Величайшее несчастье – быть счастливым в прошлом.

Боэций

♬ Lucid Memories - Nitewind ♬

И в самом деле, способ аккуратно и по алфавиту разложить баночки был очень удобен. Когда Юнги вновь все разворошил и разбросал по разным углам, он уже не мог понять, как раньше обходился без порядка, который навел Чимин. Где-то внутри он был рад, что в доме оказался кто-то более хозяйственный, но каковых же усилий стоило ему подойти к мальчику, чтобы попросить того переставить все обратно как было.

Гордость в этот раз должна замолкнуть, потому что комфорт важнее. И с того момента, как Чимин вновь все аккуратно расставил, Юнги старался не наводить бардак, а ставить все туда, откуда взял. Такое вроде маленькое, но изменение слегка пугало мужчину: этот мальчик уже что-то да натворил в его жизни и теперь неосознанно повлиял на давнешние привычки зельевара. Но думать об этом Юнги не хотел, поэтому просто смирился с происходящим. Да и в целом душевное состояние мужчины улучшилось за последнее время. Помимо некоторых серьезных оплошностей Чимина, изрядно потрепавших кошелек колдуна, мальчик больше не устраивал переполохов. Он, можно сказать, исправился, делая успехи в более сложных зельях. Юноша постоянно практиковался вместе с Юнги, хоть тот в какой-то мере был и против этого: всего должно быть в меру. К примеру, самостоятельно, по памяти мальчик создает зелье усыпления, пару лечебных от тяжелых простуд или сильных мигреней. Юнги такому успеху искренне радовался, позабытые положительные эмоции не могли не повысить его моральное состояние и настроение.

Ощущая уважение и доброту к этому маленькому человеку, мужчина сжалился над мальчиком, начав больше помогать по хозяйству. Смотря на насупленные брови спящего юноши, который сегодня почти весь день сидел за книгой «Способы варить зелья грамотно», Юн заботливо укрыл плечо Чимина, подоткнул под тонкое тельце одеяло, удивляясь этому внезапному порыву ласки со своей стороны. Присущие ему черствость, грубоватость, угловатость, суховатость, как у несвежего хлеба в обществе этого кроткого, спокойного и упорного юноши смущались своей же серости. Его удивляло, что несмотря на изгнание из города, потерю памяти мальчик не унывал, не жаловался, а жил дальше, улучшая навыки в том, что его сейчас интересовало.

Бесспорно, такое поведение не могло не восхищать.

И все же Юнги пришлось вспомнить, почему черствость является на самом деле весьма полезным качеством. Мягкость воспринимается слабостью, доброта — всепозволением. Так, изменившееся в лучшую сторону отношение мужчины к своему ученику натолкнуло Чимина на мысль, что можно попросить о наличии своей комнаты. Ему казалось, что успехи в зельеварении позволяют ему спросить о том, мог ли он переехать наверх, в тепло и плен мягкого матраса.

Юнги помнил о своем обещании. Комнату нужно заслужить, это ведь. придает ощущение дома? Одно дело спать в гостиной, будучи обдуваемым ветром, а другое — находиться в приветливо-белой постели, в своем личном пространстве, в дверь которого принято стучать.

Что если позволить жить Чимину в его собственной комнате, и мальчика потом будет сложнее отпустить?

Вероятно, действия Юнги отчаянны и глупы. Иначе как оправдать, что взрослый самостоятельный человек после мыслей о возвращении одиночества возвращается к тому, чтобы держать юношу на расстоянии? Чимин, который с улыбкой засыпал, вспоминая весьма уютный ужин, потому что они с колдуном размеренно обсуждали жизнь в городе, людей в нем, и в принципе рассуждая о жизни, теперь ходил поникший, когда вместо радужного «Доброе утро. Хочешь на завтрак гренки?» он получал молчание и тарелку с жаренными яйцами. Подгоревшие. Их края напоминали контур обгоревшей бумаги.

Мальчик даже начинает опасаться, что такими темпами Юнги выгонит его из своего дома. Снова.

