Чётко выверенное движение. Стакан, ловко зацепленный пальцами, наклоняется, и жидкость выплескивается на ткань белоснежной рубашки андроида.
Яростная ругань прорезает уютную тишину помещения. Люди оглядываются на парочку.
Он как всегда остается незамеченным, хотя думал, что хотя бы под носом кто-нибудь его заметит. Хоть кто-нибудь посмотрит на стоящего прямо перед этой парочкой человека и крикнет: «Хэй, а это ведь он задел стакан!». Но нет, этого не произошло. На него не обращают внимания. Как и в прошлый раз, и позапрошлый, и позапозапрошлый, и…
Он вздыхает. Странное состояние. Он может проходить сквозь стены и может влиять на мир, иногда имеет некую плотность. Он знает, где находится его версия и при усилии может узнать, чем тот занимается.
Он словно призрак, только кошки обращают на него внимание. По крайней мере его собственная кошка его видит. Таращится глазищами, иногда пугая как его, так и другого.
Странно думать о себе в третьем лице.
Гэвин со вздохом проходит сквозь витрину, не оглядываясь назад. Они там уже сами справятся, без него.
Он вообще не думал, что станет свахой для самого же себя. Или как это называется: для одной из версии себя? Альтернативной версии? И что это вообще такое? Помогать, сводить себя с кем попало. Пф-ф, ему что, заняться нечем? Да он в таком состоянии столько всего успел бы сделать. Он бы бросил Детройт, слетал бы на Гавайи или на Кубу…
Но нет, блин. Из всех альтернативных миров, похоже, нет Гэвина, который бы родился, например, в Африке. Все, сука, как на подбор, в Нью-Йорке или в Детройте прописаны. Бесит уже эта серость городская. Дождь этот вечный. Тьфу.
Капли, летящие с затянутого тучами неба, проходили сквозь него, позволяя оставаться сухим.
Он шел по какой-то авеню, вообще не парясь с направлением. Сначала он ещё пытался как-то отдалиться от прежней версии себя хотя бы на милю. Не выходило: его настойчиво кто-то ограничивал, появлялась прозрачная стена, которую нельзя было пересечь, сколько бы Гэвин на нее ни надавливал.
Он не помнил, когда все началось. А было ли когда-нибудь это начало?
Почему он существует в такой форме и видит, как очередной Гэвин уходит на работу, убирается в квартире (чаще НЕ убирается), поливает кактус (или цветы мамы), трахается ли беспорядочно с кем-нибудь, или не трахается вообще… Стоп, последнее уже явно из ряда фантастики.
И да, зачем ему помогать самому себе? Он там вроде неплохо живет, сам по себе…
Но мироздание, или Вселенная, или Бог, — хрен поймешь, Гэвин уже ни в чем не уверен, — установили такие правила: помогаешь себе, краткий миг пустоты, и снова — новый мир, новый Гэвин.
Может, он в коме? И это всё — бред его воспаленного мозга?
Но если это кома, то он по сути должен слышать голоса оттуда, голоса врачей, близких, коллег, хотя бы иногда. Они же не бросили его?..
Так, отставить депрессию, у нас тут очередной скачок в другую вселенную.
Мгновение во тьме. Кажется, оно длится целую вечность. Одна реальность схлопывается, другая развертывается спиралью, а затем следует резкий толчок. Гэвин выпадает из тьмы и оказывается в хрен-пойми-какой-по-счету новой версии планеты Земля.
Он неизменно оказывается в своей квартире. В своей, но не-своей, конечно.
Прежде чем вникать в детали, Гэвин прочесывает комнаты на наличие цветов. Это стало привычкой — по наличии и их количеству судить о характере его двойника.
На этот раз у него вместо своего фикуса и маминых фиалок куча маленьких горшочков с непонятными цветами, которые он еще никогда не видел.
