Веснушки

Oh the wind whistles down

The cold dark street tonight

And the people they were dancing

To the music vibe

And the boys chase the girls, with curls in their hair

While the shocked too many sit way over there

And the songs get louder each one better than before

And you singing the song thinking this is the life

And you wake up in the morning and your head feels twice the size

Where you gonna go, where you gonna go, where you gonna sleep tonight?

And you singing the song thinking this is the life

And you wake up in the morning and your head feels twice the size

Where you gonna go, where you gonna go, where you gonna sleep tonight?

Where you gonna sleep tonight ©

В неровном свете лампы его веснушки, казалось, светились изнутри. От предплечья к кисти кожа чуть загорела, а на снежно-белых плечах веснушки были особенно яркими.

Выходя из ванной я увидела, что он успел уснуть, стыдливо прикрыв торс и все что ниже одеялом.

Назойливо досаждала мысль, что его сейчас где-то ждут — почему-то казалось, что не может быть иначе — и его обязательно нужно разбудить. Только вот чертовски не хотелось, чтоб он уходил.

Натянув пижамную футболку с принтом смешной мыши, я принялась собирать по комнате его вещи. В поездках я никогда не развешиваю свою одежду в шкафу, не раскладываю белье в ящиках: все кучей свалено в чемодане, на тумбочках, а то и на полу. А сейчас посреди всего этого беспорядка я аккуратно развешивала на стуле его джинсы, куртку с футболкой, носки, и трусы белой кучкой на краю сиденья.

Всю дорогу к гостинице я мысленно возвращалась к беспорядку в комнате. Представляла, что, войдя в номер, нужно сделать удивленное лицо, словно я сама впервые вижу разбросанные вещи, и смущенно извиниться за кавардак. Но у дверей его обуяло игривое настроение — он обнимал меня сзади, пока я искала в кошельке карточку, жарко дышал в шею, щекоча бородой. В нем словно что-то переключилось, когда в лифте я поднесла к губам его руку, целуя. Услышала его усмешку в ответ. Он весь вечер так усмехался, и я не могла понять, то ли он и вправду смущается от моего внимания, то ли так флиртует.

Среднего роста, коренастый — про таких я говорю «буцматый» — не вполне в моем вкусе, но обратив внимание на его конопатые руки, я пропала, и уже не могла отвести от него взгляд. Про себя прозвала его «ходячая выставка веснушек».

По пути от паба мы просто шли рядом, соприкасаясь рукавами. Я не прятала руки в карманы, хоть и похолодало к ночи, то и дело стараясь коснуться своей озябшей ладошкой его горячей руки. Под ложечкой шевелилась пресловутая влюбленная бабочка. Взмахивала крылышками удивленно, ещё не до конца веря в его желание уйти со мной, и очень осторожно, опасаясь, что встреть мы кого-нибудь из его знакомых, он попрощавшись уйдет своей дорогой.

На подходе к гостинице, где улица резко забирает вверх, он наконец взял меня за руку, и мне не хотелось выпускать его ладонь из своей даже в лифте.

Мы начали целоваться, едва переступив порог номера. Он смеялся мне в рот, когда я, просунув руки под одежду, касалась его кожи холодными пальцами.

— Tany… A… — Не то чтобы он выстанывал моё имя, кончая. Просто хотел предупредить, что он вот-вот. Его член приятно скользил по языку глубоко до основания, и я старалась намеренно уткнуться лицом в рыжие волосы в его паху, и вдохнуть сладкий запах. Готова поклясться, пахло карамелью. Теребя кончиками пальцев бархатную кожу мошонки, я перекатывала яички в ладони, и уже чувствовала, как они подтянулись. Ощущала на языке первые терпкие капельки. Я и не думала отстраняться. Продолжала сосать крупную головку с влажными неприличными звуками, сглатывая изливающуюся толчками горячую сперму.

Липкие капли стекали по щеке и подбородку — я всё же выпустила его член изо рта, уж очень хотелось увидеть, как он кончает. Он крепко жмурился, обозначив морщинки между бровей, и стонал в голос с широко раскрытым ртом. Красиво, словно надрывное бессловесное пение.

