Просто дыши в моем сердце, и наступит тот день, когда я открою глаза...

" ...Что верно я не знаю,

А ты знаешь многое, как скрытая камера;

Глаза уже были обмануты

И мне нужен третий глаз

Пытаюсь выжить в хаосе.

Глаза закрыты? Или просто притворяются?.. "

***

Хэ Сюань в очередной раз просыпается словно из-за разряда во всём организме. Снова кажется, что он стал одиноким деревом в поле, которое молния выбрала в качестве мишени. Но это сны. Сны, генерирующиеся ещё не отказавшими извилинами мозга. Запускающие нейроны бегать по лабиринтам человеческого строения.

Вот уже несколько лет он не может по утрам проснуться без этого разряда, а каждый сон - мучение. Дух видит во сне одного лишь парня, что уже, кажется, знал о нём абсолютно всё, как если бы подле Хэ Сюаня всегда была скрытая камера.

***

Хэ Сюань. Сердце его покоилось в лабораторном лазарете вот уже 130 лет, а полупрозрачное тело бесцельно блуждало по улицам серого города, стараясь сохранить те крохи души, что ещё не улетели куда-то высоко в небо.

Тяжело было привыкнуть к тому, что его все забыли, тяжело от осознания, что люди, которые были всем миром, в миг стали ничем. Да и ты сам для них - никто. Массовая амнезия.

Что за чертовщина произошла в тот день, Хэ Сюаню не понятно по сей день. Он лишь помнит удар по затылку, а затем вспышки света и оглушающий треск в ушах; как размыто видел отчитывающий пульс монитор для контроля гемодинамики; как чувствовал лишь боль от скальпеля, что наживую рассекал мягкие ткани; рывок, которым с лёгкостью удалили из груди ещё двигающийся по инерции полый орган.

Сердце. Его сердце, что плавает ныне в банке с формалином в подводной лаборатории, в которую у его хозяина — естественно — нет входа.

Помнит, как его — совсем ещё мальчика — бросили на холодном столе, как тряпичную куклу, что разорвалась и угодила в коробку "хлам" за негодностью. Тогда его оставили не на операционном столе, а на произвол судьбы, разбираться со всем, не сказав ни слова.

У него забрали самое дорогое - частичку, что под действием эмоций подсвечивала его грудную клетку самыми разными цветами и рисовало эти эмоции на лице золотыми линиями. Наверное, что-то сродни ныне известной синестезии, но намного интереснее, более непредсказуемо. Это было что-то, что фильтрует образованные телом чувства и показывает цвет мира и его обособленных кусочки.

"Cardio meridiem"

Мальчик был единственным в мире ребёнком, что родился с этой особенностью. Родителям хотелось это скрыть — не понятно, каков удел таких особенных детей — вот только не получалось, ведь свечение порой слепило глаза так, что веки не раскрыть.

Но теперь этой особенной частички Хэ Сюаня нет. Частички, которую нужно было изучить любыми способами, чего бы им это ни стоило.

Для учёных это лишь опыт.

Для Хэ Сюаня - чистая смерть.

И всё бы ничего, вот только опыт изначально был провальным, чего люди в лабораторных халатах первоначально не понимали из-за призмы одержимости исследованием в головах.

Они, вероятно, думали, что найдут в сердце мальчика дополнительные клапаны или желудочки, которые и делали столь невероятное. Но ничего подобного. Более того — когда нет эмоций, нет и свечения. А нет свечения — так, значит, это обычный бесхозный орган, изученный коллегами раньше.

Для учёных, совершивших это зверство, всё закончилось быстро.

А для Хэ Сюаня скитания затянулись на вечность.

Те крохи его души будто ждали чего-то. Кого-то.

Он помнит, как заявился домой, а младшая сестра закричала от страха и убежала, захлопнув дверь перед носом.

В тот день родители мальчика вовсе не увидели.

И сейчас из-за воспоминаний ощущения с ужасом возвращаются. Ужас, как хотелось, чтобы эта массовая амнезия затронула и Хэ Сюаня, но его она как раз обошла стороной.

" ...Можно проснуться? Нет, вообще смогу очнуться?Очнуться это страшно?Сменив позицию в опасном мире,Глаза закрыты из-за страха?Или так ярок свет, что их не открыть?.. "Сон? Реальность? Гипноз? Самовнушение? Дитя не верило в то, что происходит. Мальчик боялся каждого шороха, хотел убежать в ту жизнь, что была у него до переломного момента. Но как? Как, если у него не получалось даже плакать?

Почему его забыли? Почему другие люди буквально проходят сквозь него, не замечая? Почему внутри так пусто? Он что, призраком стал? Чушь, в эти сказки он уже в пять лет не верил. Почему это произошло? Почему он испытывает лишь страх?

Почему?

Почему?

Почему?

Как же много появлялось вопросов, на которые здесь и сейчас хотелось получить ответ?

Но не от кого.

Хотелось изначально родиться обычным.

