Яркость экрана ноутбука слепит в кромешной темноте комнаты, светлые волосы Кенмы с отросшими корнями рассыпаются по коленям Куроо, и тот гладит их длинными исцарапанными пальцами, потому что "Тетсу, дурак, не лезь в крыжовник без перчаток". А он полез, ведь Козуме крыжовник обожает, и целовать его кисло-сладкие губы после как одно из лучших воспоминаний лета.

      В старом деревенском доме бабушки Козуме прохладно ночами, поэтому ступни блондина приросли к батарее, а сам он свернулся клубком, обнимать бы до умопомрачения и целовать-целовать-целовать. Куроо наклоняется к прикрытому прядями уху, откидывает их носом и шепчет тихое "люблю", целуя мочку и с удовольствием замечая, как краска разливается по холсту светлой кожи. Сердце трепетно-нежно выстукивает хороший-хороший-хороший, а Кенма внезапно захлопывает ноутбук, хватает широкую ладонь тонкими пальцами, вскакивает с постели и тянет на улицу без единого слова. Брюнету дышать тяжело от восторга - золотистые глаза сияют во тьме, тонкая улыбка не сходит с губ, а кроссовки надеваются дольше обычного, лишь бы не выпускать ладонь из своей. Куроо второпях хватает пачку сигарет, надеясь на то, что она не пустая, пихает её в карман джинсовки и едва не спотыкается о порог, пытаясь зацепить с вешалки хоть что-то для Кенмы, но в итоге забивает на это - если нужно, отдаст своё.

      Светловолосый парень вываливается из дома и тихо смеётся в августовскую ночь, зажимая свободной ладошкой рот, чтобы не разбудить бабушку - у неё открыто окно. Полная луна освещает тропинку до калитки, грядки и брызги зелени, шуршащей листвой под лёгким ветерком. Кайто поднимает голову из-за шума, но успокаивается, заметив нарушителей спокойствия, и Куроо, проходя мимо, гладит пса по голове.

— Куда мы? — Кенма упорно тянет Тетсуро вперёд, закрывая деревянную дверцу, у него вспотела ладонь, а по плечам в тонкой футболке ползут россыпи мурашек, и темноволосый касается их губами просто потому, что очень хочется. Козуме оборачивается и одними губами шепчет "увидишь", и парень покорно соглашается. В пачке находятся три сигареты, и Куроо закуривает, выпуская дым из клетки лёгких прямо в звёздное небо - в августовские ночи отчего-то очень хочется жить.

      Через неделю придётся оставить старушку с тёплыми лучистыми глазами, забыть о том, какой на вкус ягодный сок, собранный с подбородка Кенмы, как забавно он отфыркивается от брызг речной воды и как весело обливать друг друга из шланга, поливая огород и шлепая босыми ступнями по мокрой земле. Лето закатывается за горизонт, напоследок зацеловывая плечи загаром, уносит с собой песок в волосах, подтеки мороженого на пальцах и пропитанные теплом поцелуи в тени раскидистого дерева за домом. Но лето не может забрать у Куроо Кенму - мальчика с вечно сбитыми коленками, пристрастием к компьютерным играм, тонкими губами и тихим смехом, который живёт в груди Тетсуро уже много-много лет.

      Лето уходит, но вместо него придёт осень с горячими объятиями на балконе бетонной коробки в девять этажей, с походами в "Ленту" в три часа ночи, когда мать и отец на смене, а Кенма снова ночует у Куроо днями напролёт. Друзья будут звать на тусовки и напиваться в хлам, вытворяя кошмары, которые станут лучшими воспоминаниями молодости - "Тетсу, хватит говорить как дед, тебе всего семнадцать". За осенью придёт зима с кусачими морозами, озябшими ладонями на подъездных батареях, таблетками от кашля и прочими радостями простуд, не забыв о праздниках и тепле, что согревает изнутри. Весна слякотью промочит старые кроссовки и сведёт с ума криками котов, обнажит всю грязь и окурки, растопив снег, а Козуме больше не сможет прятать улыбку за шарфом - станет слишком жарко. Лето ткнёт весну в спину, снова придя раньше положенного, колесо жизни совершит полный оборот, замрёт на секунду, чтобы проверить, все ли уцелели, и начнёт новый круг.

