Моё личное пристрастие

Громкий стук разрезает тишину, к которой Банкир так привык. Оставался лишь один вопрос: «Кто же посмел нарушить покой Панталоне в столь поздний час?»

Догадаться было совсем не трудно. Ведь только один человек имел наглость ночью врываться в его кабинет и отрывать от важных отчётов.

Доктор или же его надоедливые клоны приходили лишь с одной просьбой - выписать ещё один и точно последний чек на кругленькую сумму.

Но разве Девятый мог отказать? Нет, он не мог. Дотторе хоть и до чёртиков раздражительный и громкий, но невольно Панталоне при каждом визите Доктора вспоминает счастливые моменты, что в стенах Заполярного дворца были редкостью.

"Танцы Доктора и Банкира в просторной лаборатории под тихие разговоры и бархатный смех Панталоне. Они неспешно шагают по пространству, описывая квадраты. Это окрыляет их: теплые поцелуи и объятия во время танца жизненно необходимы.

На фоне тихо играет какая-то композиция, которую притащил Панталоне из своего кабинета.

— Тебе идёт моя любовь, ты будто расцветаешь, мой милый Лоне, - в кои-то веки усмешка Доктора превращается в тёплую улыбку.

— Не льсти себе, Торе, тебе просто кажется.

Банкир лишь хихикает и целует Доктора в щеку. Тёмная макушка опускается на плечо учёного, они продолжают медленно танцевать, наслаждаясь вечером."

— Войдите, - проговаривает Панталоне, отрываясь от мыслей с едва заметным раздражением.

Дверь распахивается и в пространство, как и ожидалось, чуть ли не забегает Доктор с хитрым оскалом, который уже совсем не пугал Панталоне. Сейчас Девятому уж точно не хотелось терпеть Второго предвестника, что совсем не ценил его время и болтал попусту.

— Что тебе нужно, Доктор?

Обращение звучит так злобно и негостеприимно, что лучше было бы сразу сбежать, но учёного подобный тон не волнует совсем.

— Как грубо. Ни «здравствуй», ни «привет, любимый. Как ты провёл день?» Так говоришь, будто уже выгонять меня собираешься. А я ведь возможно пришёл, потому что соскучился, - Доктор проговаривает это все с наигранной обидой и лишь проходит в кабинет, закрывая за собой массивную дверь.

Обычная улыбка украшает лицо Панталоне. То лицо, что он показывает всем, но лишь учёный замечает нотки раздражения.

— Успокойся уже и говори по делу. Время - мора, а ты мне её задолжал не мало, поэтому длительные разговоры тебе не по карману. И я уверен, что ты пришёл, не потому что соскучился по мне видел меня очень долго?

Истинная причина — это ведь новый чек на твои эксперименты?

— Разве мне надо доказать тебе, что я настолько соскучился по тебе, что примчался ночью для того, чтобы повидать тебя?

Доктор с жуткой ухмылкой приближается все ближе и ближе к столу.

— Дотторе, не сейчас, я занят, - Богач не отрывается от важных документов, проговаривая фразу, и лишь выдыхает, чувствуя, что его ладонь приподнимают, стягивая перчатку вместе с обилием колец.

Глаза Девятого поднимаются, осматривая Доктора пристальным взглядом. Тихий вздох — единственное, что вырывается из уставшего мужчины, когда его запястье целуют, слегка прикусывая кожу.

Укусы - личное пристрастие Второго. Отметины, после совместных ночей оставались повсюду. Всё, что остаётся Банкиру, — это лишь полюбить носить водолазки. Ведь Дотторе отучить от подобного было невозможно: этот учёный цепляется к нему как пиявка, не давая и повода отстраниться.

Что же говорил в свое оправдание Доктор? Ничего, абсолютно ничего. Он лишь тихо хохотал, скрываясь в глубине лаборатории.

— Любовь моя, не злись, я знаю, что тебе это до жути нравится.

— Иди к чёрту, ничего мне не нравится!

— Но ты ведь хочешь, чтобы я продолжил?

— Заканчивай начатое, иначе я убью тебя прямо здесь, и, знаешь, мне будет совсем плевать на последствия.

— Как скажешь.

Прохладные ладони касаются плеч темноволосого, вытаскивая из кожаного кресла. Вторая рука сгребает стопки документов, которые ранее Панталоне так старательно раскладывал в нужном порядке.

— Я убью тебя, если мне не понравится. Ты хоть знаешь, сколько я сортировал это всё?

— Ха-ха, уверен тебе понравится.

Кабинет Девятого предвестника — частое место встречи двух парней. Было лишь несколько причин: здесь теплее, да и Панталоне не очень любил жуткую лабораторию Дотторе. Но всё же иногда затащить Банкира туда было возможно.

— Я ненавижу тебя, Дотторе.

