Автобус ехал по заснеженной дороге вдоль леса. Долгий путь утомил всех пассажиров, и кто-то то и дело спрашивал, сколько ещё осталось до места назначения. Одно радовало — на таких дорогах никогда не бывает пробок, ехать было спокойно, а на неровностях лишь приятно укачивало.
Туры всегда были испытанием из-за этих вечных автобусов, поездов и иногда самолëтов, в которых приходилось проводить больше половины времени, мучаясь от безделия.
Хотя, для Андрея был один существенный плюс: в турах он мог жить с Горшком. Они всегда брали один номер на двоих. В родном Питере они всё-таки остерегались жить вместе, особенно после пришедшей к ним популярности, и лишь изредка могли переночевать друг у друга. А тут можно было ни о чём не волноваться, просто сдвинуть кровати и спать в обнимку, а на утро всë вернуть на свои места. Ни у кого не возникало вопросов по этому поводу, все же на время туров спали по несколько человек в комнате, так что подозрений не возникало.
Князев сидел у окна и прокручивал в голове сегодняшний день. Раздача автографов, концерт, собравший полный зал, интервью, похожее на сотни других, которые они давали практически после каждого концерта. Хотя…
***
— ...В прошлый раз как-то спрашивал о кумирах. Я тут специально отсматривал, вот когда кричат "Горшок", и меньше кричат "Князь", — Андрей уже догадался, какой вопрос за этим стоит. Ну да, как будто он сам этого не видит, и что ему на это ответить? «Не знаю, почему так происходит, но мне очень обидно?» Прекрасно.
— А как можно кричать "Князь"? — он непроизвольно засмеялся, как-то нервно и натянуто.
— Это не важно, — слева от него Миша нахмурился, ему такие разговоры совсем не нравились. Если бы он был в плохом настроении или пьяным, навярника ввязался в спор или даже в драку. Но сейчас он был трезв, потому и растерялся, не зная, как продолжить мысль. Его всегда сбивали с толку такие вопросы. Он не любил заострять на этом внимание, особенно когда рядом был Андрей. Конечно, тот никогда не показывал обиды на такие замечания, всегда отшучивался или пытался как-то уйти в другую сторону. Но как бы он не старался, было видно, как его это задевает. Поэтому Горшенëв никогда наедине не заводил разговоров на эту больную тему, он боялся, что тогда Княже совсем расстроится.
— Это не важно, на самом деле...
***
Этот глупый эпизод никак не хотел выходить из головы. Вроде и журналист был неплох, особенно по сравнению с другими, которых им приходилось встречать. Но этот вопрос про… Кого из них больше любят? Если подумать, то это самое точное определение, которое можно дать.
Андрей сложил руки на груди и прислонился к стеклу. На ум приходили ситуации и похуже, когда ему говорили, что их песни не имеют смысла, или что он мешает Горшку на сцене. И голос не тот, и харизмы нет, и вообще, пустое место.
Иногда ему хотелось бросить всё. Ну а что, раз текста плохие, пусть слушают то, что до него играли. Конечно, через время все эти загоны казались пустяком, но с каждым разом эти мысли всё больше захватывали разум, и отделаться от них становилось труднее.
Андрей задумался, оторвался от разглядывания однообразного пейзажа и отвернулся в другую сторону, наткнувшись на Горшка. Тот сидел, а вернее полулежал на соседних сидениях, откинув голову назад и видя уже десятый сон. Андрей невольно улыбнулся, смотря на Мишку, такого смешного и лохматого. В такие моменты он ощущал себя самым счастливым человеком в мире и благодарил судьбу, что свела его с этим необыкновенным парнем. Он как никто другой любил его сочинения. Что таить, он как никто другой любил его, именно как человека.
Дурные мысли продолжали лезть в голову, но глаза начинали слипаться. Всё-таки они не спали уже часов восемнадцать, да и думать о своей бесполезности тоже надоело, лучше всего будет поспать и уже во сне дождаться, когда они наконец приедут.
— Андро, просыпайся, — Кто-то несильно потряс за плечо, пришлось открыть глаза и всмотреться в лицо разбудившего. Миша стоял над ним и мягко улыбался. В автобусе почти никого не осталось, всем не терпелось поскорее заселиться и наконец отдохнуть, — Мы приехали.
