три дня холода

иногда Даниэлю становится невыносимо холодно. всё тело сотрясает дрожь, а в голове эхом отдаются незнакомые голоса. на небесах такое случалось, но нечасто. другие ангелы о подобном говорить не хотели, смотрели на него хмурым взглядом и сторонились. только Григорий, ставший свидетелем его ночного кошмара и последующей паники, сдался. "это отголоски твоей человеческой жизни", - сказал он тогда. - "твои самые любимые, самые страшные воспоминания, твоя смерть - всё это настигает тебя во снах и видениях."

новозаветному ангелу это не нравится. ему страшно и тревожно. сердце стучит где-то в горле, а пальцы покрываются инием. только иногда ужас сменяется на что-то другое. оно странное и непонятное. это смесь ненависти и беспрекословной любви, которая заставляет выть по ночам и лезть на стену его маленькой комнаты. он скучает. он желает. он боится, что это подведёт его к черте - он буквально может ощущать, как перья из крыльев вырывают одно за другим, лопатки пронзает безграничная боль. он падает, падает, падает. и покрывается льдом.

когда Григорий предлагает ему отправиться на Землю, потому что "задание настолько простое, что даже ты справишься", а после, тем же вечером передаёт маленькую записку с одним лишь "чувства притупятся", Даниэль без раздумий соглашается. он чувствует, что задыхается в этих белых стенах, атмосфере чистоты и непорочности. этом холоде. поэтому следующим днём они спускаются вниз.

среди людей интересно. поток новых чувств заглушает тревогу привычных мыслей, заставляя теряться в ощущениях. ангел чувствует себя тем самым "дурачком", про которых им рассказывали. ветхозаветный закатывает глаза, но младший знает - чувствует буквально - что тот расслаблено выдыхает, переставая переживать за подопечного.

задание всё же проваливается. Галя мертва. Григорий ворчит и ругается, недовольно тычет в велосипеды, за которые теперь платить штраф, потому что вовремя их сдать они не успели. а в голове Даниэля загнанной птицей бьётся осознание того, что, как только они вернуться на небеса, всё вернётся на круги своя. ангельская рутина, пустые лица, белые стены и изводящий страх. он не готов. думая о том опрометчивом решении уговорить старшего остаться, Даниэль жалеет всей душой - пусть даже её у него нет.

родинка в уголке губ, красные, как кровь волосы и тёмные пронзительные глаза. ангел замирает на мгновение, встречаясь с насмешливым взглядом, снова ощущая, как синеют кончики пальцев, а сердце заходится в бешеном темпе от того непонятного чувства отвращения и одержимости. он старается сосредоточиться на том, что говорит его наставник и Сатана, но выходит плохо. голова разрывается, картинка перед глазами плывёт. больно. так больно и холодно.

ешь, тебе нужны силы (не хочу)

ты понравился Оле, представляешь? (и что?)

у тебя такие красивые глаза (твои лучше)

(я люблю тебя) я люблю тебя сильнее

ты не можешь оставить меня (тогда убей меня)

переговоры провалены. Григорий горит гневом и презрением, а Даниэля тошнит. он смотрит, как старший истязает себя плетью, а перед глазами кровь превращается в красивые цветы, застывшие во льду. в номере всегда было настолько зябко?

демон на старом, пыльном диване кажется до безумия неуместным. над ним картина с двумя ангелами и это тот уровень иронии, который до ангела доходит в разы быстрее, чем шутки ветхозаветного. Азазель смотрит прямо на него. глаза выглядят незнакомыми и родными одновременно. взгляд разобрать почти невозможно, но отчего-то чужие эмоции кажутся отражением собственных. снова покрытые инием кончики пальцев неприятно чешутся от желания прикоснуться. к этим острым скулам, наверняка холодным щекам, мягким волосам.

- чего смотришь, Мурзилка? нравлюсь?