Чимин теперь следит за каждым действием. Словом. Чтобы ненароком не обидеть, не вывести на конфликт. Эти сдержанность, замкнутость ощущались такими чужеродными, колючими, вызывая кислое чувство во рту. Отсутствие прежнего общения вылилось в странные разговоры с самим собой: проговаривание следующих действий, чего-то вроде «Пойду-ка сейчас обед приготовлю» или «Надо бы Бель подковы почистить». Лошадь стала для мальчика единственным существом, с которым он мог спокойно поболтать: оно не осудит за то, маг он или кто-то другой. Лошадям это ведь совершенно неважно.

Возможно, Чимин немного стал понимать асоциальность Юнги.

♬ Key - С418 ♬

Несмотря на боязнь, страх перед колдуном, мальчик решил взять инициативу в свои руки. Если ему хотелось хороших отношений, то почему он не разберется с этим?

Он решил начать с довольно личного вопроса, вызвавшим волну мелких иголочек чертополоха в животе:

— Если бы ты мог что-то изменить в своем детстве, что бы это было?

Юнги, в это время раздумывая над тем, стоит ли ему отыскать и убить того серийника, которого он сам и воскресил, на этот откровенный вопрос лишь слегка повел бровью, будто был готов к нему:

— Я бы поменял свой род деятельности. Тот момент, когда я решил, что заработок на мелких зельях не приведет к чему-то плохому. Но к сожалению, Чимин, человеку всегда хочется больше, и я не остановился на безобидных напитках. Где-то с твоего возраста я рос один, зарабатывать нужно было много и быстро, я мало думал о вреде своих действий. Теперь ты не будешь меня отвлекать? — отвернулся вновь к окну Юнги, отпивая кофе.

— А почему Вы росли один?

Юнги вздохнул, не отводя взгляда от леса за окном, тихо ответил:

— Так бывает.

Загадки Чимин не любил, а колдун редко отвечал конкретно просто потому, что никому не доверял. Мальчик понимал, что это наверняка не от легкой жизни. Но он был не против вернуть Юнги это доверие к людям вновь.

У юноши болела голова — он вновь не спал почти всю ночь, читая под свечой книгу; капилляры в глазах полопались, растекшись арбузными жилками. Однако несмотря на неприятное состояние, мальчик все равно отчаянно хотел говорить, изучать, помогать. Вероятно, такова была часть его личности: в прошлом он являлся лучиком солнца, желающим дарить положительные эмоции.

Чимин сглотнул кислую слюну, откинул голову на спинку дивана, искоса глядя на Юнги:

— Если бы Вы не варили зелья, то что могли бы делать?

— Да что угодно. Хоть мечи ковал бы. Какая собственно разница, чем заниматься? Главное, чтобы это не вредило другим.

— И что мешает Вам поменять работу?

— Мальчик, ты видно не понимаешь серьезность ситуации, да? Ты в курсе, что я могу изготавливать не только сладкие напитки, но и яды к примеру? Теперь, значит, в курсе. Когда ты связываешься с людьми, которые с помощью твоих ядов кого-то убивают, из этого очень сложно вылезти. Во-первых, крупные суммы, во-вторых, тебя знают. Сменишь род деятельности, и тебя могут сдать. Доказательств искать не будут. И тебя, и меня просто публично казнят, если узнают. И неважно, что ты готовил только слабые зелья. Понимаешь? Они мое лицо видели. И твое. Можно только уехать отсюда далеко, не просто в другой город, потому что заказчики из округи тоже были. Магов ведь мало совсем. Поэтому то, что ввязался со мной в это все. Мы теперь с тобой в одной лодке.

На удивление, выражение лица Чимина не поменялось. Может, он просто устал, а может старался игнорировать возможное будущее. Он лишь вздохнул, опустил голову, перекатывая в пальцах гладкий камешек.

Что можно было на это ответить, он не знал. Они оба теперь смотрели в окно, на покачивающиеся от поздневесеннего ветра деревья, пасмурность, серость. В их доме не ощущалось уюта. Юнги думал о том, способен ли он на собственноручное убийство, Чимин о том, как им выбраться из тучности будней. Именно «им» потому, что они и в правду занимались нелегальным.

