Арсений вот в жизни никогда, даже в самом бредовом сне, не мог представить, что с ним произойдёт такая ситуация.
Конечно, ему же мало того, что он на велике въехал в ебаного призрака, который потом присосался к нему, как огромный комар, со своим самолётом и начал так нагло его эксплуатировать — а эксплуатация детского труда (угон самолёта, по скромному мнению Попова, таковым является), между прочим, запрещена законом! Действительно, почему бы Арсению, рискуя своей жизнью, при его-то, блять, боязни высоты не постоять на тоненьком выступе стены школы между кабинетами, спасая какой-то ссаный чёрный ящик, который даже не ящик вовсе, как всю свою пятнадцатилетнюю жизнь Арсений думал! Не то чтобы он разочарован, но не обрадован уж точно.
От того, что Серёжа, этот самый призрак, жужжит ему на ухо, чтобы Арс не смотрел вниз, ситуация лучше не становится совсем, потому что — по канонам всех фильмов — именно это он и делает — смотрит вниз.
Высоко. Страшно. Пиздец.
Арсений почти вслух матерится, когда весь его класс, несколько учителей, да и просто левые люди подтягиваются поглазеть на лоха, застрявшего на выступе здания школы — ну и ладно, он припишет мысленно «неп». Попов смотрит вниз, ощущая, как бешено бьётся его сердце: одноклассники с такого расстояния кажутся слишком далёкими. В первые ряды выбирается Шеминов, который выхватывает громкоговоритель у подъехавших сотрудников полиции и говорит в него, обращаясь к Арсению.
Самая, пожалуй, главная особенность Станислава Владимировича — это то, что тот всегда говорит слишком быстро и так, будто у него во рту хуй двадцать четыре на семь. Из его слов Попову удаётся вычленить лишь: «ты бесконечно одинок, жизнь бессмысленна, Арсений, хватит жить, ты должен умереть». Что ж, впечатляюще.
— Чё он несёт-то, блять, — бормочет Серёжа рядом, обращая внимание подростка на себя. — Так, Арсений, не слушай его, слушай меня. Нам сейчас нужно аккуратненько бочком дойти до того кабинета, слышишь? — Матвиенко снова активируется, начиная тащить его в сторону, а Попов так и стоит истуканом, смотря вниз полными ужаса глазами. — Да не смотри ты туда! — мужчина, не рассчитав, дёргает Арса на себя слишком сильно, и тот чуть было не оступается, но Серёжа его вовремя страхует, прижимая к стене. — Давай, Арс, потихоньку.
Попов жмурится сильно, после чего вообще переводит взгляд вверх, чтобы точно не смотреть на этот страшно далёкий асфальт, и начинает по сантиметру сдвигаться вместе с Серёжей от кабинета, из которого всё ещё высовывается верхняя часть туловища Масича, желающего заполучить заветный чёрный ящик, что находится в портфеле Арса.
Арсений вцепляется в руку пилота и больше всего на свете в данный момент боится её отпустить, потому что иначе он непременно упадёт и разобьётся. Либо его придётся снимать, как котёнка с дерева.
Резкий звук громкоговорителя заставляет вздрогнуть и снова посмотреть вниз. Арсений видит, как из рук Шеминова настойчиво забирает рупор одна из его одноклассниц — Ира Кузнецова — и поднимает на него жалобный взгляд.
— Арсений, ты слышишь меня? — спрашивает девушка, а Попов приподнимает бровь, потому что решительно не понимает, что от него хотят — тем более, она. — Не делай этого, пожалуйста! Я знаю, что это из-за меня.
Чего, блять. Точнее, нет, не так. ЧЕГО, БЛЯТЬ?
Если бы Попов не был в таком стрессовом положении, он бы даже поржал, потому что тупее ситуации просто не придумаешь! Ну вот с чего она взяла, что имеет к этому хоть какое-то отношение?
— Надо было сразу сказать, что ты мне тоже нравишься, — она изламывает брови и улыбается ему нерешительно.
