тсукишима просыпается со стойким ощущением приближения нового года. до него всего пара недель — ничто в сравнении с оставшимся позади временем. кей не чувствует радости, предвкушения праздника и всего того, что осталось в детстве, когда шлёпаешь босыми ногами по полу за конфетами и подарками, едва не запутавшись в великоватых пижамных штанах. кей не чувствует радости, но поднимается с кровати, выпивает чашку кофе и решает перебрать вещи, выкинув — предсказуемо и типично до поджимания губ — ненужное в новом году.
ямагучи звонит кею, когда тот отправляет в мусор непишущую гелевую ручку, подаренную когда-то хинатой в качестве розыгрыша. тсукишима не помнит, какой был смысл — был ли он вообще, если это шоё, — но рука всё же замирает над пакетом на долю секунды.
— привет, тсукки, — дождавшись ответного угуканья, тадаши продолжает с небольшой заминкой. — ты не мог бы помочь мне подобрать подарок для хитоки? у тебя больше опыта.
— тадаши, я гей, — не услышав никакой реакции, тсукишима вздыхает. — я ничего не смыслю в милых вещах.
— неправда! в прошлый раз хитока была очень довольна твоим подарком, — голос звенит в динамике, и кей рефлекторно отводит телефон от уха. — ты гей с отличным вкусом.
тсукишима закатывает глаза — такое очевидное задабривание сработало бы разве что с бокуто или тем же хинатой, ямагучи и сам это знает. как и то, что кей согласится в любом случае.
— завтра в одиннадцать утра у станции возле твоего дома. если опоздаешь, я просто уеду домой.
ямагучи энергично кивает — ну что за дурак, кей ведь не видит, — желает хорошего дня и спешно прощается. с тех пор, как они с ячи съехались, выбираться куда-то вместе получается нечасто. тсукишима реалист и прекрасно всё понимает — они любят друг друга, желание жить вместе, создать семью, завести детей, добродушную собаку и уже не ходить по гей-клубам за компанию с лучшим другом, а устраивать барбекю во дворе собственного дома абсолютно нормально. нормально, но пугает (может потому, что у кея так не выходит).
когда в кабинете не остаётся ничего, что можно было бы отправить на свалку, а места будто не становится больше, тсукишима раскрывает дверцы шкафа. идеальный порядок обманчив, поэтому он вытряхивает вещи прямо на пол, ничуть не заботясь о чистоте. хочется выпотрошить квартиру до основания, вылизать до стерильности, убедить себя в том, что и сам чист и готов шагнуть в новое. внутренний календарь поймал рассинхрон с физическим — замер в октябре, и вырваться не получается. кей опрокидывает на себя коробку с верхней полки и не удерживает равновесие, устояв на ногах.
широкий раскалённый докрасна шарф обжигает ладони — тсукишима сильнее сжимает ткань. между пальцами россыпь мелких затяжек, редкие пятнышки и катышки, чуть порванный левый край, пожеванный соседской собакой — по ощущениям его затолкали кею в рот — ком в горле отдаёт старой шерстью. наступив на белоснежную рубашку, тсукишима обрушивается в кресло. он помнит каждый отпечаток времени, потому что видел их появление своими глазами.
собираясь в спешке, чтобы не оставаться рядом ни минутой больше — не вызвать очередной язвительный поток — карие глаза бегали по квартире, пихая в сумку всё, что больше не было общим. тщательности, так привлекающей тсукишиму в людях, не было и в помине — пальцы дрожали, застегивая молнию, широкие плечи сгорбились, губы сжались в тонкую линию. ужас, разъедающий изнутри, выплевывался на купленный вместе ковёр, оставлял пропалины. ну давай уходи ты же только этого и ждал я всё знаю не люблю не любил прек ра ти — карие, наполненные слезами, сверкали особенно ярко в свете подъездной лампы — врезались в память только поэтому.
после трёх выкуренных подряд, бутылки сладкого до тошноты вина и вывернутой наизнанку квартиры тсукишима нашел тряпку, уже на шарф и не походившую, но отчего-то дорогую для владельца, и запихал на верхнюю полку (стоило всё-таки в мусорку).
эй-эй, посмотри-ка на свой красный нос быстро кутайся в шарф. и ничего не пожеванный не вредничай тсукки кей и радуйся моей доброте. если он так тебе не нравится то свяжи мне новый и я буду укутывать тебя в красивый и уж точно идеальный. что, и это не нравится? тогда не ворчи нашёлся возмутитель порядков слушайся старших. шарф замечательная вещь — буду пошлости тебе в метро шептать и никто твоего смущения не заметит! …понял, перед станцией повяжу на себя… а всё-таки, тсукки, я—
швы на толком незатянувшихся ранах расползаются, раздираемые цепкими пальцами воспоминаний. конечно, тсукишима соврал. нелюбивших не заставляют брать недельный отпуск, не отпаивают травяными чаями, не заталкивают в душ и не помогают им мыть голову, потому что не поднимаются руки. с нелюбящими не сидят до утра, вытирая слёзы и приговаривая, что вот-вот станет легче; до сих пор не стало, но ямагучи правда хотел как лучше.
когда боль немного утихает, кей на шатких ногах делает пару шагов к чёрному пакету, беспомощно завалившемуся на бок, и бережно укладывает шарф в коробку, перед этим — всего на секунду — вдохнув стойкий запах шкафа. в новом году ни одна вещь в его квартире не будет пахнуть куроо тетсуро.
легче пока не становится.