Волчье

Яростно лаяли собаки, злясь на то, что им не дали вдоволь порезвиться. Не дали прикончить жертву. Зачем же тогда было затевать охоту, хозяин, если ты не намереваешься правильно завершить ее? Впрочем, не тебе собак слушать, хозяин. И оборотней — тоже не тебе. Ты слишком горд для этого. А убить меня гордость позволит? Не знаешь?

Я, как ни скорбно это признавать, сидела на цепи. Толстая, крепкая, вбитая прямо в землю цепь. Да еще и с вкраплениями серебра. Неужто ты думаешь, хозяин, будто она остановит оборотня?..

…Да его и обычная веревка остановит. Просто узлы нормальные завязывать надо, а не списывать все неудачи на мистические силы оборотней.

Стыдно признаться, но я элементарно попалась в ловушку. За кем я там гонялась? За зайцем? Ну вот, догонялась. Железные челюсти капкана сомкнулись на задней лапе. Это, оказывается, очень больно. Буквально через несколько минут прибежали охотники. Надымили какой-то «ароматной» травкой, и в тот же миг глаза мои закрылись, так и не сумев никого испепелить. Что же это за гадость-то была? Надо будет спросить у колдуна. Когда выберусь из этого проклятого места.

Меня оставили замерзать во дворе. Не могли ведь, гады, сразу убить! Ждать им чего-то надо. Садисты несчастные. Не сентябрь ведь, прошло бабье лето, и ноябрь, зло хохоча, морозит лапы. Того и гляди отвалятся. И чего это я радуюсь? К смерти ж надо готовиться. Ну, как там это делается? Соберись, волчица! Перекреститься надо, что ль? Я же не умею… Да и не перекрестишься ведь звериными лапами. Нет, этот вариант отпадает. Может, помолиться? Попытаемся вспомнить хотя бы одну молитву. Что-то там про Отца, Сына и Святого духа было… Или это уже другое? Ой, да ну. Хрен с ней, с молитвой. Может, я лучше песенку спою?

Эх-х, волчица, волчица, волчица моя,

Что ж ты теперь сама не своя?

Эх-х, волчица, волчица, родная моя,

Что ж на цепи ты изводишь себя?

Собаки залаяли громче. Ну, правильно, нечасто доведется увидеть оборотня, во всю глотку распевающего песни! Эх, гитары не хватает. В зверином обличье голосочек у меня такой, что с ним только под гитару петь, побитую и расстроенную. А лучше, пожалуй, и вовсе молчать.

Широкая деревянная дверь внезапно распахнулась. Из дома соизволил выглянуть сам глава этого цирка. Ой, здрасьте, хозяин, а мы тут песни распеваем… Нравится? Ну, соврал бы хоть для приличия! Не сказав ни слова, он поглядел на меня секунд десять, а затем скрылся в доме. Холодно, что ли, стало? А мне вот тоже холодно! Но обо мне никто позаботиться не хочет.

Ну, правильно, я же враг. И с чего же это вдруг? Подумаешь, кур ночью таскала. Подумаешь, пару мужиков соблазнила и кошельки их к рукам прибрала. Но ведь не издевалась же над ними, голодом не морила! Куры вообще умерли быстрой и даже приятной смертью (ну, мне точно приятно было). Несправедлива жизнь. Я, может, человек хороший. Зайцев лечу, мухоморчики собираю, тропинки лесные подметаю. А они заладили: «Убить оборотня! Смерть чудовищу!» Ну да ладно, чего это я разнылась? Продолжаем петь! Да погромче, так, чтоб хозяин услышал.

А он слышал. Но выходить не спешил. Послал слугу. Парнишка выбежал во двор и замер метрах в трех от меня, что в два раза превосходило длину цепи. Бояться изволите? А зря. Чего ж я вам сделаю? Оборотень на цепи едва ли страшнее вампира без клыков. Ну, погавкаю, детишек попугаю, да и все. Но вы же, юноша, мой враг? Тогда я сделаю как можно более грозный взгляд. Попытаюсь. Тем временем парнишка начал почти нараспев:

— Сдавайся, сила нечистая!

Я поперхнулась своим грозным видом.

— Прими истинный свой облик, и тогда, может быть, Бог простит твою грешную душу!

