Громко хлопнула тяжёлая дверь храма, заставив святого отца вздрогнуть и обернуться. Он уже открыл было рот, чтобы поприветствовать вошедшего, но слова застряли в горле, когда он увидел, кто именно сотряс стены собора внезапным вторжением.

Ран Хайтани, привалившись к двери, переводил дух после, очевидно, долгого бега. Где-то вдалеке раздались выстрелы, и Риндо не составило труда сложить два и два.

— Пошёл вон.

— Разве так принимают тех, кто нуждается в помощи, а, святой отец? — Ран поднял на брата лукавые глаза, и сердце Риндо ухнуло куда-то в желудок.

— Мне не нужны проблемы такого масштаба.

— Если мне не изменяет память, во всех романах, которые мы с тобой читали, священники охотно давали кров путникам, в особенности тем, кто в опасности.

— Ты наверняка навлёк на себя эту опасность сам, — ровным голосом ответил Риндо, наблюдая, как Ран приглаживает растрепавшиеся волосы.

— А какая разница? Важна ведь не причина, — старший Хайтани оттолкнулся от массивной двери и двинулся по направлению к брату. Тот хотел было отступить, но ноги будто вросли в пол, лишая надежды на побег. — Я соскучился, Риндо.

— Просто скажи, что тебе нужно, и убирайся к чёртовой матери.

— Ай-яй-яй, отец, в вашем ли положении так выражаться? — Ран премерзко усмехнулся, стремительно наступая. Риндо непроизвольно стал молиться. Честно говоря, он искренне не понимал, за что до сих пор расплачивается.

— Бог меня простит, — удивительно, что голос по-прежнему умудрялся оставаться твёрдым.

Ран вплотную подошёл к брату. Сила, которую источала статная фигура, подавляла и вжимала в каменный пол. Хайтани-старший просто смотрел на Риндо, не касаясь, ничего не говоря, но отчего-то святому отцу стало нестерпимо жарко.

— У тебя кровь, — голос всё же дрогнул, эхом отражаясь от стен собора.

— Да? Где?

— Вот... здесь.

Риндо не думал, что так быстро сломается и первый потянется к брату, которого пару минут назад настолько страстно желал выставить вон. Ран перехватил его ладонь и прижал к губам, заставляя молодого и до смешного преданного своим принципам священника покраснеть.

— Тебя не найдут здесь? — тихо спросил Риндо.

— Если не выдашь, — выдохнул Ран.

Младший Хайтани мысленно попросил прощения у Господа и обвил руками шею брата. Тот прижал его к себе так крепко, словно боясь, что Риндо сейчас передумает и сбежит. Впрочем, он был не особо далеко от этого.

— «Я ваших рук рукой коснулся грубой. Чтоб смыть кощунство, я даю обет: к угоднице спаломничают губы и зацелуют святотатства след», — с выражением процитировал Ран, целуя брата в висок. Риндо тихо рассмеялся и уткнулся ему в шею.

— Та история закончилась плохо.

— Моя могла бы кончиться ещё хуже, но ты спас меня.

— Не думал же ты, что я возьму грех на душу?

— А то, что мы делаем, разве не грех?

— А что мы делаем?

Ран не ответил.

— Помнишь, что было дальше?

— «Однако губы нам даны на что-то?»

— «Святой отец, молитвы воссылать».

— Ты молился всё это время?

— Только о тебе.

Риндо сглотнул и поднял глаза на бледное, запачканное кровью лицо брата.

— «Не надо наклоняться, сам достану», — пробормотал святой отец и накрыл губы Рана своими. Тот сдавленно выдохнул и обхватил лицо брата слегка дрожащими ладонями. Риндо не сразу понял, что вцепился пальцами в ворот старшего, будто он тонул, захлёбывался ледяной водой и не видел ни малейшего шанса на спасение. Снова.

— «Вот с губ моих весь грех теперь и снят», — Ран довольно ухмылялся, облизывая губы.

— «Зато мои впервые им покрылись»,* — буркнул Риндо.

— Да не заливай, святоша. Как долго ты в сане? Сомневаюсь, что до этого ты вёл праведный образ жизни, — старший брат оскалился. — Со мной.

— Ты пришёл сюда острить? — поинтересовался Риндо. Он уже хотел было отстранится от Рана, но тот стиснул его в объятиях мёртвой хваткой, снова отрезая все пути к отступлению. Сукин сын, какой же безбожный сукин сын.

— Я пришёл к тебе, — прошептал Хайтани-старший. — То, что грохало за моей спиной, просто по пути село на хвост. Кроме нас, здесь никого нет.

— Ошибаешься, — пискнул Риндо, но брат то ли не услышал, то ли проигнорировал это жалкое заявление и снова прижался к его губам своими.

— Прошу тебя, — с трудом выдавил он из себя. — Пожалуйста, Риндо...

— Я...

— Хочешь, на колени встану?

— Ты что...

Ран резко упал на колени, даже не поморщившись, а вот у Риндо от страха сердце перевернулось. Старший брат цеплялся за руки священника, смотря на него снизу вверх пронзительными молящими глазами.

— Я даже не понимаю, чего ты хочешь, Ран, встань, прошу, — Риндо сжал тёплые ладони, богохульно думая о том, где он хочет почувствовать их.

— Мне нужен ты, вот и всё.

— Так вот он я! — голос сорвался на истеричные высокие ноты. — Возьми меня во имя Господа нашего Бога и прекрати мучить!

