Время шло, и всё продолжало меняться. Эзра взрослел на глазах, становился увереннее, спокойнее и сильнее, а Кейнан словно стряхивал с себя всё, что беспокоило его, оставляя лишь радость и лёгкость, которая всегда была его свойством, но несколько лет назад это было лёгкостью дерзости, позже — покоя и понимания, но теперь это была лёгкость свободы. Словно ничего больше не держало его, словно он готов был встретиться с чем угодно, и это больше не могло ни тяготить, ни пугать его. Эзра особенно хорошо замечал это. Раньше Кейнан постоянно пытался защитить его от риска, в то время как сам готов был рискнуть ради него чем угодно, но в последнее время он почти перестал опекать его, и Эзре льстило, что Кейнан смотрит на него, как на равного.
— Не уверен, что могу тебя ещё чему-то научить, — сказал он. — Мои знания джедая неполные и, кажется, я передал тебе их все.
— Ещё как можешь, — уверенно ответил Эзра. — Ты учишь меня не только быть джедаем, ты всегда учил меня как быть человеком. И поверь, я не собираюсь переставать учиться. Ты нужен мне так же, как и раньше, и всегда будешь нужен.
— Могу то же сказать и о тебе, — улыбнулся Кейнан.
Теперь они чаще отправлялись на миссии по отдельности, потому что множество заданий планировалось из расчёта на то, что с группой будет джедай, и преимущество, которое это давало, использовалось по полной. Эзра знал, что Кейнан всё равно волнуется за него и сам волновался тоже, но это больше не сдерживало никого из них. И чем спокойнее был Кейнан, тем больше эти спокойствие и вера передавались Эзре.
— Тебе всё удалось, — говорила Гера, глядя на возвращающегося с задания Эзру и склонив голову к плечу Кейнана.
— А что, кто-то сомневался? — весело отвечал он.
— Ты же и сомневался, — напоминала она.
— Сомнения — пусть к знанию, — отвечал он назидательно, но всё так же весело.
Она толкала его локтем, и в который раз радовалась и изумлялась тому, каким он стал. А Эзра махал им рукой, улыбался и подмигивал, и тому, каким стал он, она тоже была рада.
— Доверяй Силе, — бормотала она себе под нос, а Кейнан переспрашивал: что?
— Ничего, — отвечала она. — Забирай своего падавана и катитесь, уже почти вечер, вы мне сегодня уже не понадобитесь.
И когда они оставались одни, Эзра спрашивал, отрываясь от его губ:
— Скучал?
— Ну, мне было чем заняться, — отвечал Кейнан и тянул его обратно.
— Мне тоже, но я не об этом спросил, — улыбаясь, говорил Эзра и прижимался к нему сильнее.
— Всегда, — шептал Кейнан. — Каждую минуту.
— Я люблю тебя, — говорил Эзра, потому что всё время хотел это говорить, и Кейнан эхом повторял за ним, снова и снова, потому что уже давно не было ни сомнений, ни страха, только его горячее дыхание в темноте, его шёпот, волосы, падающие на лицо, раскрытые губы, и иногда нежные, а иногда настойчивые прикосновения, и Кейнан видел его так, как будто никогда не лишался глаз, а Эзра сам закрывал глаза, отказывался от них, чтобы быть ближе к нему, чувствовать его так же, как Кейнан чувствует его, и тогда снова слышал, как их сердца бьются вместе, как если бы они делили одно на двоих, и вспоминал Лотал и тот первый день, и как Сила прошептала их имена.
Он был уверен, что всё началось именно тогда, в солнечный день на Лотале, где Сила свела джедая Кейнана Джарруса и его будущего падавана Эзру Бриджера. Они оба были уверены в этом. И когда-нибудь, возможно, они вернутся туда, но не сейчас. Сейчас ещё много других дел.
— Эзра!
— Что?
— Опять считал белок?
— Вообще-то нет! Я слышал всё, что ты сказал.
— Да ну? Повтори.
— Кристалл — сердце клинка. Сердце — кристалл джедая...
— Всё?!
— Эээ…
— Ох.