надень на тебя берет и будешь вылитый Мурзилка (не смешно, лучше иди сюда)

от злосчастного сравнения оба дёргаются, как от удара током. Григорий хмурит брови и выгоняет его прочь, за доместосом, а сам остаётся обсуждать план с демоном. в груди неприятно тянет, но Даниэль пока не понял почему: от предчувствия плохого или от желания побыть в компании Азазелло подольше.

мокрая одежда неприятно липнет, вечно преследующий фантомный холод становится реальным не только на кончиках пальцев. он дрожит, медленно ступая по асфальту. Демьян отказался от помощи, остался сидеть там - на берегу - и тихо плакать о своей утрате.

когда его хватают за шиворот и тянут в переулок - он не готов. первый удар до невозможности болезненный.

- ты, - Азик рычит, переходя на демонические ноты, отчего окна над ними трясутся. - ты хотя бы понимаешь, что ты сделал?!

- спас невинную душу, - раздражённо вскрикивает Даниэль. ему холодно, тревожно и отчего-то волнительно. от этого привычный контроль рушится, как песочный замок. - а вот ты чуть не убил человека!

в чужих глазах адское пламя, но руки ледяные.

- одним больше, одним меньше. ты хоть представляешь, сколько людей я убил, чтобы быть сейчас здесь?!...

я стольких убил, Тёма (они это заслужили)

но ты нет (и я тоже)

я люблю тебя (я тоже тебя люблю)

не оставляй меня, пожалуйста, не оставляй меня (мы обязательно встретимся, Митя, но где-то не здесь)

боль невыносима. ему не с чем сравнить, но если бы ему пришлось выбирать, то это было бы падение с небес. лёгкие жжёт, голова будто раскалывается надвое, предплечье неприятно зудит. иней доходит до плеч, покрывает шею. губы синеют. Азазель отпускает уже изрядно помятый тренч, хватаясь за своё лицо. теперь, когда ничего, кроме стены за спиной, его не держит, Даниэль сползает на землю, обхватывая себя руками. ему так холодно.

- мы поедем на юг, - Митя восторженно машет руками, удобно устроившись на чужом плече. - там море, но пальм нет! и обязательно возьмём с собой Олю, иначе она обидится!

- конечно, - Артём смеётся, перехватывает его запястья, крепко обнимая, и утыкается носом в чужие волосы. - конечно мы поедем.

- обещаешь?

- обещаю.

вода в ванной медленно остывает. младший аккуратно вкладывает шприц в чужие дрожащие ладони. Митя всхлипывает, мотает головой, пытаясь отстраниться, но его держат крепко - не вырваться.

- не надо, - голос неприятно срывается. - пожалуйста, Тёма, не надо! не слушай Олю! я люблю тебя! давай... давай сбежим? на юг, как и хотели, м? ты обещал мне.

Артём отрицательно качает головой, улыбается настолько счастливо и любяще, как никогда до этого.

- сделай это, Митя. так нужно, помнишь?

Дмитрия Косенко, известного в СМИ, как Морозильник, нашли в ванной его собственной квартиры с замёрзшим насмерть Артёмом - пропавшим членом местной хоккейной команды. как сообщают очевидцы, Дмитрий не желал расставаться с телом, утверждая, что они должны отправиться на юг.

Дмитрий Косенко застрелен сыном первой жертвы спустя неделю после суда.

история медленно, пазл за пазлом, сложилась в полноценную картину. зрение возвращалось нехотя, отчего приходилось опираться на осязание и слух. первое, что Даниэль ощутил в первую очередь - это тепло. ему было так тепло. чужое тело было таким до безумия горячим, что его синие пальцы медленно возвращались к естественному цвету. он зарывается носом в сгиб между плечом и шеей, вдыхая аромат дорогого парфюма и геля для душа.

- попался, - тихо-тихо шепчут откуда-то сверху. - теперь ты мой, мой навсегда.

Даниэлю без разницы, на самом-то деле. его больше не душит паника и отчаяние. ему наконец-то тепло. а об остальном можно подумать и позже.