— Тсукишима, ты что, опять очки сломал? — Хината щурится, пытаясь разглядеть изоленту на дужке, но блондин недовольно цыкает и отворачивается. — А ещё говоришь, что у меня в голове опилки!

— Никогда больше со мной не разговаривай, — лицо Кея кривится в отвращении, и Шоё показывает ему язык, чтобы знал, что ему тоже противно.

      Ямагучи, ожидающий Тсукишиму у выхода из школы, привычный к их перепалкам, даже не закатывает глаза. Взгляд Кея, наткнувшись на Тадаши, пусть и всего на пару секунд — смягчается.

— Надеюсь этот полудурок завалит английский, останется на второй год и перестанет меня донимать, — парень проходит мимо не останавливаясь, и Ямагучи догоняет, подстроившись под темп ходьбы, заметив, что Кей в доброкачественном раздражении — поворчит квартал-другой и успокоится.

— Не притворяйся, Тсукки, ты вчера одалживал Шоё конспекты, — Ямагучи лукаво улыбается, задевая блондина плечом. — И ты всегда отвечаешь на его звонки. Признай, что вы друзья.

      Гримаса Тсукишимы в ворчательном эквиваленте равна примерно десяти дополнительным минутам, но Тадаши всё равно не жалеет. На нос падает тяжёлая капля — Ямагучи не успевает даже вздохнуть об оставленном дома зонте, как на них обрушивается дождь. Кей закатывает глаза — была бы возможность, он и тучи бы отчитал за несвоевременное выпадение осадков — и тянет друга за лямку рюкзака в сторону трамвайной остановки. Парни проводят под водой от силы пару минут, но рубашки неприятно липнут к коже, а с волос капает.

— Это всё потому, что мы перед выходом встретили Хинату. После такого нужно постучать по дереву, кинуть соль через плечо и окропить место святой водой.

— Если бы тебе платили за ворчание, мы бы уже были миллионерами, — ироничный взгляд Тсукки заставляет Тадаши рассмеяться. — Прости-прости, миллиардерами, конечно же.

      «Девятка» приезжает достаточно быстро — вагон проржавел от старости, две из трёх аатоматических дверей приходится открывать вручную, но парням удаётся сесть на соседние места. Устроившись удобнее, Ямагучи с любопытством смотрит на покорёженные очки, и в его молчании вопросов больше, чем в криках Хинаты.

— Акитеру на них сел, — Тадаши недоверчиво фыркает — неуклюжесть старшего Тсукишимы звучит правдоподобно, но Кей никогда не бросает очки где попало. — Хотел положить их на полку, но отвлёкся на звонок полудурка — до звания «придурка» он ещё не дорос — и задумался, оставив на диване.

— Вы точно друзья, — Ямагучи, посмеиваясь, кладёт голову на мокрое острое плечо. В вагоне почти никого, и беспокоиться не о чём. Тсукишима снова фыркает, но не отрицает. Один-ноль в пользу Тадаши.

      Трамвай останавливается прямо у дома Кея, а непрекращающийся дождь — весомая причина для того, чтобы зайти к нему в гости вместо подготовки к срезу по биологии. Ямагучи предпочитает изучать строение человеческого тела не по картинкам старого учебника и уродливым лабораторным макетам — у него вообще осязательное восприятие, что бы там Тсукишима себе не надумывал.

      Пока Кей насухо обтирается полотенцем, Тадаши пытается сушить волосы феном. Бледная спина Тсукки настойчиво привлекает внимание, а светлые завитки на затылке, вьющиеся от влажности, ставят и без того спотыкающемуся сердцу подножку. Через несколько минут фен переходит в чужие руки, и волосы оказываются сухими в мгновение ока.

— Возьми из шкафа свитер и переоденься, я сделаю чай с лимоном, — Кей выходит из комнаты, не дожидаясь ответа, а Ямагучи открывает дверцу, не думая отвечать. Тсукишима не так часто нуждается в согласии, особенно когда проявляет заботу.