Но выход же всегда есть, да?

— Хочешь в город съездить, на холме посидеть? — спросил вдруг Юнги, повернувшись к мальчику.

— Хочу, — легко ответил юноша, сразу поднявшись. Ему неважно, куда и зачем, подальше бы от обыденности серых стен, лучше на волю, на воздух.

А Юнги не хотел окончательно втягивать Чимина, такого полного энергии и какой-то детской радости, в свой мрак будней.

♬ Земфира - Мясо ♬

Повозка кряхтела, покачивалась под такт мерных шагов Бель. Маленький фонарь висел со стороны Юнги, он смотрел перед собой, расслабленно держа поводья и напевая какую-то песенку себе под нос. Чимин кутался в пальто, натягивая шапку пониже: в такую погоду он вечно мерз, влага земли щекотала нос, передавая ему насморк. Юнги же, казалось, до этого закалялся, ибо сейчас сидел в одном свитере, даже не дрожа.

Мужчина повез их в верхнюю часть города, к его окраине, где было мало людей, зато тихо, мирно, вокруг только трещали, переговариваясь, насекомые. Чимину было спокойно и немного неловко от по-тихому интимной атмосферы, которая создалась между ними, когда оба зельевара сели на траву, смотря на огни ламп в окнах горожан.

— Ты ведь не всегда таким был, да? — спрашивает мальчик, ощущая вдруг предрасположенность мужчины к откровенности.

— Каким?

— Замкнутым, — спустя несколько секунд отвечает мальчик, подобрав более мягкое слово.

— Нет конечно. Думаю, мало кто с детства закрыт. Просто когда живешь в одиночестве… Зачем общаться с кем-то, открываться ему? Если можно отгородить себя от предательств. Никто не хочет лезть в жизнь к тому, кто в нее не пускает. Понимаешь, о чем я?

— Не сказал бы. Меня закрытые люди наоборот побуждают их раскрыть.

— Значит, ты невоспитанный человек, который не задумывается о личных границах. Если тебя отталкивают и не просят о помощи, зачем настаивать?

— Да кто-то разве может прямо попросить помочь? — осторожно заглядывает Чимин в глаза Юнги. — Сложно признать свою слабость. Как прямо сказать кому-то «Спаси меня от одиночества»? Это опрометчиво. Что, если собеседник посмотрит осуждающе? Не знаю. Я с таким не сталкивался. Наверное. Я ведь мало что помню.

— А что именно помнишь? — в зрачках Юнги заплескался интерес.

Тоже по общению изголодался.

— К сожалению, только отрывки. Лиц не помню. Иногда мелькают какие-то оранжевые блики и отчетливо слышен звук пощечин. Не знаю, как я четко определил, что это не что-то другое. Просто знаю и все. А еще. запах вишни. Такой яркий, будто мне сок влили в нос. Странное ощущение. Вроде нет ничего негативного, но и проблеском счастья тоже не чувствую.

Юнги надолго задумался. Его утонченный профиль немного расплывался во мгле, Чимин поглядывал на него, вдыхая аромат ромашек, крыльев бабочек и вечерней свежести. Они сидели, охватываемые незримой мыслью, что что-то меняется прямо в это мгновение; что этот их выезд невозвратно их сближает, и потом будет тяжело друг от друга убежать.

Что-то в них есть схожее. Их настоящие, без капюшонов, масок, личности никто почти не знает. Разница в том, что Чимин пытается прошлое вспомнить, а Юнги — забыть.

— Мне в городе сказали, что ко мне применили серьезное заклинание.

— Да. Я знаю.

«Знаешь и еще мне не помог?» — хотел воскликнуть Чимин, но понял, как глупо это будет звучать.

— Я же смогу сам изготовить зелье воспоминаний, да? — с надеждой спросил мальчик, заглядывая в чужое лицо.

Юнги нахмурился, поджигая сигару:

— Нет. Это зелье повышенного уровня. Как думаешь, почему? — не дождавшись ответа, мужчина продолжил: — Оно воздействует на сознание. Тело легче обмануть. Чем вернуть нанесенный твоей памяти ущерб. Усёк? Да и дело даже не в трудности изготовления. Нам лотос нужен. А здесь водоемов таких нет, нужно только в другую местность за ним ехать.