Князев сонно улыбнулся и начал застëгивать куртку, всë-таки на улице было очень холодно, февраль месяц, а тем более ночь, к тому же он только что проснулся, что, по ощущением, опускало температуру ещё на несколько градусов.
Автобус припарковался напротив гостиницы, или точнее сказать мотеля, в котором останавливались в основном дальнобойщики. Остальная группа уже во всю разбирала багаж, а Андрею надо было забрать лишь две сумки. Им с Горшком было легче всего в этом плане: ни гитар, ни барабанов им возить не приходилось.
Все зашли в небольшое тëплое помещение, дожидаясь администратора, чтобы получить ключи от комнат и поскорее лечь спать. К счастью, всë быстро устроилось и ребята разошлись кто куда.
Андрей и Миша ввалились в небольшой номер. Всё было как обычно: две кровати, тумбочки около них, шкаф, стол с телевизором и стул. Горшенëв сразу кинул свои сумки на середину комнаты и упал на кровать.
— Ты в ванну идёшь? — он выглядел так, будто вот-вот вырубится.
— Давай ты первый, а я пока вещи тут разложу и расстелю кровати, — Андрей принялся доставать полотенца из шкафов, одно кинул Мише, а другое к себе на кровать. Подошёл к сумкам достать чистую одежду, в то время как его сосед отправился в ванну, по дороге сняв с себя свитер и кинув его на кровать, промахнувшись.
Дверь закрылась, Князев поднял упавшую вещь, повесил её на стул и подошëл к окну. Он даже не думает его открывать: пяти минут на холоде ему хватило на долго, так что лучше поспать без проветривания, чем замëрзнуть во сне.
Стоило ему оторваться от вида за окном, как сразу вспомнились сегодняшние размышления. Может, он действительно мешает Горшку на сцене? А тот просто боится расстроить его, вот и не говорит. Хотя, он может вообще не обращает внимания на подобные вопросы, которые так мучают его друга.
Андрей и не претендовал на то, чтоб быть главным. И ежу понятно, что Миша куда лучше его. У него и голос лучше поставлен, а в каких образах он предстаëт на концертах, это же надо! В такие моменты от него невозможно оторваться, хоть уходи за сцену и жди, когда начнут играть куклу или со скалы.
Знать о том, что он во многом уступает Мише, было терпимо, но слышать это от других, да ещё и так часто, иногда даже в грубой форме, ужасно надоедало.
Как странно, иногда ему говорили более откровенные вещи, а тут всего лишь "Почему его кличку не кричат так громко?", но именно это задело его так сильно.
Когда он закончил стелить кровати и сел на одну из них, послышался звук открываемой двери, Миша вышел из душа, одетый в чистые шорты.
— Дюш, хватит пялиться в одну точку, — он посмотрел на Андрея, вытирая волосы полотенцем, — Что случилось?
Князев встрепенулся и посмотрел на него. Не хотелось говорить, что его мучило весь день:
— Да так, просто устал, домой хочется…— он запнулся, не зная, что бы такого убедительного придумать, — Там, в тишине и спокойствии, мы не сможем спать вместе, а тут надо постоянно куда-то спешить, — он совершенно не соврал, но всё равно стыдливо улыбнулся.
— Я тоже, но мы можем что-нибудь придумать. Например, на дачу моих родителей поехать, правда, там зимой не очень удобно…
Князев стеклянным взглядом уставился в пол, невольно пропуская мимо ушей слова Мишки. Тот, заметив это, остановился и тоже задумался. Он был почти уверен, что Андрей такой отрешëнный из-за того дурацкого вопроса.
Мише было неуютно, вроде и хотелось обговорить это с Андреем, да вот только что сказать? А если не поговорить, то тот может подумать, что Горшок безоговорочно считает себя лидером, а Андрей у них просто участник, такой же, как и остальные. Нет, все участники в их группе ценились, но Князь... Именно он, можно сказать, дал начало тому Королю и шуту, который они сейчас и имеют. Что ассоциируется у людей при названии их группы? Страшные истории, или, как многие говорят, сказки, а кто это всё придумал? Кто рисовал все альбомы и логотип? Андрей. Он сотворил весь этот антураж, а сейчас ему указывают на то, что он не так любим публикой, как Горшок.