Это обескураживает. Что-то изменилось, причем радикально. И, наблюдая за не-своей жизнью, он оказывается прав.
***
Так, думает Гэвин, я не понял. У другого него все хорошо. Есть девушка, есть накачанное тело, на которое Гэвин просто таращился, пока другой Гэвин любовался собой в зеркале в ванной. Самовлюбленно так, горделиво. Есть шикарная квартира на небоскребе Нью-Йорка. Есть — охренеть! — престижная работе в офисе. И есть тайно вздыхающий на него серый клерк из соседнего отдела.
Судя по бейджику, его зовут Ричард. Он жутко застенчив, носит унылый серый костюм и очки в толстой оправе, которые создают образ делового, но невыделяющегося человека.
В других вселенных Рич был другим. Уверенным, заносчивым, чопорным — да каким он только ни был. Видеть его абсолютно другим — как минимум странно и непривычно.
Но своя прелесть в нём всё же была. Рич во всех версиях мира обладал особой притягательностью.
И да, именно его нужно свести с другим Гэвином.
***
А вот какого черта Рич тусуется возле его подруги, Гэвин без понятия. Но когда подходит ближе, начинает понимать.
— Тина, ты же знаешь. Я не смогу.
— Не попробуешь, всю жизнь жалеть будешь, Рич. В следующем месяца Гэвина переводят, он уезжает в Детройт.
— Уезжает? В такую глушь?
— А ты не знал? Чем это Гэвин разгневал Фаулера, мне тоже непонятно, но это приказ сверху. Не упусти свой шанс, Ричард.
— Будто это не ты на меня поставила.
— Не понимаю, о чем ты, — всплеснув руками, улыбнулась Тина и ушла.
Гэвин уже видел, как клерк мучается в попытках признаться. Ходит, не отрывая взгляда, сталкивается с ним в коридорах, прижимается в лифте, а тому как с гуся вода. Не замечает.
Спустя пару дней отдел устраивает корпоратив по закрытию успешной сделки. Лучшего момента для сближения просто не существует, думает Гэвин. Алкоголь, музыка, расслабляющая атмосфера.
Гэвин решает чуть-чуть подтолкнуть застенчивого Ричарда. Буквально. Подгадывает момент, и…
— Упс. Прошу меня извинить.
Произносит с довольной ухмылкой и наблюдает, как клерк буквально налетает от его толчка на другого Гэвина, причем прямо в губы. И Гэвин тут же убегает, так как может представить реакцию своего двойника на случившееся. Каждый раз слушать собственную ругань уже надоело.
Довольный собой, Гэвин покидает помещение.
А потом происходит оно. Он чувствует на себе чей-то взгляд. Его замечают. Он начинает судорожно оглядываться, но так активно, что это ощущение тут же пропадает. Ушел.
Вокруг куча народа, нью йоркская улица буквально кишит людьми.
Куда же он убежал?
Гэвин проходит немного назад и заглядывает за угол. Когда он видит полупрозрачную фигуру, у него нервно дергается бровь:
— Ты?!
Услышав крик, знакомый незнакомец срывается на бег, Гэвин преследует его. Бегун круто заворачивает за угол и стремительно увеличивает дистанцию. Гэвин пытается нагнать, но начинает уставать. Видимо, его изначальное воплощение все же влияет на его сущность, и возможно оно перенимает физические возможности тела. Он понимает, как тупо это звучит, но другого объяснения у него нет.
— Блять, стой! Все равно найду, сука!
Буквально чувствуя, что вот-вот налетит на ограничительную стену, Гэвин останавливается, наклоняясь и опираясь на колени, пытается отдышаться.
Давненько он не чувствовал такой прилив адреналина. Сердце стучит в груди как живое, Гэвин чувствует его бешеный ритм.
Он с прищуром смотрит вслед удаляющегося силуэту и отворачивается.
Если он купидон для себя самого, то и этот тоже. Потому что это лицо он ни с чем не спутает.