      Времена года будут сменять друг друга, химичка снова придерётся из-за пустяка, мама покачает головой, но даст деньги на сигареты, проблемы навалятся скопом, но сердце будет биться, и всё это так бесконечно прекрасно и неважно. Куроо притягивает пальцы Кенмы к губам, выбрасывает потушенный окурок, и целует их, безропотно следуя за ним в темноту, а тот называет его дураком так, будто признаётся в любви.

      Всё будет прекрасно и неважно, потому что Кенма проживет каждый день вместе с Тетсуро.

— Тетсу, быстрее, — лунный свет путает длинные пряди, неказистые заборчики несутся мимо, смазываясь в сплошное пятно, ни в одном окне не горит свет, а воздуха не хватает - бег в неизвестность, замок переплетённых пальцев и худые лопатки впереди сносят крышу, от них подгибаются колени. Но Куроо бежит ещё быстрее, потому что Кенма так попросил.

      Неожиданно всё заканчивается. Дома остаются позади, деревья больше не закрывают звёзды, а в траве не стрекочут кузнечики - Козуме останавливается перед огромным пшеничным полем, простирающимся от края и до края. Тетсуро хочет спросить, узнать, зачем, почему и для чего, но на светловолосого как-то ведьмовски действует полнолуние - парень стаскивает с чужого плеча джинсовку и несётся между колосьев, подставляя лицо яркому свету. Куроо забывает обо всём на свете и мчится следом, а Кенма хохочет во весь голос, вцепившись в пропахшую сигаретами и солнцем ткань. В эту секунду им кажется, что они бесконечны.

      Перед тем, как рухнуть среди тёмного золота, Козуме кидает на землю джинсовку, а после ложится так, чтобы оставить место и для Тетсуро, а когда тот, тяжело дыша, падает следом, обвивает его всеми конечностями.

— Замёрз? — молчаливый кивок сжимает руки Куроо на худых плечах и растирает их ладонями. В карих глазах отражается звёздное небо, и брюнет целует приоткрытые губы, чувствуя, как тяжело вздымается грудная клетка под ним.

      Колосья качаются на ветру, волосы Кенмы лезут в рот, а ладони оставляют ожоги на коже, скрытой под футболкой. Язык мягко проходится по губам, коротко по-кошачьи лижет, чтобы поцеловать снова, а у Куроо по спине дрожь и голова кругом - совершенно сумасшедшая ночь. Козуме отстраняется и шало улыбается, обнимает лицо напротив ладонями и осыпает поцелуями, стараясь коснуться каждого миллиметра. Горячий клубок желания в животе разворачивается, превращаясь во что-то мягко-обожающее и трепетное, пускает импульсы по всему телу.

— Я люблю тебя, — шёпотом пускает мурашки по телу и утыкается в шею, перебирая тёмные пряди пальцами. Куроо целует парня в кончик носа и смотрит в небо, вдыхая свежий ночной воздух. Кенма нашаривает его ладонь и берёт за руку, и все кусочки головоломки встают на свои места.

      Оставшиеся часы до рассвета тонут в рассказах о звёздах, ленивых поцелуях и разговорах о прошлом, настоящем и будущем. Никаких сомнений в том, что они разделят всё это на двоих, нет.

      Утром, когда бабушка наливает парням чай и жарит блины, Куроо сжимает пальцы Кенмы под столом и улыбается. На голове у него полный беспорядок, а в волосах Козуме застряла травинка с их ночной прогулки, но он о ней не знает и улыбается в ответ, придвигая чашку ближе. Бабушка замечает их сонные глаза, но ничего не говорит, по очереди целуя каждого в макушку и пряча в мягких прядях понимание.

      Лето подходит к концу, пряча по карманам звонкий смех, поцелуи под луной, выгоревшие на солнце футболки и сотни самых нежных и глупых признаний, надежды и мечты, поделённые на двоих. Лето уходит, но самое важное остаётся с Куроо, довольно макая блины в вишнёвое варенье, поглаживая большим пальцем сбитые костяшки и по-кошачьи жмурясь под солнечными лучами.

      Самое важное остаётся, и всё будет хорошо.