— Юнги.

— М? — хрипло, выдыхая мальчику в лицо сигарный дым промычал Юнги, сощурившись.

— А ты мог бы для меня это зелье изготовить?

— С какой стати? — приподнял бровь Юнги, ухмыльнувшись. — Разве что ради эксперимента. Потому что такое зелье я не делал. Только читал несколько раз в учебниках. Ехать пару дней к тому водоему. И если пропорция и способ изготовления будет неверным… Ты просто сумасшедшим станешь. Сознание окончательно ускользнет. И нести за это ответственность я не хочу.

— И мне теперь всю жизнь ничего не помнить?

— А с чего ты вообще взял, что тебе нужно то, что тебя заставили забыть? Может гораздо лучше жить, не зная, что произошло. Ты все время с нашего знакомства гонишься за своим прошлым, но почему ты не хочешь начать жить заново?

— Тебе этого не понять. Я хочу знать, как выглядят члены моей семьи. Дом. Люди, которые мне важны. Как я жил, о чем мечтал.

— А что, если близкие люди это и сделали с тобой? Ты не в курсе, что даже те, кого ты любишь, могут оказаться твоими наихудшими врагами? — спросил Юнги, смотря на дым, выпускаемый сигарой. Говорил он все тише и тише, с плохо скрываемой обидой на кого-то, затягивал на своих ботинках шнурки и сплевывал на траву вязкую от плохого табака слюну. Чимин взглянул на него, как на незнакомца, с которым никогда не возникнет желания поговорить, и улегся на мокрую от прошедшего дождя траву.

Вечернее небо с равнодушием прикрыло веки, не показывая звезды, и казалось, что все вокруг было заточено во мраке.

♬ Not Allowed - TV Girl ♬

— Почему каждый раз, когда мы разговариваем, то ругаемся? — устало задает мальчик риторический вопрос.

— Такой я человек. Непростой, — также устало выдыхает Юнги, ложась рядом.

Почему-то легкое соприкосновение их тел разом заставило Чимина забыть всю злость на мужчину. Тот тоже притих, источая запах только что брошенной в банку с водой сигары. Мальчик, которого обычно воротило от аромата табака, жадно его вдохнул.

Вокруг тихо и пусто. Где-то внизу холма сновали люди, возвращаясь по домам.

— Я бы не хотел постоянно ругаться.

— Так не вынуждай, — ответил Юнги, будто решение проблемы очень простое.

— Мы ведь под одной крышей живем. Которая, кстати, в коридоре протекает, когда дождь идет. И ты постоянно о ведро спотыкаешься. Надо залатать.

Юнги кивнул.

— И еще. Может мы стол на крыльце сколотим?

— Это еще зачем? — удивленно спросил Юнги, не любивший, когда его обиталище пытаются сделать более уютным.

— Можем там чай пить, когда потеплее станет.

— Не выдумывай, — буркнул мужчина, сжав челюсти.

Не факт, что юноша останется до наступления весны. Это слишком большой срок.

Люди всегда куда-то деваются.

Чимин лег на бок, повернувшись к Юнги. Захотев тепла, он прижался лбом к прохладному плечу мужчины, тот на этот жест никак не отреагировал, лишь прикрыл глаза.

— Если я перестану пытаться вспомнить… В моем настоящем есть ведь только ты, понимаешь это?

Сентиментальность из уст любого человека обычно раздражала.

Но Юнги лишь хохотнул и произнес Чимину в макушку:

— Не лучшая компания, да?

— Да, — серьезно сказал мальчик.

Юнги даже не удивился. Он привык к тому, что мало кого привлекает его грубость.

— Но знаешь. Я уверен, что в каждом есть что-то хорошее. И может когда-то ты был таким же наивным, как я.

— Мы все такими были, Чимин. Реальность вынуждает нас меняться.

— Почему ты не можешь перестать быть таким пессимистичным?

— Это не так легко. Нужна причина, повод, какое-то кардинальное изменение в жизни. И приход мальчика без прошлого меня не особо радует.