Но люди его всё также не замечали, со временем в списке друзей остались только коты, на которых при жизни была аллергия, а теперь Дух таскал пушистым рыбные остатки из столовых, а те мурчали под боком в знак благодарности. И на том спасибо.

Сначала Хэ Сюань пытался считать дни в надежде, что наступит какой-нибудь сороковой и ему больше не придётся быть здесь. Но ни через сорок дней, ни через пол года, ни даже через пять лет ничего не изменилось.

Разве что тело его доросло до 21 года и остановилось. Оставшиеся годы он жил в одной и той же форме, а дни были днями сурка.

До того момента, пока ему не начали приходить сны.

***

- Золотко, не убегай! - сквозь дрёму слышит Хэ Сюань подростковый голос, пытаясь понять, где мог встречать его раньше, - Иди ко мне, веди своих братцев! Смотри, что я вам принёс!

Дух тихо приподнялся на локтях из найденной коробки и выглянул в овальный вырез, помогающий при транспортировке.

Взгляд упал на подростка: русые волосы спадали на лицо, закрывая собой обзор, было видно лишь руку, ласкающую недавно найденного Хэ Сюанем чёрного котёнка.

"Черноводом будешь..." - нарекли его в первый же день, а котик и не был против, лишь потёрся о ноги.

Рука — очевидно — парня была столь тонкой, что за него было страшно, как будто хотелось защитить его от вреда внешнего мира. Но эта рука... она точно казалась знакомой, может, у друга в детстве такая была?

- А я тебя здесь раньше не видел, малыш, может, ты заблудился? Где твой хозяин? - снова этот голос.

Рука же Хэ Сюаня, что успела затечь, немного подвела, заставив изменить положение. А игривому котёнку многого не нужно, потому вот он уже мчится к своему "крёстному", что всё же решил поудобнее усесться в своём картонном убежище.

- З.. Здравствуйте? У Вас всё в порядке? - озадаченно произносит подросток, вздёрнув брови.

- А? Да... - словно на автомате ответил Хэ Сюань, а после сказанного моментально почувствовал всё тот же разряд, играющий роль будильника по утрам.

Он поднял взгляд и застыл, кажется, не на мгновение, скорее вечность. Эти русые волосы, которые парень постоянно поправлял, одежда на несколько размеров больше, этот всегда радостный голос, изящные руки и миловидное, почти детское личико с ярко выраженными ямочками на щеках.

"Ты узнаешь меня на рассвете... А пока просто дыши в моём сердце, оно заменит тебе твоё" - слова того путника, что преследовал во снах. Кажется, эти слова были последним, что слышал от него Хэ Сюань.

Рассветное солнце согревало горизонт. А глаза напротив - душу.

Сейчас хотелось, чтобы открылся третий глаз, дабы увидеть этого светлого ребёнка незатуманенным взглядом. Глаз, который не был бы искушён грязью этого мира, которую приходилось видеть. Который бы был предназначен только ему.

Парень мычит в вопросительной интонации и улыбается своей самой сказочной улыбкой.

- Ты... Ты видишь меня? - заплетается язык Хэ Сюаня.

- А не должен? - мальчик подходит ближе и присаживается у коробки, обнимая колени руками.

Пазл в голове уже давно сложился, но в это не верилось. Это не мог быть он. Но нужно было задать один вопрос:

- А сколько... Сколько тебе лет? - Хэ Сюань как будто боится, но напряжение отпускает, когда поступает незамедлительный ответ.

- Семнадцать!

"Семнадцать" - в унисон с приятным голосом проносится в голове Духа.

Ровно столько путник сопровождал его. Вот он. Это он. Это тот самый человек, который делит с Хэ Сюанем одну душу на двоих, чьё сердце, должно быть, тоже где-то внутри сейчас подсвечивается золотым. Но уже не проявляя себя так, как раньше — наученное горьким опытом прошлого владельца.

Это он, его родственная душа, что родилась в тот же день, но спустя больше, чем целый век. Вот он. Ши Цинсюань.

- Прости, просьба странная, но... - Дух подсаживается как можно ближе к бортику коробки и вытягивает вперёд руки, - но можно мне тебя обнять?

А Цинсюаню она вовсе не показалась странной. Он всегда с теплом принимал любые объятия, пусть даже от такого облачённого в чёрное незнакомца, у которого, кажется, возвращаются чувства из прошлой жизни. До приятного обжигающее ощущение в глубине грудной клетки, которое разливается по всему телу и оставляет на лице хаотичные штрихи.

Хэ Сюань прижимает парня к себе так сильно, как только может, но и так, чтобы не навредить ему. И впервые за 130 лет по щеке медленно скользит солёная слеза, оставляя за собой прозрачную дорожку...

***

" ...просто скажи мне, что я могу открыть глаза.

Скрыть свои ключи.

Мне кажется, я смущен......черт, мои глаза закрыты. 

А я хочу знать, я хочу знать

Суть этого мира, а не его цвет... "