ты – моё одиночество

      Рэки хохочет, размахивая руками и едва не заваливаясь на бок – Мия ловит его в последний момент, спасая от падения.

– Ты такой придурок, напился, а я должен за тобой следить?

– Зато со мной не скучно, – от вопроса Кян бесстыдно уклоняется, пытаясь поправить то и дело сползающую на глаза повязку. Чинен тянется, чтобы снять её и сложить в карман – она забавная, с вышитым сбоку котёнком, Мие очень нравится, но не хватало ещё, чтобы из-за неё Рэки свалился, когда до дома осталось всего несколько минут. Протянутая рука отталкивается, и Чинен вздрагивает от неожиданности, потому что встречный взгляд удивительно ясен. – Это подарок Ланги, не снимай.

      Чинен цыкает и закатывает глаза, стараясь игнорировать тупое тянущее чувство в груди – к нему давно стоило привыкнуть. Уже через секунду Рэки смеётся над собственной шуткой, трезвости будто и не было, спотыкается о выбоину в тротуаре, и Мие снова приходится его подхватывать. На этот раз он не выпускает ладонь Кяна из своей – подготовленное «это для того, чтобы ты не рухнул опять, мне надоело тебя ловить, ты не пушинка, знаешь ли» так и остаётся неозвученным, потому что Рэки мягко улыбается и сжимает чужие пальцы в ответ. Дурак.

      Ночной весенний воздух царапает сцепленные руки и лёгким холодом кусает щёки Мии – Кян пугается, что тот замёрз, ищет по карманам перчатки, которые забыл дома, извиняется за их отсутствие, а Чинену на самом деле тепло до одури, покалывает только внутри. Рэки обвивает его запястье и резко тянет на скамейку – едва не роняет их обоих мимо, громким смехом оглушает пустынную аллею и замолкает, когда недовольный друг пихает его в плечо.

– Ладно бы ты убился, тебя не жалко, но меня-то за что? – Кян изо всех сил пытается изобразить раскаяние, но уголки губ предательски расползаются в стороны, и он почти сразу об этом забывает, откидываясь на деревянную спинку и задирая голову вверх.

– Смотри, сколько звёзд, – тянет восхищённо, так и не выпустив пальцы Чинена из своих.

    И Мия смотрит, забывая, что отражающийся в янтаре свет принадлежит не звёздам, а одному-единственному работающему фонарю.

      Рэки что-то рассказывает в пустоту – зелёные глаза, прикованные к небу, его не слушают, думают о своём и впитывают тепло кончиками пальцев, зная, что совсем скоро придётся отпустить. Хочется вцепиться, сжать до боли, лишь бы никому, у себя оставить и греться-греться-греться, да только сам себе не позволит – он для Кяна просто друг. Карие блестят искрами, и из довольного, не из-за алкоголя счастливого лепета Чинен выцепляет "Ланга", потом "самый лучший", "соскучился", "не спит" и "домой скорее бы". А Мие домой не надо, Миин дом сидит сейчас прямо под боком, машинально гладит его костяшки и болтает о своей первой и последней так нежно, что у Чинена сахар скрипит на зубах и от себя самого тошнит. Горько осознавать, что счастье друзей не приносит ему ни капли радости. Глаза почему-то щиплет.

– ... звезда упала? – Мия улавливает лишь обрывок фразы. Рэки смотрит с любопытством, придвинувшись ближе, и Чинен ощущает запах яблочного сидра – Кяну всегда хватало всего пары бутылок. Одинокий фонарь подмигивает Мие жёлтым глазом, и ему кажется, что он тоже скоро перегорит просто в знак солидарности.

– Что?

– Что бы ты загадал, если бы прямо сейчас упала звезда? – от нетерпения Рэки сминает рукав куртки Чинена, но тот молчит, и Кян понимает, что его другу нужен пример. – Вот я бы загадал, чтобы у всех моих близких всё было хорошо: и у мамы с бабушкой и сёстрами, и у Ланги, и у тебя, и у Коджиро и Каору, и у Хироми – у всех, кого я люблю. Ну и ещё чтобы Ланга всегда был рядом. А ты?

      Мия молчит, кусая щёку изнутри. Он не может сказать, что главное его желание не сбудется, даже если его карманы будут полны звёзд. Поэтому он ехидно ухмыляется, осознанно отодвигаясь чуть в сторону.

– Желание не сбудется, если о нём рассказать, ты забыл?

      Рэки распахивает глаза, ойкает и замирает – Чинен почти слышит скрежет крутящихся в чужой голове шестерёнок. Через несколько секунд он находит решение, Мия ощущает это бедром, в которое его пихнули.

– Это если ты желание загадал, а я ведь нет, какой ты врун, кошмар, отнимаю карточку лучшего друга!

      Кян продолжает ворчать, и Чинен смеётся – легче не становится, но Рэки рядом, и о большем и мечтать не(льзя) нужно. До слуха доносится отдалённый собачий лай, но квартира Ланги в другой стороне.