Я поперхнулась еще раз. На всякий случай. Странные они, люди. Всё-то у них к Богу сводится. Ой, ну и зачем оборотню какое-то прощение? И без него проживу. Ну, или умру. А вот фраза «Прими свой истинный облик» уже интереснее. Среди людей ходит забавная легенда о том, что оборотня невозможно убить обычным способом — как простых смертных. Вначале нужно прикончить человеческую его часть, что якобы управляет и телом зверя. И лишь затем, помолившись и полив останки человека святой водой, можно приступать к убиению волка. Даже не дослушивая эту сказку до конца (до похорон, то бишь), легко догадаться: таким способом еще ни одного оборотня не убили. Да и не смогли бы. Это то же самое, что вырезать человеку легкие, а затем, через часик, прийти за его сердцем.

— Становись человеком, гадина! — продолжал подосланный ко мне парнишка. Ух, дурень! Прогуливающуюся рядом крысу спугнул — а я ведь имела шанс на скудный ужин.

Я лениво зевнула, ненароком показав клыки во всей их великолепной остроте. Паренек не выдержал. Убежал обратно в дом, хозяина звать. Через минуту вернулся. За ним шел уже знакомый мне полноватый и лысоватый мужик. Приоделся бы, что ли… Это как же можно в таком виде оборотня убивать?! Хозяин, как ни странно, был не один. Вслед за ним высунула нос толстая румяная бабенка — видимо, жена. За руку она держала темноволосого мальчишку лет десяти. Сын? Да нет, его побогаче одели бы. Но и не слуга: слишком много чести с собой его водить. Подкидыш, наверное. Оставили младенца под дверью, а хозяин дома и не посмел его выкинуть: соседи застыдят. Ох уж это человеческое общество… Впрочем, не о нем мне сейчас надо думать.

Полноватый-лысоватый сделал пару шагов в моем направлении и заявил:

— Превращайся в человека, шавка! Умрешь быстро и без мучений.

— А если не превращусь? — нагло спросила я. Прозвучало хрипло, но достаточно самоуверенно.

— Буду тренироваться в стрельбе из лука до тех пор, пока не превратишься. Стрелы не отравлены, а регенерация даже у таких тварей, как ты, должна быть хорошая. Весело будет, а? Ну, так что выбираешь?

Я вся передернулась от отвращения. В словах местного царька лжи не было. Обычные стрелы меня убьют не сразу. А волевым усилием отключать ощущение боли, как вампиры, я не умею.

Вот ведь… попала. И цепь разжимать свои холодные объятия не хочет. Только вот скулить не надо, волчица…

Сердце бешено билось в груди, норовя вырваться из телесного плена и прыгнуть в грязь. Я, если честно, не знала, как мне быть. Умирать-то придется в любом случае. А желания нет. В конце концов, мне восемнадцать лет только! Неужели этот ничтожно малый возраст пригоден для того, чтобы стать датой смерти? «Смерть никогда не спрашивает, вовремя она явилась или нет. Эта старуха просто подходит и предлагает тебе отправиться в отпуск. Бессрочный. И отказаться, к сожалению, не может никто», — вспомнила я невеселые слова учителя-мага, произнесенные отчего-то с усмешкой. Неужели пришла и моя пора отправиться в отпуск? Я зажмурилась на мгновение. Ну нет! Если и умирать, то с достоинством. Как ведьмы, что, сгорая на кострах, успевали проклясть своих мучителей раз десять. Интересно, а я успею?

С трудом заставила себя гордо выпрямиться и задрать пушистый серый хвост к небу, словно приготовившийся к схватке матерый волк. Мужчина расценил это как отказ от первого варианта. Приказал мальчишке, что недавно упрашивал меня обратиться в человека, нести лук. Я лишь стиснула зубы крепче. Приготовилась метаться по отведенному мне кругу, словно белка в колесе, лишь бы спастись от стрел. Ведь надежда, это упрямое существо, вообще умирать не желает.

А хозяин-то не торопился. Сбросил богато выглядящий, мехами отороченный полушубок, тут же подхваченный слугой. Размял руки. Сделал несколько шагов назад. Стал целиться. Не попасть с такого расстояния было бы смешно. Это как занести ногу для удара по булыжнику и промахнуться. Сотворить подобное получится только намеренно. И хозяин, к сожалению, мазать не собирался. Тетиву он натянул несильно, будто смеясь надо мной. Захотелось плюнуть наглецу прямо в лицо. Однако вместо этого я заворожено прикипела взором к наконечнику стрелы, что прорезала воздух, направляясь прямо ко мне. Время замедлилось в миллионы раз. В глазах моих отражались оголенные ноябрем деревья, тусклое ноябрьское же солнце, выцветшая крыша чего-то поместья далеко на западе и… и…

— Нет!!!