— Как мы заговорили! Дуешься из-за того, что я испортил твои старания?

Пальцы подцепляют очки Банкира и снимают их, откладывая на край стола, чтобы случайно не раздавить. Банкир лишь слегка щурится, недовольно осматривая Доктора перед собой.

Второй касается ладонью лица, убирая несколько прядей на бок и целуя желанные губы.

Он снова потеряет контроль, но разве это важно, когда рядом будет его возлюбленный? Разве важно хоть что-то, пока их уста сливаются в жадном поцелуе?

Холодные руки касаются везде, скользя по тёплому телу. Он изучает, считает ребра и обводит позвонки, будто пытаясь найти болезнь. Губы же скользят ниже к шее, он целует и царапает зубами молочную кожу. Багровые цветы распускаются слишком быстро, заставляя возбуждение завязаться тугим узлом внизу живота.

— Дотторе чёрт возьми, - Панталоне вздрагивает и судорожно выдыхает.

— Слушаю? Тебя что-то беспокоит?

— Беспокоит, беспокоит то, что ты ворвался ко мне в кабинет и пытаешься меня загрызть на моём же столе.

— Так тебя место не устраивает? Так бы и сказал.

Чёртов учёный совсем не понимает. Он раздражает и вовсе глух к его истинным просьбам.

Пальцы Доктора подцепляют гольф и стягивают его, откидывая в сторону.

— Но, знаешь... Мне больше нравится, как ты выглядишь на своём рабочем месте.

— Будь паинькой, иначе свяжу тебя и заткну рот.

Доктор поднимается, отпуская Панталоне и давая хоть немного отдышаться от этих резких движений.

— Ты чёртов наглец, да я… мгха!..

Ему не дают закончить мысль: острые зубы парня напротив впиваются в шею Банкира, что опирается на плечи Дотторе в попытке отстранить. Не то чтобы черноволосого как-то пугали действия предвестника, но эта непредсказуемость выбивала его из колеи.

— Используем на тебе сегодня концентрат электро слайма. Будет лёгкое покалывание, но тебе понравится, я уверен.

— Извращенец, ты ещё и смазку с собой носишь.

— Естественно, я ведь знал, к кому шёл увидеться.

— Ты чёртов псих, Дотторе.

— Хах, я знаю, золотце, спасибо за комплимент.

Банкира на удивление плавно укладывают спиной на стол и притягивают ближе к краю за ноги. Доктор устраивается поудобнее меж разведенных коленей, и проводит руками по бёдрам, переходя всё выше на торс. Второй предвестник поочередно поднимает ноги нижнего и снимает обувь, так же отбрасывая ботинки в сторону. Он проводит языком по впалому животу, возвращаясь к ключицам. Мокрые поцелуи расцветают багровыми бутонами, пока проворные пальцы стягивают ненужные части гардероба.

Одежда падает на паркет. Пожалуй, единственное, что не нравилось Панталоне в сексе, — это после искать свою одежду и приводить себя в порядок.

Губы касаются нежной кожи лодыжек, и Дотторе слегка прикусывает её, оставляя царапины от острых клыков. На лице Панталоне появляется лишь лёгкий румянец, но далеко не от смущения. Тихие вздохи и поскуливания вырываются из уст Банкира, шуметь нельзя было.

Фатуи та организация, что не прощает подобного. Здесь у всех стен есть уши, и будет весьма проблематично, если кто-то донесёт на них. Но, похоже, Доктора сейчас это совсем не волновало.

Прохладные руки Второго гуляли по телу парня, задевая чувствительные бедра и поясницу.

Дотторе поправляет свои волосы и отпускает ноги второго, наклоняясь над ним и целуя место укуса на шее. Затем поднимается вверх, чтобы накрыть податливые губы. Слегка тёплые ладони Банкира скользят по телу напротив и останавливаются на плечах, подцепляя пальцами медицинский халат и стараясь снять его. Учёный отстраняется от желанных губ и снимает злосчастный предмет одежды, откидывая его в сторону.

— Так не терпится, Лоне?

— Я думаю, это стоит спрашивать у тебя. Твои глаза, знаешь, показывают всё.

— И что же я хочу сейчас?

— Ты хочешь накинуться на меня и покусать так, что и места живого не останется.

— Так оно и есть, любовь моя.

Очередной поцелуй выходит жадный, язык Доктора обводит десну, проходит по безупречно ровным зубкам. Банкир совсем не сопротивляется, лишь сжимает плечи крепче и исследует ротовую полость человека напротив.

— Ты сегодня на удивление ласковый, мой милый Лоне.

Смешок вырывается изо рта верхнего, пока глаза девятого поднимаются вверх. Не хочется это признавать, но Дотторе сейчас выглядит просто потрясно, Банкир засматривается.