Чимин на это легонько бьет его лбом в плечо, выдыхая в грубую ткань рубахи.

— А я все равно буду пытаться. Понятно тебе?

— Что именно?

— Не ругаться с тобой.

Юнги выдыхает, поворачиваясь к мальчику, грубо сталкиваясь с ним носами:

— Ну попробуй. Только не привязывайся ко мне. А то когда выгоню и найду себе менее проблемного помощника, будешь плакать.

Чимин фыркнул, отвернувшись, отмахиваясь от длинной травы, пускавшей свои клешни в глаза и ноздри.

Такие слова каждый раз ранили, но мальчик научился подобные реплики близко к сердцу не принимать; он ведь понимал, что человек, которому некуда и не к кому идти — лучший вариант для нелегальной работы. К тому же, Чимин вкусно готовит, тщательно наводит порядок и усердно учится, чтобы повышать свое мастерство.

— Ладно. Ты извини. Ты прав. Сколько бы времени нам вместе не отведено, нет смысла постоянно ссориться. С этим зельем воспоминаний тоже потом разберемся. Я вероятно… переживаю. Что эти воспоминания могут сделать только хуже. Я не злой дядька. Не полностью. Усек?

— Да знаю я, — с улыбкой повернулся обратно Чимин. Он и правда весь сиял, это заметно даже в темноте. Рядом с лицом мальчика пролетел светлячок, мягко засветив его щеку и нижнюю губу. И вдруг эти очаровательные насекомые будто очнулись ото сна, взлетели в небо, сверкая довольным пузом, медленно пролетая над двумя колдунами.

Будто наконец появились звезды.

Юнги и Чимин глядели на это волшебное таинство, потом друг на друга.

И тут мужчина подумал:

А что если Чимин будет тем, кто останется?

🧙🏽🧙🏽🧙🏽

♬ alvedon - retire ♬

Пока мальчик чистил картошку, он размышлял о том, каким образом можно расположить к себе Юнги. Ведь только привязанность, теплое отношение колдуна к нему может сподвигнуть того поехать в другую местность за необходимым ингредиентом.

Да, Чимин знал, что пользоваться чужим одиночеством абсолютно неблагоразумно и, как минимум, неэтично. Однако эгоистичное желание узнать, что же происходило в его прошлом заставляло мальчика идти по такому неприятному пути.

Не то чтобы юноше нужно было притворяться, изображать прилежность и покорность. Ему следовало стараться создавать как можно меньше проблем. И проявлять больше заботы, наверное. Ведь это их точно должно сблизить.

И с расчетом на развитие привязанности у Юнги к нему Чимин решил пойти по одной схеме: стать некой ассоциацией с самым любимым животным Мина — Бель. Спустя некоторое время после их вечерней посиделки мальчик попросил колдуна обучить его езде на лошади. Таким образом, Чимин хотел, чтобы, садясь на Бель, Юнги невольно вспоминал о нем.

Да, это могло не сработать. Да, это было некрасиво по отношению к тому, кто его приютил. Собирая все стеклянные бутылки в большой мешок, Чимин размышлял о том, как давно он стал таким странным человеком — какая-то больная мысль вернуть крупинки прошлого заставляла его идти на различные ухищрения. Мальчик вынес бутылки на задний двор, они с звоном стукнулись друг о друга, отдаваясь в ушах. Открыв новую банку керосина, юноша вылил содержимое в специальную большую емкость — утилизировать отходы было необходимо по настоянию правительства.

Смотря на плавящееся под огнем стекло, на то, как оно постепенно искажалось, уменьшалось, а потом и вовсе превращалось в несуразную жижу неопределенного цвета, Чимин узнавал в этом процессе себя: ежедневно он ощущал, как становится кем-то иным, незнакомым себе, хотя забавно утверждать, что он знал себя прошлого.

И несмотря на долгие сомнения, мальчик все же решил попробовать. Чего конкретно и на каком уровне он хотел добиться — юноша не имел и малейшего понятия, но что-то уверенно двигало им.

— Я бы хотел научиться кататься на Бель. Научишь?