Ран медленно, дразняще поцеловал тыльную сторону ладони брата, не отрывая от него взгляда.

— Вот как.

Старший Хайтани встал с колен. С минуту молча смотрел на растерянное лицо священника, а затем резко прижал к алтарю, снова целуя его. Риндо шумно втянул носом воздух и вцепился пальцами в гладкую поверхность позади себя. Ран оторвался от губ, коснулся скулы, линии челюсти, кожи за ухом и припал к шее, прекрасно зная, что это сводит брата с ума. Выдернул колоратку, ослабил воротник, лизнул ямку меж ключиц и принялся расстёгивать пуговицы сутаны. Риндо из последних сил стоял на ногах, запрокинув голову и сопровождая каждое действие брата бесстыдными вздохами.

— Ты такой бледный, аж слепит, — ехидно произнёс Ран, покончив с пуговицами. Тело Риндо будто бы стало ещё мощнее, и в голову старшего закралась мысль, что он тут не только службы проводит.

— Света божьего не вижу, — съязвил в ответ Риндо и охнул, когда горячий язык провёл влажную дорожку от ключицы к шее.

— Теперь видишь, — сказал Ран, вполне ясно намекая на себя. Младшему очень захотелось пнуть его, но это было бы проблематично сделать с ладонью на промежности. Брат времени даром не терял.

— Скажи, у тебя кто-то был, кроме меня?

Риндо старательно игнорировал тот факт, что он стоит под крестом с распятым Иисусом обнажённый, а перед ним на коленях — опять — располагается его собственный брат. Тоже в не совсем подобающем виде, надо отметить.

— Не было, — честно ответил Риндо. — Ни до, ни после. А собственничество — это грех, чтоб ты знал.

— Где написано?

— Я сказал.

Протяжные стоны гулко отдавались в ушах Рана. На каком уровне он находился, отсасывая священнику? Жизненный план явно перевыполнен.

Ран целовал внутреннюю сторону бёдер и чувствовал, как брата бьёт крупная дрожь, слышал, как он ловит ртом воздух и отчётливо представлял, какое у него лицо в данный момент. Жалобно выгнутые брови, зажмуренные глаза и бессознательно искусанные губы — Хайтани-старший поперхнулся и прислонился лбом к подтянутому животу.

— Ты в порядке? — тут же очнулся Риндо, встревоженно стараясь поймать взгляд Рана.

— Да, — хрипло ответил он. — Да.

Поднялся и подхватил брата на руки, в два широких шага преодолевая расстояние до ближайшей скамейки.

— Я хотел трахнуть тебя прямо на алтаре, но, боюсь, ты не выдержишь этого.

— Какой ты заботливый, — фыркнул Риндо, устраиваясь на бёдрах Рана.

— У нас это семейное.

— О боже, блять, ты готовился? — простонал младший, увидев в руках брата лубрикант и презерватив.

— У тебя грязный рот, — ответил Ран и поймал губы Риндо своими.

— Кто бы говорил.

— Я же знал, куда иду.

— Ты такой самоуверенный, аж тошнит.

— Но у меня же получилось?

— Заткнись.

Риндо думал о том, насколько хорошо чувствовать Рана в себе; Ран размышлял, очистился он от грехов или же запятнал ими святого отца.

Поначалу Хайтани-старший позволил брату медленно и сладко двигать бёдрами, дразня и почти заставляя просить большего, но затем он обхватил разомлевшего Риндо поудобнее и принялся вколачиваться в податливое тело, выбивая из святой груди низменные, мирские звуки.

Младший Хайтани целовал лицо брата и осознавал, как сильно скучал, но он никогда в жизни в этом не признался бы.

Ран придумал новую пытку: теперь он невесомо поглаживал член Риндо и почти смеялся, глядя, как нетерпеливо святой отец кусает губы.

— Возносишь молитвы? — прошептал Ран, целуя плечо брата.

— Прекрати.

— Нет, мне действительно интересно.

Риндо мстительно сжал Рана в себе, заставив того сдавленно охнуть и осквернить воздух церкви богомерзкими словами.

— Ты такой красивый, когда кончаешь, — искренне восхитился Хайтани-старший, ловя каждую эмоцию на лице Риндо во время оргазма.

— Только тогда? — спросил святой отец, слезая с бёдер Рана и вызывая его недоумение.

— Не придирайся к словам. Что ты...

Риндо аккуратно стянул презерватив и провёл языком от основания до головки.

Ран осоловело моргнул и машинально запустил пальцы в растрепавшиеся волосы.

Брат не потерял ни грамма своих умений, и это было одновременно и уморительно, и очаровательно.

Вскоре громкий стон, эхом отразившийся от стен, оглушил Риндо, а сам он закашлялся от неожиданности.

— Это было... хорошо, — протянул Ран и погладил брата по щеке. Тот облизал губы и потянулся за поцелуем.

***

Инупи неслышно вышел из-за угла и увидел библейскую картину в виде Риндо, сидящего на скамейке и тихо беседующего с каким-то молодым человеком. На очередного прихожанина юноша не обратил никакого внимания. Несмотря на тихое появление Сейшу, Хайтани умудрился заметить его и несвойственный ему беспорядок на голове и в одежде: колоратка отсутствовала, воротник был застёгнут явно наспех, а руки слегка подрагивали. Вопросительный взгляд Риндо был весьма красноречив. Сейшу вскинул ладони, словно сдаваясь:

— Кен нагрянул.

Ран едва слышно усмехнулся.