Ебануться палки гнуться, в каком смысле «тоже» нравишься? Это каким образом Арсений заставил её думать, что она ему нравится? Тем, что написал ей реферат по литературе единственный раз в жизни, а потом просто из вежливости поддерживал диалог? Охуенно.
Попов от неописуемого ахуя даже забывает, что у него страх высоты и что он, по идее, должен трястись, как осиновый листочек на ветру, а вместо стоит и смотрит вниз, на Иру, хлопая непонимающими глазами. Кажется, будто на его лице отображается вселенское непонимание, и девушка решает пояснить:
— Если хочешь, мы можем встречаться? — с полувопросительной интонацией. — Можем даже на дискотеку вместе пойти… В субботу, в школе, пойдёшь?
Арсений всё же ржёт: ну до чего же абсурдная ситуация, твою-то мать, а. Самое забавное, что тот человек, с кем Попов хочет пойти на дискотеку и с кем встречаться хочет, стоит рядом с Ирой с таким же охуевшим выражением лица, но это, к сожалению или к счастью (он так и не определился), так же невозможно, как запихнуть в очко диско-шар.
Об их стычках с Антоном знает вся школа, но далеко не все, точнее, буквально ни одна живая душа не знает о том, что Арсений, как истинный еблан, влюбился в этого обалдуя на свою голову. И не то чтобы он страдает: Шастун, конечно, придурок, но никогда не переходит грань и не позволяет ни себе, ни своей компашке, в которую, кстати, входит Ира, скатываться в тупые оскорбления. Их перепалки походят скорее на импровизированные сценки, где каждый старается подколоть оппонента как можно хитровыебаннее, нежели на серьёзное желание задеть друг друга.
И несмотря на это всё шансов у него с Антоном ровно ноль без палочки, потому что тот, очевидно, натуральнее творожка активиа с бифидобактериями, а ещё у них странные отношения с Ирой: они то ли пара, то ли агрессивно косят под неё, поэтому от этого заявления Кузнецовой Попов охуевает вдвойне.
И Арсений старательно оправдывает долгие взгляды Шастуна на себе, а в частности на своей заднице, тем, что он долбится в глаза и ему показалось.
Ира ещё раз повторяет это своё полное надежды «пойдёшь?», и Попов думает, что надо что-то ответить. Ладно, он потом будет разбираться со всем этим, сейчас самое главное — спуститься отсюда наконец.
— Конечно, пойду! — прикрикивает он, чтобы Кузнецова его точно услышала (а лучше б нет), и, не раздумывая, прыгает вниз, где для него надули батут. Серёжа издаёт непонятный звук.
Масич прыгает за ним и, кажется, ломает ногу. Упс.
У Антона чуть сердце из груди не выпрыгнуло, когда он увидел, как Арсений делает этот ебучий шаг и падает. Антон знает, что его внизу встретит батут и работники службы МЧС, но всё равно не может ничего с собой поделать — волнуется за этого ебалая, который с чего-то вдруг решил вылезти проветриться из окна четвёртого, блять, этажа. А ещё эта Ира, которая говорила о своей влюблённости, и Арсений, который согласился на её предложение… У него что, появилась конкурентка?
Господи, вот почему он всё это время вместо того, чтобы поговорить с Поповым словами через рот, вёл себя как непроходимый идиот? Как итог, Антон жалеет о потраченном на полувражду времени, потому что, ну, вдруг Арсений бы ответил на его чувства взаимностью?..
А сейчас тот, блять, с Ирой!
Злость закипает внутри, и Антон старательно подавляет её, принимая наигранно отстранённый вид, поворачивая голову к Кузнецовой:
— Ты реально втюхалась в этого чудика? — он старается звучать безразлично. Водит глазами по местности вокруг, невольно цепляясь взглядом за выступ, где ещё совсем недавно стоял Арсений, он вытягивает шею, чтобы посмотреть, где тот находится сейчас, и видит, как того сажают в машину сотрудника полиции.