      Тадаши выуживает с полки большой кремовый свитер в мелкую клубничку — Кей ни за что не признается, но он его и правда обожает — благодаря Акитеру у Ямагучи даже есть парочка фото с Тсукки в нём. Рукава прячут даже пальцы, а подол доходит до середины бедра — свитер в квартире Кея ощущается как дом в доме. Убедившись в том, что стопки с одеждой не пострадали от вмешательства, Тадаши садится на кровать, взяв со стола первую попавшуюся книгу. Тсукишима любит поэзию Серебряного века, и это Большой-большой Секрет, но не для Ямагучи.

— В холодильнике нашёл вишневое варенье, пей, пока не остыло, — кружка стукается о крышку стола — Кей делает вид, будто наводит порядок, но порозовевшие кончики ушей выдают его с головой. Ямагучи хихикает, умилённый чужим смущением, и тянет парня за штанину, потому что не хочет вставать. Теплая керамика приятно согревает ладони, и Кей, совладавший с собой, садится рядом.

      Вишня кислит на языке, Тсукишима пьёт чёрный чай без сахара и думает о чём-то пространном — смотрит в стену стеклянным взглядом. Тадаши оставляет напиток в стороне и толкает Кея бедром, привлекая внимание. Сказать ему решительно нечего. Тсукишима это знает и смотрит мягко, пряча улыбающиеся ямочки за кружкой.

— Я по тебе соскучился, — Ямагучи, сраженный одному ему известным очарованием, откидывается на кровать и смотрит в потолок, усеянный флюоресцентными звёздами. Он слушал рассказы об этом небе десятки раз, но не запомнил ни одного созвездия.

      Кей нависает над Тадаши неожиданно, заставив его вздрогнуть. От него пахнет карамелью и дождём.

— Мы каждый день вместе.

      Ямагучи смотрит в светлые глаза и тянет парня на себя, обняв за шею.

— Я откушу тебе голову, и вся твоя семья подтвердит, что я прав.

      Тсукишима улыбается, и его губы так близко, что следить за нитью разговора становится всё сложнее. Кей наклоняется ещё ниже и прижимается к переносице — Ямагучи принимает ласку, подставляя под поцелуи щеки. Солнце уже успело обогреть землю, поэтому мелкие пятнышки, столь любимые Кеем, расцвели на бледной коже. Тадаши, раньше ненавидевший, теперь рад их существованию.

      Дождь барабанит по стеклу, наполняя комнату свежестью. Приятная усталость растекается по конечностям, а нежные касания навевают сонливость — Ямагучи открывает глаза, когда Тсукишима кладёт голову на грудь и обнимает за талию. В одно ухо стучит дождь, в другое — сердце Тадаши, заменяя Кею наушники.

— Накоплю денег и свожу тебя в Палеонтологический музей, — Ямагучи перебирает светлые пряди, пытаясь выдумать, какую вышку получать, чтобы обещание осуществить.

— Меня больше интересует Санкт-Петербург, но Москва тоже не так уж плохо.

      Тадаши не сдерживает улыбки, потому что Кей при внешней заносчивости слишком скромный, хотя мог бы хватать с неба звёзды.

— Я про тот, который является частью Парижского музея естествознания, Тсукки.

      Тсукишима смотрит так, будто Ямагучи уже привёл его на второй этаж краснокирпичного здания смотреть на останки динозавров всех видов и периодов: в обычно скептичном взгляде ни капли недоверия. Если Тадаши не сможет накопить сам, то придётся брать кредит.

— Я не знаю французского.

      Смех Ямагучи звенит, отскакивая от стен. В глазах напротив — непонимание; Тадаши не может унять веселье. Нельзя быть самым умным человеком в его жизни и говорить такие умилительные глупости.

— Думаешь, там нет англоязычных гидов?

— Думаю, что рядом со мной ты портишься, — Кей замолкает, обдумывая, стоит ли продолжать. Ямагучи не торопит. — И что мне придётся получить права, чтобы показать тебе лавандовые поля.

      Тсукишима целует Тадаши в плечо; вишня в остывшем чае сладкая-сладкая.