Чарли семь, он уже совсем большой. Сидит на стуле, подогнув под себя ногу, и тщательно складывает бумагу, высунув от усердия кончик языка. Он нашел старый маггловский журнал из тех, что так любит приносить домой папа, и теперь старается сделать самого настоящего дракона. И тот будет летать!
Чарли старается изо всех сил, но бумага упрямится, рвется, не хочет ложиться ровно. А бумаги не так много, и книги мама уж точно не разрешит брать. Чарли злится, комкает неудавшуюся поделку, потом пытается снова и снова.
Драконы выходят кривые и косые, они совсем не хотят летать, и Чарли размазывает слезы по лицу, не справляясь с досадой.
— Эй, ты чего? — на плечо опускается тяжёлая рука. Билл.
— Вот, — Чарли плачет сильнее, прижимаясь к брату, — я его и так, и эдак, а он не летает!
— Ну-ну, Чарли, успокойся, — Билл гладит его по волосам и целует в макушку. — Драконы не плачут. А ты же настоящий дракон, правда?
Чарли кивает.
— Тогда мы сейчас попробуем ещё раз, и у нас все получится. Веришь мне?
Чарли верит. Ведь это его старший брат, любимый Билл, как ему можно не верить! Он сильный, он добрый, он умный, у него все обязательно получится. Чарли вытирает слезы и достает новый лист бумаги. Драконы не плачут.
На следующий день братья запускают настоящего бумажного дракона и он, сделав круг по двору, величественно опускается им под ноги.
* * *
Чарли жмурится, пытаясь сдержать слезы, но они упрямо просачиваются через преграду век и горячими каплями падают на пол. Он не хочет, чтобы Билл уезжал. Чарли не нравятся остальные братья: они все мелкие и скучные, с ними совсем не интересно играть, они ничегошеньки не знают о фантастических тварях.
— Обещай, что будешь писать, — срывающимся голосом просит Чарли, крепко-крепко обнимая Билла.
— Обещаю, братик, ты ещё устанешь от моих писем, — смеётся Билл и треплет его по волосам. — Не плачь, дракон, скоро будем учиться вместе.
Чарли упрямо мотает головой и не хочет отстраняться. Два года — разве это скоро?
* * *
Чарли одиннадцать, и он один в больничном крыле. В горло будто насыпали песка, нос забит так, что невозможно дышать, а глаза сухие и чешутся. Хочется домой к маме и папе, ведь дом — это пирог с патокой, яблоки и мед, печенье, теплое пламя камина. Это шутки близнецов, крики Рона и Джинни, ворчание папы по вечерам, мамин смех и ласковые руки. Это шум маггловских приборов и вопли Селестины Уорлок, это топот по лестнице, шуршание садовых гномов, усталое уханье сов. Дом — крепость. Нора. Его, Чарли, Нора, и ему совсем уже не хочется ни в какой Хогвартс, даже самый волшебный и сказочный. Здесь нет мамы и ее теплых рук, нет горячего чая с малиной, нет заботливого воркования. Чарли мается от холода, мышцы ломит, но от сухости глаз даже плакать не получается. Мадам Помфри дала ему Бодроперцовое зелье, сказала, что все скоро пройдет и оставила Чарли сидеть на жёсткой койке. У нее много других пациентов.
Голова кружится и отчаянно хочется к маме. Это так по-детски глупо...
— Эй, Чарли, — несмотря на все карантинные меры, в больничное крыло проникает лучик солнца, — ты как, братишка?
Билл садится рядом, обнимает, и сразу становится легче дышать. А на глазах выступают теплые слезы.
— Не плачь, дракон, я рядом, — Билл прижимает брата к себе, гладит по непослушным волосам.
Чарли мечтает сидеть так всегда.
* * *
В ушах свистит ветер, резко и грубо хлещет дождь, но азарт переполняет Чарли, заставляет все крепче сжимать метлу, напрягать глаза в поисках заветного золотого отблеска.
Стихия беснуется, сходит с ума, а Чарли смеётся и реет на головокружительной высоте. Открытый всем ветрам, он следует за воздушными потоками, сердце бьётся быстро-быстро, внутри все переворачивается. Чарли протягивает руку и хватает снитч. Победа.
Билл проталкивается сквозь ликующую команду и хлопает брата по плечу:
— Молодец, дракон!
* * *
— Вставай, слабак! — крик инструктора бьёт наотмашь, вызывает злые слезы обиды.
Чарли больно и плохо, по ощущениям все тело перемолото в труху. Конечно, он и не ожидал, что с драконами работать будет легко, но он и драконов-то настоящих пока не видел. Только бесконечные тренировки до разбитых коленей, до крика, до бессильных слез.
Чарли хочется домой, как ребенку, упавшему со стула. Хочется, чтобы мама поцеловала, подула на ранку, чтобы Билл растрепал волосы: "Ты чего, дракон? Не плачь". Чарли кажется, он не дракон, а раздавленная ящерица, что у него никогда ничего не получится, как бы он ни старался.
— Соберитесь, тряпки! — снова орет инструктор, и Чарли находит в себе силы приподняться на локтях.
Потом сесть. И встать. Слезы высыхают, солёной коркой стягивают веки. Драконы не плачут. Чарли — дракон. Он справится.
* * *
Дракон, раскинув крылья, парит в небе, и неба не видно за огромным величественным созданием. Чарли замирает, не в силах оторвать взгляд от опасного и такого прекрасного зрелища. Дракон поражает, манит свободой, синей глубиной неба, воздухом под крылом. Чарли садится на метлу и летит вверх, все выше и выше, а внизу — злобно-встревоженный окрик "Куда?"
Дракон не обращает ни малейшего внимания на Чарли, продолжает описывать круги над заповедником, а Чарли, не веря своему счастью, летит рядом. От переполняющей радости хочется петь во все горло. У дракона чешуя сверкает на солнце, слепит до рези, до цветных пятен. У дракона глаз — жёлтая тарелка с черным, вытянутым зрачком. У дракона крылья — две Норы в высоту и ещё половина. Жаль только, Билл этого не видит.
Несколько минут счастья, единения с небом и драконом, а потом инструктор спускает Чарли с небес на землю. Выговор. Это того стоило.
* * *
Горячие слезы текут по щекам, и Джинни размазывает их грязными руками, пачкая лицо. Чарли осторожно присаживается рядом, бережно проводит палочкой, залечивая разбитую коленку.
— Не плачь, сестрёнка. Видишь, все уже прошло, — но Джинни продолжает всхлипывать. — А хочешь, я научу тебя делать драконов? Почти настоящих. И они будут летать! Веришь мне?