Лука Сонье, брат Графа Пуатье

В знойное лето у Миледи Виолен, могущественнейшей вампирши своего времени, родился сын от человеческого мужа. Она выносила его под сердцем и этот младенец, к общему удивлению, не был частью адамьего рода. Нет, это был истинный вампир — бездушное дитя тьмы и ночи, способно ощущать  лишь голод и  слышать лишь зов Эрота. 

Она назвала мальчика Шарлем, и он, слабый, маленький ребенок, стал диковинкой. Никогда досели не было случая, что вампир происходил из связи вампира в женском обличье, ведь не знали эти существа конкретного пола, и  смертного мужчины. 

Юный Шарло с ранних лет нес груз грязной крови, всю жизнь пытаясь от сего убежать, доказать свою силу и полезность “Трем лордам” — главам “великого совета”. Совета вампиров, совета, который объединял каждого под одним знаменем, каждого о ком позабыл Бог. 

Но в замке Миледи Виолен были и люди, были и те, кем Шарло наполовину являлась, и кто смиренно обслуживал их общую госпожу. Все эти люди презирали и не принимали Шарло, как презирали и не принимали вампиры. Услужить всем было невозможно, от этого можно было сойти с ума. А Шарло хотел. Шарло хотел, дабы им гордились и ценили.

И единственный кто понял и успокоил несчастное юное сердце, стал человеческий брат — Лука Сонье. Бастард, сын виконта, их общего отца, и его же матери, но по року судьбы не удавшейся вампиром. Он стал помощником придворного садовника, в силу здоровья неспособный на иную деятельность.

А какие сады были у Миледи Виолен! Почти вровень Семирамиде. По всему ее замку плелись розы, внутренний двор украшали диковинные растения из самых разных стран и климатов. И все это было удивительно ляписто, роскошно, невообразимо. И среди всего этого был юный Лука — такой же маленький и бледный, слабый и больной, лишенный родительского внимания и какой-либо любви. 

Они были похожи, и они не могли друг друга не любить, одинокие в этом страшном мире. 

Впервые они познакомились, когда Шарло, несчастный и напуганный, шел по саду, бежал от гневного взора матери. Вампирам не даны чувства, посему он не позволял себе плакать, а он хотел, но это не в его природе. Он одолевал эту природу, трясясь и прячась в темных углах огромного сада, и там его нашел Лука.

— Юный господин, что с Вами? — их никогда не знакомили лично, хотя они прекрасно знали о своей родственной связи. Они никогда не были даже на мгновение рядом, но Шарло взял поданную ему руку. И они с час гуляли вместе, посреди мягкой вечерней темноты, обсуждая то, да се.

— Мама зла на меня. Сим днем ей доложили, что я болтал с кошкой. Она посчитала это проявлением “чувственной неположенной стороны”...

— Миледи наказала Вас?

— Нет-нет. Она просто посмотрела на меня, посмеялась и очень гневно на меня посмотрела. Я разочаровал ее, понимаешь? Или она всегда ждала этого от меня, что человеческая сторона возьмет надо мной верх. Может мне убить эту кошку, доказать, что это не так? Что я достоин ее внимания?

Лука не был удивлен этим рассказом. Лука знал, какие вампиры бывают чудовища, какие они в большинстве есть. Все они жестоки, все они ставят этой жестокости культ.

— Зачем кошку? Уверяю, здесь нет Вашей вины и Вам нет смысла что-то делать.

— Но тогда матушка не простит меня…

— Вампирам же неведомы такие вещи, разве нет?

Шарло кивнул и шмыгнул носом, а Лука, Лука попросил его поплакать. 

— Это неправильно! Я не умею, я ведь вампир.

— Нам с Вами двоим известно, что в Вас две эти природы. Почему Вы выбрали именно одну?

— За такие разговоры тебя нужно хорошенько выпороть! — но Шарло заплакал, сжимая чужие плечи. А потом они встречались еще много раз, уже не с таким печальным флером.

Шарло читал своему новому другу и брату книги, слушал увлекательные французские сказки из уст Луки, и засыпал у него на руках под шум дождей и листьев.

— Ты боишься огня, Шарло? — спросил однажды Лука, когда они уже перешли на “ты”. Тогда они сидели в ночи на чердаке, прикрытые тонким одеялом.

— Да, хотя это есть слабость и большинство вампиров такого не  боятся. Не должны бояться. Я вообще любого света боюсь, я даже солнце никогда не видел.

— Ты никогда не видел солнца?

— Никогда. Оно ведь обжигается. 

— Зато какие рассветы  и закаты волшебные. Кроваво-алые, оранжевые, фиолетовые, как все эти цветы в саду Миледи. Разве ты не желаешь увидеть? — и Шарло осторожно кивнул. И в следующий раз он поглядел, сквозь стекло, с большого расстояния, стоя напуганный за руку с Лукой. Он поглядел и впервые в жизни увидя свет задумался, что сделал выбор неправильный, что какая-то его часть принадлежит этому мягкому горящему диску.

Конечно, когда на следующий день, на щеках показались красные болезненные пятна, все эти мысли ушли, но он никогда не забыл и не забудет свет. 

Лет в четырнадцать все переменилось. Их встречи стали случаться реже, Шарло делал все возможное, дабы стать достойным вампиром, сумел даже быть представленным некоторым мелким лордам и получить подобие уважения матери. Он был счастлив, а Лука печально смотрел, как его родной брат обращается в чудовище добровольно.

Он лично слышал плач младенца, которого делила Миледи и юный господин за трапезой, и видел маленький бездыханный труп, растерзанный и исколотый. Видел людей на крюках в подвале, и лишь тихо пытался достучаться до подобия сознания в своем брате.

— Ты можешь выбирать, ты же знаешь?

— Быть проданным или быть графом. Какой выбор! Я не свободен, как и ты.

— Нет свободы даже у птиц, но вольность — это вера. Даже если у тебя нет души, ничего не мешает ее просить, покаяться и найти в себе то духовное, что дано тебе. Твое сердце бьется, разве этого недостаточно?

— Нет, Лука, этого недостаточно. Бог создал нас, кровопийц и упырей, выкинул, как выкидывают художники наброски в камин, и больше никогда о нас не вспоминал. Я — вампир. Это моя природа. И моя природа требует крови.

— Другая твоя природа все еще жаждет увидеть свет. Так почему ты с ней так жесток? В тебе не заложено то, что заложено в них. Ты хочешь любви и прощения, как человек.

— Мне не нужно ни того, ни другого. Мне нужна власть и чествование. Я не знаю любви, я на нее не способен. И нет, Лука, нет, во мне больше нет этому места.

И они поссорились. И более друг с другом не говорили — хотя Лука пытался, но Шарло не желал, Шарло делал вид, что он истинно то самое темное нечто. Может Лука обманулся? Может и не было в этих глазах хотя бы подобия чувства?

Прошло с десяток лет до их следующей встречи. Шарло получил свое — славу и уважение. Он объездил множество стран за пятнадцать зим и наладил дела совета в заморье, привезя интереснейшего роду информацию о жизни их восточной братии и о таинственной силе драконьей крови.

И Лука не ожидал, что встретит, уже Графа, снова в саду. Одетого в роскошные черные длинные платия, в кружевной вуали, черных усах и запахе дороги.

— Шарло?

— Да, Лука. Мы не виделись с тобой многие годы, я решил, что эти детские обиды не стоят нашей дружбы.

И они обнялись. И Лука заплакал, и они поцеловались, а потом чьи-то зубы впились ему в шею и Лука, того не поняв, умер.