— Нет, конечно, — Ира смотрит на него, как на дебила, и толкает легонько в плечо. — Я так сказала, чтобы он не спрыгнул, — в воздухе повисает некая недосказанность, будто Кузнецова явно хочет сказать что-то ещё: она пялит на парня глазами-сердечками, и Антон, давно догадывающийся об её чувствах к нему, спешит перевести тему.
Арсений сидит в машине, агрессивно обдумывая, как ему поступить с Ирой. Поговорить с ней надо — это вот даже не обсуждается, но не на дискотеке же это делать: он явно испортит ей настроение, она же влюблена в него! Пиздец, почему это происходит именно с ним? Ему хочется простой размеренной жизни с Антоном где-то на краю земли у какого-нибудь озерца, где тишь да гладь целыми днями, но вместо этого он соглашается на угон самолёта и думает, как бы помягче отказать влюблённой в него девушке.
Серёжа ставит ему условие: никаких встреч с Ирой до Жуковского, и, видимо, разбивать ей сердце придётся на дискотеке. Арсений мнётся, но соглашается.
Следующие три дня Попов штудирует учебники авиации, отвечая на все вопросы Серёжи по поводу устройства самолётов, учится управлять железной птицей, сидя за автоматом в игровом зале, и катается на аттракционах, где его как только ни крутят.
Суббота подкрадывается незаметно, и Арс подбирает одежду на дискотеку, когда к нему в комнату заявляется Матвиенко и говорит, что никуда он не пойдёт, и на все арсеньевские «ну мне очень надо!» отвечает твёрдым «нет». Арсений терпит-терпит, а потом в какой-то момент как терпит-терпит, но когда его мать начинает разговор о том, что он прогуливал занятия по бальным танцам, у него терпение лопается, и рождается гениальный план побега.
Через окно. Прям как в фильмах. Хоть где-то в жизни ему пригодились его нелепые бальные костюмы со стразиками и пайетками.
На дискотеке громко играет популярная нынче песня, под которую на танцполе дрыгаются его одноклассники вперемешку с ребятами из параллельных классов. Арсений вычленяет из толпы макушку Антона — такую дылду тяжело не заметить — и делает логичный вывод: Ира должна быть где-то недалеко от него.
Он пробирается сквозь неплотную толпу, наконец замечая девушку, и направляется к ней, но путь его преграждает Шастун, внезапно нарисовавшийся перед ним и решительно, будто с некой угрозой, смотрящий ему в глаза.
— Пойдём выйдем, — звучит агрессивно, и Антон точно не задумывал произнести это с такой интонацией. Арсений напрягается и заглядывает за его спину — Кузнецова его так и не заметила.
— Шастун, у меня мало времени, и я не хочу его тратить на разборки с тобой, — Попов вскидывает гордо свой кнопочный нос и скрещивает руки на груди. Антон цокает, закатывая глаза, и, вопреки арсеньевским слабым возмущениям, хватает его за локоть и тащит к чёрному выходу.
Ведёт его по длинному коридору, а после открывает дверь, выпуская их обоих в прохладную тень.
— Зачем ты меня сюда притащил? — Арс недовольно опирается спиной о стену здания и рассматривает Антона, что стоит прямо перед ним — слишком близко даже — и в нерешительности покусывает губу. Попов видит его таким впервые — мнущимся, опасающимся чего-то. Арсений мысленно фыркает презрительно: неужели думает, что Попов хочет у него девушку отбить? — Послушай, я не знаю, с какого хера Кузнецова решила, что нравится мне, ведь это абсолютно не так. Я всего лишь хочу ей это сказать, я не претендую на неё вообще. Встречайся с ней хоть до посинения, но ко мне не лезь, пожалуйста.
Арсений, на самом деле, не хочет того, чтобы Антон перестал к нему лезть, но он так должен сказать в этой ситуации, чтобы не спалить себя и свои чувства. Шастун подходит к нему ещё ближе, и парень теперь всем телом, кроме головы, прилегает к стене. Сглатывает громко — боится, но продолжает с вызовом смотреть в травянистые глаза, которые кажутся ему слишком красивыми с такого расстояния. Антон выдыхает прямо в его губы, и Арс давится воздухом, задерживая дыхание. Мурашки толпами бегут по спине.
