Утро выходного дня. Согласитесь, что может быть лучше? Никуда не нужно спешить, не нужно ни о чем переживать, не нужно ничего решать и нести за это ответственность. Можно остаться в теплой и такой манящей постели и просто отдохнуть.
Тишина и спокойствие. Только вот по какой-то причине эту тишину нарушает мелодия неизвестного происхождения.
Прислушиваясь, Марко лениво потёр глаза и потянулся. Своеобразный будильник, судя по всему, находился прямо перед его окном. Каким бы сильным не было желание остаться в кровати, любопытство его с легкостью одолело. Марко поёжился от утренней прохлады и поплёлся к источнику звука. Он распахнул окно и выглянул на улицу.
— О боже, Жан, — Марко изумлённо уставился вниз.
Жан, абсолютно удовлетворённый тем, что его поступок негласно оценили, расплылся в довольной улыбке взял гитару чуть увереннее. Он продолжал петь незамысловатые романтические песенки на итальянском, игнорируя не слишком любезные взгляды прохожих. Неважно, сколько людей сейчас на него смотрят. Его интересует только один.
— Ты что, собрался петь мне серенады? — Марко негромко рассмеялся, стараясь не выдавать того, насколько ему нравится.
— Для тебя, всё что угодно, gattina mia.
Сие представление, по сути предназначенное только для них двоих, привлекало все больше народу. Кто-то тыкал в них пальцем, а кто-то даже вооружился камерой.
«Как дикари, честное слово!» — Жан раздражённо цыкнул.
Марко, похоже, был того же мнения и протянул руку, предлагая забраться к нему. Жан передал ему гитару, и когда она в абсолютной сохранности оказалась внутри, залез в окно. Особой грацией подобные трюки не отличались, и Жан, глухо охнув, повалился на Марко.
Марко обхватил его руками, тихо посмеиваясь в изгиб шеи. Он абсолютно точно не жалел о своем раннем пробуждении.
— Ты такой придурок. — Марко беззлобно улыбнулся.
Жан осторожно притянул его к себе и поцеловал. Сперва почти невесомо, а затем медленно и настолько нежно, насколько умел.
— Твой придурок.
Примечание
gattina mia — мой котенок (итал.)