Как они перешли на неформальный стиль общения, никто не заметил. Да и не то чтобы это кого-то волновало.

— Вот так сразу возьми тебя и научи. Зачем это? Чтобы ты однажды сел на мою лошадь и ускакал в закат?

Юнги, конечно, шутил: он прекрасно понимал, что Чимину скакать некуда. И этот постоянный намек на побег весьма раздражал мальчика.

— Просто очень хочется, — уж очень по-детски признался юноша, похлопав ресницами и скорчив умоляющую гримасу.

— Значит перехочется, — мягко осадил его Юнги, но в его интонации уже звучало согласие.

В самом деле, почему нет?

Мужчина слабо представлял, как, имея одну лошадь, и показывать, и одновременно помогать ученику. У Чимина начались проблемы еще с посадки на седло, которое было для мальчика слишком скользким, а короткие ноги не позволяли поднять их достаточно высоко — да и растяжки у него никакой не имелось. В итоге, ощущая, что таки потянул внутреннюю мышцу бедра, юноша все же уселся на Бель, горделиво встряхнув головой.

— Это только начало, не зазнавайся, — серьезно, но с ехидством взглянул на него колдун. Он предвкушал некое развлечение в виде собственных насмешек над очередными ошибками Чимина, но все же не хотел, чтобы тот травмировался — завтра нужно крупно закупиться в цветочной лавке, ибо основная часть растений ушла на прошлую поставку одному из постоянных оптовых заказчиков.

— Сегодня мы проработаем с тобой обычную ходьбу. Тебе нужно научиться чувствовать лошадь, подстраиваться под ее движения. Усек? Двигается она вперед — ты поддаешься корпусом за ней. И наоборот. Думаю, тут все просто. И не бойся, Бель не чает трусих.

— Не страшно мне! — насупился Чимин, легонько толкнул ступнями лошадь в ее упитанные бока, и та важно зашагала, прислушиваясь к своему наезднику. Мальчик старался действовать по руководству Юнги, и спустя некоторое время он смог влиться в процесс, ощущая езду неким танцем, ритмичным, гармоничным, спокойным. Юнги с одобрением смотрел на происходящее, не давая никаких комментариев. Юноша самостоятельно настроился на свое новое увлечение, погрузившись настолько сильно, что забыл счет времени. Пока мужчина вернулся в дом, доверив Чимину его же безопасность, чтобы достать продукты, необходимые для приготовления ужина. И на удивление в котелке что-то тихо бурлило, будто недавно приготовилось, но еще отдавало жаром. Это маленькое действие, всего лишь мелочь со стороны мальчика вдруг растрогала мужчину — получается, юный колдун заранее сварганил ужин, чтобы Юнги его не ждал, а сам занимается тем, что ему сейчас важно.

Мужчина вышел из дома, встал около конюшни, подбирая слова благодарности. Но он разом все забыл, когда увидел на Бель вдруг повзрослевшего юношу, чье лицо благородно расслабилось, он с уверенностью смотрел перед собой, а не куда-то пугливо вниз; его напряженные бедра выделялись из-под ткани недавно купленных брюк, влажные волосы он откидывал осторожными движениями головы, когда те мешали взору; маленькие ладони крепко держали узду и были уже красными из-за холода. Закатное солнце совсем не грело из-за постукивающей ботинками о порог зимы, но оно все еще светило ярко-насыщенными оранжевыми и розовыми оттенками. Чимин в этой обстановке, так красиво, картинно, живописно облепленный каким-то многообразием всего — и цветов, и запахов — показался Юнги вдруг каким-то невероятно прекрасным созданием. Мужчина ощутил, казалось, забытый трепет внизу живота.

Это его напугало. Насторожило.

Ведь с чего вдруг…?

— Как тебе? Я много ошибся во время этого круга? — ласково остановился краснощекий Чимин, воинственно сидящий на Бель, скромно выглядывая на напряженного Юнги.

— Нет. Все в порядке. Молодец, — на низких тонах пробормотал зельевар, потирая руки полотенцем. — Идем ужинать.

В голову Юнги закралась мысль: что происходит?