— Я не встречаюсь с Ирой, — только и произносит Шастун, гипнотизируя взглядом его губы, и Арсений чувствует себя неловко.
— Поздравляю, — ну а что ему ещё говорить в этой ситуации? Странный этот Антон. Что он вообще хочет от него? Арсений начинает думать мысли, в которых потом будет очень легко разочароваться, если это окажется неправдой, но куда же мы без самообмана.
Ему кажется, что Антон хочет его поцеловать. Арсений этого хочет тоже, но он совершенно не владеет этим навыком.
— Спасибо, — шепчет Шаст, по миллиметру в несколько секунд сокращая расстояние между их носами. — Арс… — зовёт его совсем тихо Антон, наконец поднимая на него расфокусированный мягкий взгляд, — я просто боялся тебе признаться, что со второго года начал в тебя влюбляться.
Сердце, кажется, пропускает удар, и Арсений поверить не может в реальность происходящего: Антон признался ему в любви! Он о таком и мечтать не смел! Закрадывается шальная мысль, что это всё очередной розыгрыш, который в данный момент вовсе не кажется безобидным, потому что для Арсения это всё всерьёз. Он хмурится и щурит глаза:
— А сейчас? Почему ты решил мне это сказать?
— Потому что я испугался, что ты начнёшь встречаться с Ирой, — честно отвечает ему Шаст, не промедлив и секунды. — Я больше не хочу тебя отпускать, — Антон размещает руку на его скуле, и Арсений котёнком к ней ластится.
— Ты мне тоже нравишься, Шастун, — выдавливает из себя заветное признание Попов и краснеет отчего-то — лицо буквально горит.
— Могу я тебя поцеловать? — снова его взгляд блуждает по сухим, маняще приоткрытым губам Арсения.
— Я не умею… — шепчет.
— Я тоже, — выдыхает Антон и прижимается наконец своими губами к его, действуя по большей части интуитивно, и Арсений так же отвечает ему, как чувствует, прикрывая глаза и обнимая Антона за шею.
Попов слышит быстрые шаги где-то рядом, прежде чем над ухом раздаётся раздражённый голос Матвиенко:
— Еле нашёл тебя, блять!
Арсений в мгновение ока отлипает от Антона, хоть тот и не способен увидеть мужчину, но целоваться с кем-то под прицелом осуждающего (не гомофобного!) взгляда — такое себе удовольствие. Шастун смотрит на него нежно и гладит большими пальцами его щёки, пока Арс испуганно пялится на мужчину.
— Потом мне всё расскажешь, а сейчас пойдём, — Серёжа хватает Попова за руку и тянет в противоположную сторону от чёрного входа, что со стороны выглядит наверняка странно, но Арсений уже привык к подобному.
— Ты куда? — кричит ему растерянный Антон вслед, и Арсу хочется вернуться обратно в его объятия.
— В Жуковский! — Попов изворачивается напоследок и машет на прощание Шастуну рукой, надеясь, что тот понял его намёк, а после выдёргивает руку из хватки Матвиенко и спокойно идёт быстрым шагом рядом.
Как там говорится? Хорошо всё, что хорошо кончается?
Арсений думает, что так оно и есть, когда он выходит из самолёта, а его встречает улыбающийся Масич, берущий на себя толпу журналистов. Серёжа уходит буквально в закат, и Попов испытывает лёгкую грусть, потому что за эти несколько дней, что он знаком с Матвиенко, успел сдружиться с ним. Он будет скучать, но не то чтобы это прям смертельно.
На самом краю скопления журналистов стоит Антон. Арсений понятия не имеет, как тот нашёл именно эту взлётно-посадочную полосу, но это сейчас и неважно, потому что Попов с широкой улыбкой идёт к нему навстречу, расставив руки в стороны.