.

 - Мне нужно возвращаться к гостям, невежливо для хозяйки оставлять их надолго, – уклончиво объявила она.

 - И я мог бы сам поговорить с Зевсом.

 - Признаюсь, все это не самая лучшая идея, что мне в жизни слышать доводилось, но, знаешь, тебе бы не помешало хоть ненадолго присоединиться к торжеству. Блуждаешь тут, будто фамильное привидение.

 Аид пожал плечами. Он практически всегда оставался в стороне, не то, чтобы о нем думали дурное или пугающее, но и дел иметь обычно не хотели. В самый раз для мрачного ореола "рабочей специализации".

 Или для формальной роли злодея, если в семье вдруг такой понадобился. А значит, нанести Зевсу визит вежливости все-таки стоит.

Уже на обратном пути Аид во второй раз столкнулся в саду с давнишней расхитительницей фруктов, правда, теперь вид у девчонки был недоверчиво насупленный.

 - Я видела, как вы разговаривали с тетей в беседке. И она плакала. Вы сказали что-то, что ее расстроило? – с наивной суровостью спросила Кора.

 - Вероятно, так и есть, – не стал спорить Аид. Пусть к причинам он и не имел отношения, Гере вряд ли понравилось услышать то, что она и сама прекрасно понимала. – Ну, а ты почему шатаешься по саду и подслушиваешь… ладно, только подсматриваешь – за взрослыми разговорами? Разве ты не должна вместе с остальными гостями подлизываться к Зевсу, или чем там полагается заниматься…

 - Понятия не имею! – неожиданно резко воскликнула девчонка. – Мама меня сюда вытащила, заявив, что нельзя всю жизнь общаться только с цветами, я не стала отказываться, чтобы маму не огорчать, а здесь такая толпа и шум, и я понятия не имею, как себя правильно вести… Поэтому я вышла в сад – немного отдышаться. Вас я увидела случайно. И все-таки, дядя, все это странно! Вы только что пришли, и сразу уходите…

 Обсуждать с подростком семейные проблемы Геры было плохой идеей даже с точки зрения ничего не понимавшего в подростках Аида. О чем вообще думала Деметра, сперва увозя маленькую девочку на свои плантации вдалеке от всех и вся, а потом «внезапно» замечая, что подросшая в глуши дочь не умеет общаться ни с кем, кроме растений?

 - Я тоже считаю, что сборища у Зевса чересчур шумные и многолюдные, – снова честно ответил он. – Только мне не надо беспокоиться, что я кого-то огорчу. И…

 Повисла короткая пауза.

 - И, Кора, у меня есть имя. Перестань называть меня «дядей», ты ведь уже не маленький ребенок.