Меня сшибло с лап что-то маленькое и теплое. Но не пушистое. С резким тонким голоском. Это, как не сложно догадаться, был ребенок. Тот самый темноволосый пацаненок, что смотрел на меня испуганно-удивленно. Он оттолкнул руку державшей его женщины и бросился ко мне. Что, серьезно? Ко мне? Прямо в эту грязь? Не шутите? Однако шути не шути, а мальчишка полусидел-полулежал теперь рядом со мной, своим бешеным прыжком слегка оттолкнув меня в сторону. Стрела вонзилась в сырую землю.

— Отойди, дурень! — выкрикнул раздраженный хозяин. — Дай мне прикончить эту тварь, или обратно в дом можешь не проситься!

Мальчишка не сдвинулся с места. Он зачем-то вцепился руками в мою цепь. Уй, глупый! Если я, оборотень со стажем (хотя со стажем — это сильно сказано), не могу разорвать оковы, то что же он, ребенок, сможет? Однако мальчонка оказался не так прост, как мне казалось. Меж пальцев его сверкнула искра, в то же мгновение переродившаяся в голубое пламя. Цепь плавилась. До меня наконец дошло, что же это такое происходит. Я рванулась в сторону. И — о чудо — смогла вырваться за пределы отведенного мне круга. Только этим история не кончилась. Пламя живенько перекинулось на меня саму. Я принялась кататься по земле (эх-х, бедная моя шерстка, вечно она в грязи!), сбивая жадные сине-рыжие лепестки. И пламя ведь не абы какое — магическое. Правда, думать об этом, оказывается, не было времени. Хозяин зло отбросил ставший бесполезным лук. Ну да… арбалет ведь удобнее — меньше сил затрачиваешь, да и бьет сильнее. Не то что лук, который он и натянуть-то полноценно неспособен… Преимуществ, конечно, много, да только не оборотню, попавшему под прицел, о них думать. Я поспешно поднялась на лапы. Заднюю левую кольнуло острой болью, и я вдруг вспомнила о злосчастном капкане. Ох, тяжело будет от вооруженных придурков на трех лапах бегать…

В бок меня толкнули чьи-то слабые ручонки. Опять этот мальчишка. Лепечет чего-то.

— Беги, волчок… — с трудом разобрала я.

И побежала. Прихрамывая, заваливаясь на один бок, но побежала. А потом вдруг поняла, что целится-то царек не в меня — в мальчишку, что с самоотверженно-глупой храбростью помешал его планам. Вспомнить о своей нелюбви к детям я как-то не успела.

Я буквально подлетела к нему, забыв о боли. Пока мои лапы отчаянно пытались затормозить в грязной жиже, мальчишка, правильно поняв намек, вцепился пальчиками мне в загривок. Я дернулась, подкидывая его и помогая укрепиться на спине. Наверное, мы и были первооткрыватели верховой езды на волках (Иванушка не в счет).

Очередная стрела — ой, простите, это уже арбалетный болт — оказалась в земле. Я упорно хромала к кромке леса. Среди деревьев проще укрыться. Да и не станут там искать. Но вот добраться до них… Как же…

— Давай, волчок. Ты сможешь! — шепнул, наклонившись к звериному уху, тонкоголосый «наездник».

Странно, но я поверила.

Забыла будто про раненную лапу. Побежала со всех своих волчьих сил. А следом слышались крики — кто-то бежал за мной, ругаясь и кляня всё на свете. За спиной раздалось лошадиное ржание. Ух, плохи дела… Или не совсем еще плохи? Шанс был. Нужно только бежать очень-очень быстро. И не оглядываться. И мальчонку, главное, в процессе не потерять. Благо, пацан был очень тощий и почти ничего не весил.

Со стороны, наверное, выглядело смешно. Прихрамывающий оборотень с болтающимся на шее огрызком цепи везет крепко вцепившегося в его шерсть человеческого ребенка. И бежит, главное, зигзагами, будто заяц. И след кровавый оставляет. Хотя это уже не смешно. Бежать, на самом деле, пришлось не так уж и долго, но я успела вымотаться так, будто неделю не ела и не спала, а бежать мне пришлось десятки километров. А крики раздавались всё ближе. Совсем рядом. В нескольких шагах. За спиной. Хотелось обернуться, но я заставляла себя продолжать безумную гонку, не забывая обегать встречные деревья и кустарники — сил на головокружительные прыжки сквозь препятствия у меня сейчас не было.