– У меня шея затекла, – заявляет Рэки и тут же плюхается на колени Мии, потираясь о бедро щекой, как кошка. Чинен забыл, насколько тактильным является его друг, и из-за этого сбивается сердечный ритм – рыжую голову хочется спихнуть, но он лишь запускает пальцы в пряди, мягко массируя кожу головы. С него, в конце концов, не убудет.

– Ты как здоровый избалованный кошак, Рэки Кян, парню твоему всё расскажу, ночевать домой не пустит, – звучать грозно не выходит, потому что он знает сам – сохранит это только для себя одного, как и десятки раз до, ведь такие моменты – всё, что у него есть.

– Не расскажешь.

– Ты всегда умом не блещешь, так что и тут ошибаешься.

– А вот и не ошибаюсь, ты же меня любишь, – Рэки поворачивает голову, заглядывает в зелёные глаза, а в них согласие с вкраплениями разочарования. Кян, конечно, замечает только первое.

– И ты этим пользуешься, – рыжий довольно кивает, садится, чересчур резко для пьяного, и обвивает шею Мии обеими руками, прижимаясь к нему вплотную. Тепло мягкой щеки кажется обжигающим – жар разливается по телу, внутренности скручиваются в тугой ком, чья-то рука выхватывает дыхание из груди и оставляет парня ни с чем – хорошо, что два слоя курток не позволяют им почувствовать биение сердец друг друга. Рэки не стоит знать, какие чувства носит в себе его лучший друг, а Мия и без касания кожа к коже понимает, что не вызывает бури в груди Кяна, незачем напоминать ему об этом снова и снова.

– Спасибо за то, что ты у меня есть, Мия, – горячее дыхание опаляет ухо, а шепот раскалённым металлом затекает в ушную раковину. Дрожащие руки цепляются за тонкую ткань на чужой спине, собирая её в кулаки, натягивая до треска – разорвать бы в клочья просто потому что, просто чтобы не себя. Рэки успокаивающе гладит Чинена по тёмным волосам, будто он котёнок, и проглатывать боль, стоящую в горле комком шерсти, почти невозможно, но Мия справляется. Мия всегда справляется, не может же он заставить кого-то за него переживать.

– Куда я могу деться? – голос дрожит, и Чинен хмыкает, стараясь это скрыть. – Я, всё-таки, тоже тебя люблю.

      Щекой Мия ощущает, что Рэки улыбается – он всё ещё чертовски близко, вот только не схватить. В голове пусто, и глаза сами устремляются к небу – окончательно сдавшись, гаснет даже фонарь, и Чинен улыбается на долю секунды, ведь он всегда любил выигрывать.

      Его внимание привлекает светлая полоса, стремительно рассекающая небо. Мия не успевает даже удивиться – загадывает желание так быстро, будто от этого зависит его жизнь. Это неправильно, бесполезно, смешно и наивно, он не шестилетка, заинтересованно слушающий рассказы захлёбывающегося восторгами Рэки о солнечной системе, про который ему читал его папа. Это глупо, но может хотя бы раз что-то выйдет не вопреки всему, а так, как нужно, может...

– Ладно, пора идти, – руки разжимаются, тепло исчезает, и Мия ощущает себя космонавтом, покинувшим пределы корабля без скафандра. – Ланга уже заждался.

      Конечно, ничего не выходит.

      Более-менее протрезвевший Рэки вспоминает историю из универа, до которой Чинену нет совершенно никакого дела. Звёзды сияют так же ярко, и от них слезятся глаза, но Мия продолжает смотреть вверх. Ланга облегчённо выдыхает, когда его уставший парень падает ему прямо в руки – все упреки разбиваются о "я скучал-скучал-скучал до ужаса пока спешил к тебе аж чуть три раза не упал". Хасегава улыбается и стаскивает с огненной макушки повязку, ту самую, к которой Мие не дали даже прикоснуться. Рэки довольно урчит, позволяя Ланге снимать с него куртку. Чинен стоит в дверях, не понимая, почему не ушёл сразу, ведь он здесь вовсе ни к месту. Ланга предлагает ему остаться, уже поздно, а тебе до дома идти почти час, но Мия отказывается – пьяный Рэки до ужаса тактильный, а стены их съёмной двушки до неприличия тонкие.

      На прощание Мию обнимают в четыре руки и искренне благодарят за успешную доставку Рэки – что бы мы без тебя делали. Чинен смеётся, говорит, что не имеет понятия, и его отпускают, перед этим взяв обещание, что он обязательно напишет, когда доберётся домой.

      Улица встречает кусачим холодом – до этого температура казалась вполне комфортной, но после уюта квартиры ощущается Антарктидой. Мия пихает руки в карманы, потому что тепла ждать неоткуда. Под пальцами шуршат обёртки от конфет – позавчера Рэки засунул их туда, потому что не хотел искать мусорку. Фантики разноцветным дождём осыпаются на дно урны, и карманы куртки снова пусты – всю дорогу домой Мия сминает их изнутри. Звёзды там так и не появляются.