— Ты из-за интервью? — Горшок откинул полотенце на свою кровать и с грустной улыбкой подошёл к Андрею. Тот поджал губы и спустя время медленно кивнул головой. Неужели Миша настолько хорошо его чувствует? Или он сам ведëт себя так очевидно? Ему ужасно не хотелось говорить об этом. Это казалось постыдным, ведь могло сложиться впечатление, что ему нужны все лавры, а делить он их не намерен. Но это совершенно не так! Ему просто хочется, чтобы все понимали, что его труд важен, ведь кому будет приятно сделать кучу дел, чтоб потом другие сказали "Ну и без этого было бы хорошо" или "Ты только всё испортил". Но от размышлений его отвлекли. Горшок аккуратно присел к нему на кровать, положил ладонь на плечо, погладил и ухмыльнулся:
— Я знаю, что тебе много раз приходилось слушать, что ты кому-то там не...— ему самому было трудно это говорить, но желание подбодрить Андрея всё же перевесило, — Ты... Ну, я надеюсь, ты понимаешь, что это всё ерунда и... — он замолчал, обдумывая мысли, — Без тебя ничего этого не было. Если бы мы не познакомились, наша с пацанами "Контора" в лучшем случае сейчас бы выступала по клубам, и то не факт. А насчёт харизмы... Это всë вкусовщина, — он осторожно взглянул на Андрея, сидевшего с опущенной головой, и приблизился ещё немного, заведя левую руку тому за спину и притянув к себе за талию. Тот обнял парня в ответ и грустно сказал куда-то ему в шею:
— Просто, иногда кажется, что это правда, в смысле, если я действительно так многим не нравлюсь, то, может, лучше будет уйти?
— Если слушать всех подряд, вообще ничего делать не будешь, — Горшенëв немного повысил голос, ему совсем не нравилось направление, в котором думал Андрей, но тут же успокоился, увидев, как тот вздрогнул, — и ты это прекрасно понимаешь. Мне тоже тыщу раз говорили, что я говнарь и в музыке не разбираюсь.
— Тебе это говорят далëкие от нас люди, которым лишь бы выпендриться, а про меня те, кто слушают нас, которые, может, даже хорошо знают нашу историю. Я не нравлюсь им по объективным причинам.
— А тебе однажды с упрëком сказали, что ты потолстел, это тоже объективная причина? — он выгнул бровь, усмехаясь, — И знаешь, я на все сто уверен, половина из них говорит это, чтобы наконец рассердить тебя, может, не знаю, на драку вывести, а потом в заголовках читать свои имена. А сегодняшний случай был недоразумением. У журналюг стоит задача задать вопрос, и не важно, приятен он тебе или нет, главное внимание толпы привлечь, — он говорил мягко, нежно улыбаясь, — Ты столько всего сделал для группы... И ты даже не представляешь, сколько для меня.
Андрей расслабился. Сейчас ему, несмотря на усталость и недавно терзающие мысли, было просто прекрасно. Самое приятное было то, что Миша не думал о нём ничего плохого всё это время, а только переживал за него. Князев ещё сильнее прижался к телу напротив, за что его буквально повалили на себя, и ему пришлось переместиться на колени товарища, чувствуя, как нежно его гладили по спине сильные руки. Непонятно зачем, но он нарушил тишину и спросил:
— Я точно не мешаю тебе на сцене?
— Без тебя я чувствую себя одиноко. И слова забываю, — Миша обвил плечи счастливо улыбающегося Андрея и прижался губами к его виску, — Всë, давай спать, уже поздно, а нам снова вставать рано.
Спустя несколько минут Андрей вышел из ванны и посмотрел на сдвинутые кровати и на уже, судя по всему, спящего Горшка. Тихо переодевшись, выключив свет и закинув на стул полотенце, он приподнял одеяло и забрался к заснувшему другу, но его неожиданно крепко схватили и обняли, поцеловав куда-то в затылок:
— Как же я тебя люблю, мой Княже...