Знакомую россыпь камней, что должна была быть частью одного большого круга, я заметила лишь тогда, когда почти уткнулась в нее носом. И с тем же запозданием поняла: все. Можно останавливаться. Только один рывочек остался.

Круг пропустил нас неохотно. Вообще-то это никакой не круг, а защитное поле, несущее в себе с десяток охранных заклинаний. Колдун сам его устанавливал, каждый камешек в руках вертел, будто под себя обтачивая. И результат не мог не радовать: круг пропускал исключительно друзей мага. Не думаю, что друзей этих было много, но я точно входила в их число. Меня круг пропускал. А вот моего «наездника» — с трудом. Но всё-таки распахнулся и для него. Видно, колдун сам позаботился, подкрутил охранные чары.

Он встретил нас на крыльце. Домик у колдуна маленький, но уютный. Полностью деревянный, как избушка из сказок, а изнутри теплый, опрятный. Большая выбеленная печь, в которой горит не магический даже огонь — обыкновенный. Книги повсюду, засушенные травы на стенах. Так сразу и не скажешь, будто здесь злой колдун живет. Хотя и не злой он вовсе. Интересно, а добрые колдуны бывают?

— Что, опять? — с ходу спросил он, окинув меня изучающим взглядом.

Я часто к нему приходила. Ну, на правах ученицы. Раз подобрал с улицы, когда родители выкинули, будто дворнягу какую, раз научил быть оборотнем, то и отвечай за свои труды. Лечи и корми. Хотя это, конечно, глупые, нахальства полные рассуждения. Не должен он мне ничего. Может в любой момент дать пинка и велеть прочь убираться. Но не прогнал ведь еще.

— Не, — ответила я устало. — В этот раз еще и с осложнениями.

Кивнула на мальчишку. Тот пригрелся у меня под боком, даже и не думал уходить. И не боится ведь меня ни капельки! Обидно даже.

— Ну и что это такое? Зачем ты сюда ребенка притащила?

— Нельзя было по-другому. Его убили бы там.

— Так и ты не добрая фея каждого встречного спасать. Оставила бы. Оборотни, в конце концов, по природе злыми должны быть.

— А я неправильный оборотень. — Я фыркнула, оглядываясь на мальчишку. Тот немного удивился, увидев говорящего волка. — Ну так что с ним делать? Я обратно не потащу!

— И из этого по умолчанию следует, что он остается у меня? А ты не обнаглела, волчица?

Голос был холодный, однако я чувствовала: сейчас он не всерьез. Шутит. По глазам видно. Серые-серые, с искорками озорными, такие красивые, что хочется забыть о нудном разговоре и просто смотреть в них, пока не надоест. Или пока лапы окончательно не замерзнут.

— Ну, хочешь, выкинь его в лес. Пусть кто-нибудь поужинает.

— Пусть лучше мне ужин готовит… Что он умеет хоть?

Мальчишка залепетал что-то в свое оправдание, но я грубо заткнула его ударом хвоста по губам. Вот она, истинная меткость.

— Колдовать умеет.

— Да ну?

— Угу. Цепь мне расплавил. Или это не колдовство?

— В бездну вас обоих. Пусть остается.

— Как будто я тебя уговаривала… — Я фыркнула пренебрежительно, искоса продолжая смотреть на колдуна.

В его черных волосах, что мягкими прядками струились до плеч, застрял потемневший осенний лист.

И глаза смотрели ласково, даже нежно.

Не на меня, правда, смотрели, а на мальчишку-недоколдуна. Ну и ладно. Переживу.

— Эй, колдун, ты меня лечить будешь или как?

— Или как. Ты ж сама своей сверхбыстрой регенерацией хвалилась?

— Ну она… это… Короче, лечи!

Я нагло прошествовала мимо него в дом, для убедительности подволакивая заднюю лапу и поскуливая уже просто так, для удовольствия. Наконец мальчишка тоже был заведен внутрь, и маг взялся за лечение. Но это уже совсем неинтересная история.

Я зашла к ним через несколько месяцев. К колдуну и его горе-ученику. Шином, кстати, звали. Смышленый малый на самом деле, а «горе» — просто по привычке. Но хилый все-таки, невысокий и тощий. Весь в учителя. Мелкому, как выяснилось, целых двенадцать лет (это он сам заявил, выпятив грудь и задрав нос к потолку), а колдуну… Да кто его, сероглазого, знает. Не говорил.

Мне всегда были рады, хоть и ворчали для вида. И я рада была. Только тем для разговора не находилось.

А слишком часто я и не заходила. Потому что все и так было хорошо. Только лапы иногда мерзли.