Опираясь на край кровати, я нависала над ним, обнаженная грудь касалась его бедер. Перекрутившийся бюстгальтер мешался. Поспешно стягивая с меня одежду, он справился с его замком, но так и не смог снять хитрую модель (по секрету, она снимается через голову), и просто сдвинул чашечку в сторону. Саднящий от его укусов сосок щекотали редкие волоски на его бедрах.

Он разлепил зажмуренные веки, ошалело оглядываясь по сторонам непривычно темными глазами, расширенные зрачки почти заполнили голубую радужку.

— I don“t know what happened… — Его и без того с хрипотцой голос совсем осип. — It just decided to come out… — Потом, вспоминая этот момент, мне делалось немного грустно. Слышались нотки извинения в его голосе, словно он сконфузился от того, что сделал что-то не то. А может это мой собственный придуманный стереотип — ирландские мужчины стесняются ласк ртом. И вроде опыта моего недостаточно для подобных заявлений, но ведь не нужно пить все море, чтобы знать, что оно соленое.

Опершись на край кровати, я приподнялась на ставшими непослушными затекших ногах, и потянулась к нему. Несмотря на неловкость, он не отвернулся, легко поцеловав меня. От моих губ к его протянулась ниточка перемешанной со спермой слюны.

Я поспешно ушла в ванную наскоро освежиться. Как было бы здорово сказать ему этакий чудной неизбитый комплимент, чтоб запомнился надолго. Обычно у меня неплохо получается складывать слова в красивые фразы, а мужчины ничуть не меньше любят ушами, нежели женщины. Я бы наверняка сказала что-нибудь забавно-милое о его веснушках: здесь ими никого не удивить, а меня они завораживали. Однако не находилось нужных английских слов, будто в коробке не хватало потерянных кусочков пазла. Не лезть же в словарь сейчас!

От раздразненного возбуждения тянуло низ живота. Я чувствовала собравшуюся между ног вязкую влагу. Но трогать себя не хотелось. Хотелось, чтобы он.

Моросящий дождь тихо стучал по карнизу, стекал длинными каплями по стеклу окна на скошенном потолке последнего этажа под крышей.

Тусклый свет играл в его подрагивающих рыжих ресницах, он уютно посапывал со сне, обнимая скомканное одеяло, едва прикрывавшее мускулистые икры, тоже сплошь в веснушках. Маленькая, вот совсем не брутальная, татуировка чуть повыше крупной круглой косточки казалась трогательной и неуместной на фоне широкой щиколотки.

Невыразимо хотелось забраться в постель, устроиться под его горячим боком, и прижавшись сильнее, целовать веснушки, слизывая их по одной. Но тогда я непременно уснула бы рядом, и наверняка мы проспали бы до утра, а его всё же стоило разбудить.

Не придумав ничего лучше, я тихонько просвистела. Он распахнул глаза широко и резко, словно не ото сна проснулся, а удивленно моргнул.

— Hey! — Хрипло произнес он громким шепотом.

— Hey…

Вопреки моим опасениям, он не спросил, надолго ли уснул, и не проверил который час. И вовсе не похоже было, что он торопился уйти. Вместо этого он улыбался той классной улыбкой, что ещё в начале вечера зацепила моё внимание, казавшейся настолько умилительно-неуклюжей, что на самом деле она было высшим пилотажем флирта.

Пара шагов, и я присела на край кровати, сцепив его шершавые пальцы в замок со своими, ещё до того как он успел опустить на одеяло поднятую, чтобы поманить меня пальцем, руку.

Его губы ответили нежно и податливо, стоило мне потянуться за поцелуем. Щекотно царапнула борода. Мой язык мягко нырнул в его рот, ласково поддразнивая. Он отвечал, влажно посасывая его, прикусывая. И уже вел сам, толкаясь в ответ в мой рот своим, всё более жадно и ненасытно, набирая ритм, обещая…