Доктор пользуется замешательством нижнего, опускается к его бёдрам, выливая половину флакона смазки, и проталкивает внутрь тела один палец.

Руки на плечах мужчины сжимаются сильнее, а из губ вырывается несдержанный стон от неожиданного проникновения.

— Люблю тебя, люблю, - учёный повторяет эту фразу раз за разом, целуя Банкира, который совсем расслабился и отдался процессу. Панталоне знает, что Предвестник не навредит ему, даже в порыве своего безумия.

Мышцы разминают уже два пальца, растягивая и массируя чувствительную точку. Тихие вздохи и стоны распространялись по всей комнате, заполняя целиком и полностью холодное пространство.

— Торе...Торе - ласковая форма имени вырывается невольно, но сейчас Панталоне совсем всё равно. Между ними не было смущения.

Доктор лишь вздрагивает, но это остаётся незамеченным. Уста касаются шеи особенно нежно, будто Доктор извиняется за укусы. Пальцы с характерным звуком выходят из податливого тела.

Пряжка ремня звякает, и в расслабленное тело плавно входит возбуждённый член Второго предвестника, заставляя Девятого хвататься за плечи напротив до синяков, удовлетворённо постанывая в поцелуй.

Руки учёного сжимаются на бедрах и он толкается до конца, прижимаясь максимально близко. Несколько секунд Дотторе лишь шумно дышит и делает несколько толчков на пробу.

Наблюдая за тем, как ленивые и медленные движения выбивают из Панталоне такие прелестные звуки, Дотторе лишь ускоряется.

Руки скользят сверху вниз, царапая и сжимая ноги Банкира.

Как бы это странно не звучало, но Девятый предвестник любил получать ласку и удовольствие. Отдавать же жутко не хотелось, но, глядя на учёного, что иногда так заботливо смотрит на него, он был не против изменить своим принципам.

— О, Архонты... - говорит с выходом Панталоне, положив голову на край стола.

К черту все, пусть Царица лично выгонит его, но он ни за что не откажется от этого человека.

— С каких пор ты стал таким религиозным? - несмотря на нечеловеческую выносливость Доктора, его дыхание слегка сбивается, а насмешливый тон звучит уже не так уверенно.

— С момента знакомства с тобой, Дотторе.

Оргазм накрывает Девятого предвестника уж слишком быстро. Перед глазами мелькают какие-то пятна, и Панталоне теряется совсем. Он лишь чувствует, как руки притягивают ближе и целуют ласково-ласково.

Они целовались будто в последний раз. Панталоне будто сквозь сон ощущал быстрые и беспорядочные движения Доктора в себе. Его руки, что сжимали и касались повсюду, это было просто великолепно.

Дотторе догоняет его спустя несколько толчков и удовлетворенно кончает внутрь, наполняя темноволосого, что, казалось, совсем потерял связь с реальностью.

Им требуется несколько минут, чтобы прийти в себя, стараясь отдышаться.

Светловолосый отходит от стола. Парень поднимает одежду Панталоне и укладывает дорогие одеяния рядом на столе.

Нижний поднимается и лишь тянется к очкам, чтобы рассмотреть Доктора. Взгляд направлен на учёного, который заботливо достаёт полотенце с одной из тумбочек и кидает Панталоне.

Девятый приводит себя в порядок и одевается, пока Дотторе лишь наблюдает за его движениями.

— Как приятно иметь с тобой дело, любовь моя. Заглянешь ко мне в комнату вечером?

— В этот раз обойдешься, отчёты сами себя не сделают.

— Ха-ха, тогда загляну я к тебе, ты ведь знаешь, как я соскучился.

Вновь эта хитрая улыбка, Девятый предвестник лишь молча отталкивает приставучего Дотторе и спешит выпроводить его за пределы своего кабинета. На прощание оставляя короткий поцелуй.

Добро должно победить зло. Но не в их случае. Там не было ни добра, ни зла. Лишь всепоглощающая тьма, что заполняла полностью и давала раствориться. Вот оно, как любить, липкое и скользкое, что заполняет всё пространство вокруг, оставляя лишь их двоих наедине. Они готовы слиться вместе и пожертвовать всем, чтобы покинуть это ужасное место, ощутить долгожданное спокойствие, но им не суждено. Их судьба сражаться, сражаться в кровавом танце любви, устраняя любые преграды. Любовь наполняет их чёрные души, что ранее не знали этого тепла. Они готовы пойти на алтарь и принести свои бренные тела, только бы ощутить это умиротворение ещё раз, но им суждено умирать в муках. Только они и их одиночество, что накрывает волной, перекрывая кислород и не позволяя дышать. Слишком жалко, слишком много чести для двоих, что, не церемонясь, отбирают жизнь у других, преподнося их в жертву друг другу и своей исконно кровавой любви.